Зависимость

Сара смотрела на телефон, экран которого давно погас, и пыталась осмыслить сложившуюся ситуацию. Возможно ли, что самый стойкий и не склонный к слабостям человек стал жертвой столь грязной и опасной зависимости? Неужели всё до смешного банально, и Мориарти сломался так же, как это делают сотни влиятельных идиотов? Но, кроме явного шока от услышанного, Сару пробрало от настоящего ужаса. Кому-кому, а ей точно были известны последствия передоза, мало кто даже при идеальном раскладе может вынести это. Атрофированное чувство волнения вынырнуло из миллиона разномастных мыслей и с изощрением принялось изводить Сару, заставлять её мельтешиться, метаться и вести себя слишком нерационально для подобной ситуации. Моран, в свою очередь, просто не мог смотреть на сконфуженную и дёрганую Далтон, отчего и спросил: — Что случилось? — Ты знаешь клуб «Уельс» на Кингс-роуд? — наспех спросила Сара. — Блядь, — выдохнутый, немногословный ответ лишь разозлил Сару ещё больше. — Себастьян! — рыкнула она. — У этого идиота опять передоз? — Да… — Сукин сын. Ну почему сейчас?! Почему, блядь, посреди своей чёртовой игры?! — Мориарти принимает наркотики? — А он тебе ещё не рассказывал об этой своей маленькой зависимости? — Нет. — Ну, тогда придётся мне. Когда ему плохо или когда всё идёт наперекосяк, Мориарти едет в элитный наркопритон на Кингс-роуд и колет себе морфий. Видишь ли, кайф в компании каких-то недоделанных идиотов снимает ему стресс. Сара ощущала, как её тело постепенно прижимается к спинке машины, а сам автомобиль плавно набирает скорость. Себастьян ещё что-то говорил, параллельно вжимая педаль газа до упора. Возможно, он даже не чувствовал это, вот только Саре от того легче не становилось. — Сбавь обороты, Себастьян… — Сара покосилась на спидометр. — Всего сто миль в час. Это трасса — я выжимал здесь почти сто двадцать. — Себастьян, ты сейчас не совсем отдаёшь отчёт своим действиям. Эмоции, нервы, Мориарти — смесь ужасная. — Не говори под руку, Сара. Лучше глянь, сколько осталось до Лондона. — Около двух часов при нормальной скорости. — Доедем за час. Наше волнение меркнет только в свете куда большего — того, что заставляет человека творить невероятно глупые и опасные вещи. Смотря на Морана, Саре казалось, что её эмоции лишь блажь по сравнению с тем, что ощущает эта свинцовая глыба глубоко внутри. На лице Себастьяна никогда не проскальзывала тень страха или волнения за то время, что они пересекали добрую половину Британии, но его взгляд словно говорил: «Я убью тебя, если ты скажешь хоть слово мне под руку», а поза, застывшая, не меняющаяся часами, добавляла к этой фразе несколько сотен восклицательных знаков. Такие всегда чувствуют куда больше, чем показывают. Моран был зол, как никогда. Не стоит быть психологом или Шерлоком Холмсом, чтобы понять сей простой факт. Но за злобой скрывалось весьма странное, почти как и у самой Сары, волнение. Мориарти в этой ситуации казался, словно одним большим несмышлёным ребёнком. Саре подумалось, что тот самый «ребёнок» имеет сейчас все шансы умереть… «Но ведь у Мориарти всегда есть запасной план», — вспомнились ей свои же слова. Неужели, у этого человека найдётся запасной план на случай смерти? В окне машины мелькали города, просёлки, маленькие деревушки, заправки, придорожные кафе и миллионы бигбордов — всё, что обрамляло широкую трассу. Напряжение, что воцарилось вместе с вязкой тишиной, вовсе не беспокоило Сару. Она пыталась не смотреть на Себастьяна, не думать о Джиме и не пробовать искать причины своего волнения, но всё это было напрасно, ведь Моран то и дело давал о себе знать, постукивая пальцами по рулю, Мориарти всё крепче и крепче заседал в её мыслях, а волнение проносилось внутри Сары мелкими, почти точечными разрядами, что не позволяли сидеть неподвижно — заставляли тянуться к телефону, окну, ремню безопасности… На подъезде к Кардиффу Сара чуть не завопила от собственного бессилия. Она решилась заговорить. — Что нам делать после того, как заберём Мориарти из «Уэльса»? У него есть врач или, может, личная больница? — Я уже написал Тиму, он приедет туда в качестве твоего доверенного лица. — И что дальше? — Стоит приехать в тот притон и заполнить некоторые бумаги, чтобы их канцелярские крысы не докучали тебе. — А Мориарти? — Если ещё не сдох — выкарабкается, — резко ответил Моран, выкручивая руль вправо на очередной развилке. — У него всегда это получалось неплохо — обходить смерть. — В большинстве случаев, ему с этим здорово помогают другие. — Джеймс выстроил вокруг себя настолько налаженную систему, что даже если он решит совершить суицид — через пять минут у него из рук выдернет лезвие какой-то холёный миньон и предложит встать на его место. Они пересекли черту Лондона быстрее, чем странный нервный разговор Сары и Себастьяна успел прекратиться. Им было так гораздо легче — говорить, а не молчать. Минуя лондонские улицы, они всё ещё разговаривали. Моран пытался объяснить Саре, как стоит и не стоит себя вести, что подобает делать в заведениях вроде «Уэльса» и как поставить местный завравшийся персонал на место. Сара же пыталась морально подготовиться. Они подъехали к проулку меж 47-м и 48-м домами по Кингс-роуд, когда над Лондоном воцарилась шумная, холодная, безрадостная ночь. На входе в «Уэльс» не было ни табличек, ни учтивого паренька, что открывал всем двери, как в большинстве элитных клубов. Там красовалась лишь большая бронированная дверь и широкая лестница, что ведёт к ней. Себастьян шёл впереди. Тёмное полуподвальное помещение озарял приглушённый синий цвет, коридоры, которыми вёл Сару Моран, тянулись невообразимо долгим лабиринтом. Всё это — каждый квадратный метр — было пропитано удручающим спокойствием, столь непривычным для подобных заведений. Саре показалось, что вокруг слишком тихо, она буквально слышала, как звуки шагов отбиваются от стен и теряются меж развилок. Себастьян шёл вперёд давно заученным маршрутом — семьдесят пять шагов, пять поворотов, стандартный набор проклятий в сторону Мориарти в уме и абсолютная злоба в душе. По пути им встретился долговязый мужчина, который назвался Винсом — местным юристом. — Мистер Моран и мисс… — Сара Далтон. — Точно. Пройдёмте в мой кабинет, стоит утрясти все формальности. Винсент говорил настолько живо, словно не было в его жизни большей радости, чем глупая бумажная волокита. Он периодически даже одаривал Сару совсем уж неуместной улыбкой. Они прошли через несколько залов, прежде чем добраться до кабинета Винсента. Он даже не думал умолкать — всё говорил о том, что за последние месяцы правила клуба сильно изменились, потому бумажных дел стало в разы больше. Сара даже не вслушивалась в слова, она лишь молча шла, пытаясь не смотреть по сторонам. В нос ударил запах травки, когда они проходили мимо скрытых за ширмой комнат. Руки непроизвольно сжались в кулаки, зрачки расширились — по телу словно прошёл мощный электрический заряд, последствия которого Сара сейчас пыталась сдержать. В голове погас последний огонёк адекватности и рассудительности. Она так давно не чувствовала этот запах, так давно не делала ни одну затяжку… Даже чёртова травка теперь была для неё за пределами дозволенного. Сара почти ощущала жжение в лёгких от первой затяжки. Она машинально потянулась к своему пальто и расстегнула несколько пуговиц — не от тепла, а лишь для того, чтобы занять своё тело рутинной и отвлекающей работой. Когда в нос вновь ударил приторный запах сухого пыльного воздуха «Уэльса», Саре немного полегчало — не так сильно, как хотелось бы, в памяти ещё маячил момент осознания того, что Сара может сорваться. — Вот мы и на месте, — проскандировал внезапно Винсент, останавливаясь возле чёрной двери. — Проходите, прошу. Когда они расположились вокруг небольшого рабочего стола, заставленного десятками папок и органайзеров, Винс сразу же всучил Саре несколько бумаг и дал общие указания: —Так, мисс Далтон, заполните этот бланк. Ваш, Себастьян, мы уже продублировали. Ах, да, и подпишитесь на всех трёх копиях. Сара методично стала заполнять формуляр, пока Себастьян и Винс сидели друг напротив друга и поддерживали напряженную беседу. — Что здесь было? — спросил Моран. — Где все люди? — Город в напряжении, Себастьян, — в голосе Винса пропали все нотки веселья. — После того взрыва в высотке все словно с цепи сорвались. Сперва к нам повалили толпами политиканы, но потом, спустя несколько часов, всех словно волной смыло, не осталось никого. Только мистер Мориарти. — Чёрт… — Себастьян устало потёр лицо. — Что с ним опять? — Морфий, старый добрый морфий… По правде говоря, Себастьян, я не ожидал вас увидеть здесь. — Приходится подчищать хвосты. — О, понимаю. Знаете, ведь мы были в шоке, когда увидели новое имя в доверенности Мориарти. Он годами вписывал туда вас, и тут вдруг — некая мисс Сара Далтон, — услышав своё имя, Сара мгновенно подняла голову и глянула на Винса. — Без обид, мисс Далтон, но мы ведь и вправду не знаем, кто вы и что можете сделать. — Я просто… — она пыталась подобрать максимально нейтральное и достоверное слово, обозначающее её обязанности. Формулировка «личный психолог» была исключена, поэтому Сара выбрала наиболее банальную должность, — помощница мистера Мориарти. Новенькая, в каком-то смысле. — У него произошла смена кадров? — Это тебя уже не касается, Винс, — сказал Моран. — Безусловно. Винсент был собран и учтив, его поведение варьировало в зависимости от собеседника, с которым он говорил. Всё в том человеке: выправка, практически методично выверенные фразы и движения, уверенный взгляд — выдавало в нём карьерную акулу из мира подполья, что готова угождать каждому вашему желанию, пока ей это будет выгодно. Он привык к дерзости в различных формах. В конце концов, ведь мы дерзим лишь тогда, когда больше не осталось действенных методов защиты. Саре подумалось, что Винсент — скучнейший материал для работы. В сравнении с психологическим портретом Мориарти, эта жертва корпоративной системы только жалкий угольный набросок на желтой картонке. Они беседовали с Себастьяном до тех пор, пока Сара методично заполняла каждую графу длинного бланка, а потом перепроверяла всё по третьему кругу. От усталости перед глазами мерцали яркие вспышки, а челюсть сводило от желания зевнуть. Сара больше не вслушивалась в разговор Морана и Винсента. Она пыталась вспомнить номер своей страховки и только, спустя мучительные минуты раздумий, поняла, что у неё никогда её не было. Только временная — в период пребывания на лечении. И опять мысли заплясали свой ритуальный танец сна, граничащего с реальностью, что вовлекал в себя, отстраняя от внешнего мира. В полудрёме Сара ставила подпись на последней копии документов и покидала кабинет Винсента. Она вновь шла вслед за Себастьяном. Под ногами поскрипывал дорогущий паркет, на периферии зрения маячили тёмные стены с неброскими картинами, а в мыслях творилось сладостное умиротворение. Сара знала, что с Мориарти всё в порядке, и она могла себе позволить помыслить о чём-нибудь очень и очень насущном — о долгом, просто таки непозволительно долгом и крепком сне. Ведь после того, что было в Ирвинге, ей полагается отдых. Столь наивные мысли успокаивали Сару. Не хотелось пока думать о киллерах, врагах, проблемах, Мориарти… Где-то на подкорке вся эта информация уже давно обрабатывалась, а пока стоит просто перевести дух и подготовиться к следующим беседам с Джеймсом. Они пересекали Темзу по мосту Ватерлоо, когда Сара внезапно вынырнула из своих мыслей. Себастьян говорил с кем-то по телефону, и тон его голоса был достаточно обеспокоенным. Исходя из набора фраз и промелькнувшей фамилии Мориарти, Сара уже знала, с кем говорил Себастьян. — Как он? — Пока — вполне себе живой, а это значит, что таких ситуаций будет ещё много. Горбатого могила исправит… — Это ведь не впервые. Он хоть как-то объяснял передоз? Ну не верю я, что Джеймс Мориарти не может просчитать дозу морфия. — Никогда. В этом-то и состоит главная проблема — в вопросах кайфа Джеймс бесцелен и нелогичен. — Думаешь? — А что может сподвигнуть человека на передоз? — Скука? — Или отсутствие здравого рассудка. — Или и то, и другое, — тихо констатировала Сара. В окне мелькнул силуэт отдаляющегося Биг Бена, что отмерял вот уже третий час ночи. «Слишком позднее время для важных решений», — подумалось Саре. Она размышляла о том, что было в «Уэльсе». Боялась сорваться, впервые за последние пять лет Сара ощутила эту жажду и страх, что она порождает. Мир стал донельзя узким и линейным. Не осталось ни Мориарти с его психопатическими речами и поступками, ни Морана с его прагматичной строгостью, ничего… Всё было вне её, Сары, жизни. Периферия сознания пестрела мыслями о срыве, мозг вот уже второй час пытался найти убедительные аргументы вернуться и всадить себе в вену иглу. Надо думать о другом!.. В тот миг на ум пришло только одно — босс Сары, что сейчас лежал обвешанный капельницами и пожинал плоды своей глупости. Мориарти — как синоним для «безумия», как самый чистый героин, как чертовски безрассудный псих. В тот миг, когда мозг ещё не отошёл от странного наваждения и пелены жажды, мысли Сары шли в совершенно неожиданном направлении. Она подумала, что не хочет смерти Мориарти. От передоза умерло как минимум двое хороших знакомых Сары, и она уж точно может сказать, что в этой смерти нет ничего и близко достойного её босса. Это самый нелепый способ покончить с жизнью для гения, вроде Джеймса. Однажды, когда (если) подвернётся возможность, Сара скажет ему об этом. Возможно, она даже обмолвится парой слов о том, насколько ей было волнительно и больно осознавать возможность его кончины. — Я хочу ему помочь, — вырвалось из неё невольно. — Мориарти. Это… все его действия — в них мало логики. Он, словно испытывает судьбу, подставляя себя самыми нелепыми способами. — Да какое тебе дело до его действий?! — раздражённо спросил Моран. — Он платит тебе, Сара, отбирая гораздо больше, чем даёт взамен. Никто из его окружения не выдерживает и пяти минут разговора с Мориарти, а ты говоришь с ним часами. Я даже представить не могу, что он тебе рассказывает. — По правде говоря, он гораздо больше молчит. — Но какой в этом смысл? — В том-то и дело, что никакого смысла нет. — Тогда зачем ты ему? — Не знаю, Себастьян, — это был честный ответ, даже слишком честный для ночного разговора. Сара любила и одновременно ненавидела ночи за свою слабость в это время суток. Миллион слов (уместных или нет) вырывался из неё и цеплялся или за кого-то поблизости или за десятки страниц бумаги, исписанной самыми нелепыми утверждениями и формулировками. Ночью стоит писать стихи, а не научную прозу. И уж точно не стоит заводить в это время задушевный разговор с самым опасным человеком после Мориарти на этой бренной земле. Но Себастьян понимал Сару. Он довёз её к дому самым длинным путём и даже не стал спрашивать разрешения, когда помогал на негнущихся ногах доползти до квартиры под номером 1408. — Зайдёшь? — спросила на удачу Сара. — Нет, мне нечего сейчас там делать. Тим оставил тебе записку с необходимыми указаниями. Если что-нибудь случится — звони мне или Тиму. И да, если Мориарти проснётся, прошу, не пытайся с ним говорить. — Почему? — Можешь услышать нечто совершенно идиотское и бессвязное. — Я уже привыкла слышать от него что-то похожее, — усмехнулась Сара, вытаскивая из сумки ключи. — Ну, я предупредил. Ладно, ты… держись там. — Постараюсь. Спасибо, Себастьян. — Пока, Сара, — он развернулся и пошагал вдоль коридора. Сара ещё раз взглянула на дверь и, глубоко вздохнув, повернула ключ в замочной скважине. Тихий щелчок и осторожные шаги разнеслись эхом по пустынной квартире. Сара бегло осмотрела тёмное помещение и двинулась вглубь, в сторону журнального столика. Там лежали три пластиковых банки с таблетками без обозначительных надписей, одна большая стеклянная колба с прозрачной жидкостью и записка, выведенная кривоватым широким почерком. «Синие - от боли в голове, красные - от спазмов желудка, желтые - для сна (НЕ ЗЛОУПОТРЕБЛЯТЬ!). Когда капельница опустеет, её стоит тут же поменять. Просто вставьте вместо пустой колбы полную. Если возникнут проблемы — я оставил Вам свой номер. P. S. Проследите, чтобы он поспал хотя бы несколько часов». Сара ещё несколько раз прочитала о предназначении лекарств и о своих обязанностях, чтобы ничего не забыть, после чего сгребла в охапку все таблетки и колбу и пошла наверх. Её ждал «чудный» остаток ночи на кресле у кровати спящего Мориарти. Стоит к такому подготовиться хотя бы морально, поэтому Сара как можно тише просеменила к своей комнате и с облегчением облачилась в нечто более домашнее, чем уже ставшее мерзким пальто. Прихватив с собой томик Вонегута и медикаменты, Сара пошла в комнату к Джеймсу. Он спал, так ей сказал Себастьян. В тот момент Саре хотелось лишь одного: пусть Мориарти тихо и чинно сопит себе под нос, а она просто посидит в уголку и не нарвётся на его безумные полу бредовые речи. Дверь его комнаты даже не скрипнула. Сара заглянула внутрь так осторожно, словно должна была окунуться в горячую ванну и проверяла, насколько испепеляющая температура воды. Джеймс Мориарти был гораздо хуже ожогов от кипятка на теле, он не пройдёт через несколько недель, даже через годы этот человек, казалось бы, не покинет вас. Сделать первый шаг в его обитель было куда сложнее, чем предполагала Сара. Она пыталась быть тихой и осторожной, но при малейшем скрипе вздрагивала так, словно на неё направлен снайперский луч. Мориарти спал в своей кровати. Из его руки тянулась прозрачная тонкая трубка, что заканчивалась большой стеклянной колбой. Сара не рассматривала его, столь пристальное внимание казалось ей… неправильным, что ли. Слишком уж эта ситуация была невозможной, чтобы позволять себе совершенно бесцельно и бесцеремонно пялиться на Мориарти. Единственное, что она приметила, - это то, что осталось ровно пол колбы жидкости. Сев на кресло у окна, Сара открыла книгу и сделала напрасную попытку углубиться в чтение. Это было бессмысленно, ведь, чтобы начать читать, нужно хотя бы попытаться освободить свою голову от нелепых, глупых мыслей, что рождал в ней этот день и его последствия. «Стэн, отец, Себастьян, убийцы, наркотики… Я как в чёртовом низкопробном триллере», — подумалось Саре, когда очередная светлая точка — верно, автомобиль — пронеслась вдоль соседней улицы. За окном густым туманным маревом витала ночь. Огни фонарей неоновыми звёздами рассекали тёмную гладь. Лондонская ночь была тихой и безоблачной, отчего убаюкивала куда лучше старых колыбельных. Саре захотелось спать гораздо больше, чем следить за капельницей Мориарти. Она поняла, что зевнула слишком громко, когда со стороны кровати послышалось копошение и недовольное мычание. — Что ты здесь делаешь? — тихий вопрос нарушил зыбкий покой этой ночи окончательно. Сара оторвалась от рассматривания окрестностей и взглянула на Мориарти. Он всё так же лежал на кровати, но глаза уже были открыты, а темень зрачков утопала в полумраке комнаты. Не было ни злости, ни боли, ни даже привычного отвращения в его взгляде. Была лишь усталость, что отпечаталась тёмными тенями под его глазами и нехарактерной бледностью на коже. — Тим попросил проследить за вашей капельницей. Джеймс долго молчал, прежде чем смог выдавить из себя хоть слово. Сара уже даже подумала, что он уснул или отключился, но Мориарти был в сознании. Он созерцал белый потолок и отбивал пальцами какую-то причудливую мелодию. Столь привычные движения казались сейчас чем-то слишком неуместным. Он был чересчур спокоен, — так подумала Сара. — Ты собираешься просидеть остаток ночи там? — вновь его вопрос застал Сару врасплох, и она невольно содрогнулась. — Д-да, а вы против? — В этом нет смысла. «А в передозе он есть?» — хотелось спросить Джеймса. — Вы не поменяете себе капельницу самостоятельно. — Нет, ты не поняла: нет смысла отключаться на том кресле, когда есть свободная половина кровати. — О чём вы? — Сара пыталась уловить мысль Мориарти, но так и не смогла этого сделать. — Ты устала. Предполагаю, день у тебя тоже не задался. — Пока я могу стоять на ногах, а, значит, — всё нормально, — просто ответила она, поправляя растрёпанные волосы. — Хорошо, — выдохнул Мориарти. — Зайдём с другой стороны. Если ты отключишься на том кресле, я едва ли смогу тебя разбудить, когда мне станет плохо. — Я не отключусь, — возразила Сара. — Именно это ты и собиралась сделать пять минут назад. — Я устала, Джеймс, это правда. Но я вполне могу контролировать себя. — Просто сделай то, о чём я тебя прошу. Поспи. — Зачем вам это? Я вполне могу… — Я убил человека. Умение говорить неожиданные, не совсем уместные и весьма дикие фразы не ушло даже после передоза. Мориарти сумел вогнать Сару в недоумение. — Что?.. — Сегодня мой план покатился в пропасть. Пришлось принять незамедлительные меры. Я взорвал заложника. — О Боже… Вы… — она запнулась, — поэтому сотворили всё это? — Что именно? — он повертел головой и, наткнувшись взглядом на капельницу, вздохнул. — А, это… Мне стало легче. — Вы могли умереть! Джеймс, может, и хотел рассмеяться, но всё, что он сумел из себя вдавить — лишь хриплый смешок. — Тебя не беспокоит тот факт, что ты оказалась права? — В каком смысле? — Я убил ту старушку, когда она пыталась описать моего человека. Я в очередной раз спас свою конфиденциальность ценой чужой жизни. От слов Мориарти Сару словно осенило. Ей вспомнились слова Винса: «После того взрыва в высотке все словно с цепи сорвались…», и кусочки мудрёного пазла, наконец, сложились в цельную картину. Заложники Мориарти были обвешаны взрывчаткой. Смерть одного тянула за собой колоссальный взрыв. Едва ли в Лондоне в то же время появился ещё один сумасшедший подрывник, что решил устроить этому городу встряску. — Так тот взрыв, о котором все говорят… Это вы устроили? — Я и вправду надеялся, что до этого не дойдёт. — Джеймс… — Да, Сара. — Скажите… — ей хотелось спросить нечто, наверняка, слишком глупое и неуместное в этой ситуации, но Мориарти вовремя перебил Сару и заткнул её своим резким тоном: — Не сейчас, дорогуша. Все вопросы потом. Я могу отключиться в любой момент. — Вам плохо? — Слегка. Сара провела ладонью по лицу и сконцентрировала свой взгляд на Мориарти. Он лежал неподвижно, уставившись в потолок. Его бледная кожа отдавала нездоровой серостью под тусклым уличным светом, что просачивался через окно. Пальцы перестали отбивать какой-то причудливый ритм. Джеймс казался застывшей живой статуей. Не отдавая себе отчёт в том, что делает, Сара невольно спрыгнула с высокого кресла и пошагала к Мориарти. Она села на край широкой кровати и взглянула на Джеймса, пытаясь рассмотреть в его лице хоть часть ответа на свой так и не заданный вопрос. Как только Мориарти машинально отодвинулся в сторону, Сара невольно провела ладонью по пустому месту и, не найдя в своём сконфуженном мозгу никаких логических аргументов не делать этого, легла рядом, поверх мягкого одеяла. Чувство дикой скованности охватило Сару почти мгновенно. Она ощущала чужую тяжесть где-то рядом и постепенно, минута за минутой, осознавала, насколько же она глупая. Её усталость пересилила здравый рассудок — именно так. Не стоит убеждать себя, что это необходимые меры, Сара вполне могла просидеть остаток времени в кресле. Но ночью она редко совершала разумные поступки. Дрожь прошлась по телу, когда Мориарти вдруг заговорил — так тихо и спокойно, словно их всё ещё разделяло полкомнаты. — Попытайся расслабиться и уснуть. Я разбужу тебя, когда понадобится твоя помощь. — Я, пожалуй, лучше досчитаю количество трещин в потолке. — Тридцать семь… — Что? — Их всего тридцать семь — трещин в потолке. — Боже, вы точно бредите, — сказала Сара, проследив за отсутствующим взглядом Мориарти, который был направлен на одну особо длинную расселину в потолке. — Зря я не послушала… — чуть не слетевшее с уст имя Морана Сара вовремя успела заменить, — Тима. — Спи, Сара… — Нет. — Ну что на этот раз? — лицо Мориарти исказилось от раздражения. — Заинтересовало количество паутины в углах или число перегоревших лампочек? — Если я усну, вы вряд ли меня разбудите, — объяснила Сара. — Я постараюсь. — У меня крепкий сон. — Закрой глаза, Сара. — Зачем? — Просто сделай это и расслабься. Слишком спокойный, но всё ещё твёрдый и непоколебимый тон Мориарти заставил её повиноваться. Сара закрыла глаза, хоть так и не смогла заставить себя расслабиться. Она погрузилась во тьму, ожидая, когда же её босс что-то предпримет. Шли минуты, возможно, две или три, но для Сары они тянулись самую настоящую вечность. Глупости. Он ничего ей не сделает. Разве что… И на этом мысли Сары оборвались. Она со вскриком открыла глаза и отдёрнула ладонь, по которой словно пробежал разряд тока. Это было всего одно короткое прикосновение, сродни тех, что мы невольно оставляем на запястьях других людей, когда случайно задеваем их в толпе. Оно ничего не значит, кроме глупой человеческой неосторожности. Но тактильный контакт был делом слишком интимным для Сары. Её рука слегка дрожала на весу, а сама Далтон сконфужено глядела на Мориарти. — Силу тактильного контакта часто недооценивают, — сказал с лёгкой усмешкой Мориарти. — Ложись, Сара. — Не делайте так больше… Прошу. — Опасаешься прикосновений? Плохой признак, Сара. — Просто не делайте так больше, — тихо попросила она. — У тебя чертовски холодные руки. И эта фраза могла быть вполне обыденной даже из уст Мориарти, но только не для неё, не для Сары, которая всегда избегала подобных формулировок — слишком уж мерзкие воспоминания кроются за ними. — Нет… — Сара прикрыла ладонью рот, пытаясь сдержать хлынувшие наружу эмоции. Она сделала несколько громких вздохов, прежде чем тонкие струи слёз окропили её лицо. Казалось бы, что в один миг глубоко внутри Сары отворился старый пыльный чулан, хранивший в себе все худшие воспоминания. Через приоткрытую дверь просочились страшные, тёмные обрывки, что в купе составляли весьма жуткую картину. Холод бетона стал осязаем, тёмные силуэты словно вновь замелькали перед глазами, а грубый баритон звучал прямо возле уха Сары. Она не стала метаться и истерить, просто тихо прикрыла рукой рот и пыталась отогнать наваждение. Её старый кошмар охватил стальными тисками сознание. И больше не важны были десятки диалогов с психологами в реабилитационном центре, забылись пять лет жизни, она вновь была той странной второкурсницей, что связалась с худшей компанией из всех возможных. «Ты такая холодная…», — шёпот был слишком реальным, слишком знакомым, слишком близким. — Нет, — проскулила Сара. Реальность уплывала в пучину мрака. Она отдалялась от Сары, пропадала, меркла в тени старых воспоминаний. Сара почти была уверена, что перестала осознавать, где находится. Ей всегда было сложно бороться с собой, ведь каждый раз этот неравный бой заканчивался нервным припадком. И вот сейчас, когда её идиот-босс полоснул по внутренним ранам своей привычной бестактностью, Саре было слишком сложно сопротивляться. Меланхолическая глупая музыка эхом отдавалась в её голове. «Танцуй, Сара!» — кричал баритон. И она точно помнит, как танцевала, ведь от героина, казалось, утратила способность мыслить. Безвольный раб ситуации — впрочем, как и всегда! — она попала в тиски крепких рук и оставалась в них до самого конца, когда чувство омерзения к себе пересиливала только ненависть к обладателю грубого баритона. Его имя открывало для неё новые грани омерзения. «Дэрил, нет!» — орала она в ответ, когда сознание прояснилось. А баритон лишь хрипло приказывал молчать и продолжал, как мантру, повторять: «Ты слишком холодная, Сара». — Сара, — позвал голос извне. — Эй! Пучина не развеялась, она лишь утратила свою былую чёткость и осязаемость, но так и не отпустила. «Ты слишком холодная…» И в этот момент что-то крепкое и тёплое сжало ладонь Сары, резким толчком возвращая в реальность. Образ мерк в белизне высокого потолка, куда упирался взгляд, грубый баритон приглушало громкое «Сара!», а холод бетона сменяло тепло крепко сжатой руки. Смотреть на Мориарти сквозь застывшие на глазах слёзы было скорее волнительно, чем унизительно. Громко дыша, Сара пыталась свести воедино все хаотичные мысли и успокоить расшатанные нервы. Получалось, как обычно, скверно. — Плохие воспоминания? — Плохая жизнь… — Сара ощутила, что всё ещё безвольно сжимает ладонь Джеймса, и тут же попыталась отдёрнуть руку. — Прости. Это редко накатывает. — Тебе давно пора избавиться от всего этого дерьма. — Не так-то легко забыть нечто подобное. — Тогда просто поспи. Это легче, чем считать трещины в потолке и впадать в припадки. — Нет. Я вряд ли усну. — Что ж, твой выбор. В комнате воцарилась тишина. Джеймс смотрел куда-то сквозь пространство и стены, он углубился в свои мысли, а Сара банально пыталась понять, какого же чёрта он всё ещё держит её за руку. Такой странный жест от чего-то не вызывал у неё должного отвращения, скорее, было спокойствие и чувство необходимости. Отпустить — значит, позволить кошмарам вновь завладеть своими мыслями. Это был просто якорь в реальность и ничего больше. Но кое-что ещё терзало мысли Сары. Она изредка посматривала на Джеймса и пыталась понять, как он может оставаться в таком спокойствии рядом с припадочной истеричкой. Другие бы уже верно начали бить во все колокола и пытаться провести доморощенный сеанс психоанализа, но не Мориарти. — Странно, — выдохнула невольно Сара. — Что? — безынтересно спросил Мориарти, не отрываясь от созерцания белой бездны потолка. Хотелось одновременно спросить всё, что накипело внутри, но в то же время Сара попыталась взвесить каждое сказанное слово и изрекла лишь один волнующий её вопрос. — Не могу понять, почему именно я. Ты оставил в «Уэльсе» мой номер. Зачем? Из десятков своих подчинённых ты выбрал меня, находящуюся на другом конце страны. — Я знал, что ты приедешь. — Я могла опоздать. Если бы не Тим… — Забудь о Тиме. Это его работа — спасать мне периодически жизнь. — Тогда зачем там была я? — Тебе стоило быть там. Пора избавляться от кошмаров, Сара. — Так ты испытывал меня? — Сара мгновенно перевела свой взгляд на Мориарти. — Хотел посмотреть, как я себя поведу в месте, где полно наркоманов? — Благо, ты не разучилась думать, — слишком спокойно ответил Джеймс. — Я не материал для твоих экспериментов! — Ты просто свихнувшаяся истеричка. И неплохой психолог. Ты застряла в болоте своих сантиментов и проблем куда глубже, чем думаешь. Попытка подняться и выдернуть руку из хватки Джеймса провалилась в тот самый момент, когда Мориарти с силой дёрнул Сару обратно («Откуда в нём столько энергии?»). — Отпусти меня, — прошипела она сквозь зубы, дёргая руку. — Как забавно: ты спокойно готова копаться в чужих проблемах и совершенно не способна справиться со своими. — Отпусти меня, Джеймс! — рыкнула Сара. В ответ Мориарти лишь медленно перевёл свой взгляд с белого потолка на Далтон и с явной усталостью сказал: — Сара, ты можешь уйти в любой момент. У меня несколько часов назад был передоз, едва ли я смогу тебя остановить… Они смотрели друг на друга почти в упор. Расстояние, что разделяло Сару и Джеймса, казалось до смешного мизерным. Сквозь него просачивались тонкие молнии напряжения, но ни один из лежащих рядом не захотел отодвинуться и разрушить тонкую связь. — Тогда зачем ты продолжаешь держать меня? — прошептала практически в лицо Мориарти Сара. — Я трачу последние силы на то, чтобы ты прекратила свои припадки и успокоилась. Не думаю, что могу найти объективную причину для этого. Просто… — …Я нужна тебе… — закончила она за Джеймса, — в адекватном состоянии. — Возможно. — Почему ты уверен, что это, — Сара взглянула на их переплетённые руки, — меня успокаивает? — Твой пульс, наконец, перестал превышать звуковую скорость, — простейший ответ на такой же простой вопрос на миг вогнал Сару в ступор. Она и не заметила, насколько ей стало легче, спустя некоторое время. — Иногда людям необходимо то, что помогает держать связь с реальностью, с их здравым рассудком. Тебе, как бывшей наркоманке, это хорошо известно. — Раз уж мы заговорили о наркотиках… — Саре понадобилось несколько секунд, чтобы решиться и взвесить свои шансы на успех. — К чему был сегодняшний передоз? И вновь вместо ответа воцарилась тишина. В отличие от привычной молчанки, в которую они с Джеймсом «играли» во время бесед, сейчас отсутствие какой-либо реакции на вопрос напрягало Сару. Она ощущала, что ходит по слишком тонкому льду, а снизу, за кромкой решительности, её ожидает холодный океан последствий. — Мне необходимо было отключиться на какое-то время, — сказал, наконец, Джеймс. — Наркотики в малых дозах стимулируют мозговую деятельность, но, когда концентрация повышается, наступает апатия, отключаются все сдерживающие рычаги. Ты перестаешь контролировать себя. — То есть, для того, чтобы отключить мозги, тебе необходимо оказаться на грани смерти? — В общем и целом — да. — Лучше напейся. — Нет. — Прыгни с парашютом, пройдись по раскалённым углям, прогуляйся Гайд-парком в ночь Гая Фокса — да, как угодно, рискни жизнью, только не закидывайся спидами или морфием в том чёртовом клубе. — Дело не в риске жизнью и не в экстремальности ситуации. — А в чём тогда? — В мыслях. Сара, я столько раз стоял под обстрелом, что едва ли меня напугает любая контролируемая экстремальная ситуация. Но передоз даёт чувство неизбежности и неопределённости. Я не знаю, что ждёт меня после того, как закрою глаза. Мысли абсолютно чисты. Порой, даже психопату необходим отдых. — Передоз — это не отдых, — возразила Сара. — Отпуск. На несколько часов. — «Часов»? Ты ещё сутки на ноги встать не сможешь. — Именно поэтому мне и нужен Тим и его почти-законная микстура, что сейчас растекается по моим венам. Сара смотрела на Мориарти и пыталась подобрать слова, чтобы ответить, но мысли упорно не хотели складываться в логические цепочки. Они резко замедлили свой ход и лавировали на волнах усталости, что охватила её. Глаза поневоле слипались так, словно на них давил сверху тяжелый груз — груз безумнейшего, страннейшего дня из жизни Сары Далтон, когда она решилась, наконец, встретиться с главной ошибкой прошлого, когда её чуть не убила группа киллеров, когда странный, немного вспыльчивый снайпер Моран спас ей жизнь, а её босс решил устроить себе Реквием по мечте. Эти сутки однозначно занимают первое место по странности и насыщенности. Сара отвернулась от Мориарти и взглянула на город за окном. Ночное небо рассекали силуэты громадных высоток, что большими урбанистическими столбами подпирали высь. Отдалённо было слышно шум автомобилей и вой сирен. Лондон продолжал жить, не обращая внимания на своих странных жителей. Взгляд тускнел, мысли всё больше замедляли ход, а вязкая трясина сна обволакивала и тянула на своё дно. Сара засыпала. Когда хватка руки ослабла, а дыхание его подчинённой выровнялось, Джеймс тихо позвал её: — Сара? Ответа не последовало, и он одним движением высвободил свою ладонь из руки Сары. В последний раз глянув на почти опустевшую капельницу, Мориарти продолжил свои размышления. Открыть глаза оказалось тем ещё испытанием, особенно, когда по голове, словно проехался грейдер. Сара ощущала солнечный свет — столь неприятный и резкий поутру — на своём лице, но так не хотела видеть его воочию. Сон давно отступил, а остатки усталости улетучивались с каждой минутой. И только раскалывающаяся голова была единственной весомой причиной не вставать резко и быстро так, как стоило это сделать в чужой комнате, в совершенно незнакомой кровати. Она была одна. Пустота рядом ощущалась так же явственно, как и неприятный утренний свет. Хватило трёх секунд, чтоб заставить себя открыть глаза и окончательно проснуться. Ещё две секунды, и Сара убедилась, что на самом деле одна в комнате. А, спустя долгую минуту внутренних терзаний и попыток вспомнить детали прошлой ночи, она наткнулась взглядом на стойку для капельницы. — Че-ерт, Джеймс! — простонала она отчаянно. — Какого хрена? На столе осталась стоять полная вторая колба с жидкостью, которую Мориарти должен был в себя влить ещё этой ночью, и три пластиковые баночки с таблетками. Сара поднялась с кровати осторожно, чтобы раскалывающаяся голова окончательно не доконала её. Холодный пол под ногами немного прояснил рассудок, а сделанное на скорую руку кофе и вовсе привело Сару во вполне сносное состояние. Она проверила телефон, электронную почту и все ровные поверхности в доме на предмет записки или сообщения от Мориарти, но ничего не было, а потому Саре оставалось наслаждаться редкими часами тишины и покоя. Она размышляла о прошедшем дне, об отце и Стэне. Их жизнь казалась Саре слишком далёкой, словно часть прошлого, что ненароком просочилась в настоящее. Однозначно, это уже не было тем, что привлекало её. Отец был и остаётся её единственным живым родственником, Стэн всё ещё пытается быть ей товарищем, но больше ничего, никакой привязанности к ним, никакой, даже крохотной доли ностальгии или сожаления. Ощущение едкого, ставшего уже обыденным цинизма казалось Саре неправильным по отношению к этим людям, но она не могла бороться с собой. Её чувства — не лимонный сок, который можно выжать силой, они атрофированные и в большей своей части давно ею забытые. За восемь лет жизни на вольных хлебах отвыкаешь от заботы о других. Конечно, не хотелось утратить связь с отцом, а, потому, Сара предусмотрительно взяла его номер телефона и E-Mail, что он завёл относительно недавно. Общение письмами казалось ей наиболее оптимальным вариантом. Сару даже забавлял тот факт, что её старик-отец, вечно противящийся техническому прогрессу и его новшествам, сейчас сидел за ноутбуком, строчил страницы мемуаров и периодически посылал ей электронные письма. Улыбка сползла с лица Сары в тот самый миг, когда ей вспомнилась вторая — наихудшая — часть вчерашнего дня. Она пила кофе и думала о том, как чертовски странно с ней поступает судьба. Она возвращает самых ненужных, пустых людей и забирает лучших. Дэрил Флетчер вновь обретал вес в её жизни, словно и не было тех пяти лет затишья и относительного спокойствия. Сейчас он, как типичная, озлобленная на мир дворняга, вгрызался в Сару, словно она та последняя обглоданная кость, на которой можно сорваться. Мотивы Дэрила были Саре отдалённо понятны: тогда, в далёком 2005-м, она слишком сильно задела его самолюбие, чтобы этот сноб мог забыть о подобном. Почему же она была уверена, что именно этот человек желает ей смерти? Наиболее точным будет утверждение, что мелькнуло в уме Сары, когда она набирала имя Дэрила в поисковике: «Попасть в немилость злопамятной мрази со связями было моей наихудшей ошибкой… после того вечера в „Вирджинии“». Её в который раз передёрнуло от воспоминаний. В тот же миг на экране высветился набор из десятка сайтов: половина из них была ссылками на фейсбук каких-то тёзок Дэрила, а остальные гласили о нелёгкой судьбе отца семейства Флетчер, который скончался около полугода назад. О самом Дэриле только упоминали, да и, притом, весьма вскользь. То и дело в статье мелькали фразы: «Скорбящие жена и сын отказываются от любых комментариев и заявлений прессе». Когда очередной запрос на имя Дэрила Флетчера не дал никаких стоящих результатов, Сара решила в очередной раз проверить электронную почту, надеясь найти там новое письмо от отца или хотя бы задание от Мориарти. Когда она листала десятки сообщений, телефон неподалёку завибрировал. — Вспомнишь заразу… — пробубнила Сара, читая сообщение от Мориарти. Он писал, что сегодня Саре необходимо остаться в квартире и не высовываться на улицу, как минимум, до полуночи. Далтон даже не хотела знать причину таких установок. Она лишь со злостью отбросила телефон на другую сторону стола и продолжила просматривать почту. Очередной щелчок, что оповещал о новом сообщении, слегка вывел Сару из себя. Вновь Мориарти. На этот раз сообщал, что, возможно, приедет в час ночи, а потому поспать Саре лучше сейчас, чтобы позже она ещё была дееспособна. «Благодарю за заботу, мистер Мориарти, но если кому-то из нас и нужен отдых, так это Вам с Вашим маниакальным трудоголизмом. С.Д.», — Сара сама не верила, что отправила нечто подобное Мориарти. Она уже ждала выговора с вытекающими последствиями, но в ответ последовало лишь короткое сообщение от Джеймса: «Не стоит так беспокоиться обо мне, Сара. Д.М.» Сара невольно выдохнула задержавшийся в лёгких воздух и совершенно неожиданно для самой себя приняла странные правила их с Джеймсом новой игры. Беседы, перенесённые в формат сообщений, казались чистым безумием. «Нужно же хоть кому-то этим заниматься. С.Д.» Ответ не приходил ещё долгие семь минут. Ощущение странности и неправильности этого диалога приглушало только любопытство. Наверное, поэтому Сара всё чаще смотрела экран телефона и отсчитывала бесцельно потраченное время. «Как прошло вчерашнее воссоединение семьи Гордон? Д.М.» — щелчок принёс с собой слишком неожиданное сообщение. Мориарти в очередной раз перевёл тему. «Вам и вправду интересно или встреча, на которой Вы сейчас находитесь, настолько скучная? С.Д.» — ответила Сара, и отчего-то ей показалось, что в тот самый момент, когда её сообщение дошло до получателя, Мориарти расплылся в надменной ухмылке. «Всего понемногу. Если он не заткнётся, я попрошу мою охрану вырвать ему кадык. Никому не позволено быть таким идиотом. Д.М.» Сара отчаянно подавила в себе желание засмеяться, ведь понимала, что от Мориарти такие угрозы звучат уж больно реалистично. «Не будьте так категоричны. Мало кто дотягивает до Вашего уровня идиотизма. С.Д.» — у неё появилось желание влепить себе пощёчину в ту же секунду, когда палец кликнул на кнопку «Отправить». Но Сара знала правила их игры: «Тебе это позволено», — порой, говорил ей Мориарти, и Сара вправду чувствовала весь спектр своих возможностей в их общении. Она знала, какие границы ей дозволено переступать, а куда лучше не соваться, ощущала тонкую грань между ней и Джеймсом. Сейчас всё было практически в пределах нормы. «Чудно, но ты так и не рассказала о своей семейной драме. Д.М.» «Всё было в старых добрых традициях моей семьи с примесью отчаяния. С.Д.» «Тебе стоит приехать ко мне. Д.М.» — он написал это одновременно с её ответом. «Зачем?» — мгновенно спросила Сара. «Здесь слишком большая концентрация идиотов. Я пришлю за тобой машину через час. Д.М.» «Вы, вроде, писали, что мне до полуночи нельзя высовываться из дома. С.Д.» «Планы меняются. Собирайся. Д.М.» Диалоговое окно, открытое на телефоне, всё ещё пестрело их странной перепиской, и Сара время от времени поглядывала туда, чтобы доказать самой себе: это не чёртов сон или глюк от прихода, а реальность. На то, чтобы собраться, хватило тридцати минут. Оставшееся время Сара бесцельно обновляла почту и пила уже давно остывший кофе. Думать о чём-либо не хотелось, разве что о месте, куда её отвезёт машина Мориарти. Её предположения оборвал звук звонка в дверь. Сара наспех накинула на себя пальто, прихватила сумку и пошла к выходу. У порога стоял высокий черноволосый парень, что при виде Сары как-то невнятно хмыкнул и изрёк низким голосом: — Пойдемте, мисс Далтон. Ответить Саре было нечем, а потому она закрыла на два оборота дверь и пошла следом за громилой. У Мориарти работал самый разношёрстный контингент, отчего Далтон никогда не удивлялась странностям его подчинённых. Они бывали слишком миловидными девушками со стервозным характером, как один из секретарей Мориарти; высокими мужчинами, грозный вид которых уже вызывал у Сары желание бежать в Гватемалу без оглядки, вроде Морана; а, порой, это были просто неприметные молчаливые коммивояжёры, вроде этого парня. Спустившись на первый этаж, Сара ощутила странное чувство одиночества и незащищённости — совсем мимолётное и незаметное в вихре предвкушения. Ещё несколько месяцев назад она и мечтать не могла, что увидит собственными глазами хотя бы часть той огромной преступной сети, что создал Мориарти. Скорее всего, это будет далеко не заурядная офисная высотка с кучей отделов и кабинетом начальника на самой верхушке корпоративной пирамиды. Сара видела такие из окна автомобиля, когда они уже пересекали улицы обеденного Вестминстера. Водитель лавировал от пробки к пробке, пытаясь избежать часовой толкучки на одном месте, а Далтон только отстранённо глядела на город под куполом весенней пасмурности и, порой, перечитывала их с Джеймсом переписку. Машина свернула с центральной дороги, спустя несколько десятков поворотов и сотни словно сделанных под копирку кварталов Саутворка. Они въехали в мрачную промзону, и Сара на миг утратила ориентацию в пространстве. Она никогда раньше не бывала в этих местах. На фоне серых, застывших во времени построек мелькали старенькие магазины с пыльными витринами и покосившимися вывесками. Они проехали ещё с полмили, когда взору Сары предстал широкий пустынный речной причал. Именно там, вдали от широких авеню и шумных улиц, остановился их серый BMW. Выйдя на морозный воздух, Сара огляделась. Громила-коммивояжёр последовал за ней, и Далтон решилась, наконец, заговорить с ним: — Где мы? — Северный Саутворк, причал Вест-Сайд. Если это вам, конечно, о чём-нибудь говорит. — И куда нам дальше? — Вон туда, — он указал на невысокое кирпичное здание в ста ярдах от них. — Прошу. После обдуваемого морозным ветром причала холод недостроенного дома казался Саре не таким уж отталкивающим. По правде говоря, совсем не так она себе представляла офис Мориарти (или резиденцию, тут уж Сара так и не смогла подобрать правильное слово). Вокруг было до ужаса мрачно и сыро, громкие шаги вверх по лестнице отскакивали от стен гулким эхо, а на Сару вновь накатывало чувство незащищённости и тревоги. Парень впереди только угнетал своей скованностью и молчаливостью. «А что ему теперь перед тобой чечётку отплясывать?!» — упрекнула она себя за глупые мысли. И только одно в этом громиле казалось Саре гораздо хуже, чем его замкнутость, — это вечно подрагивающие кисти рук. Вряд ли у парня Паркинсон, слишком уж молодой он, да и машину вёл вполне спокойно. Болезненного вида у него уж точно нет, так что единственное возможное предположение — нервы, волнение или страх. Сара пыталась анализировать, но выходила уж больно размытая картина. Она ведь даже не может решиться поговорить с ним. Всё, на что сейчас способна Далтон, это созерцать широкую спину громилы и пытаться делать выводы из пустоты. На четвёртом этаже парень резко свернул с лестницы и потянул за собой Сару. Они прошли вдоль длинного коридора до самого конца. Сару беспокоило в то время всего несколько вещей: отчего в целом здании не слышно ни шороха, и, какого же чёрта, её сопровождающий сейчас волнуется, утирая пот со лба? — Вам нужно сдать свой сотовый и любые средства связи. — В этом есть необходимость? — Таковы правила безопасности. — Я думала, мистер Мориарти… — Просто отдайте свой телефон, мисс Далтон, — резко перебил её парень и протянул руку. Его ладонь вновь подрагивала, а пот прозрачными каплями проступал на лбу. «Ты просто идиотка, Далтон», — констатировала Сара, увидев блеснувший на поясе у парня пистолет. Отдав телефон, она вопросительно взглянула на громилу. Нельзя было проявлять волнение, стоит играть по правилам тех, кто её сюда притащил, и изображать наивную дуру. Иначе ей точно не выбраться живой из этого кирпичного склепа. — Вас ждут за дверью, — сказал парень и отступил назад. Худшим решением для Сары было сейчас бежать, но чувство самосохранения отчаянно тормозило её руку на пути к дверной ручке. Нельзя было колебаться. Одним резким движением Сара перечеркнула все свои мысли о побеге и открыла дверь. Сумрак комнаты поглотил Далтон в тот миг, когда она сделала первый шаг навстречу своему неизвестному палачу. Длинное помещение было полупустым, в углах скопились десятки припавших пылью коробок, а по самому центру стоял один единственный стул. Взглянув на него, Сара краем глаза успела уловить силуэт у дальнего окна. Она повременила всего секунду, после чего оторопело глянула на стоящего у окна мужчину. — Привет, дорогая, — сказал он, стоя по ту сторону комнаты. Его тембр голоса почти не изменился, к грубому баритону прибавилась лишь сильная хрипота. Зато над лицом изрядно поработало время — не осталось ни одной черты, что выдавала бы в Дэриле Флетчере того молодого холёного денди, коим его запомнила Сара. — Долго же мы с тобой не виделись.