Поставщик

— Иногда мне хочется, чтобы к нам пришла проверка, и все такие носились бы взмыленные, с языками на плечах, подчищали документа… а, у нас же её нет, хорошо, тогда: создавали бы документацию, жучили студентов, а я бы стоял где-нибудь в тени и прикалывался над всеми. Пинки Пай шла рядом с вдруг разговорившимся ректором и хихикала над его словами, глядя своему покровителю в лицо. Впереди ничего интересного: по велению Дискорда коридоры перестраивались и загибались в нужном направлении, выводя их к чёрному ходу кратчайшим путём. — Ну так попроси Селестию, — с толикой важности, которая была вызвана гордостью быть посвящённой во многие божественные дела, порекомендовала вновь кудрявая девушка. — Она пришлёт кого хочешь. — Селестия не такая дура, как хотелось бы, — поморщился драконикус, ленно махнув рукой. — Пришлёт максимум делегацию арлекинов. А я хочу реальную проверку, чисто ради поржать. — Но ты тоже не такой дурак, как хотелось бы. — Это кому там чего хотелось? — бумкнул её пальцем по носу Дискорд. — Но да, верно. Нам не нужны лишние риски. Пинки прикусила губу, услышав, каким низким и хрипловатым стал весёлый голос мужчины. В нём очень чётко проявилась угроза, а это означало, что разговоры и шутки на сегодня закончены: нестабильный разум драконикуса снова обратился к мрачным планам и тяжёлым решениям. Но кудрявая девушка была рада даже короткому проблеску беззаботности, вызванному тем, как теперь обстояли дела в доме Дискорда. Его отношение к Флаттершай заметно изменилось в короткий срок. Он начал относиться к девушке не то, чтобы тепло, но с гораздо меньшей холодностью. Всё ещё существовала установленная драконикусом дистанция между ними, но мужчина теперь сам осторожно сокращал её улыбками, намеренными взглядами и безобидными, невинными касаниями. Излюбленным его жестом стало мягко ерошить густые розовые волосы пленницы, которая теперь наивно и легкомысленно ощущала себя не меньше чем гостьей. Она выучила «расписание» Дискорда, по крайней мере, то, что не было скрыто от её глаз. Он всегда вставал задолго до восхода солнца (ложился, что характерно, очень незадолго от него, но, как ни странно, на его серовато-смуглом лице никогда не было ни одного признака недосыпа), в одиночестве делал какие-то дела, недолго мелькал, пока Флаттершай завтракала, и исчезал до обеда. Пинки уходила ещё утром: ей необходимо было успевать в университет и поддерживать видимость обычной учёбы (однако девушка только отшучивалась, когда пленница пыталась выяснить, как у неё при такой двойной жизни было время на все те секции, собрания и вечеринки), поэтому в это время розововолосая девушка была окружена разве что слугами. Иногда ей везло найти где-нибудь Дискорда; иногда ей везло ещё больше, и он не возражал против того, чтобы она постояла рядом с ним или даже сам заговаривал; но чаще всего драконикус тоже уезжал в университет — каждый раз на разное время. Таким образом, проводить время вместе со своим похитителем Флаттершай могла только вечером и ночью, пока не заснёт у него под боком, если у него будет для того настроение. Девушка была ангельски терпелива к каждой его причуде, но ей часто становилось одиноко. Она знала о своём положении, но пока не решалась разговаривать с существом, которое никак не даёт о себе знать: у Флаттершай разве что прекратились циклы, однако не было ни токсикоза, ни отёчности, ни всего того, о чём она прилежно читала ещё на свободе. Девушка пыталась упросить Пинки Пай поделиться телефоном или дать доступ к любому другому способу для связи с Рэйнбоу — на разговор с родителями и братом она уже не рассчитывала — но раз за разом получала не только отказ, но ещё и мольбу не упоминать ни о ком из внешнего мира, особенно при Дискорде. Так что вместо любого общения пленница занимала своё время исследованием огромного дома, и в какой-то момент наткнулась на не самую обычную комнату. Она располагалась в углу на самом последнем этаже и была выполнена в фиолетовых и тёмно-розовых тонах. Это были покои с необычной скатной формой потолка, на котором было неумело, но старательно нарисовано тёмно-синее звёздное небо. Две стены апартаментов были сделаны целиком из книжных полок, и Флаттершай, помимо ожидаемых астрономических альманахов, нашла книги по геометрии, алгебраические труды и исторические талмуды, а также учебники по биологии, химии и физике — вот и все знакомые названия. Незнакомые относились, скорее всего, к компьютерам, технике и более узким областям математических наук. Рядом с люстрой в форме усеянного белыми полусферами тора была подвешена к потолку планетарная модель вселенной, что очень мило смотрелось на фоне кляксочек-звёзд. Девушка перевела взгляд на стены, не заставленные книжными шкафами, и увидела безжизненный аквариум с доверху наполненной бумажками урной рядом, необычной формы комод с искусственными цветами на нём, несколько пуфиков, длинную прикроватную тумбу и саму кровать, низкую и минималистичную. Из-за волнистых краёв одеяла казалось, что она была заправлена наспех, но отделанная кружевами большая подушка с вышитой на ней шестиконечной розовой звездой гордо стояла прислонённой к середине высокой спинки, в идеальном порядке и выверенности, развенчивая подозрения о неаккуратности хозяина комнаты. Точно такая же звезда была гуашью нарисована на круглом окне сразу над кроватью. Всё находилось в идеальном порядке, но не было того ощущения стерильности, которое остаётся после окончательной тщательной уборки. В этой комнате не было пыли, но в ней определённо никто не жил. Корзина была наполнена, но, как ни странно, вполне вписывалась в интерьер. Флаттершай усердно щёлкала пальцами, пытаясь поймать за хвост ускользающую ассоциацию, пока не сделала это и не вскинулась в осенении: словно хозяин гостиницы в память о любимом госте сохраняет в одном номере всё так, как любит этот гость, чтобы ему стало приятно, когда он вернётся. Девушка невольно улыбнулась. Только сейчас она заметила на стене над прикроватной тумбой семейный портрет: счастливая семья из пяти человек, характерной чертой каждого из которых являлась аристократическая бледность. По бокам стояли женщина с бело-фиолетовыми прямыми волосами и мужчина с густой тёмно-синей шевелюрой, они держали за руки мальчугана постарше, волосы которого сочетали три оттенка синего, и девочку помладше, с тёмно-синими волосами, которые украшали еле заметные розовые и фиолетовые полоски и которые были пострижены в точности как у матери; из рюкзака за её спиной озорно выглядывала тряпичная кукла. В самом центре фотографии находился совсем маленький ребёнок, и его смуглость не оставляла сомнений в том, что он усыновлённый. Возможно, на снимке запечатлён именно этот счастливый момент: малыша с колючими зелёными волосами держат за поднятые руки родные брат и сестра. Флаттершай, полюбовавшись портретом, взяла в руки большую подушку, чтобы рассмотреть её, и услышала короткий глухой стук. Пленница опустила глаза на кровать и увидела прислонённую к спинке фоторамку: должно быть, брякнула, когда лишилась опоры в виде подушки. Девушка отложила подушку и взяла обнаруженный предмет. На фотографии она узнала малышку с аккуратным каре и ровно подстриженной чёлкой, но уже в подростковом возрасте — с длинными, но всё такими же гладкими волосами, в обнимку с высоким статным синеволосым парнем. Он смотрел прямо в камеру весёлыми и дерзкими синими глазами, а девушка рядом с ним, застенчиво улыбаясь и розовея — куда-то в сторону, накручивая на палец прядь волос. Она не была красавицей, носила очки в прямоугольной чёрной оправе, но это милое выражение на лице смотрелось восхитительно. Но тут Флаттершай заметила такое, из-за чего её улыбка медленно сошла с губ, а пальцы ослабели. Фото было сделано в интерьере университета. «Эта девушка… — еле ухватив выскальзывающую из рук рамку, пленница через стекло погладила смущённое лицо. — Она жила здесь? До меня? И… и у неё был парень здесь, но Дискорд всё равно забрал её себе?». Флаттершай рассеянно подумала, что этого самого парня она уже где-то видела, но её мысли тут же утекли в другое русло. Эта фотография лежала под подушкой, вернее, стояла, загороженная ею. Не самое трудное место для поисков, однако… Взгляд девушки переполз на заполненную с горкой корзину. …Эта комната не выглядит так, будто её вообще трогали с момента исчезновения. Флаттершай нервно закусила губу, ощутив острое желание запустить руку в мусор и развернуть один из листов, посмотреть, что внутри. Вдруг её предшественница оставила какое-то послание? Письмо другу или парню? Дневниковую заметку? Напутствие? Какую-нибудь пришедшую в голову мысль, на худой конец? Однако, едва пленница набралась смелости для этого, в коридоре за дверью раздались шаги, которые она уже выучила. Девушка пискнула от страха и заметалась на месте, не зная, что делать и понимая, что вот-вот упадёт в обморок от напряжения. Она сумела едва ли не в последний момент совладать с собой и быстро вернуть фотографию и подушку на место, но эти нехитрые действия отняли у неё столько сил, что к тому моменту, когда внутрь зашёл Дискорд, Флаттершай дышала и тряслась так, будто пробежала марафон наперегонки с кровожадными волками. Мужчина явно не ожидал увидеть её здесь. Он быстро засунул руку с чем-то зажатым в ней в карман, в рекордные сроки надевая на лицо пренебрежительно-сердитое выражение и оглядывая Флаттершай почти что с брезгливостью. Девушка тяжело сглотнула, поняв, насколько не вписывается своей мягкостью и открытостью в строгий и таинственный интерьер этих покоев. А с появлением Дискорда он ещё и словно покрылся инеем. Теперь Флаттершай была абсолютно уверена, что не должна здесь быть. Несколько секунд звенящей тишины, в которой чувствовалось ворочание просыпающейся и встающей в полный рост угрозы, окончательно сломали девушку, и она промямлила что-то в своё оправдание. Но оправдания не было. Реплика оборвалась, не достигнув даже середины. — Что ты здесь делаешь? — обманчиво спокойно спросил Дискорд, заложив руки за спину и во всех смыслах свысока посмотрев на девушку. Флаттершай виновато опустила взгляд в сероватый ковёр с синими завитушками. Драконикус достал из-за спины одну руку и постучал пальцем по своему подбородку. — Полагаю, это скорее моя вина. Следовало надёжнее спрятать эту комнату. — А что в ней особенного? — осмелилась поднять глаза девушка. — А что заставило тебя так нервничать? Вопрос только на первый взгляд не таил в себе ничего опасного. Он даже звучал как дружеский интерес о самочувствии, но Флаттершай уже успела кое-что узнать о своём пленителе и поняла, что разумнее будет промолчать, снова опустив глаза. — Ну, ну, — заботливо проурчал драконикус, ласково взъерошив прямой пробор нежно-розовых волос. — Всё нормально, я не злюсь на тебя. Просто не ходи сюда больше, хорошо? — При одном условии, если ты не против, — неожиданно подала голос девушка и подняла голову. Дискорд наклонился к ней, изображая чуткое внимание на лице, но намеренно двигаясь так угрожающе медленно, что, казалось, вот-вот заскрежещут от нетерпения суставы. Колени Флаттершай дрогнули, а она с трудом поборола желание отстраниться. — При каком же? — Кому принадлежали эти покои? — А зачем тебе это знать? — пожал плечами мужчина, не выпрямляясь. — Вы вряд ли знали друг друга раньше и никогда не познакомитесь впредь. Флаттершай задержала дыхание, уловив, как странно и пугающе блеснул взгляд драконикуса при последних словах. — Пожалуйста, — чуть слышно прошептала она, всё-таки ёжась под прошивающим насквозь взглядом. — Только имя. Всего лишь имя. Жгучая ярость засверкала в глубине неестественных жёлто-красных глаз, черты лица на мгновение выгнулись в свирепой гримасе, а из-под верхней губы показался острый кончик клыка. — Твайлайт Спаркл, — отрывисто ответил Дискорд, выпрямляясь. Он почти выплюнул эти слова и после них уже не пытался скрыть своей злости. — Довольна? Чувствуешь себя счастливее? — Она была умной девушкой? — Очень. Себе во вред. — И продолжала учиться? Дискорд удивлённо моргнул, гнев исчез с его лица. — К чему ты клонишь? — Я знаю, что вряд ли выйду отсюда… но можно мне тоже учиться дальше? Я хочу помочь тебе, но я пока не готова отказаться от своей мечты. Флаттершай сделала то, от чего у драконикуса перехватило дыхание. Открыто глядя на него зелёно-голубыми озёрами своих красивых печальных глаз, она положила обе ладошки ему на грудь и тихо, серьёзно прошептала: — Пожалуйста, позволь мне учиться дальше. Я хочу хотя бы представлять, что стану ветеринаром. Мысли вскачь понеслись в голове мужчины. «Учиться? Учиться? Девочка, я убью тебя сразу после того, как ты родишь. Мне ни к чему чужое влияние, я собираюсь воспитать ребёнка под себя, — горько подумал он. — О чём ты думаешь? Попроси меня о чём-нибудь, что позволит тебе наслаждаться остатком жизни!». — Хо… рошо, — сглотнув, кивнул Дискорд. От ладоней Флаттершай распространилось тепло, а когда девушка воодушевлённо и счастливо улыбнулась — в один миг преодолело расстояние и впиталось в сердце. Мужчина нервно дёрнул уголком рта и отпрянул от её рук, надеясь, что ниточка добродушного, спокойного умиротворения отдёрнется от его души вместе с ними. Он попытался вернуться к холодной суровости, с ужасом осознавая, что не выйдет. — Но покидать дом ты всё равно не будешь. — Ладно, Дискорд, — просто согласилась девушка. «Да чтоб меня физика нагнула, Флаттершай, перестань так светиться», — страдальчески подумал Дискорд и вдруг тихо, искренне поинтересовался: — Ты хочешь чего-нибудь ещё? Что-нибудь, что позволит тебе чувствовать себя здесь лучше? — Я… — застеснявшись, покраснела Флаттершай. — Мне очень не хватает какого-нибудь домашнего питомца. Драконикус кивнул и сухо приложился губами к её лбу, чем вызвал ещё более жаркую вспышку на щеках девушки. — Теперь уходи, пока я не передумал, — тонко улыбнулся Дискорд и проводил девушку взглядом. Флаттершай закрыла за собой дверь, послушно не задавая больше никаких вопросов. С тяжёлым вздохом мужчина достал из кармана то, что прятал от девушки: обрезанную прядь тёмно-синих волос. Несколько минут Дискорд смотрел на этот клочок, а затем, поддавшись помешательству, яростно зарычал и швырнул на пол.