Dance, Little Liar

      — Наверное, все императрицы чувствуют себя одиноко, — как-то раз сказала сама себе Колдуин, горько улыбаясь собственным мыслям. Ее никто не видит, она сидит в своем кабинете, запершись на ключ. — Но не настолько.       Эмили в одной из самых защищенных комнат во всей империи. Никто ни за что не сможет проникнуть вовнутрь и совершить покушение — хотя такие безумцы всегда находились — им просто уже нечего терять, как и самой императрице.       Она — предмет их ненависти и одержимости (в большинстве случаев). Никто из них не понимает всю суть ее действий. Многие пытались свергнуть Эмили, а она не отдаст свою корону. Дело не в жадности, не в алчности — ей плевать на все свои богатства, хотя это больше свойственно дуракам и детям, к коим она не принадлежит, но, опять же, многие принимали ее за такую личность. Практически каждому в империи кажется, что императрица недостаточно умна и опытна для такой должности, но пока на Островах царит монархия — остальным приходится помалкивать в тряпочку.       Колдуин плевать на все золото, на все монеты в империи. Они одновременно ее и не ее. Как и люди. Они лично свободные, но ее подданные. Порой кажется, у императрицы нет денег на собственные нужды — купить новую одежду, например. Деньги берутся у нее как-то сами, словно по щелчку пальцев. Но чаще ей приносят все готовое, ей остается лишь поблагодарить слугу, что принес посылку. Эмили никогда не пересчитывала последние монетки на своей ладони, она считает их на одной из самых дорогих бумаг.       Она улыбается отчаянно и безжизненно, вновь закрываясь на все замки в своем кабинете, прячась от всей Империи. Императрицам нельзя плакать, они выточены из камня, а Эмили и не плачет. Она просто садится на кресло с той же улыбкой на лице и достает пожелтевшее от времени письмо. У нее по щекам скатываются слезы, а в горле першит и каждый вдох похож на гортанный рык, словно у нее пробито легкое, а она вновь истекает кровью на грязной улице — и такое бывало, но Колдуин не плачет. Она всего лишь ломается.       Эмили никому не рассказывает о своих бессонных ночах, проведенных взаперти и на свободе. Со слезами и маской на лице. Она прячет старое потертое письмо, которое скоро порвется от времени или окончательно размякнет от случайно упавших на него слез. И достает новое, совершенное настолько, что от каждого слова в нем становится дурно. Тут недопустимы ошибки, помарки и зачеркивания. Такие письма пишут такие же идеально мертвые люди в масках, которые нельзя сорвать.       Императрицы выточены из мрамора. Белоснежного и холодного, идеального и отвратительного. И они пишут точно такие же письма, как и они сами, хоть и давно сломались. Изъяны скульптур искусно маскируют.       Императрицы бесшумно умирают в самых защищенных комнатах империй. Наедине с самими собой, без шансов на выживание. Эмили не хотела быть одной из них. Не стоит ее осуждать за побеги от своих обязанностей. Императрица хотела почувствовать, что она дышит. Что она — человек.       Но, сбежав из маленькой клетки, Колдуин обнаружила лишь большую клетку под названием Даунолл. За ним, как ей казалось, была свобода. Но за наполовину мертвой столицей оказался лишь Гристоль. Еще дальше — коррупционная Империя — самое ужасное, что можно сделать для императрицы. В конце оказалась ловушка с названием «жизнь».       В Островной Империи живет не одна тысяча человек, но Эмили чувствует себя одинокой.        Если бы у Эмили спросили, как она хочет умереть, то девушка ответила бы, что не знает. Но не быть убитой во время очередной революции. И не от старости в окружении детей и внуков, ожидающих имя того, кто займет ее место. Как хорошо, что императрице вскоре представилось столько возможностей для ее небольшой смерти.       Эмили завидует Корво. Он в камне, не чувствует животного страха своей дочери. Она, конечно, знает, что лорд-защитник уже отведал такую же боль пятнадцать лет назад, держа на руках умирающую возлюбленную, но завидует ему. Эмили думает, что ему пришлось тяжелее и одновременно легче, чем ей.       Она потеряла любимого человека лишь на время, но Корво — навсегда. Но не Аттано не спит ночами, боясь, что Далила отменит свое заклинание, решив, что не нужна ей очередная статуя в коллекции. Хоть и крайне красивая статуя, но очередная марионетка с меткой Чужого.       Быть может, в другой жизни или реальности, Корво Аттано опять теряет свою дочь. И это Колдуин ждет своего часа в камне. А может, есть вселенная, где Эмили и не становилась императрицей.       — Мы оба знаем, что Далила может забрать у каждого из нас что-то крайне важное, — мертвый голос убаюкивает, забирает от хлопот этого мира, как и раньше. Но Эмили чувствует веяние настоящего, хотя в Бездне не должно быть времени. — Скажи мне, твое императорское величество: как ты хочешь умереть?       Экс-императрица не удивлена, она ожидала подобного вопроса от Чужого или Далилы — девушка считает их в чем-то похожими. Хотя Далилу она ненавидит, а на Черноглазого Бога ей плевать. Одна забрала у нее корону и семью, другой дал возможность вернуть то, что принадлежит ей и ему.       Хозяин Бездны понимает — Эмили думает, что он понимает — если Колдуин не справится со своей задачей, то и он потеряет то единственное, что у него есть — бескрайнюю пропасть, которая сохраняет прошлое других, хоть тут и нет времени. Но еще никому не удавалось тут увидеть свое будущее.       Эмили кажется, что Чужому все равно — он знает, что будет дальше.       Каждую альтернативную ветвь событий.       — Я хочу умереть свободной, — бывшая императрица смотрит куда-то далеко в черную даль. В кромешную темноту. — Утонув в море, или упав с крыши, не удержавшись на карнизе. И проснуться с перерезанным горлом не так и плохо.       Чужой лишь кивнул, обдумав услышанное. Они оба не знают, почему она говорит ему правду (или хорошо замаскированную ложь). Эмили кажется, что Хозяину Бездны все равно на ее ответ. Она совсем не хочет отвечать, но рассказать о себе хоть что-то за последние годы хотелось больше, пусть и такое грустное. Но она все-таки утаивает одно желание.       Императрица хочет сказать: «я хочу умереть рядом с Корво». Но молчит, ведь это слишком личное.       Следующую ночь ей не снятся кошмары. Впервые за долгое время.       «Падший дом» никогда не подходил близко к Карнаке — оштрафуют еще за неуплату места в порту. Он так и стоит на якоре, раскачиваясь на волнах, которые будоражат по утрам — порой при буйном море приходится за что-то ухватываться, чтобы не отлететь к соседней стене, и убаюкивающих томными вечерами. А ночью, когда уже солнце село, волны единственные шумят, нарушая полнейшую тишину.       И под колыбельную воды бывшая императрица залезает на одну из мачт — настолько высоко, насколько может залезть. Чем выше — тем лучше видно. И перед нею практически вся Карнака. Одновременно близко и далеко — если протянуть руку — можно поймать один из мерцающих огоньков. Эмили часто протягивает пальцы к свету города, гадая, что именно она держит в руке: обычный уличный столб, тлеющую свечу в детской комнате, зажигательный болт, попавший в человека, или погребальный костер.       Колдуин считает, сколько огоньков улиц она поймала за ночь, сколько оттенков цвета она видела этой ночью, но сбивается со счета. Их слишком много, чтобы запомнить. Поэтому Эмили обиженно поджимает губы, как ребенок, когда в очередной раз путается в цифрах. Она отворачивается от сверкающего города и видит блеклые огни Аддермира. Они не перебивают свет звезд. Теперь императрица пытается найти созвездия. На Серконосе звезды не такие, как на Гристоле. Здесь они ярче, ближе. Эмили вновь протягивает руку к небу.       Она неуверенно становится на рею, держась за трос. Ветер раскачивает корабль из стороны в сторону, девушка хочет отказаться от задуманного, вернуться в исходное положение. Но все-таки держится, не падает вниз, на палубу. Императрица подходит к краю, смотря на темный далекий берег.       Эмили начинает понимать, почему многие так сильно любят море.       Ее кто-то сталкивает вниз, в бушующую воду. Это не холодный ночной ветер, Эмили отчетливо чувствовала чью-то руку на своей спине. Но глянув наверх: на мачты, на небо и звезды, но видит лишь темный силуэт на том месте, где совсем недавно была она сама, наблюдающий за падением. Девушка думает: кто это мог быть, но все мысли исчезают из-за столкновения с толщей воды.       Колдуин видит перед собой испуганных ее падением рыб, совершенно безоблачное ночное небо, состоящее сплошь из небесных светил. Она, кажется, ударяется головой об скрытую под водой часть корабля, поэтому не может всплыть. Эмили задыхается, но не может придти в себя, заставить себя пошевелиться. Вода повсюду: в носу, во рту и в легких, обжигает своей соленостью.       Императрица просыпается от собственного крика. Она переворачивается на бок и кашляет, выхаркивая соленую воду. Одежда на ней совершенно сухая, но все внутри жжет от нехватки кислорода. Эмили обратно заваливается на постель, тихо скуля в подушку.       Она утонула, но не почувствовала себя свободной.       Не спит практически всю следующую ночь.       Императрица стоит на краю крыши Аддермирского университета — ей страшно, голова ходит кругом от высоты, но взобраться сюда нужно было — забрать очередную языческую игрушку. Хорошо, что по крышам не ходят стражники. Можно передохнуть, отдышаться, перебрать оставшиеся усыпляющие болты и микстуры — Эмили использует их крайне часто.       Она думает, как спуститься обратно, но не видит подходящих балконов. Перенос до них не достает, а падать вниз камнем девушка не хочет рисковать — слишком велик риск разбиться, она не успеет прицелиться, как следует. Но выступ, на который можно спрыгнуть, а там уже и на землю спуск имеется, но Эмили опять не хочет рисковать. Рассчитывает все до мельчайшей детали, но кто-то решил все за нее.       Императрица слышит звук выстрела, но не успевает увернуться — срывается вниз. Ей что-то крикнули напоследок, но ветер и сердце в ушах перекрывает все звуки. Эмили видит под собою человека, успевает выхватить клинок…       Мертвое тело стражника не смягчает падения.       Она опять просыпается от собственного крика. Только теперь над нею склонилась испуганная и сонная Меган с фонарем — ночные кошмары Эмили не дают спать не только их обладательнице. Капитан корабля садится рядом, ставит ночник на пол и утешает, как маленького ребенка. Колдуин всхлипывает, дрожит от холода — ее лихорадит. Фостер спрашивает, что случилось, а императрица, успокоившись, рассказывает свои странно реалистичные сны.       Оказывается, не только Эмили снятся такие кошмары.       Она крайне благодарна однорукой женщине — шепчет «спасибо, что пришла» раз за разом, но все равно не спит следующую ночь. Ей приходится допить последние глотки вина — подарок от Меган — и дописать страницы в дневнике, прежде чем заставить себя вновь лечь на кровать.       В ее каюте всегда было темно — даже самым солнечным днем тут царит полусумрак. А по ночам и в метре не разобрать, что лежит рядом. Глаза Эмили быстро привыкают к темноте — она прекрасно видит силуэты окружающей ее мебели. Качание судна убаюкивает, и она засыпает. Медленно, сознание постепенно отключается, так что императрица не сразу обращает внимание на еще одну движущуюся тень.       — Дорогая, убийственно выглядишь, — говорит ей тень родным голосом ее собственного отца. Только не в его манере. Корво становится перед ней на колени, берет в свои руки ладошку своей дочери — он любил так делать, когда она была еще маленькой, приходя проверить, спит ли юная императрица. Лорд-защитник мягко улыбается, от выражения его лица становится спокойно. Эмили опять прикрывает глаза, не сразу обратив внимание на лязг выдвигающегося клинка. — Так что теперь ты мертва.       Колдуин опять захлебывается. Только теперь от собственной крови. Корво все так же держит ее за руку, не отпускает. Такое ощущение, что так и должно быть. Все в порядке.       Просыпается Эмили на своей двуспальной кровати в своей маленькой тюрьме, только стен и потолка тут нет. Вместо них — черная пропасть. А рядом, положив ногу на ногу, сидит мужчина в черном камзоле и с черными глазами, смотрящий далеко в никуда.       — Ты ведь поняла, что свобода — это иллюзия? — Чужой совершенно спокоен, а императрица все еще рвано дышит. — Ты умерла за свои идеалы. Как видишь, ничего хорошего в этом нет. Позволь почувствовать себе, что ты дышишь. Чувствовать, что ты — человек.       И больше ей не хочется погибать в своих снах, но нет выбора.       Они сидят вместе на рее, рассматривая ненастоящее небо с ненастоящими звездами. Фальшивый мир, но он настолько прекрасен, что не хочется просыпаться.       Чужой протягивает ей руку, помогая поддержать равновесие. И они вместе уходят под воду, задыхаются, но открыв глаза, Эмили никого тонущего рядом не видит. Она тонет одна, но не сопротивляется. Ей нравится эта иллюзия. Императрица не чувствует себя одинокой.       Они стоят вместе на краю крыши. Только внизу — нет земли и каменных дорог. Только тьма. И они падают вместе, только теперь Колдуин не открывает глаза — она знает, что никого не увидит рядом. Но чувствуя призрачное прикосновение, ей больше не страшно.       Либо Бездна ее окончательно возненавидела, либо наконец сжалилась.       Они лежат вместе на одной кровати. Эмили чувствует ледяное прикосновение рук Хозяина Бездны. Она лишь выдыхает, когда лезвие проходит сквозь ее тело. Девушке больно, но она чувствует губы Чужого на своем лбу — так делал ее отец, желая спокойной ночи. Прикосновения несут утешение — ей больше не нужно возвращать свой трон. Эта ложь так похожа на свободу. Эмили чувствует себя свободной.       Мертвой.