Dance, Little Liar

      — Оставь меня в покое! — Эмили, не выдержав, закричала, на ходу разворачиваясь к лорду-защитнику лицом. Из глаз потекли сначала прозрачные ручейки слез, но спустя пару секунд они превратились в серые. Девушка поспешно вытерла слезы тыльной стороной ладони, но лишь больше все размазала. Корво понял свою ошибку, поклонился в качестве прощания и покинул покои императрицы. Увидеть ее слезы — большая редкость, значит, она совсем сломалась. Эмили еще немного постояла, стараясь успокоиться, а затем глянула на себя в зеркало. Испачканная в грязи одежда, потекшая косметика, распутанные волосы. Разве так выглядят властительницы Империй? Она поспешно удалилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок.       Не стоило так поступать с Корво. У Эмили выдался тяжелый день, но это не повод вести себя как сволочь, каковой она теперь себя считала. Сегодня на нее опять хотели навесить кучу неподтвержденного отвратительного вранья. Императрица попросила Аттано потренироваться с ней, но лорд-защитник чувствовал, как девушка злится. Обстановка была напряженной все занятие, а когда на обратном пути он попытался поговорить с дочерью и утешить ее, Эмили наорала на него.       Покончив с водными процедурами, приведя себя в приличный вид, Колдуин подошла к открытому окну. Ночь ветреная и безоблачная, луна и звезды хорошо освещали комнату. Включать неприятный электрический свет не хотелось, и девушка решила оставить царящий в комнате полумрак. Создавалась загадочная, успокаивающая и немного волшебная атмосфера. Эмили не удержалась и взглянула на тайник, в котором спрятана бутылка бренди. Ужасно хотелось выпить кислую жидкость для успокоения нервов.       Поддавшись соблазну, императрица достала алкоголь и, налив в стакан, чуть скривившись, выпила. Раствор не хотел проходить внутрь и неприятно ожог горло. Эмили скривилась, вспоминая скандал при заседании. Вновь почувствовала желание пустить нюни, но поборола его. Она снова глянула на себя в зеркале и вздохнула. На лице сейчас не было никакого макияжа, все его следы смыты в ванной, а черные волосы растрепаны. Наполовину застегнутая рубашка обнажала живот, а на черных штанах все еще следы уличной грязи. Черт, ведь она просила отстирать их еще неделю назад! Наверняка специально ее проигнорировали. Подумав, сколько брюки нестираны, Колдуин с отвращением стянула их с себя, небрежно кинув на пол, оставшись в одной длинной рубашке, прикрывавшей ягодицы и часть бедер, и в нижнем белье. Плевать, ее никто сейчас не увидит и не осудит, а если и зайдет, то пошлет визитера туда, откуда он пришел.       Прикинув, что сейчас еще нет и полуночи, а бродить в царстве снов и, по совместительству, Бездне, вообще не хотелось, а занять себя нужно, Эмили подошла к большому шкафу. Девушка раздобыла с нижней полки этюдник, а с ящика наполовину использованные старые краски. Расставив все для рисования, императрица достала из-за щели между шкафом и стеной свои картины. Взгляд перебирался с одной на другою, стараясь найти недорисованную. Она нашлась быстро, ведь девушка только наполовину закончила ее. Закрепив холст на подставке, Эмили, поставив на полу хрустальный сосуд с бренди, предварительно сделав несколько глотков, уселась на стул и ухмыльнулась. На недорисованном рисунке была Бездна. Повсюду на картине острова с прошлым, которое никто никогда не узнает, на одном из них Эмили нарисовала себя в синем плаще, а вдали по воздуху плывет мертвый кит. Фон же — странная смесь черного, серого, белого и фиолетового. Один цвет плавно перетекал в другой, но все еще оставались бесцветные пятна.       Мазнув кисть в черную краску, Эмили застыла. В сознании возникла фраза, звучащая при всех людях высокого чина: «На островах хаос — из-за нее. Мои жена и дочь мертвы из-за нее. Сколько еще ненужных убийств будет из-за нее?! Малое дитя, которое недостойно трона! Ее место в сточных каналах, до сих пор воняющих телами больных чумой. Да у нее прав на трон не больше, чем у шлюхи из „Золотой кошки“. Вот, кто она на самом деле. Такой же была ее мать». Это было оскорбительным настолько, что императрица сама еле сдержалась, чтобы не наговорить брани. Корво же впал в ярость. Он, не церемонясь, взял за воротник дворянина, который наговорил все это, и вышвырнул за двери тронного зала. Вспоминая прошедший день, Колдуин и не заметила, как рука с кисточкой, находящаяся в нескольких сантиметрах от холста, предательски задрожала. Девушка не смогла сдвинуть руку с места и, не издав ни звука, наблюдала за проявившимся нервным тиком. Вновь стало больно в груди. Но злость сменилась удивлением, когда к ее руке прикоснулась, поддерживая, унимая дрожь, холодная чужая ладонь, окруженная черным смогом.       — Осторожней, — спокойно прошептал на ухо знакомый голос. — Одно ненужное движение — и будущий шедевр будет испорчен.       Императрица нашла в себе силы бросить кисточку в стакан с водой. Бесцветная жидкость стала постепенно краситься из прозрачного в темный, теряя свою бесцветность. Эмили же прижала передергивающуюся руку к груди.       — У тебя хорошо получается, — Чужой положил свои ладони на ее плечи. — Ты много лет тренировалась. Сначала карандашами на обрывках листов, а сейчас красками на холсте. Корво сохранил твой рисунок, который ты ему подарила. Колдуин прекрасно помнила тот рисунок для своего отца. Помнила улыбку отца, который в то время был совсем угрюм. Пятнадцать лет прошло, но она помнит. И будет помнить всегда.       — Ты раздражена. Что тебя гложет? — поинтересовался Чужой, успокаивающе поглаживая плечи.       — Ты и сам все знаешь, зачем мне повторять события этого дня? — Эмили поднялась со стула, забыв, что выглядит совсем неприлично. Она подняла с пола бутылку Гристольского сидра и глотнула, медленным шагом подходя к окну, под свет луны. — Прости, но я сейчас не в образе. Решать что-либо я просто не могу. Устала.       — Ты считаешь, что от тебя все требуют слишком много. Готова ли ты сбежать от всего навсегда? Сесть на корабль и уплыть на край света. Оказаться там, где время не властно. В Империи воцарится хаос, начнется борьба за трон, улицы затопит кровь невиновных, и в каждом сердце поселится печаль, но зато ты будешь счастлива. Готова заплатить эту цену? Увидим.       — Была одна художница, — после некоторых размышлений Хозяин Бездны указал рукой на недорисованную картину своего царства. — Ее картины могли многое. И сейчас вы с ней так похожи. Тебе не придется плыть по океану. Нужно лишь пройти сквозь свой рисунок. Идем со мной. К концу и началу. К нашей первой встрече.       Договорив все, мужчина подошел к рисунку Эмили и исчез в черном тумане. Немного помешкав, Колдуин дотронулась до холста, и ее пальцы обволокло такое же марево. Почувствовала приятный холод, покалывание на ладони, но так и не решалась сделать шага. Но все решили за нее. Кто-то схватил ее за ладонь и затянул внутрь картины, заставляя раствориться в Бездне.       Императрица упала на спину, больно ударившись. Выругавшись, она поднялась на ноги, пожалев, что практически раздета. На коленке содрана кожа, но боль терпима. Оглядевшись, Колдуин заметила один из самых неловких и забавных моментов в своей жизни. Она не удержалась и хихикнула, вспоминая. Девушка с невозмутимым лицом выслушивает доклад, несмотря на то, что как и сейчас, она без штанов. Чужой, если и наблюдал за ней в тот миг, то наверняка смеялся над ней. Эмили и сама часто любит пошутить на эту тему, но этот миг знал лишь один человек, с которым поговорить удается крайне редко. Немного прихрамывая, императрица поплелась дальше, к следующему острову. Чей-то очередной бал, на котором должна быть и она. Их было слишком много, чтобы запоминать любой из них. Рассматривая застывших аристократов, Эмили обнаружила саму себя. Тогда она лишь начинала править на островах. Мило улыбаясь, девочка танцевала с каким-то юным лордом, имени которого она и не вспомнит.       — Помнишь этот день? — Чужой возник из ниоткуда и стал бродить вокруг застывших танцующих. — Тогда ты впервые солгала по-крупному. Начала карьеру лгуньи. Он лишь поинтересовался, свободно ли твое сердце, а ты не размышляя, ответила, что нет. А у него на тебя были такие планы. Сказав бы правду, твоя жизнь была бы совершенно другой. Без всех этих хлопот. Они бы легли на плечи этого юного лорда, который впоследствии стал бы императором. Ты была влюблена в него. Но у него не было таких слов, подобрав которые, он мог бы заставить тебя передумать. Он влюбился в тебя, и ты устраивала его.       Чужой исчез, а Эмили заметила вдали неприметную дверь — единственный выход отсюда. Она подошла к ней и неуверенно отворила, заглядывая внутрь. Сплошная темень. Войдя внутрь, она поморщилась и закрыла ладонью глаза, ведь свет включился словно по щелчку пальцев. Привыкнув к яркости, девушка отняла от лица руку и оцепенела. Тот самый лорд, с которым она танцевала, сейчас лежал на окровавленных простынях с перерезанным горлом. В его руке клинок, совсем не подходящий для самоубийства, но было видно, что он и есть причина смерти. Рядом на полу в истерике сидит женщина средних лет.       — Видишь, к чему привела твоя ложь? — поинтересовался Хозяин Бездны, с поддельным интересом разглядывая труп лорда. — Услышав отказ, он совершил самоубийство. Тебя об этом не известили, и ты жила дальше, как ни в чем не бывало. Но спустя полгода его мать тоже покончила с собой, хотя их семья ждала второго наследника. Наследство получили дочери, но они слишком быстро растратили его. Древний род угас, хотя столько возможностей он мог бы иметь. А все из-за твоей прихоти. Потанцуем, маленькая лгунья.       Императрица спешно покинула комнату, захлопнув за собой дверь. Где раньше был прием, теперь был полуразвалившийся бальный зал, потолок которого давно обвалился, и свет Бездны освещал сгнивающее помещение. Чужой стоял возле еще целой стены, небрежно облокотившись на нее.       — Я не виновата в смерти того лорда, — подойдя ближе, сказала Эмили, рассматривая свои поцарапанные ноги. — Я и не лгала тогда. Это, кажется, был единственный раз, когда я сказала правду. Я была влюблена в тебя. Забавно, правда? Я любила тебя в совершенно другом смысле слова, нежели сейчас. Я любила наши беседы, наши размышления, наши совместные занятия и посиделки. Я была ребенком, который пытался найти способ жить вновь, а ты помогал мне восстановиться. Боялась, что если солгу тому лорду — потеряю тебя. Получается, ты виноват в его смерти. Отрицай сколько угодно, но тебе не переубедить меня.       Черноглазый Бог лишь усмехался и смотрел на нее. Он хотел обмануть ее, но не вышло. Может быть, у нее еще не все потеряно. Он знал, почему она не спит по ночам, а рисует картины. Засыпая и просыпаясь, она боится, что кто-то может занять ее место. Боится, что кто-то оборвет ее жизнь.       — Сейчас ты путаешься, кто из нас двоих главнее, — Чужой прижимает девушку к стене, заставляя прерывисто выдохнуть, и шепчет прямо в ее раскрытые губы. — Не знаешь, кто актер, а кто режиссер постановки. За такие бы размышления в другой момент ты серьезно пожалела, но и я сам часто думаю об этом. Постоянно меняемся ролями, не успев привыкнуть к старым. Тебе не стоит бояться.       — Лжешь, — Колдуин усмехается, видя немое удивление Бога. — С тобой меня лишь ждет страх и потери, боль и страдания. Но я могу терпеть это хоть вечность, потому что хочу тебя.       Хозяин Бездны рассматривает ее. Так близка и так соблазнительна. Но он лишь становится на колени перед ней и берет в ладони поврежденную ногу. Все-таки на ней довольно серьезная рана, но боль Эмили почувствовала только сейчас. Чужой прикасается губами к порезу и хозяйничает в нем языком, отчего императрица стонет, не то от боли, не то от возбуждения. Это странное подобие любви, дикости и извращения, которые были в моде, когда Чужой еще был человеком. Мужчина с ухмылкой смотрит, как рана затягивается. Опустив ее ногу и поднявшись с пола, он целует ее в шею, оставляя красный след от ее крови на своих губах. Императрица лишь закусила губу, чтобы вновь не застонать.       — Мне все равно, кем считают тебя другие. Единственный твой недостаток — ты само совершенство. Моя кукла и мой кукловод. От тебя у многих перехватывает дыхание, и я замечаю, что становлюсь одним из очарованных тобой. Эта связь разрушит нас, но мы оба просто больше не можем ждать.       Эмили лишь прикрывает глаза, вслушиваясь в замысловатую фразу, но когда открывает их, то лежит на полу своей комнаты. Через окно вливаются лучи солнца, и девушка смотрит на свою ногу, на которой совсем недавно был порез. Раны нет, но кровавый след все еще остался. Поднявшись, Колдуин собирается спрятать картину в щель между шкафом и стеной, но замечает, что рядом на рисунке рядом с человеком в синем плаще — то есть рядом с ней — появился черный силуэт, окруженный темным маревом. Туман хочет поглотить ее, и он так близок к своей цели.