Девушка с острова Тарт

Джульетта лежит на зеленом лугу Среди муравьев и среди стрекоз По бронзовой коже по нежной траве Бежит серебро ее светлых волос Тонкие пальцы вцепились в цветы И цветы поменяли свой цвет Расколот как сердце на камне горит Джульетты пластмассовый красный браслет Отпусти его с миром скажи ему вслед Пусть он с этим проклятьем уйдет Пусть никто никогда не полюбит его Пусть он никогда не умрет Пусть никто никогда не полюбит его Пусть он никогда не умрет Джульетта лежит на зеленом лугу Среди муравьев и среди стрекоз Муравьи соберут ее чистую кровь А стрекозы возьмут нектар ее слез Тонкие пальцы вцепились в цветы И цветы поменяли свой цвет Расколот как сердце на камне горит Джульетты пластмассовый красный браслет Судья если люди поймают его Ты по книгам его не суди Закрой свои книги ты в них не найдешь Ни одной подходящей строки Пусть никто никогда не полюбит его Пусть он никогда не умрет

Наутилус Помпилиус "Джульетта" — Классно здесь… — протянула Бри. Это было что-то вроде репетиционной точки. Недавно, отчаявшись отбить у Джона охоту к рок-музыке, отец согласился дать ему возможность самому выбирать, что делать. Нед взял с сына честное слово, что он будет играть в доме, перекрыв тем самым широкую географию его перемещений. В итоге Джон обрел комнату для репетиций, но обещал сам вложиться в ее звукоизоляцию и инструменты. Про отделку речи пока не шло — денег у Джона не было, хотя он и пытался подрабатывать как попало, начиная с игры на гитаре на улице и кончая работой официантом или грузчиком. Подаренная отцом электрогитара, комбик, микрофон на стойке да груда списанных барабанов представляли собой все инструменты комнаты. Однако на потрепанном диване бережно лежала акустическая гитара с наклеенным медведем на деке. Бри пробежала пальцами по струнам над декой и спросила: — А почему не волк? — Это подарок, — Джон немного смутился, запустил пятерню в свои черные волосы, и вскинул глаза на Бри: — Есть такой олдовый чувак — Старый медведь. Я однажды случайно помог ему. Ну… избавил от одного приставучего упыря. А он мне задарил свою девочку. Зацени, вещь! — Можно? — Бриенна перехватила кистью гриф чуть ниже колков и вопросительно посмотрела на Джона. — Умеешь? — Джон спрашивал скорее из любопытства, а может, действительно переживал за свой раритет. — В детстве брат учил паре аккордов, — ответила Бри. — Ну и пару песен, может, вспомню. Это давно было очень. Я как-то пела больше… — Ну, тогда это, чур резко не кидать, да? — Джон отошел в другой конец комнаты и присел за стол с паяльником. Судя по груде железа перед ним и видневшемуся сбоку лейблу — это мог быть усилок. А мог уже и не быть, — подумала Бри, глядя, как неуклюже обращается Джон с паяльником. — Ох уж эти мажоры, — вздохнула она про себя, вспоминая, как чертыхался Джейме, пытаясь поменять розетку у нее на кухне. Что за черт? Вот сейчас-то каким он боком? — разозлилась мысленно Бри. — Джон, песню про осень знаешь? — спросила она вдруг. — Шевчуковскую? Ну да… Кто ж ее не знает, — Джон пытался прожечь паяльником свою левую руку. Пока выигрывала рука, но у паяльника были все шансы отыграться. — Не, лицейскую, — Бриенна неловко подняла гитару, подцепила первую струну и легко отпустила. Тяжелая дека серебрилась под ее пальцами, звук был глубоким и печальным. Хороший инструмент, похоже, подумала Бри.        Джон, плюнув на усилок, подошел и помог ей перекинуть ремень через голову. Она закрыла глаза и попыталась нащупать положения пальцев по памяти: — Там было мало аккордов, — извиняясь, произнесла она. — Может, получится вспомнить.       Руки нащупали последовательность, она беззвучно пробежала их раз, два, освежая в памяти. Потом ударила по струнам правой, вспоминай бой, и, наконец, запела. Аккомпанемент выходил на удивление хорошо: Свет твоего окна для меня погас Стало вдруг темно И стало все равно есть он или нет Тот волшебный свет.        Бриенна пела, пристально глядя на гриф, зажав гитару мертвой хваткой. Она боялась случайно спутать аккорды и облажаться. Песня лилась из нее помимо воли, Бри чувствовала себя не столько источником музыки, сколько ее проводником. И песня явно облегчала ее страдания. Она не могла поговорить с кем-то, но она могла пропеть. Чужая песня, чужой текст — и никаких вскрытых тайн. Ты отпусти меня, ты отпусти меня и больше не зови, не зови, не зови-и-и       Ах, если бы ее пожелание сбылось. А лучше бы — пусть все стало как раньше, ммм. Осень, осень, ну давай у листьев спросим, где он, май, вечный май?       Руки уже выводили аккорды сами, и она позволила себе добавить немного голоса и жизни в песню. Закрыв глаза, она выводила громче, выразительнее и вполне искренне. Свет твоего окна… Был он или нет? И выпал первый снег. Снег — это же вода. Растает и уйдет, как моя беда, Раз и навсегда…       Когда стихли последние аккорды и она разомкнула веки, перед ней образовалось ровно на два слушателя больше, чем в начале. — Круто, Бри, — приветствовала ее Арья. — Я не знала, что ты можешь на гитаре играть.        Бри смотрела на коллектив обалдело. Она не собиралась устраивать показательных выступлений. Джон был, похоже, сбит с толку ее пением, Джендри же просто удовлетворенно кивал — он уже слышал пару раз, как она поет. Бриенна переводила взгляд с одного на другого, пока не задала наконец волнующий ее вопрос: — Арри, как вас сюда занесло? — неожиданно для самой Бриенны ее голос прозвучал не таким безжизненным и пустым, как обычно. В нем зазвенели некоторые живые нотки, пусть в основе и была смесь злости и смущения. Похоже, это заметила не она одна. Арья бросилась на нее, едва не разломав ценный раритет Джона имени какого-то там Медведя. Бурого? Косолапого? У Бриенны никогда не ладилось дело с медведями, они ее безотчетно тревожили. — Бри! — Арья кричала и обнимала ее, так что Бриенна почти оглохла. — Ты оживаешь, ты поправляешься! Давай еще играть, давай, пожалуйста, я даже готова спеть с тобой… — НЕТ! — хором рявкнули Джон и Джендри, переглянулись и заржали как кони.       Арья возмущенно уперла руки в боки и пошла на них с целью явно кого-то отдубасить. Бри, улыбаясь, наблюдала эту картину. Пела Арья действительно ужасно, но как подруга она не могла ей так в лоб это сказать. На шум потасовки пришли Робб с Теоном, застав самую смешную часть. Арья удачно кинулась на Джона, который споткнулся об опору микрофона и улетел спиной назад, чудом не сев пятой точкой в большой барабан. Арья прилетела сверху, села и принялась колошматить брата почем зря. Джендри пытался усовестить Арью и оторвать от брата, но в процессе и его руки украсились синяками. Робб быстро оценил масштаб трагедии, взял из груды металлолома, именуемого ударной установкой, пару тарелок и со всей дури ударил их одну об другую. От этого грохота все на мгновение замерли, и этого хватило Джендри, чтобы скрутить Арье локти за спиной и снять ее, верещащую, с тушки Джона. Прижатая спиной к животу Джендри, Арья сопротивлялась более вяло, чем обычно. Бриенна надеялась, что только она понимает, почему. — Если вас теперь не надо разливать водой, — начал Теон, — то сообщаю. Нас всех ждут на ужин.       Робб тем временем подал руку Джону и, обняв его за плечи, двинулся в сторону Теона. Тот со смехом подобрал пострадавшего под вторую руку, напевая: — Друг за друга если надо вступим в драку и умрем… — И за это нам награда, — подхватил Джон, — вместе весело живем! — По улицам шагают в ногу мушкетеры короля, — продолжали они, уходя втроем по коридору. — Атос, Портос и Арамис… Песня уже затихала вдалеке, когда донесся всхлип Теона: — А где гасконец?       И за тем последовал дружный смех парней, затихающий за поворотом. Бриенна наблюдала эту картину, вспоминая детство. Брат и его друзья часто играли в мушкетеров — это был один из любимейших фильмов их детства. Ее часто брали в игры, она, правда, чаще добивалась роли кого-нибудь из мушкетеров или хотя бы миледи. Играть Констанцию было невыразимо скучно. Задумавшись, она совсем забыла об Арье и Джендри. Бросив на них взгляд, Бриенна поняла, что застала весьма двусмысленную сцену. Арья, не до конца отпущенная, вырывалась из его рук, с силой выкручиваясь, и уже повернулась лицом к лицу Джендри. Тот смеялся, наблюдая ее попытки, но колебался, отстраниться или сжать сильнее.        Пожалуй, не будь ее здесь сейчас, Арья поцеловала бы Джендри… Или наоборот. Но братья не оставили бы Арью с Джендри, не будь тут Бри… — Вы прямо как Серсея с Ланселем, — бросила Бри, стремительно выходя из комнаты. — Как кто? — обалдело оглянулась на нее Арья. Джендри же поднял свой синий взгляд с таким удивлением и недоверием, словно выиграл только что в лотерею. — Серсея вечно на кого-нибудь бросалась с кулаками, а Ланс удерживал, — пояснила Бриенна, выходя из комнаты. На пороге она договорила: — Пока она не била уже его. Ему оставалось только целовать — больше на нее ничего не действовало.       Закрывая дверь, она услышала направленную уже в пустоту, обиженную реплику разозленной Арьи: — Сравнила! Они же встречаются, а мы просто… — голос ее неожиданно затих. Бриенна решила, что дослушивать будет неприлично, что бы ни произошло. Пожелав удачи обеим сторонам и смелости персонально Джендри, она пошла быстрым шагом догонять мушкетеров. Сегодня она определенно заслуживала стать гасконцем.