Последнее имя

      Когда Арья вместе с Якеном выбралась из шлюпки на берег, на город почти опустилась ночь. Якен подал ей руку, чтобы помочь выйти из лодки и больше не отпускал все то время, что они шли от гавани до городской площади.       Тирош отличался от Браавоса, словно весна от осени. Браавос был городом тайн, перешептываний и масок. Казалось, сама природа хранила его тайны, окутывая вечным плотным туманом.       Тирош же, совсем иное дело. Это город жизни, поняла Арья сразу, как только ступила за городские ворота. Жизнь кипела, бурлила здесь даже глубокой ночью.       У ворот города в окружении кучи зевак танцевала девушка. В звучащей в толпе музыке Арье слышались тепло песка и серебряный звон первых капель долгожданного дождя. Танцовщица, напоминающая райскую птицу своими пестрыми воздушными шелками, порхала как бабочка, почти не касаясь земли длинными изящными ножками. «Именно такие должны быть у водного плясуна», — подумала Арья, глядя на нее.       Безликий увлекал девушку вглубь улицы, и Арья восхищенно глядела по сторонам, словно ей снова было восемь лет. Она видела кружевницу, плетущую свои узоры в окружении трех ярких ламп. Паутинка, выходившая из-под ее пальцев, казалась невесомой. Видела торговца, продающего жареные каштаны пригоршнями, стеклодува, выдувающего из цветного стекла фигурки диковинных животных, пекаря, расставляющего воздушные пирожные на своем лотке. На других лотках теснились вино, ткани, кожа пряности, красители, соль.       Арья слышала от мейстера, что Тирош звали городом ремесленников и видела теперь, что это свое название он оправдывал в полной мере. По обе стороны центральной площади, перемежаясь с богатыми домами знати, теснились многочисленные мастерские, и, кажется, никого не смущало такое соседство. Кого тут только не было: сапожники, портные, скорняки, кузнецы, гончары, ювелиры, ткачи. Все были при деле и все перекрикивались друг с другом зычными, звенящими голосами.       Только теперь, находясь в этом пестром царстве жизни, Арья понимала, отчего местные жители красят волосы и бороды в эти дикие цвета. Тирошийцам, словно мало было красок, данных миром, они наполняли дома, улочки и площади своими красками. Яркими, сочными, буйными.       Мысли и впечатления переполняли ее, так же как обилие звуков и красок переполняло центральную площадь города.       Сейчас ей не нужно заботиться о том, что будет с глупым упрямым здоровяком Джендри, попавшемуся ланнистерским солдатам, чем накормить маленькую плаксу, как перенести через лес нытика Ломми с его раздробленной ногой, и не переломает ли себе все кости рыхлый Пирожок, если заснет и сверзится с лошади. Впервые за все это время кто-то думал о ней.       Безликий шел чуть впереди, ведя ее за собой, как несколько дней назад в Красном Замке, и Арья вдруг поняла, что готова вот так идти вслед за ним хоть все время в мире. Неважно, куда. Даже в самую жаркую из семи преисподних, если только он будет рядом, то и ад покажется ей милостью.       Арья даже забыла о своей усталости, которая, впрочем, скоро напомнила о себе болезненной ломотой в теле. Интересно, долго ли им еще идти? Она знала, что на главной площади обычно находятся дома знати, дальше дома ремесленников и рабочих, а уж совсем на окраинах, трущобы, вроде Блошиного Конца. Где же решил поселиться Якен? Не успела она додумать эту мысль, как они оказались перед белой дверью большого дома в конце главной площади.       Стоя на пороге, Арья бросила последний взгляд на пеструю, шумную улицу. Видя, как заблестели ее глаза, безликий пообещал: — Арья сможет вернуться сюда завтра, или… в любой день.       После этого, Якен почти втолкнул ее внутрь.       Толстые стены из белого песчаника словно отсекли их от гула площади. Теперь они оба оказались в просторном коридоре.       Дом безликого, в отличие от площади Тироша, не изобиловал красками. Здесь глаза отдыхали от разноцветья улицы, скользя по белому песчанику и мрамору цвета слоновой кости. Большой и светлый, он не был похож ни на серую твердыню Винтерфелла, ни на чванливую пышность Красного Замка, ни на полумрак Черно-Белого Дома. Обилие свечей в подвесных канделябрах заставляло забыть о том, что на город почти спустилась ночь. Окна были зашторены плотными гардинами из кремовой парчи, огонь в мраморном очаге уже догорал. В углу, рядом с одним из окон устроился небольшой круглый стол на изящной кованой треноге, на котором высились стопки книг, на полу рядом были сложены какие-то свитки и карты. Во внутреннем дворе был устроен сад, и из приоткрытой двери в просторный зал просачивался едва уловимый запах лаванды. Все здесь было пронизано покоем и располагало к неторопливому размышлению и обретению внутреннего согласия с собой.       Интересно, кто смотрит за домом в его отсутствие, подумала Арья. И, словно отвечая на ее вопрос, рядом с ней появилась девушка, едва ли не более худая, чем сама Арья. Девушка поздоровалась и помогла ей расстегнуть застежку тяжелого плаща. Освободив Арью от верхней одежды девушка исчезла так же внезапно, как и появилась. Арья опустилась на широкий мягкий диван рядом с камином, блаженно вытянув ноги. Все кончилось… Её список… её болезнь… их путь. Девушка откинулась на спинку и прикрыла глаза. Она слышала, как Якен отдает какие-то распоряжения, слышала чьи-то голоса, вразнобой отвечающие ему, из чего заключила, что кроме девушки в доме было еще минимум двое слуг. Когда она открыла глаза, рядом с ней стоял Якен. — Арья очень устала? — спросил безликий, протягивая ей руку. — Не очень, — ответила она и поднялась, опираясь на его локоть.       Безликий вел ее куда-то вниз по каменным ступеням. Они прошли два лестничных пролета, прежде чем оказались на месте. Под домом была устроена купальня с большой ванной из зеленого мрамора.