Сталь подчиняется покорно Ее расплющивает молот Ее из пламенного горна Бросают в леденящий холод И в этой пытке И в этой пытке И в этой пытке многократной Рождается клинок булатный… из к/ф «Собака на сене»
Так больше не может продолжаться просто потому, что так больше нельзя. Точка. Заново. Роберт Старк резко дернул на себя рукоятку крана и распахнул глаза навстречу струям душа. Ледяная вода врезалась в кожу тысячей маленьких колючих стрел, прошивая насквозь. Он держал глаза открытыми и считал. Дойдя до нуля, парень резко дернул рукоятку вбок, делая воду теплой. После ледяной первой порции, вторая казалась обжигающим адом. И снова обратный отсчет, и снова лед. Огонь. Лед. Огонь. Лед. Выверенные шаги по полу. Цепочка босых следов влажным пунктиром. Обжигающий холод твердого покрытия под стопами. Он возвращается в комнату, мельком бросает взгляд на растерзанную кровать. Пламя волос заключено на пару бешеных взмахов в нежность полотенца. Мягкая ткань оплывает по стали крючка. Камень под пальцами сообщает о себе болью кистях. Тянутся секунды, зеркало не знает ответов. А он не спрашивает. Из глубины отражения на него смотрит доброе простодушное лицо. Огромные голубые глаза, высокие скулы, нежно-белая кожа с проступающими изнутри сосудами. Вроде бы еще недавно он стригся коротко, и вот опять первые достаточно длинные локоны уже касаются ушей и начинают свиваться кольцами. Обрезать. Ладно хоть зима, хотя бы веснушки не довершают всей «красоты». Третья ночь без сна. Подряд. Беспощадно. Больше не в силах человеческих. Он еще создает видимость умственного труда на уроках, да и последняя тренировка прошла хорошо. Нормально. Благо, в свете последних событий они временно тренируются, не выходя из дома. Отъезд родителей, сутолока людей, водоворот событий, засасывающий насмерть. Он выжил. Пользуясь своим положением наследника и старшего законного сына, да требованием отца быть за старшего, он позвонил Роберту Баратеону и испросил разрешения для Джендри бывать в их доме. Надо было видеть радость Арьи, когда он сообщал новость. Хоть кто-то должен получить в этом доме свою каплю счастья. Не он, так сестра. В последнее время какая-то непреодолимая сила выдергивала людей из привычного им круга и толкала на странные поступки. Он с интересом наблюдал за развитием отношений между Джоффом и Сансой и очень жалел, что пропустил тот момент, когда парень стал опасным скотом. Он был должен Бриенне за спокойствие и меру вмешательства, и не представлял, как отдавать этот долг. Если бы не Теон тогда, в школьном дворе, Робб мог бы сделать непоправимое.***
— Разумеется, я не должен позволять этой сучке такие вещи. То, что она Старк, еще ни о чем не говорит! Баратеон говорил по телефону, но эхо его звонкого голоса разносилось по крыльцу. Робб был на взводе, он хотел убить парня, ярость застилала ему глаза. Он рванул к тому, далеко позади оставив своих, слетел с крыльца карающим ангелом, развернул к себе, ухватив за рюкзак. И не успел ударить. Его держали сзади крепко, так, что не вырвешься, но он по-прежнему рвался. — Отвалил немедленно! — орал Баратеон с пеной у рта. — Отвечай за свои слова! — рявкал Робб. — Ну давай, ударь меня, — вдруг расхохотался Джоффри, — и мой отец узнает немедленно, а достанется тебе. Весь этот ваш детский сад, игрушки в честь и доблесть. И сестра твоя такая же… Робб снова рванул, но Теон был выше и держал крепко. Ему не хватало сил вырваться. Из растворенной форточки донеслось отдаленное громыхание звонка в недрах школы. — Мальчики, а как же уроки? Папочка заругает Роберта… — Отпусти, — рыкнул Робб, когда Джофф скрылся за дверью. Теон чуть ослабил хватку, но не убрал рук. — Черт, я не буду его преследовать, хоть он и мудак. Ты сам слышал, что он сказал. — Твой отец, видать, не зря дал тебе такое имя. Ты иногда гораздо больше похож на Роберта, чем на Старка, — произнес Теон у него над ухом. — Убери руки, — произнес тот. — Ты не хочешь, чтобы я их убирал, — усмехнулся Теон и получил под ребра локтем. — Прекрати, — почти шепотом выдохнул Роберт. — Ты сдурел? Ох! Что тебе надо? — Просто признай, что ты не желаешь, чтобы я убирал руки. И я их уберу. — Придурок и идиот. Не желаю. А теперь убери их от меня немедленно, пока я тебя не убил.***
Теон — это вечная головная боль. Даже думать о нем не хочется. Джон, равно тянущийся к Роббу и презирающий Теона, никогда не понимал природы дружбы между ними. С его точки зрения Теон и Робб были абсолютными противоположностями. И все-таки они ладили, если можно было так называть это ощущение. Правильности нахождения рядом. Принадлежности. Вся эта мерзость началась с ним пару лет назад. А может, и раньше — помнил ли он точный день, когда осознал, что с ним твердо что-то не так? Давнее давно стало былью, а из последнего…. Он страшно запутался, начал сам себя жалеть, а периодами ненавидеть. И все это мешало ему быть собой. Словно подцепил вирус и мутируешь, постепенно становясь каким-то другим неведомым существом, совершенно того не желая. Я нужен им. Тем, кто я есть. Спокойным. Неизменным. Пусть лишь снаружи, что внутри — то мое. Прошлое тяготило Робба, настоящее мучило, а будущее пугало. Тем не менее, он двинулся решительным шагом к библиотеке, старательно сливаясь с тенями. Долго ждать Теона не пришлось. Он был вынужден сжать собственные плечи руками так сильно, что заболели мышцы, но весь его контроль выдуло в трубу от первого же прикосновения Грейджоя к его колену. Темнота действовала на него удручающе — распаляла и без того больное воображение. Он вел диалог на автопилоте, а когда вдруг очнулся на середине, с ужасом понял, что на его коленях лежит голова Теона, а сам он методично гладит его волосы, осторожно разминая череп с тщательностью археолога, обнаружившего ценную древнюю кость. Робб остановился, поражаясь, как низко он пал. Теон оскорбленно мурлыкнул. — Продолжай, пожалуйста, — донеслось с дивана, — ты так это делаешь… — Это слишком, я не должен был. — Робб, расслабься, это всего лишь массаж, — терпеливо пояснил Теон, — или ты хочешь, чтобы я попросил? Робб вздрогнул от одной мысли о том, как может попросить Теон. Он был мастером убеждения. А вот с терпением у него было фигово, понял он, когда Теон расцепил руки на поясе и скользнул своей ладонью к локтю его левой руки. Не дать коснуться. Держать дистанцию. Ждать. — Ладно, только держи свои руки при себе, — вздохнул устало Робб. — Как скажешь, — тихо прошептал Грейджой, — но я прошу тебя не останавливаться. Не ломай кайф. Его руки продолжили путь по волосам Теона, кончики пальцев осторожно проминали кожу. Ждать. Терпеть. Успокоиться. — У тебя нежные руки, Робб, — проговорил Теон чуть погодя. — Что нужно сделать, чтобы эту случайная радость стала постоянной? — Не дождешься, — выдохнул тот хрипло, пугаясь собственного голоса. Держи. Себя. В руках. Теон лежал затылком на его коленях, хорошо различимый в полумраке, повторив изгибы мебели телом. Указательные и большие пальцы его рук заключали в рамку пряжку ремня. Матовый блеск кракена на потертом металле. Все сильнее колышущийся от дыхания живот. Ужас был первым ощущением, которое почувствовала Робб, когда правая ладонь Грейджоя медленным движением соскользнула с пряжки вниз, накрывая пах. Контро-о-о-оль! — Я же просил тебя не двигать руками! — выпалил он. — Ты просил держать их при себе, — донесся до него смешок. Бедра чуть дернулись навстречу руке. Чертов провокатор. Не поддавайся. Держись — Еще скажи мне, праведник эдакий, что никогда так сам не делал. Успокойся. Вдох. Выдох. — Ты же не хочешь сказать… — Хочу, Робб, как раз хочу. От твоего массажа у меня крепкий утренний стояк.***
Он проиграл. Взорвался, наорал на Теона, сбежав напоследок вовсе по-детски. У Робба был небогатый выбор вариантов. И ни в одном из них не фигурировало то, чего он действительно хотел. Робб категорически не мог сосредоточиться весь этот длинный день. И когда днем, пользуясь общим ажиотажем от прибытия Джеда, Теон отозвал его на пару слов, Робб жестко втолкнул его в ближайшую дверь и отчитал: — Теон, ты соображаешь, что ты творишь? Нахрена провоцировать? — А если я скажу, — медленно начал Теон, глядя лукаво, — что мне нравится твоя реакция? — Что? — воскликнул Робб, хватая парня за грудки. Контроль! Контроль! Резко отпустив он рявкнул: — Да иди ты! Я знаю, что тебя забавляет смотреть, как я схожу с ума. Нравится наблюдать, как меня колбасит. Успокойся. Вдох. Выдох. — Нравится наблюдать, как ты прекрасно справляешься, — шелестел голос Теона. Так шепчет море. В пекло! — И даже участвуешь и подыгрываешь. Вспомни хотя бы тот вальс во дворе Бриенны после дня рождения, ну? Ты на правильном пути, Робб, я тобой горжусь. — Ты гораздо больший придурок, чем мне всегда казалось! — выдохнул Робб. — Нет, ты бесишься не поэтому. И я тебе это докажу, — произнес Теон, с силой дернув его на себя. Он вжал Робба в дверь своим телом и, пользуясь замешательством, поцеловал. Робб от неожиданности приоткрыл рот и лишил себя возможности сопротивляться, получив в наказание жадный властный поцелуй. Возьми себя в руки… Вдох… У него тоже сорвало резьбу. Языки сплетались как змеи в клубке, Робб сходил с ума, сжимая в ладонях лицо Грейджоя. Наконец-то, орали все его инстинкты, но спустя совсем недолгое время Старк с ужасом отстранился от Теона и даже оттолкнул его на расстояние вытянутых рук. — Нет, — выдохнул он потрясенно, — Прекрати! Теон не выглядел обиженным, сардоническая улыбка блуждала по губам. Он скрестил руки на груди и ответил: — Ты становишься охрененнее с каждым разом, Робб, но ты влип. — Ты спровоцировал меня, я пальцем тебя не тронул! — Робб был в бешенстве.— Что ты за человек? — Я? Ты знаешь, Робб, — звучало как худшее из оскорблений. Словно они уже любовники! Выбросить эту мысль. Контро-о-о-ль! — Не я придумал признаваться в своих чувствах. — Что мешает относится к ним серьезнее? Твоя вечная шутовская маска? Почему все это со мной?! — Успокойся, Робб, — Грейджой выставил ладони перед собой. Что-то новое. Капкан новой модели. Зачем, на кой черт я тебе? Прекрати эту бесконечную травлю. — Я лишь хотел показать тебе, что ты заблуждаешься. — Что за нахер? Мы оба знаем, что я гей, — выдохнул Робб вслух то, о чем отказывался даже думать. Зло выбросив слово перед собой, словно ядовитый плод. Легче не стало. Он сам себя наказывал за несдержанность. Добивал и резал по живому, словно снимая кожу полосками. Болело так, словно он сам у себе ломал ногу, однако он закончил мысль: — Это ужасно, но это факт. Иногда я жалею, что вообще родился. — И что признался мне, о да… — Он сочувствует? О, коварство. Я готов умереть, провалиться сквозь землю, а он… Контроль. Возьми себя в руки. Вдох. Выдох. Соберись. — Робб, ты оттолкнул меня, потому что тебя и меня кроме этой тайны ничего не связывает. Понимаешь? Раньше связывало, но не теперь. Больше нет. Ваша Старковская верность — ваша погибель. Ошарашить и загадать загадку. В этом он весь. Производит впечатление, наплевав какое. Главное — интерес. Заметь меня, кричит он. И никто не хочет заметить его. Не жалеть. Стоп. Ловушка. — Что за ерунду ты городишь? — Робб, ты оттолкнул меня, потому что влюблен и хранишь верность. Не буду загонять тебя в угол, моя догадка останется догадкой. Да ты и сам знаешь.***
Он знал. Чертов Грейджой все про него знал и умел хранить секреты. Давным-давно Робб успел в этом убедиться. Глупо было доверять свои робкие попытки понять, почему он до дрожи желает держать кракена за руку или ловить взгляд, этому ехидному человеку. И все же — он отнесся серьезно. Поначалу даже промелькивало временами что-то вроде заботы. А потом Теона понесло. И несло уже не первый год. Первую любовь не выбирают. Жалкое утешение. Никто не знал о его тайне. Сансе давным-давно была скормлена ложь о девушке, которую он безответно любит. Робб наделил ее образ вымышленными и реальными чертами, а рассказывая о ней, передавал всю боль своего положения. Теон знал, но помогало ли это Роббу? Их отношения были дружбой, но иногда… Иногда Теон провоцировал его сам. Временами Роббу казалось, что Теону любопытно, как далеко Робб зайдет, если дать ему зеленый свет. Он и сам не знал. У него не было ровно никакого опыта в этом вопросе. В свои восемнадцать лет он мог похвастаться тремя сорванными поцелуями девушек, не вызвавшими в нем ничего, кроме смущения и чувства неправильности происходящего. Что же касается Теона… Однажды он поцеловал его сам — жарко, неумело, глупо и зло. Теон не отшатнулся, в чем-то даже направил, но сам себе позже Робб твердо пообещал больше такого не допускать. Взять под контроль и не выпускать. Нельзя дать слабину, раз уж он такой дефектный волк. Оступившись умрешь. Оступившись погубишь стаю. Подавить и контролировать. Это должно было стать решением. Только после раз за разом начали случаться какие-то непонятные Роббу до конца вещи. Стоило ему начать вести себя как нормальный парень, немедленно следовала жесточайшая провокация Теона. Однажды Старк проснулся под утро, хныча от предвкушения оргазма, и обнаружил помимо экстаза руку Теона на своем члене. Лукавый засранец удалился так же незаметно, как и пришел, воспользовавшись его постыдной беспомощностью, а на Робба свалилось чувство стыда. Коллекция же эротических видений пополнилась тем воспоминанием. Это было не самым страшным. Теон был прав. По какой-то причине ему перепало что-то вроде эмпатии к Роббу с тех пор, как он сознался. А может, это было и раньше? Теперь уже сложно было сказать. Кракен сросся с ним, обвив щупальцами. Где остался я, а где уже подконтрольное ему нечто — бессильное, безвольное, оставившее попытки сопротивляться? Ему действительно начал сниться иной человек, выбрасывая из фантазий кракена. И это было страшно. С Теоном у него был хоть призрачный, ублюдочно-урезанный шанс.