Девушка с острова Тарт

— Пришел? — уточнил Тайвин, словно не видел сына в дверях.       Тирион, вероятно, крепко его приложил, чтобы парень соизволил почтить визитом отца. А может? и за руку приволок. Весь Кастерли звенел после последней ссоры близнецов, в столовой добавилось разломанной мебели, а от некоторых царапин на резном дубовом полу веяло нещадной дорогостоящей реставрацией. Теперь весь дом жил в режиме военного времени. За спиной Серсеи, стоило ей выглянуть из комнаты, обнаруживался Лансель. Около Джейме вечно маячил Тирион, увещевая, уговаривая, успокаивая. Если бы Тайвин мог внести коррективы в этот расклад — он бы внес.       Ланселя к Джейме, аки верного конька-горбунька, экипировать по последней рыцарской моде, дать в руку волшебный клубочек и отпустить в долгое пешее, небезопасно эротическое путешествие за своей суженой, с непременным решением ряда задач разряда «поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что», переосмыслением всех тягот пути и хэппи-эндом в конце.       Серсею куда-нибудь в башню повыше, замуровать и подержать на хлебе и воде с полгодика, пока не отрастит косу подлиннее для затаскивания кузена к себе. Как раз он освободится от предыдущей миссии и возненавидит Джейме полностью и окончательно. Там и поженим. Главное, не доводить дочь до ее свального греха с голубями и обращающимися принцами птицами. Бррр. — Да, — голос сына прозвучал глухо. Что-то в последнее время Джейме входил в кабинет к отцу только после каких-то потрясений, неся в себе то боль, то радость, но постоянно проблему, — ты меня звал. — Звал, — подтвердил Тайвин. — Сядь.       Мало кто знал, думал Тайвин, содрогаясь внутренне от боли, что так явно испытывал его сын, что сам он всегда упаковывал свои зашкаливающие эмоции в ядовитый сарказм. Сейчас мужчина держал при себе все излюбленные реплики, дабы не добить и так измученного мальчишку. Боже, какие они все идиоты, эти его дети. Все до единого. Играются такими сложными вещами, и так беспечно, и так болезненно. Вот один прозрел, и что для этого нужно было? Чтобы перестал таскаться за сестрой как ручная собачонка, открывая маленькую пасть по ее команде и гавкая на неугодных, заодно и утоляя ее и свой физиологический голод. Подростки! А-а-а!       Нужно было потерять все. Теперь Джейме скитался по жизни как одинокое печальное привидение, замок которого накануне снесли, и оно теперь не знает, где же ему трясти кандалами.       Мысли проносились в голове Тайвина стремительно. За все время его внутреннего удручающе честного монолога сын как сомнамбула едва переместился к креслу и занял его. Лицо Джейме ничего не выражало, взгляд был направлен в огонь. Каких призраков он теперь видел там? У Тайвина были свои персональные, теперь ими обзавелся и сын. Как это по-идиотски. Преемственность. Наследство. В пекло! — Рассказывай, — произнес отец, стараясь не выпалить просьбу как приказ. — Не о чем, — ответил сын, зло скривив губы. — Ничего нового. — Я про тебя и твою девушку, — уточнил Тайвин.  — Ничего нового, отец, — на этот раз Джейме кривился уже от боли. — Я не могу приблизиться, поговорить, опровергнуть, доказать. Ни черта не могу. — Был у нее дома? — перебирал в уме варианты Тайвин. Джейме кивнул. — Не застал? — Застал. Ее отец спустил меня с лестницы, — Джейме выдохнул последнюю фразу с закрытыми глазами, и Тайвин приготовился орать, — допрос окончен?

***

— Вы можете как-то пояснить причину?       Стол, два стула, добела отмытая старая раковина. Ржавчина по углам, бесконечная тошнотная нищета, глядящая с каждой стены. Седеющий мужчина напротив, золото волос местами покрывают снежно-белые проплешины. Усталое породистое лицо, кустистые брови как два сугроба и прищуренные синие глаза. Дочь похожа на Селвина Тарта скорее огромными руками и мощным телосложением, нежели вот этой породой, делающего мужчину напротив более похожим на жеребца-тяжеловоза, чем на человека. — Что-то произошло, — собеседник рубанул по столу ладонью. — Мне она ничего не говорит. — Так, — продолжил Тайвин, пытаясь поддерживать разговор. Его собеседника вполне можно было отпускать в разведку. Разговорить такого — с ума сойдешь. А потом свои же убьют за принесенное «нормально все» вместо разведданных. — Поссорились они. И девочка плачет, — в этом месте Тарт посмотрел на него пристально. — Не дело. — Не дело, — согласился Тайвин. — Им стоит поговорить. — А если станет хуже? — уточнил тот. — Поймите меня, она последнее, что у меня осталось. Я не позволю делать ей больно. — Селвин, у меня трое детей. И это не значит, что Джейме я дам в обиду, — отрезал Тайвин. — У меня было четверо… Тайвин, — парировал тот. — И жена. Осталась только Бриенна.       Тайвин чувствовал под ногами пропасть, утягивающую за собой старика Тарта. Вполне мог свалиться и сам. Его мотивация не подпускать Джейме к своей дочери была и вправду посильнее любых попыток Тайвина залатать дыру в отношениях детей. — Я не настаиваю, — сказал Тайвин слова, которые уже давным-давно не складывал в такие формулировки. Ни в какие, если совсем начистоту, — и все же. Мой сын должен с ней объясниться. Я не знаю, что произошло, но это их дела. Это между ними. Вы были молоды, помните, какое это ощущение, когда можешь все? — Это было давно, — произнес Тарт, почти не разжимая губ. — Да, но было, — продолжил Тайвин. — Думаю, если бы ваша жена была жива… — Ее звали Диана, — медленно произнес Селвин, смакуя каждый слог. — Я думаю, что Диана желала бы дочери счастья, — выговорил он с трудом. В горле стоял ком. — Я не знаю, что движет сыном, но эти несколько месяцев… Мне кажется, они оба были счастливы. — Счастье, — глухо произнес Селвин Тарт, — все хотят счастья. У этих двоих могло получиться. Я поговорил бы с дочерью, но…       Пауза повисла над кухней, как затишье перед воздушной тревогой. — … она так решила, Тайвин. Решила отстраниться на время. Поэтому и уехала к Старкам. Бриенна… — Тарт глубоко вздохнул, — она всегда так делает, когда сталкивается с чем-то тяжелым или трудным. Уходит в себя. Или бежит. Но вы должны знать…       Он снова сделал паузу, во время которой время замерло. Тайвин чувствовал, как стареет, становясь ровесником своему собеседнику. — Она всегда возвращается, — сказал наконец отец девушки. — Моя дочь. Она боец! И если она делает шаг назад, то потом будет шаг вперед. Даже два шага. Моя девочка — она сильнее, чем кажется. Сильнее меня. Горе сломало меня, изменило. — Я терял дорогих людей, Селвин, — произнес Тайвин осторожно, боясь его спугнуть. — Я могу представить. — Нет, не надо это представлять. Хотел бы я никогда этого больше не представлять. И дочери не желаю, — он смотрел на Тайвина в упор, и во взгляде, в развороте плеч, в том, как он сцепил огромные руки, проглядывало что-то, роднящее его с дочерью. Настойчивость, упорство, смелость. — Пусть вашему сыну повезет. Если он уверен в себе, пусть добивается. Бриенна не умеет врать, но хорошо чувствует ложь.

***

      Тайвин шел вниз, спускаясь по ступеням. Его шатало. Водитель кашлянул, когда он сел рядом. Клиган поинтересовался вполголоса: — Домой?       Тайвин кивнул, не в силах вымолвить слова. Диалог выпил его досуха. Джейме, что же ты за человек? Из всех девушек этого чертового города ты умудрился выбрать самую честную. Да, такой человек, как Селвин Тарт, не сделал бы грязи в своей жизни никогда. Не допустил бы, иначе бы совесть съела его заживо, как цветок тля. Высокие моральные качества, цельная натура. Нет. Довольно, пока я не сошел с ума в этом страшном немом кино.       Он раскрыл телефон и вызвал Джоанну. Жена отозвалась не сразу, а включившись, вполголоса скороговоркой произнесла: — Два пациента при смерти, бога ради, Тай, если только это вопрос жизни и смерти… — Вопрос, — коротко отрубил Тайвин. — С Джейме что-то? — севшим голосом уточнила Джо. — Тайвин, не молчи, ответь. — Нет. Со мной. Еду.

***

      Они сидели на кушетке в пустой палате. На потолке мигала белая лампочка, пытаясь то потухнуть, то погаснуть. Первое и второе ей равно не удавалось. Идеалистический интерьер среднерусской больницы. — Он выбил у тебя почву из-под ног, этот человек, так? — произнесла Джоанна, гладя своими пальцами по венам на его руке. Вдоль каждой из костей, идущих от пальцев к запястью. Когда-то ей нравилось их пересчитывать и называть по латыни. Когда-то Тайвин приходил от этого в полный восторг. Все кости пересчитать было сложно, но в бытность ее студенткой медвуза Джоанна любила учить анатомию по телу. Разумеется, его. — Да. Знаешь, как в Мастере и Маргарите? В начале, когда Воланд говорит: «Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету!» — процитировала Воланда Джоанна. — Совсем забыла, что тебе нравился Булгаков. Знаешь, я одно время вспоминала эту твою привычку сыпать цитатами… Так и что, в чем ты разуверился? — В нем совести слишком много, — наконец произнес Тайвин. — О, вечные вопросы. Много совести, мало совести, нет совести, — Джоанна смотрела мимо мужчины. — Совесть мешает, ты же знаешь. Честность, невозможность соврать, совесть… Ты чист как ягненок, и что? Твои заботы от этого не меньше… — Что ты имеешь ввиду? — Совесть твой щит, он помогает, но и требует всех твоих сил на его поддержание, — Джоанна соскочила с кушетки. — Я предпочитаю совести не иметь. Мне так легче. Моя репутация загублена, формально я мертва, не врать не могу. А еще я счастлива. И рекомендую тебе. — Счастлива? А груз не тянет к земле? Грехи, заботы? — уточнил Тайвин, поднимая на нее глаза. — Не тянет. А когда начинает, я стараюсь сделать глупость побольше. В последний раз вернулась к тебе. Пока не жалею. — И это работает? — А то ты сам не знаешь… — Почему я должен тебе верить? — Потому что я права. А вера… такое же эфемерное понятие, как и совесть. — Поясни. — Только ты сам определяешь, что для тебя совесть. И что для тебя вера, — Джоанна положила ладонь на его лоб. — Крепко тебя выбило, Тай. И, что бы ты себе ни думал, я сейчас делаю то, что дОлжно. Ты и сам оказал бы мне эту услугу. Возвращай свой холодный разум, он тебе понадобится очень скоро. Что бы ты ни говорила, Джоанна, я верю. Эта потребность съедает заживо, поглощая изнутри. Я ощущаю потребность в вере, и это самое верное свидетельство того, что мир пошатнулся.

***

      Довольно на сегодня разговоров. Еще одной внимательной пары глаз напротив он избежит. — Тирион?       Разумеется, он был онлайн.  — Слушай и иди. Я разговаривал с отцом Бриенны. Она у Старков. Дальше я двигаться не буду. Скажи брату… Скажи, что надо найти другой способ.        Тайвин дождался короткого «ок» от сына и захлопнул крышку ноута. Более ничего он сделать не мог. Следовало отсечь ощущение недосказанности и поставить точку.