***
Странная пустота в мыслях, холодок в груди, словно сердце своё он оставил дома, просыпав меж ловких когда-то рук. Как он мог потерять его, когда решил оставить бесполезный теперь орган, не оставить ему места в сумке? — Все ли ты взвесил, сын? Взгляд отца, казалось, разом постаревшего, когда он уходил. Нет, он, в отличие от брата, не останавливал парня. То ли признал, что он прав, то ли посчитал его достаточно взрослым для распоряжения собственной судьбой. — Да, — ответил Сандор. — Решил. — Мать тоже права по-своему, — в сторону сообщил отец, затягиваясь. — Она всегда будет тебя ждать, и ты помни… Что бы ни случилось, Саня, что бы ни случилось… — Да, я понимаю. Ему и вправду казалось, что он решал для себя что-то важное. А мать хотела оставить ему искру надежды, надеясь поддержать, вот только он не заслуживал никакой надежды. И сам тушил все возможные искры. — И Григора тоже пойми, ведь для него весь мир прост. Он остынет, потом, позже. — И для меня прост, — пробормотал Сандор на грани слышимости. — Так, да не так. — Я никого не предавал и не предаю, — буркнул Сандор. Брат его вывел из себя. — Григ думает иначе, он меряет по себе и… Ну, ты знаешь брата. Он всегда был попроще. — Я, что ли, сложный? — потрясённо сообщил Сандор. — Выходит, да, — обреченно поведал отец. — Никто не желает своему ребенку такой судьбы, а ты, значит, сам ее ищешь. А ты ведь не такой, Саня, ты не кидаешься на трудности ради подвига. — Я решил, пап. Какой подвиг? Есть дело, и надо его делать. — Дело, говоришь? Пусть так. Но какое дело, Сань! Ты вдумайся. Опасное, почти незнакомое. Не готовили мы тебя к тому, не растили воином. — Нет, не растили. Человеком растили, чтоб слабых защищал, чтоб уважал чужой труд и не лез вперёд, когда не просят. Жил по совести, и чувство локтя имел. Разве этого недостаточно? — Узнаем, сынок.***
Мрачный замок встретил его холодно. Казалось, гулкое эхо в коридорах сообщало о каждом его шаге: «чужой-чужой-чужой», отражаясь от стен, нагнетало страху. Ему отвели комнату — небольшую, светлую, с окном на внутренний двор, где тянуло вверх ветки дерево со снежно-белой корой, словно скалка в муке, и алыми листьями, похожими на ладони. Гитара заняла место в одном углу, волейбольный мяч — детский подарок Григора — верхнюю полку в шкафу, одежда — остаток шкафа. Неожиданно было спокойно. Дни тянулись как звенья цепи — одинаковые и беспощадные. Тренировки, нечастые встречи с объектом своей непрестанной заботы и беспокойства, ещё более редкие репетиции, на которые раз за разом его вытаскивали Джон или Бриенна. Жизнь не давала предаться унынию, ее течение уносило его стремительно, словно река в пору разлива. Оставалось лишь держаться на плаву и успевать отталкиваться от камней, таящихся в русле.***
— А я считаю это предательством, — в который уже раз зазвенел голос девушки, взлетая под потолок верхними тревожно-истерическими нотками, словно визгливая скрипка. — Даже Теон считает, что это благородство, и я с ним согласна, — парировала собеседница. — Нашла кого спросить! — не унималась Санса. Она всплеснула руками, порывисто вскочила с полузастеленной кровати, на которой сидела, обернулась к ней, вдруг замерла, сосредоточенно нахмурила брови, словно вспомнила о поставленном на плиту чайнике, потом так же внезапно это выражение пропало, а девушка принялась медленно монотонно расправлять складки покрывала, когда ее труд так же стремительно прервался судорожным, похожим на смех плачем, исторгшая же его Санса с размаху упала на кровать, сминая парой судорожных махов достигнутый с таким тщанием результат. Теон отлип от стены, оттолкнувшись ладонями, с хрустом крутанул в воздухе кистями рук, машинально разминая запястья, словно перед атакой, поймал взгляд Джейни, послал в ответ свой ободряющий и качнулся спиной к стене, занимая прежнюю позу. Санса требовала внимания, а ее бессменные сиделки требовали заботы. Леди Старк давно было пора сменить Джейни, но мать что-то не спешила к своей дочери этим утром. Сансе нужен был собеседник с запасом бесконечного терпения, леди Старк и Джейни — здоровый сон, а Винтерфеллу кофемашина промышленных масштабов. Самому ему не помешала бы сигарета. — Он должен был стать моим парнем, а потом мужем, — сообщила в ворох смятого покрывала Санса. — И дети, обязательно дети. Кудрявые блондины и похожие на папу. — Тебе надо поесть, — сообщила Джейни, устало закатывая глаза к потолку, — давай, к завтраку обещала приехать Бриенна. — Бриенна сказала, чтобы я держалась от него подальше. Что он не хороший, но он же такой милый, просто у него богатый внутренний мир, — затараторила Санса, привстав на кровати. — Джейни, скажи Бриенне, когда увидишь ее — она не права. То, что красиво, не может быть опасным. От идеи поведать эту мысль Бриенне Теона неожиданно передернуло. И в целом ход мыслей Сансы не вызывал никакого оптимизма — этим утром, а может, еще вечером ей стало хуже. Масла в огонь подлил разговор с отцом, как говорила Джейни, но сути он не знал. Пока не знал, вечером тушкой или чучелом, но он заполучит Робба в свое полное распоряжение и вызнает все. Ха, можно подумать, Робб может от него это скрыть, сам захочет поделиться. Персональная жилетка всех окрестных униженных и оскорбленных, представьте себе, изредка желает быть выслушанной. И кем? — Санса, — вкрадчиво сообщил он тихим голосом, — может, ты скажешь это Бриенне сама? Давай, я подожду снаружи, а ты наденешь то платье, ну, помнишь? Девушка нахмурилась, по лицу пробежала тень, потом она встрепенулась, как маленькая девочка, вспомнив, что под подушкой спрятан леденец, и рванула к шкафу. Джейни прикрыла дверь за Теоном, глядя укоризненно. Платье и его выбор было самым сильным средством в арсенале ухаживающих, чтобы вытаскивать Сансу Старк из ее комнаты, к нему прибегали последним. Едва дверь закрылась за ним, Теон насвистывая крутанулся на месте, пытаясь отбросить горестные думы, совершенно для него не характерные. Мне очень-очень ее жаль, но я ничего не могу сделать. Собственно, чего парюсь? Переодевание займет минут пятнадцать, не меньше, думал он, все дальше и дальше отходя от комнаты по коридору, пока не был перехвачен самым беспощадным образом. — Ты проспорил, — заявил Робб сходу. — Нет, я взял тайм-аут, — парировал Теон, улыбаясь уголком рта. Как же я рад видеть этого конопатого спасителя всех и вся. — Знаешь, в спорте такое бывает. А… Ну… Тебе же знакомо слово спорт? — Не беси меня, кракен, — рыкнул на него Робб, — я так и знал, что ты не продержишься дольше десяти минут. Нечего уговаривать меня в следующий раз. — О, ты теперь телепат, да? — он отшагнул в сторону, уворачиваясь от тычка левой, одновременно припечатывая локтем шею Робба. Их лица оказались вровень, глаза парня расширились, рот приоткрылся. Интересно, какого бога этим прекрасным утром я должен благодарить за контроль в подобной ситуации? Вероятно, бога воздержания. Теон задержал взгляд на губах Робба долго, существенно дольше любых правил приличия, а потом сообщил: — Ты был прав, а я проспорил. Я не могу с ней дольше десяти минут. Слишком тяжело. И отпустил свою добычу. Робб нахмурился. Они стояли, прислонившись к стене рядом, не глядя друг на друга, словно обоим было, что скрывать, но от разговора было не отвертеться. — Так плохо, да? — хрипло пробормотал Старк. — Думаешь, ей не становится легче? — Робб, ей становится хуже, — четко выплюнул Теон. — Она накручивает себя и… Блин, сегодня она перепутала Сандора и Джоффри, если я не сошел с ума, пока продирался сквозь зефирные замки и шоколадных пони ко дворцу принцессы! — Больше похоже на то, что ты поехал не по той дорожке, свернув после мармеладного указателя на шоссе из ирисок. — Считаешь, надо было все же пробежать по кочкам из желе? — уточнил Теон, а потом махнул рукой. — Ок, я ошибся. Но в таком случае, Сандор — кудрявый блондин и Санса мечтает родить ему троих детей… — М-да, — ответил Робб после паузы. — Пойду сам поговорю с ней. Иди уже в столовую, хватит с тебя подвигов. — Считаешь, на большее я не гожусь? — обиделся тот притворно. — Считаю, что Бри скучно и одиноко за столом, а ты разбавишь ее одиночество, — Робб глядел устало, — ну иди, боги, чего тебе еще? — У тебя есть планы на сегодняшний вечер? — уточнил тот, поднимая бровь. Он снял несуществующую пушинку с плеча Робба и посмотрел на парня самым невинным из своих взглядов. — Ты неисправим, — поведал ему Робб. Спасибо, я знаю. — Будет тебе и вечер, и планы, только иди уже по азимуту, лады? — Будет исполнено, кэп, — улыбнулся Теон и пошагал в сторону столовой. Ему не хотелось показывать какая гора свалилась с плеч с его уходом, но приходилось признать — это была целая горная цепь. Бри нашлась за столом печальная, жаждущая новостей о Сансе и вообще. Теон увлек ее волейбольной темой и уговаривал вплоть до самого завтрака, когда в сопровождении брата и подруги за столом появилась Санса. Значит в течение минуты где-то рядом должен был показаться Сандор. Теперь он следовал за ней неотступно, если только не спал и не тренировался. Мрачный, неразговорчивый, он мало напоминал того парня, которого Теон хорошо знал как соперника. Слово царапнуло по языку, словно наждачка. Соперник… Глупость какая. Он теперь не соперник. Практически никто. Бри говорила, что только благодаря крайне решительному заступничеству Джейме Сандор имел возможность продолжать тренировки. Команда его отторгала как инородный предмет, сплотившись вокруг толпой страждущих гибели фагоцитов, стремилась разорвать несчастного на клочки, и первой скрипкой в этом оркестре был Григор. Братья не разговаривали, в раздевалке кипело и булькало варево похлеще, чем в ведьмином котле. И все-таки соперник… Вот так, значит. Пока Сандор был где-то там, отрезанный сеткой и правилами, диктующими каждое движение, описывающими любой порыв, пронизывающие всю ткань их жизни, кракен был спокоен. Теперь же Клиган был слишком близко к Старку, понимал Теон, как сверхточный барометр улавливая колебания Робба и… Как же он боялся этих колебаний. За себя? В пекло! Каким-то внутренним чутьем Грейджой знал — он нужен Роббу. Что-то большее, чем страсть, сковывало их в единую цепь, что-то держало сильнее, только вот он не был готов именовать это хоть как-то. Но это большее должно было остаться, когда пройдет запал ночных безумных вылазок, когда волчий наследник возьмет в жены девушку, для которой предназначен по слову его отца, когда лисьи всполохи пламени в его волосах сменятся ртутно поблескивающим серебром… Есть вещи, которые не кончаются никогда, даже если не давать им названия. Может, так даже вернее. Он в большой беде, кем бы он ни был для меня. Невозможно контролировать все, невозможно вечно сидеть в центре своей паутины, слушая дрожание нитей и отвечая на них. Иногда ниток слишком много, иногда риск сорваться слишком велик. Дай мне сил удержать тебя, дай мне сил удержаться самому. В комнату медленно вошел Сандор. Едва после тренировки, еще мокрые волосы, футболка кое-где прилипает к телу слишком сильно, как после душа, однако, не опоздал. Цвет разливается по лицу Сансы, словно масло, поднимаясь по фитилю свечи стремиться зажечь пламя. Кому он сочувствует больше: запертой собственным разумом в клетку безумия девушке, которая не может притронуться к своему единственному лекарству, или скованному своими обетами юноше, не способному ни ступить, ни молвить мимо приказа?***
— Я должен вернуться к ней… От дыхания Робба щекотно шее. Тела перевиты, сплетенные слишком тесным клубком, чтобы можно было понять, где чьи конечности. Задохнуться так — самая сладкая из возможных смертей. Смерть с послевкусием в виде отклика тех, кто найдет трупы. Все как я люблю. — Карета превращается в тыкву? — лукаво пояснил Теон, выплетая одну руку. Пальцы скользнули вдоль края ребер к солнечному сплетению, ладонь раскрылась, уходя вверх к подбородку, пока не обняла затылок. Робб вздохнул, тяжело отклоняя голову под ласку. — Серьезно, надо идти, — ответное касание было коротким, словно бы прощальным, — моя вахта, а если она проснется? — Испугается? Сомневаюсь, — Теон не сдавался, — она же спит довольно крепко, ты сам говорил. Особенно под снотворным. — Ей снятся кошмары, иногда она способна проснуться, и ее приходится успокаивать, — Робб сел на кровати, осторожно, словно боясь обидеть, отрывая конечности кракена от собственного тела. — Особенно теперь, когда она знает о скорой встрече с женихом. Ее страхи вернутся, а сон может стать крайне беспокойным. Теон проводил его до двери, впечатав в затылок губы на прощанье, словно заклеивал письмо поцелуем. Комната без Робба почти мгновенно стала мертвее затонувшего корабля. Он распахнул окно и сел на подоконнике с сигаретой, но едва успел сделать пару затяжек, когда дверь распахнулась, и Старк с порога громким шепотом сказал: — Ее нет в комнате. Ты мне нужен.***
Он вернулся в комнату поздно, когда луна, врываясь в окно светом, делала все предметы острее на взгляд. Тени воровали углы, делая комнату меньше, яркий прямоугольник окна, падая на пол, заключал в себе ветви чардрев, словно крепкая рама чей-то бешеный набросок. Он прикрыл дверь бесшумно и ушел в душ. Мухи мыслей жалящими роем метались по его голове, заключённые в слишком тесном пространстве. Спланировать шаги должна была целая команда, но Сандор, будучи на острие удара, постоянно спорил и выискивал дыры в планах и гипотезах. За прошедший месяц он научился отстаивать своё мнение с отчаяньем смертника и упорством стремящегося выжить. К его голосу стали прислушиваться не сразу, но он был терпелив ко всему, кроме нее. Только Санса вызывала в нем раз за разом вспышки отчаянья, со временем начавшие становиться яростными. Ее комната — розовая и белая, словно раскрывающийся бутон розы, подсвеченный первой зарницей весеннего утра — таила в себе угрозу, и он должен был набраться храбрости, чтобы сказать об этом. И не мог. Там Санса замыкалась, уходила в водоворот собственных страхов и становилась мало похожей на ту девушку, что он полюбил когда-то. Ему было неведомо, почему на нее так действовало собственное жилье, ведь по рассказам каждую подушечку она вышивала своими руками, каждый медвежонок был ей дорог. Тогда почему? У него не было ответа. Не вытрясать же его из Джоффа, в самом-то деле. При мысли о когда-то близком ему человеке, о друге, у него случались вспышки совершенно нехарактерной ярости. Неужели я такой дурачок, что не вижу за открытым лицом подонка? Правда, и Санса обманулась, но ей можно, она девочка, но я-то должен был смотреть в корень и видеть суть… Он вывернул холодный кран на максимум, а потом долго методично растирал заледеневшее тело полотенцем. Сегодня парень видел Сансу только за столом, хрупкую, почти прежнюю. Казалось, только он может ее разморозить, помочь вернуться, но того, что подсказывало сердце, не дано было понять разуму, тем более чужому. Он здесь, чтобы она была в безопасности, а любые проявления нежности, все, что осталось в прошлом, может, и вытащат ее сейчас, но лишь затем, чтобы утянуть в пучину в разы глубже, в омут без дна. Нет, он не был готов рисковать ею. В соседней комнате раздался негромкий щелчок и странный шум, похожий на звук ветра. Он оставлял окно закрытым, а дверь… Запер ли он дверь, Сандор не помнил. Он вернулся в комнату готовый ко всему… кроме Сансы в одной ночной рубашке до пят, лихо сползающей с подоконника. — Санса? — выдохнул он пораженно. Миллион мыслей разом закрутились в голове. Босые ноги, холодная трава, створка окна, что тяжелее танковой гусеницы, как? А она уже шла к нему, огибая кровать, просвеченная насквозь лунным светом, заменяя тень от дерева собственным силуэтом со всеми его манящими изгибами.***
— Робб, думай, ты больше похож на сестру, чем тебе кажется, — выпалил Теон после получаса совместных перемещений по дому бесшумно, как два свихнувшихся ниндзя, — куда бы ты пошел в первую очередь, если бы был затворником в собственной комнате? — К те… — глаза Робба распахнулись со щелчком: — К Сандору. Она пошла к Сандору. — Исключено, он запирает дверь, — с угрозой ответил Грейджой. — Она могла дойти до двери, поскрестись и… — Он мог ее впустить, — Робб отвел глаза. — Пойдем. — Я голосую за то, что не мог, — Теон ускорил шаг. — И все-таки подумай, может, уже пора оповещать всех? И что ты скажешь ему, если окажешься на пороге его комнаты ночью, а Сансы там нет? — Хороший вопрос, — буркнул Робб. — Никогда об этом не думал. — Не умеешь врать — не начинай, — жестко отрезал Теон, а потом примирительно положил ладонь ему на плечо, словно боясь, что Робб удерет за поворот, оставив его далеко позади. — Я про другое — если Санса не у него, представь, что получится? Он перероет весь дом. — Я подумаю об этом позже, — отшил его Робб. — Если я действительно так похож на сестру, как ты считаешь, то лучше бы ты ошибался. Я могу наделать огромное количество глупостей за полчаса.***
Сандор сидел на кровати, отстраненно думая о том, что он чертовски крепко затянул полотенце, иначе бы оно давно с него сползло. Сонная феечка в ворохе одеял сидела у него на коленях, прижимаясь ухом к грудной клетке, и непрерывно лепетала. Слушать ее было само по себе уже слишком сладким сном. Босая пятка одной из ног лежала в его ладони без всякой хрустальной туфельки, согреваясь. — Она навевает на меня сны. Я боюсь своей комнаты, но мне кажется, я должна там быть. Это как чистилище. Я пройду сквозь, и мне станет все нипочем. — Малыш, ты говоришь как Арья, совсем как сестра. — Я вспоминала ее весь тот проклятый день. Что бы сделала Арья? Куда бы пошла? Как бы ударила? Обещай, что научишь меня драться! — Девочка, ты говоришь ерунду. Зачем тебе драться? Я теперь всегда буду рядом, слышишь, всегда. Тебе не нужно будет драться. — А если ты чуть-чуть опоздаешь? Или не чуть-чуть? Ты так уверен в себе? Он тяжело вздохнул, покрепче перехватывая драгоценную ношу. — Я стану самым лучшим, я не знаю как, но стану. Обязательно. А самооборона никому не повредит. Просто…ты слишком нежная, ты просто не сможешь, мне кажется. — Я могу укусить тебя прямо сейчас. — она подняла к его лицу глаза, полные лунного света. Дыхание пресеклось сразу же, как отрезанное ножом. — Будет это самообороной? «Это будет самоубийством, — хотел бы сказать он. — Сильнее, чем поцеловать тебя, я хочу только держать твое тело в своих руках до рассвета. Ты кажешься такой разумной здесь, сейчас, в моих руках, словно твое безумие перекинулось на меня, и теперь я начну странно вести себя и не буду покидать комнаты… Да, если ты будешь приходить по ночам, я готов жить в этой комнате всегда». И ничего из этого он не сказал, только поднял собственный подбородок вверх, отстраняясь от ее зовущего лица, от прикосновений тела. В дверь тихо, но уверенно постучали. — Сандор, — донеслось снаружи. — Открой. — Это Робб, — прошептала Санса абсолютно ровным тоном. — Похоже, сегодня его вахта. Он знает, что меня нет в комнате. — Ты сможешь проделать весь путь до комнаты в обратном порядке? — вдруг спросил Сандор, дурея от идиотизма собственной затеи. Да, он сошел с ума, он полностью рехнулся. Девушка кивнула тем временем. — Обещай научить меня драться. Обещай приходить ко мне, — скороговоркой выпалила она, выскальзывая в сторону подоконника. Рама подалась легко, словно смазанная. Сандор уже знал, что недавно это была комната Бриенны, и Арья поработала с этой створкой всерьез в своих интересах. — Если ты обещаешь не возвращаться, — тихо произнес он, прикрывая окно. Из груди рвался крик, казалось, он с мясом вырывает что-то из себя, прося о том, чего не совершенно не желал. Девушка кивнула. — Тогда обещаю. Он поправил полотенце, проводил взглядом мелькнувший за окном силуэт, поблагодарил богов за размещение его на первом этаже и открыл дверь. Робб стоял на пороге натянутый как струна. Рыжие волосы разметались, напоминая старую детскую шутку про непричесанных детей «я у мамы вместо швабры». — Войдешь? — уточнил он, не желая продолжать разговор через порог. Робб отрицательно кивнул с усилием, словно у него свело шею. — Сандор, — сказал он почти шепотом. — Я должен сейчас быть с Сансой, но меня там нет. Я знаю, что Сансы сейчас нет в ее комнате. Может быть, ты знаешь, где она? — Робб, — ответил он тем же тоном, наблюдая как взгляд Старка сканирует пространство комнаты за его спиной, раз за разом отскакивая, словно обжигаясь о его тело в проеме двери. — Я, как видишь, в своей комнате. И я знаю… знаю, что Санса сейчас в своей. Брови Робба вздернулись вверх, когда смысл сказанного дошел до него, и на этот раз он уже в упор прошел взглядом по телу Сандора сверху вниз, и этот досмотр заставил его поежиться. — Робб, — повторил он, скорее стремясь прекратить тягучее мучительное действо. — Если ты должен быть сейчас с Сансой, самое время пойти и быть с ней. Старк посмотрел на него сурово, словно хотел добавить что-то еще, но сказал лишь «спасибо» одними губами. А Сандор хотел было ответить, сообщить, что отдал бы многое за возможность сидеть с ней в ее комнате и оберегать сон, но вышло так, что все, что мог, он уже отдал. Дверь рассекла натянутые нити взглядов, отрезая говорящих друг от друга, но их диалог, казалось, продолжался мысленно, так и не прекратившись. Сандор вел его, проваливаясь в сон, где причудливо смешивались он, Санса и ее брат.