***
— Мой сын… — надрывалась женщина от слез, присев на ледяной пол тронного зала. Эмили лишь устало вздохнула, наблюдая за всем этим спектаклем. Мать того смотрителя пришла на церемонию провозглашения «Посмертной награды за доблесть» ее умершему сыну. Императрица терпеть не могла это мероприятие, но ее убедил Корво присутствовать на нем. Ненавидела она саму эту «награду» смотрителям, которые умерли не своей смертью. Сам орден девушка считала мясниками, которые делали вид, что пытаются искоренить язычество. — Почему именно он?! — вновь сорвала свое горло его мать. Нет, мало того, что она орет, так еще и придворные болтают, даже не пытаясь скрыть этого. От этого гама начинала гудеть голова, и Эмили подняла одну руку вверх, положив локоть на подлокотники трона, облокачиваясь и призывая к тишине. Через полминуты шум утих, и Колдуин усмехнулась, поднимаясь на ноги. — Могу сказать Вам, почему именно он, — императрица медленно подошла к ревущей женщине. — Я весьма тщательно изучила детали этого происшествия. Но, Вам наверняка не сообщили, что перед смертью Ваш сын убил одну женщину. Она не была еретичкой, не была преступницей. Самая обычная матерь трех детей, любящая жена и прилежная работница на швейной фабрике. Просто возвращалась домой, а Ваш сын решил устроить «допрос», после которого застрелил ее. Не удивительно, что кто-то решил его проучить. Старуха подняла на Эмили взгляд, полный ненависти и отвращения, но девушке было плевать. Она так и продолжала зло улыбаться, глядя на своих удивленных поданных. — Каждый второй из присутствующих желает мне смерти, — Колдуин отвернулась ото всех. Такой она должна была быть с первых дней своего правления, но стала только сейчас. Прямолинейна, тактична и холодна. — Вам не понять этого, но можете ощутить похожее чувство. В этом зале, прямо позади Вас возле входа стоит семья убитой. Посмотрите на них, ощутите всю их ненависть, злость и боль. Особенно всмотритесь в глаза самой младшей дочери. В смерти их матери виноваты Вы, ведь не смогли воспитать достойного человека. Эмили договорила свою речь, и, не удостоив никого своим взглядом, покинула тронный зал. Еще долго она слышала удивленные вздохи и крики недовольных, но, уже когда она была возле двери в свои покои, ее нагнал Корво, прося вернуться. — Я хочу побыть одна, — мило улыбнулась девушка своему отцу. — Проследи, чтобы там не началась бойня. Защитник кивнул и удалился, а императрица закрыла двери в свою комнату. Шум утих, и головная боль стала уходить, но Эмили так и стояла, прислонившись лбом к двери. День только начался, а она уже устала и ничего не хочет делать. Стал слышен неразборчивый шепот, и девушка понимала, что сейчас она уже не одна. — Ты подумала над моим предложением? — спросил Чужой, появляясь за ее спиной. Эмили повернулась к нему лицом и кивнула в знак согласия. — Кровь на моих руках обжигает, даже когда я не нахожусь в Бездне, — девушка слабо улыбнулась, рассматривая, как ее руки окружены плотным черным туманом, а ладони — лапы, заканчивающиеся острыми когтями. Сейчас она Легкая тень не по своей воле. Граница между ее личностями нарушена и слаба как никогда. Оставалось лишь толкнуть стену, чтобы обрушить ее. — Научиться понимать Бездну не так уж и плохо. — Осталось лишь одно но, — прошептал Хозяин Бездны, обводя большим пальцем контуры ее губ. — Разве я не сказал тебе, что меня не удовлетворит меньшее, чем все твои личности одновременно? Ее губы накрывают хищным поцелуем, и девушка понимает, что стена между тремя ее масками сломана, а граница осталась позади. Черное марево обволакивает все ее тело, заставляя раствориться в Бездне. — И я хочу не меньшее, чем вся ты.Three Masks
19 ноября 2016 г. в 19:41
Примечания:
Рейтинг: PG-13
Эмили поднялась на крыши Дануолла, проверяя, не оставила ли ничего в Башне. Нет, все нужное с ней. Девушка не сможет бегать с привычной быстротой, даже, наверное, просто будет медленно бродить по крышам. Императрица лежит в своих покоях, засыпая, а здесь совершенно другой человек. Про могущественную властительницу не вспомнят, ведь она отдыхает после тяжелого дня. Императрица засыпает, и просыпается странная незнакомка. На лице нет привычной маски из чувств, но на ее смену приходит другая. Расшитый золотыми линиями платок прекрасно подходит для ее третьей маски. Эмили надевает его, чтобы никто не узнал ни императрицу Эмили Дрексел Лелу Колдуин, ни простую девушку, которая любит болтать со своими подругами и отцом. Императрица являет миру что-то постороннее. Чужое. У девушки такое чувство, будто кто-то насильно сделал ее этим безымянным существом. Но в глубине души Эмили понимает, что так и есть. Создала та, которую она ненавидит больше всего на свете и тот, который приходит к ней в ее безумные сны и грезы. И сейчас Колудин спешит на встречу с ним.
Они договаривались встретиться еще вчера, после тренировки с Корво, но из-за ненарочной раны Эмили пропустила долгожданную встречу. Она сама виновата, но искренне надеялась, что ее простят и дадут второй шанс.
Императрица подходит к краю крыши, чтобы перепрыгнуть на другую, но слышит отчаянный крик и выстрел. Она опускает глаза вниз, в проулок, где замертво падает какая-то женщина. Практически вплотную в нее выстрелил один из смотрителей. Странно, что только один. Эти мучители редко когда ходят в одиночку, но и пусть. Эмили достает свой клинок, и, прицелившись, падает камнем вниз. В этот миг создается впечатление, что это полет, а не падение. Лезвие легко входит в шею, а умирающее тело смягчает приземление. Плевать, одно убийство ничего не изменит в городе, но даст ей то самое будоражащее ощущение власти над другими. Это чувство отличается от правления Империей. Когда она сидит на престоле, то постоянно задумывается, как поступить во благо страны. Тут же все иначе. Здесь Эмили спонтанна, но никогда не жалеет о своих решениях. Корво говорил, что Колдуин бывает слишком жестокой. Это плохое качество, она сама понимает, но иногда кажется, что для императрицы это весьма хорошо.
Императрица терпеть не может смотрителей. Взгляды девушки и этих религиозных деятелей на Чужого сильно отличаются. Узнав, что Эмили носит Его метку — ее бы тут же приговорили к смерти. Колдуин прекрасно осознавала, что Хозяин Бездны коварен, жесток и обожает смеяться над смертными, но, в отличие от всего их ордена, он помог ей вернуть трон. Это дорого стоит. Ее всегда пьянило осознание того, что у нее на руке его знак. Появляется некая эгоистичность, но это простительно. Главное — не забывать сохранять рассудок.
Эмили рассматривала труп женщины, убийству которой она не смогла помешать. В мертвой абсолютно ничего не выдавало еретичку. Может, она и не была одной из них, но смотрителю стало скучно. Орден давно следовало бы закрыть, но никак не находилось нужных доказательств. Да и это подорвало бы веру последних, кто все еще верил в свою несчастную императрицу. Даже Эмили сама в нее не верит. Императрица не справится, сломается на половине пути. И даже сейчас ее двойник глумится над каждой ее мыслью.
Послышались разговоры. Девушка не могла понять, кто именно это — стража, еще смотрители или мирные жители, но если они увидят ее в этом закоулке — сразу пойдут слухи, что в Дануолле появился новый убийца. Этого не хотелось, ведь тогда лорд-защитник императрицы узнает о ее вечерней прогулке. Не было времени выбирать способность и пришлось использовать первую, что пришла на ум. «Легкая тень». Колдуин считала, что это самая необычная способность из всего ее арсенала. Став чем-то другим, девушка незаметно прокралась перед самым носом у смотрителей, которые зашли в переулок и оцепенели. Эмили же решила не дожидаться, пока они начнут рыскать по всей округе в поисках убийцы. Вскоре их крики перестали слышаться, ведь девушка перебиралась с одной улочки на другую.
Иногда императрице становилось любопытно, как она выглядит во время использования этой способности. Она видит лишь две когтистые лапы, окруженные черной дымкой. « — Чем ты готова стать?» Этот вопрос вновь и вновь селился в ее голове. Девушка стала чудовищем, как и тот, кто дал ей эти способности. Эмили чувствовала с каждым разом, что Бездна хочет завладеть ею. И они стали частью друг друга. Стало гораздо меньше ночей, когда девушка не гуляла по владениям воспоминаний. Словно Царство Снов отчаянно пыталось забрать ее к себе, согреть своим могильным холодом, захлопнуть капкан. С тех пор, как императрица стала носить на своей ладони метку Чужого, боль в руках никогда не утихала. Особенно в левой, где и покоился древний знак. Синяки и царапины заживали, но зуд оставался, словно раны прятались под кожей и начинали гнить. И самое печальное, что она не знала, что с этим делать. Возможно, эта начало той самой несказанной платы за все эти дары. До этих пор цена была одна — быть достаточно интересной.
Проползая сквозь множество узких проулков, Колдуин наконец-то вышла на широкий проспект и приняла человеческую форму. Но вместо того, чтобы крепко встать на ноги, она упала наземь, и все старые раны начали болеть и ныть. Силы покинули девушку, ведь она слишком долго была демоном теней. Так и лежала перед началом спуска к Береговой линии, любуясь погибающим городом в лучах умирающего солнца. Воды Ренхавена переливаются всеми оттенками золотого, словно хрусталь в свете свечи. Вскоре ночь завладеет этим местом, и находиться тут будет небезопасно. Хоть это и промышленный район, местные банды селились и здесь, устраивая свою собственную войну за трон преступного Даннуола. И будет слышен загадочный шепот, что преследует императрицу последние недели.
Только когда вода перестала сверкать, а небо стало еще более темным, Эмили нашла в себе силы пошевелиться. Глотнув последний эликсир Соколова, что был с собой, она поднялась с остывающих камней и начала медленно шагать вниз, где стали загораться огни и звуки работающего предприятия. Девушка знала, что единственная фабрика, что функционировала в ночную смену — это китобойная. Звуки того места угнетали в тишине незанятых вокруг зданий. Хоть и электрические фонари начали освещать улицу, уютнее от этого не становилось. Начинало казаться, что в пустующих окнах кто-то зажигает свои собственные огоньки. Колдуин ускорила шаг, стараясь не обращать внимания на это. И на тот самый невнятный шепот.
Набережная была слишком запущенной. То тут, то там выглядывали из песка производственные отходы, благо, не органические. Пройдя еще немного прочь от работающей китобойни, в сторону заброшенных кварталов, пляж стал чище. Наконец-то показалась луна, оставляя свою дорожку на воде и освещая пустынное место. Тишину нарушал лишь звук речных волн, что плавно плыли к берегу, со спокойствием принимая свою участь: рассыпаться в пену, дойдя до берега. Эмили не было одиноко, ведь две ее личности уснули еще несколько часов назад. Сейчас же было время теней. Убийц, воров, еретиков и разбойников. И ее время тоже. Время «Легкой тени».
Где-то вдали включился поломанный фонарь, освещая странный силуэт. С такого расстояния императрица не могла рассмотреть, так что пришлось использовать несколько раз «Притягивание». Она оказалась прямо под фонарем. Неясный силуэт, что девушка видела — китовые кости, среди которых Колдуин расслышала знакомое пение. Руна. Пришлось немного порыскать вокруг, и она нашла столь ценный для девушки артефакт. Как только убийца коснулась руны, сокровище растворилось в черном тумане, но зато Эмили услышала столь знакомый и, как ей казалось, родной голос, и она не смогла скрыть улыбку, но это сделал ее расшитый золотом платок.
— Береговая линия Дануолла, — произнес Чужой, материализуясь рядом. — Ты все реже тут бываешь. То императорские дела, то учение с Корво. Порой мне становится любопытно, как ты еще не сошла с ума со всеми твоими масками. Совсем не остается времени, чтобы побыть одной.
Черноглазый Бог наигранно смеется, понимая игру слов. Подчеркивает ее редкое уединение, но в тот же миг разрушает блаженное одиночество. Хозяин Бездны оглядывает сначала императрицу, а затем запущенный пляж. Он поднимает отломавшийся кусочек китовой кости, и останки морского животного, что он держал в руке, превращаются в еще одну руну. Чужой протягивает Эмили свой подарок, и она кивком благодарит его, пряча кость во внутренний карман плаща.
— Не так давно тут было можно встретить других прогуливающихся, но сейчас никого. — Чужой смотрит на волны, что вновь и вновь разбивались об берег. Колдуин могла поклясться, что Хозяин Бездны видит в этом аналогию с людьми. Все однообразные, монотонно повторяющие судьбу друг друга. — Даже слишком много, что они становились дотошными. С годами начинаешь ценить тишину.
Дотошными? Каждый второй в его понимании является ненужным. Лишь один среди сотен людей может казаться Чужому достаточно интересным. Любопытным для первого и последнего визита, который оставит четкое мнение о личности. Один среди тысяч — достойный носить его знак. Эмили чувствовала сквозь перчатки, как обратная сторона ладони начинает пульсировать, словно крича о своей возросшей силе.
— И снова ты в маске, — мягко замечает Чужой, опуская ее платок на шею. Мужчина обводит пальцами острые черты лица императрицы и граница между тремя личностями начинает рушиться. Девушка не хотела воссоединяться со всеми своими «я», поэтому и отвернулась, избегая заинтересованного взгляда, а холодные пальцы перестали ласкать ее щеки.
— Почему ты не хочешь сбросить все свои маски? — ласкающий слух шепот коснулся ушей. — Ты падешь, если продолжишь носить свои стереотипы по очереди. Грозная императрица, которая стала вновь править твердой рукой. Беззаботная девушка со своими радостями и печалями, обожающая долгие посиделки вечерами. И как ты сама любишь себя называть: безжалостная «Легкая тень», чье прикосновение смертельно. Даже я не могу понять, кто ты из них сейчас.
Эмили хмыкнула, глядя на колыхающуюся воду. Кажется, что в этой тишине все слова разносятся звонко по всей округе, но вскоре вместо эха вновь слышатся зловещий шепот и насмехающийся, истерический смех. Это не Чужой, он никогда бы с ней такого не сделал. Бездна начинала разрушать императрицу. Колдуин обернулась, стараясь понять источник звука, но Чужой лишь смотрел на заброшенные здания, повернувшись к ней спиной. Девушка хотела положить руку на его плечо, но ее пальцы прошли лишь сквозь черную дымку.
— Тебе страшно, твое императорское величество? — вновь томный голос Чужого и его руки властно легли на талию императрицы, прижимая к себе, заставляя сдавленно охнуть. — Слышишь этот шепот? Это мечты тех, кто навсегда канул в Бездне, без возможности сбежать. Пока что ты слышишь лишь невнятное бормотание, но, если решишься снять ради меня все свои маски, начнешь понимать. Они расскажут тебе многое, моя дорогая Эмили.
Убийца обернулась к Чужому, но вместо привычных полностью черных глаз она встречается с обычными, человеческими. Зрачок так и остался полночно-темным, но зато в уголках глаз стал виден белок. Хозяин Бездны усмехается, видя удивление девушки, но эта улыбка больше напоминает грустную, нежели самодовольную.
— Видишь? — спрашивает мужчина, вглядываясь в глаза своей императрицы. — Иногда маску полезно снимать, хотя сейчас я, напротив, надел ее. Она называется человечность.
Над Дануоллом загремели колокола часовой башни, оповещая всех жителей о наступлении нового времени. Эмили подняла глаза на часы, которые показывали девять часов вечера. Императрица в спешке отошла от Чужого, заставляя разомкнуть объятия.
— В десять должны прибыть важные гости с Тивии, — пояснила Эмили, натягивая платок на лицо. — Я пообещала встретить их еще в порту. Прости. Надеюсь, ты мне дашь второй шанс.
— Не торопись, — Чужой хватает ее за меченую руку, а затем касается губами своего знака, заставляя внешнюю сторону ладони снова запылать синим пламенем. А затем мужчина улыбается, поясняя свои действия: — Тебе нужно спешить, а духовного бальзама у тебя не вижу. Подумай о моем предложении.
Эмили убегает прочь, а Черноглазый Бог еще долгое время, ухмыляясь, смотрит ей в след, понимая, что еще одна трещина поселилась в стене между тремя личностями Эмили, а затем возвращается в Бездну.