Пыльный мир

Он хотел расстаться по-джентльменски: разорился на букет, заранее назначил встречу, приоделся, отрепетировал речь. А она пришла как всегда обычная, повседневная – как одежда – и светлая – как солнце – и оборвала его практически сразу: - Ну так иди. - В смысле? – не понял он. – Я хотел сказать, что ты, конечно, прекрасна, и я… - Говорю же, иди, - она легко улыбнулась, помахала ему рукой и ушла. «…я просто недостоин тебя, и, если честно, то Любочка…» - Стой! – закричал он ей вслед, потому что так не пойдет. Он готовил речь. Он старался смягчить этот момент, даже цветы прикупил, а она просто уходит?! Она что, ему изменяла? Он попробовал ее догнать – но некстати подошел автобус, она села в него и уехала, исчезла в городских дебрях, как ведьма на своей колдовской метле. Он пошел к ней домой – но ему позвонили с работы, и он срочно уехал решать дела. Он писал ей в соцсетях – но она не читала, он звонил ей – но она не отвечала. Может быть, действительно изменяла? Но с кем? Когда? И как он мог не заметить. А может, она знала про Любочку? Или Ирка рассказала ей про их интрижку – соседи же, общаются, наверное. Или, может, она его не любила? Но ведь эти улыбки, слова, этот ее свет… Ведьма, ведьма, одно слово – ведьма. Он накручивал себя день за днем, букет чах в вазе на кухне, в пепельнице копились сигареты, звонки все так же оставались не отвеченными. Может, с ней что-нибудь случилось? Ну да бред же. Она просто так легко выкинула его из жизни… Возмутительно. Наверное, действительно изменяла. Наверное – о Боже – она даже была рада, что он… А потом ему пришло письмо. Настоящее, в конверте с какими-то птичками – от нее. Он, в целом, не удивился, потому что она иногда была немного помешанной, вскрыл его прямо на лестничной клетке и принялся читать, поднимаясь по ступенькам. «Степа, ты забыл, что такое расставание? Это – когда люди прекращают общение. Совсем. Ты мне сказал: «Давай расстанемся, мне нужно двигаться дальше,» - я ответила: «Ну так иди». На этом должно быть все. Ты – это только ты, и тебе, вообще-то, должно быть плевать на чувства другого человека. Я не намекаю, что ты эгоист, я говорю, что не нужно больше звонков, сообщений и бдений под моей дверью, они мешают. Ты – это ты, а я – это я. Мне безразлично, что у тебя происходит и что происходило – по правде говоря, мне просто нравилось слушать твой голос, мои реплики в ответ – только чтобы слушать его дольше. Мне безразлично, любишь ты кофе или омлет по утрам – я делала тебе то, что ты просил, только потому, что мне хотелось доказать мою нужность кому-то – одно из базовых желаний, и оно тоже мое. Я ходила с тобой в кино, потому то мне нравились фильмы и обниматься. Я делала глупые вещи, потому что мне нравилась твоя улыбка. Мне. Но это не делало меня счастливой. Ничто в этом мире не может сделать меня счастливой, кроме того факта, что я встаю по утрам – я просто была с тобой, и это было комфортно, точно так же, как комфортно сидеть в кресле или гладить кота. Я не отдавала тебя себе, и если ты по глупости отдал себя мне, то знай, что я этого не заметила, и иди уже дальше. Олеся». Он остановился. Этаж был седьмой, жил он на пятом – значит, нужно спускаться вниз. Письмо вместе с конвертом с птичками он выбросил в мусоропровод, по пути пнул жестяную банку, вспоминая, какая Олеся была обычная, но светлая, как они смотрели фильмы, смеялись и ели по утрам омлет. Безразлично ей было, да? Он снова набрал ее номер. Она ж ведь точно изменяла. Ведьма.