Поставщик

Флаттершай потребовалось немало времени, чтобы найти нужную ассоциацию и облечь её в форму. Но теперь девушка точно знала, что каждый визит драконикуса ассоциируется у неё с приходом врача. Дискорд приходил к ней, дежурно справлялся о делах, как будто можно было в этом изолированном от мира доме заняться чем-нибудь, кроме как читать да биться о стены и окна, словно касатка в океанариуме, иногда одобрительно гладил по голове или осторожно сжимал хрупкие пальцы, порой задерживая на них свои собственные чуть дольше положенного, и уходил прочь. Оставлял дни — это у него было за лекарства, причём просроченные. С их временем примешивалась некая неопределенная пустота, словно за то, чтобы ускорить бег недель, Флаттершай отдавала способность чувствовать и ощущать всё, что происходит в их течение. Иногда Дискорд недобросовестно уходил от своих обязанностей, возвращаясь лишь когда разливающаяся под тугой оболочкой живота девушки боль становилась почти невыносимой. По возможности игнорировал её и даже стремился это делать со странной манией, доходящей до азарта. Но после рассказа Пинки Пай о судьбе Твайлайт и того голоса, встревожившего её, резко зачастил с посещениями, нередко заходя по нескольку раз на дню. Однако. Однако теплота и расположение полностью утекли из его к Флаттершай отношения. Больше никаких тактильных контактов, никаких спонтанных странноватых историй, которые в некоторые дни, когда у него было хорошее настроение, предоставлялся шанс услышать. Пленница много не понимала из его рассказов, но ей их стало не хватать, ведь часто мужчина просто долгим и сухим взглядом смотрел на девушку издалека — он выполнил своё обещание и в короткий срок организовал для неё подобие огромной оранжереи с самыми разными ручными животными, поэтому в точности знал, где её теперь искать — и уходил, не говоря ни слова. Флаттершай была слишком скромна, застенчива и придавлена осознанием того, что у неё, запуганной заурядной девушки, нет общих тем для разговора с бессмертным зловещим божеством. Пинки Пай никогда не оставляла и всегда развлекала её, но беседы с ней… конечно, они были тем, в чём нуждалась девушка — нормальное человеческое общение, не оставляющее после себя головной боли. Но общение с Дискордом будто бы было тем, в чём пленница нуждалась особенно остро — она не знала этому названия, смутно осознавала, что до знакомства с драконикусом вполне могла обходиться без этого и ясно понимала, что удовольствие ей доставляет не факт диалога, а факт того, что этот диалог ведётся с самим Дискордом. Иными словами — девушка чувствовала тягу к мужчине. Когда она поймала себя на пугающей мысли о том, что получила бы от рассказа об Эквестрии такое же удовольствие, как от выговора, она осмелилась поделиться этим с Пинки, запинаясь и ужасно краснея. Кудрявая девушка слушала с таким выражением лица, что было ясно: ей это скучно и отвратительно, но потом вдруг высоко подпрыгнула и завизжала, кружась по комнате: — Точно, я устрою вам незабываемое свидание! — Свидание? — испуганно пискнула Флаттершай, втягивая голову в плечи и нервно теребя подол простого тёплого платья. — П-Пинки, я не совсем это… Но кудрявая девушка, тараторя что-то непонятное, уже наполовину забралась в шкаф, перебирая бесконечный гардероб. — Слишком закрытое, слишком серое, слишком похоже на кирпич… — озабоченно бормотала Пинки, отшвыривая вешалки с неподходящими нарядами в сторону. В какой-то момент она на глазах ещё больше удивившейся Флаттершай загнула голову кверху, вывернув шею под почти невозможным углом, и жалобно попросила: — Ну-у-у же, шка-а-афчик, дай нам что-нибудь эдакое? — после чего зарылась в ряды шмотья ещё сильнее. Не успела Флаттершай открыть рот, как Пинки появилась в комнате снова, почти впрыгнув в неё, вздёрнула выуженное одеяние грязновато-жёлтого оттенка и торжествующе закричала: — Ага! — Пинки… Однако подруга вообще не слушала её. Она с удивительной скоростью раздела Флаттершай, но не стала смотреть на обнажённое тело, быстро набросив на него расправленное платье и заставляя покрасневшую девушку держать его так: — Надевай. — Пинки! — через силу повторила пленница, подрагивая и стараясь звучать так, чтобы у кудрявой девушки не возникло желания её перебить. — Что ты делаешь? — Помогаю устроить твою судьбу, разумеется! — ответ, от которого хотелось расхохотаться сквозь слёзы. — С Дискордом? Да я… он же… — слёзы обиды заволокли бирюзовый взор, но мгновенно высохли, как только раздался хлопок двери. Флаттершай панически дёрнула голову на звук и, беззвучно заверещав, принялась торопливо натягивать всучённое ей платье. Даже если оно окажется плохим — это всё равно лучше наготы. Драконикус вошёл к ним в комнату, сходу начиная и даже не присматриваясь к девушкам поначалу: — Сегодня вы не должны покидать этих покоев ни при… — мужчина осёкся и проглотил тугой комок в горле, возникший там при взгляде на взъерошенную разрумянившуюся Флаттершай, криво и явно впопыхах влезшую в совершенно невиданное платье. Разумеется, оно само вряд ли представляло из себя что-то особенное, но обычно девушка придерживалась совершенно другого стиля в одежде. Плюшевого, мягкого, домашнего и до крайности скромного, скорее удобного, чем красивого. Дискорд иногда невольно размышлял, что даже самым бесформенным свитерам не удаётся скрыть все достоинства её фигуры, а теперь на ней было такое платье, что у драконикуса, бывшего также и просто мужчиной, вышибло воздух из лёгких. Полупрозрачный бледно-золотистый сверкающий шёлк своим силуэтом облегал тело девушки, подчёркивая и крутые бёдра, и красивую грудь. Роль лифа играли две струящиеся полоски, вольно обвивавшие воротником тонкую нежную шею — с ними Флаттершай не смогла справиться так быстро и расправляла уже при Дискорде, отчаянно краснея, но даже когда она это сделала, её хрупкие плечи и грудь были оголены в значительной мере. — Насколько полагаю, я не вовремя, — задумчиво произнёс драконикус, жадно скользя по девушке взором, вбирая её всю. Флаттершай издала смущённый писк и спрятала взгляд, не зная, куда ей деть руки — то ли натянуть пониже короткий подол, то ли закрыть от раздевающих глаз мужчины бюст. Длинные пастельно-розовые волосы не лежали на оголённой спине ровно, непослушно путаясь, и даже за чёлку спрятаться было очень сложно — её сначала надо было найти и отделить от общей массы. Глядя куда угодно, но только не на драконикуса, девушка лихорадочно проводила пальцами по волосам, всё больше съёживаясь, желая спрятаться и где-то в глубине души проклиная Пинки Пай… Которая ещё и выбежала из апартаментов в какой-то момент, ну спасибо… — Так, о чём я, — сделал попытку заставить себя сосредоточиться Дискорд, зажмуриваясь и потирая ладонью лоб, но от этого стало только хуже. С открытыми глазами он хотя бы видел всё как есть, а вот сомкнутые веки давали простор для фантазии. Флаттершай замерла, отнимая руки от волос и подола и медленно опуская их. Если уж известно о недостатках мужской природы, следует упомянуть о глупостях женской. Девушка заглянула в лицо Дискорда почти — почти, но не совсем — без страха. Огромные печальные глаза цвета ласковой бирюзы увидели отразившуюся на нём напряжённую внутреннюю борьбу драконикуса, из-за которой он сделался таким уязвимым внешне. Глаза зажмурены, губы шепчут то ли проклятия, то ли молитвы (возникает ненужный, неважный вопрос — кому молятся боги?), пальцы рук подрагивают от желания прикоснуться, сжать, присвоить. Флаттершай засмотрелась на это дольше положенного, зачарованная, и, когда мужчина наконец открыл глаза — отшатнулась. Он был зол за то, что она заставила его это почувствовать. Но, как ни странно, чем грознее и опаснее был Дискорд, тем сильнее Флаттершай тянуло к нему. Хотелось утонуть в тьме, которая плескалась в его взгляде, сгинуть в объятьях его рук, едва получив их… Пленница сделала шаг вперёд. — Остановись. Ещё один. — Немедленно, я сказал. Не отрывая взгляда от стиснувшихся в отвращении и ненависти челюстей Дискорда, Флаттершай медленно его обняла. Он шипел и неразборчиво ругался на неизвестном языке, напрягался всем телом, но не отстранялся от ладоней, мягко накрывших его лопатки, исследующих спину, подбирающихся к предплечьям. Взгляд этих испуганно распахнутых бирюзовых озёр прошивал навылет. Мужчина сбился с дыхания, провалив попытку призвать на помощь самообладание. Она, по сути, ничего не делает. Просто обнимает его в платье, которое приличнее снять, чем носить. Снять нетерпеливо, разрывая пальцами в лоскуты, осязая ногтями тонкую, почти прозрачную кожу, сминая полные окружности грудей, исследуя ладонями узкую талию и небольшой живот. Повалить спиной на кровать, целовать до боли в скулах, войти в неё до искр в глазах. — Отойди! — рявкнул Дискорд, грубо схватил Флаттершай за плечо и отшвырнул её на пол. Девушка не сумела удержать равновесие и упала, испуганно глядя на мужчину, всхлипывая и слабо отползая. Он дрожал, обхватывал себя руками, жмурился и скалил зубы, пытаясь прогнать наваждение, вернуть себе контроль над разумом и над телом — чтобы хоть как-то убрать ощущение того, что его брюки в районе ширинки вот-вот треснут и разорвутся. Драконикус метнул пламенеющий дикий взгляд на отвергнутую пленницу, не испытывая к беременной девушке ни капли сострадания. Из его глотки вырвался одержимый вибрирующий скрип: — Я знаю, что у тебя на уме. О чём ты думала? На что надеялась? Что по-детски наивное рыло и огромные дойки заставят меня поверить в твой стокгольмский синдром? Что, разряжаясь, как шлюха, ты тут же заполучишь моё доверие?! — Мне очень жаль! — заплакала в отчаянии Флаттершай, вся сжимаясь на полу и инстинктивно обвивая руками живот. — Я не хотела! — Заткнись! — взревел драконикус и, резко согнувшись, хлёстко ударил её тыльной стороной ладони по щеке. Бархатная кожа тут же заплыла красным от силы пощёчины. — Я тебя насквозь вижу, мразиное отродье, не надейся, что ведро сырости заставят меня потерять бдительность! Не равняй меня с другими обезьянами! Я не человек! Не человек! Флаттершай могла сколько угодно терпеть оскорбления, крик и удары, несмотря на то, что раньше Дискорд никогда не поднимал на неё руку. Но острая ответственность за цветущее жизнью внутри неё беззащитное существо и страх потерять его вынудили девушку ярко сверкнуть глазами, поднимая решительный взгляд на драконикуса, и криком приказать: — Не смей трогать меня и прекрати это сейчас же! Замахнувшийся для новой жестокой оплеухи Дискорд замер, едва столкнувшись с пленницей взглядами. Он подчинился беспрекословно. Флаттершай одним взором остановила ревущие внутри него ненависть, злобу, страх повторения до боли знакомо начинающегося сюжета. Это было сродни тому, как в секунду остановить на всём ходу бронепоезд, остановить и приковать к себе одними только глазами. «Я чуть не убил её, — словно спала пелена с разума драконикуса, его рука безвольно опустилась, а сам он, не разрывая зрительного контакта, рухнул перед Флаттершай на колени. Его лицо выражало потрясение. — Я чуть не убил её». Пленница сглотнула и двинулась вперёд, но вместо того, чтобы расцарапать в отместку это самое лицо, нежно накрыла дрожащей ладонью впалую щеку. — Я знаю, — прошептала она, и её глаза, непрестанно гипнотизирующие мужчину до сих пор, медленно наполнились слезами, — знаю про Твайлайт Спаркл… И я понимаю, как ты боишься, что такое произойдёт вновь… — она медленно сняла свою руку с его лица, но Дискорд нежно поймал тонкую ладонь и приложился к ней губами, зачарованно глядя на Флаттершай. — Но я… не смогу поступить так, как она… Я слишком слабая, трусливая и обыкновенная… В стыде за саму себя девушка отвела взгляд, и транс распался на звенья. Драконикус медленно выпустил её руку, беззвучно глубоко дыша через рот. «Она остановила меня, — тупо ворочались в его голове мысли, — она остановила и смогла усмирить, используя только сочувствие и невинность. Что же ты…?!» Вспышкой мелькнули перед мысленным взором резко очертившиеся бирюзовые радужки, источающие безжалостные волны, искажающие сознание и заставляющие внимать любому слову их владелицы, принимать каждое как данность. «Взгляд! — понял Дискорд и в ужасе отшатнулся от недоумённо посмотревшей на него Флаттершай. Он отвёл глаза, боясь снова попасть под влияние девушки. — Это она получила чёртов Взгляд! Как долго я позволял ей манипулировать собой?! Чего она добилась?! А я этого даже не понял!». Драконикус в отчаянии думал, что сходит с ума. Пленница непонимающе спрашивала что-то, но он думал лишь о том, насколько хорошая из неё актриса. Внутреннее напряжение из-за лихорадочно мечущихся мыслей достигло пика — и Дискорд резко выбросил в сторону девушки руку, позволив яркому золотому огню соскочить с кончиков пальцев. Флаттершай пронзительно вскрикнула, когда вспышка ослепила её, а затем, растирая заболевшие глаза, почувствовала, как по ним растекается растущая из воздуха ткань, обвиваясь вокруг головы и завязываясь на затылке. — Как? Зачем? — бессвязно и жалобно воскликнула девушка и попыталась руками нащупать узел, но Дискорд до боли схватил её запястья и куда-то потащил за собой. Флаттершай лишь могла, всхлипнув, протестующе застонать. Она почувствовала, как мужчина, круша любое сопротивление, почти бросает её в кресло и крепко привязывает к подлокотникам руки. Девушка не понимала, чем, и тем более не имела понятия, за что. Дискорд не отвечал на её слёзные вопросы, лишь бешено пыхтя от нервов, дрожащими в лихорадке руками запутывая узлы, чтобы их нельзя было развязать. — Теперь ты всегда будешь жить вот так, — прошипел он, стараясь выдать сверхъестественный страх за гнев. — Станешь вести себя хорошо — отвяжу, но повязку с глаз ты никогда не снимешь. Скрюбол проследит, чтобы ты не пронесла ложку мимо рта. Он небрежно, хамовато похлопал её по щеке, проигнорировал похожие на скулёж протесты и развернулся, собираясь уйти. — Всегда? Ты никогда не выпустишь меня отсюда? — дрожащим голосом, кусая губы, уточнила в какой-то момент Флаттершай. Она говорила как можно быстрее, пока Дискорд не покинул её. — Ты удивительно сообразительна. — Тогда расскажи мне, пожалуйста, — с внезапной твёрдостью и хладнокровностью потребовала Флаттершай, — чего ты добиваешься. Драконикус остановился и повернулся к ней, смотря на связанную девушку через плечо. Пленница практически уронила голову на грудь, её глаза были завязаны, но она словно дождалась, когда Дискорд переведёт на неё взгляд, чтобы продолжить: — Если ты никогда не выпустишь меня отсюда и всегда будешь держать с повязкой… то что ты теряешь? Что мешает тебе рассказать о своих истинных планах человеку, который теперь мёртв не только для всего мира, но и для всего дома? — мужчина упрямо, тяжело молчал. — Что скажешь? Откроешь мне этот секрет? Если тебе не трудно? Бесконечно долгое время Флаттершай ждала ответа в полной тишине. — Нет. Быстрые шаги и хлопок дверью не смогли стереть с губ девушки появившейся на них лёгкой улыбки. «Он соврал. Я здесь не навсегда», — умиротворённо подумала Флаттершай и устроилась поудобнее в своём ограниченном положении. Некоторое время девушка пыталась прислушиваться, надеясь услышать шаги, которые, в её представлении, непременно будут принадлежать Пинки Пай, однако, ничего не дождавшись, незаметно для себя провалилась в зыбкий сон. Он был нарушен тихим шорохом верёвок. Кто-то отвязывал её руки. Девушка улыбнулась. — Пинки Пай, это ты? Я не сплю, — сказала Флаттершай, но не получила ответа. — Скрю… бол? Эм… Дискорд? Таинственный освободитель не откликался, он не выдавал себя даже дыханием, а случайные соприкосновения его рук с кожей девушки веяли могильным холодом. Флаттершай встревожилась, но подчинилась, когда её ладонь деликатно взяли чем-то вроде перчаток и подняли с кресла. — Кто это? — тихо и испуганно уточнила пленница и пошла, когда её потянули за собой. Пальцами свободной руки она потрогала ткань на глазах. — Можно мне снять повязку, пожалуйста? Облачённый в перчатку палец прижался к её губам, безмолвно приказывая замолчать. Девушка не осмелилась ослушаться. Она не произносила ни слова всю долгую дорогу, и лишь когда её снова усадили куда-то, а затем железно хлопнули автомобильной дверью, тихо выдохнула: — Эм… помогите? Меня похищают?..