Четыре пинты

В одном Иви всегда была права: уныние Джейкобу было не к лицу, что бы ни случилось. Лидером мог называться лишь тот, кто вел людей за собой. Джейкоб вел Грачей. И вел Братство, продолжая защищать город, где главы фабрик сменяли друг друга, упорно продолжая дела прежних владельцев. По крайней мере, в отношении рабочих. Иви, закончившая возиться с очередной Частицей, настаивала на том, что здесь убийства бесполезны. Едва разобравшись со своей очередной ошибкой, Фрай с головой погрузился в дела, ведь он хотел стать правильным лидером. Хотел быть нормальным во всех смыслах. Настолько, что и года не прошло после очередной такой дипломатической миссии с весьма упрямым металлургом, в жизни Джейкоба вновь объявилась дочь того металлурга Джейн Маккензи. Фрай даже не успел удивиться младенцу в ее руках, да хотя бы сесть на скамью ее экипажа, когда она капризно пихнула ему теплый уютно сопящий сверток. — Мне не нужно было тогда пропадать, — растерянно пробормотал ассасин, зачем-то потянувшись к кошельку, что не укрылось от взгляда девушки. Поправив шляпку, она расхохоталась. — Деньги? Черт тебя подери, Фрай! — гневно вскрикнула девушка, обмахивая лицо кружевным платком. — Я не из тех девушек, которым это нужно! — Мы еще можем все наладить, — выдавил Джейкоб, но барышня топнула ногой, упрямо держась настолько высокомерно, сколько ей позволяло ее еще неокрепшее состояние. Невооруженным глазом было видно, что девушка примчалась к нему, едва передохнув после родов, и ей было все еще дурно. Зачем? Джейкоб не знал, как себя вести, где-то под коркой сознания ощущая, что вот так и настал конец его холостяцкой жизни. Только Джейн смотрела на него с открытой ненавистью. — Все – это что? — сердито воскликнула она. — Лесть ради благосклонности моего отца к твоим обожаемым рабочим? Мою глупую девичью сказку о благородном разбойнике? — Теперь все изменилось, — пролепетал заплетающимся языком Джейкоб, удерживая сильно заворочавшееся в его руках одеяло. — Надо же, в тебе проснулась совесть, — фыркнула девушка. — Но чтобы тебе ни пришло в голову, отец может устроить меня куда лучше. Выбор лишь за тем, куда отдать твой подарочек: в приют или его папочке-убийце? Фрай остолбенел. Происходящее никак не желало укладываться в его и без того вмиг опустевшей при виде ребенка голове. Как такое возможно? Ее поведение! Она же примчалась к нему сразу после родов, как раньше бегала за ним влюбленной собачонкой. Такая романтичная и забавная. Но сейчас, появись среди ее вариантов «утопить сына в колодце», Джейкоб бы ничуть не удивился. Как такое возможно? — Пошла вон! — холодно процедил он, вскочив на ноги. — Стража! — завопила ему в ответ девчонка, испуганно вжавшись в сидение. Да, чертов экипаж ее. И уходить ему. Пока не подошла стража. Что он и сделал, прижимая сверток к груди, когда ему вслед раздались несколько быстро стихших выстрелов. Дурдом! Он вернулся в поезд с ребенком на руках, удивляясь блаженной пустоте в голове и поражаясь дрожи в руках. Откинув с детского личика край одеяльца, он уставился на знакомые черты этого странного отпрыска. Джеффри Маккензи – владелец крупной металлургической компании. Чурался эксплуатации детского труда, но и не щадил своих рабочих. Его убийство не выход, но найти с ним общий язык не было какой-то сложной проблемой. К тому же его дочь Джейн слишком увлеклась невинным флиртом с Джейкобом. Успех переговоров стремительно возрос, и теперь предприятие курировал Стерджис – один из проверенных Грачей Джейкоба. А у самого Фрая на коленях среди царящего вокруг шума теперь лежал сморщившийся ребенок с широко распахнутым ртом. Вокруг было слишком шумно, копошилась невнятная суета. — Откуда этот детский крик? — рявкнула Иви, обыскивая поезд, в ступоре замерев перед диваном брата. — Джейкоб? Он словно очнулся. Различил среди какофонии паровозного гула крики ребенка, понял, что уже которую минуту покачивал младенца. Увидел за спиной Иви Агнес, Генри и старших учеников из Грачей. — Это мой ребенок, — прохрипел он и, прочистив горло, взглянул на сестру. — Без матери. Ошибочка вышла. Что мне делать? — Поздравляю. Он очень похож на тебя, — присев рядом, улыбнулся Генри, хлопнув Джейка по плечу, добавил еще что-то, утонувшее в гвалте приятелей. — То, о чем не пожалеешь через шесть лет, — все так же бесцветно отозвалась Иви, глядя на племянника, как на внезапно воскресшую Предтеч. — Он орет без перерыва! — пожаловался Фрай, осознав только то, что сестра сейчас не в состоянии капать на мозги. — Да тихо ты, молодой папаша! — усмехнулась Агнес, уверенно потеснив Иви и подойдя к малышу. — Кормить ребенка ты, разумеется, не пробовал. Мамка где? — Нету, — нахмурился Джейкоб, бездумно гладя вопящее чудо по голове, запоздало понимая, что парень жив нелепым торжеством здравого смысла над логикой мисс Маккензи. — Мне жаль, — отозвалась Джулия, но Фрай лишь брезгливо дернулся, ругнувшись сквозь зубы. — Ну и хрен с ней, — отмахнулась Агнес, наклоняясь к младенцу. — Кто это тут у нас так громко кричит? Можно? Она протянула руки к малышу, взглядом указывая вниз на его руки, цепкий захват которых пытался разжать Генри. Что происходит? Протянув ребенка Агнес, Фрай взглянул на собственный руки и нахмурился. Дурдом какой-то. — Шеф, полагаю, стоит отметить это событие, — пробасил Большой Джо, кивая в сторону вагона-ресторана. — Мисс Макбин, вы можете помочь решить нам эту проблему? — попросил Генри, уже успевший подойти к Иви и растиравший ее напряженные плечи. — Найти кормилицу? — усмехнулась женщина. — Запросто! Фунт-другой в этом мире решает все! Джейкоб не слушал, о чем они переговаривались. Отпустив ребенка с Генри, Агнес и Иви, которая, едва придя в себя, настояла на том, чтобы проконтролировать весь процесс, Джейкоб позволил Грачам привести себя в чувство какой-то ягодной настойкой. — И как парня звать? — воодушевленно поинтересовался Дин, оглядываясь на своих новых братьев. — Это ведь мальчик, не так ли? — Изыди, — прорычал Фрай, укладываясь на столешницу и пряча голову руками. Наливка сделала свое дело: Джейкоб вновь ощущал мир вокруг себя во всем его многообразии цвета, запаха, звука и температур, но черт дери этих Маккензи – лучше бы он убил Джеффри без всяких переговоров! Джейкоб с нетерпением ждал, когда первая волна ужаса от внезапного отцовства схлынет, но она только набирала обороты. Смирившись с появлением Эмметта в его жизни – Джейкоб не стал говорить сестре, что назвал ребенка в честь придурка-лакея Джейн, что в свое время таскал ему записки от госпожи, – Фрай пытался привыкнуть с его присутствию рядом и возросшим хлопотам в поиске кормилицы – выбор Агнес категорически не одобрила мисс Найтингейл, к которой Иви увезла малыша уже на следующие сутки, за которые малыш поспал и дал поспать окружающим всего шесть часов и то с перерывом. Выяснилось, что у Эмметта всего лишь чуткий сон для жизни в поезде. И что молоко женщины, любящей приложиться к бутылке, как и большинство бедняков Лондона, вредно для ребенка. В итоге, малыша поселили в лавке Грина вместе с самим Генри и тетей Иви, а самого Джейкоба вместе с одним из подручных мисс Найтингейл отправили на поиски кормилицы. Согласных кандидаток в Лондоне было много – фельдшера не устраивала ни одна из них. Другие попросту не нуждались в подобной подработке. И они вновь шерстили трущобы. Времени было в обрез, а все причины, из-за которых Джейкоб все еще не вспылил с закидонов медика-консультанта, укладывались в простые два слова, сказанные Иви – шесть лет. Ровно столько близнецы были брошены собственным отцом, и этого не могла компенсировать даже любящая бабушка. Крепкий, но абсолютно гольный факт, удерживающий надежнее любого троса. И все же Джейкоб не мог игнорировать, что в руках на удивление спокойного Генри и собранной Иви Эмметт смотрелся куда гармоничнее, чем с ним. — Уверен, что не передумаешь? — усмехалась Иви всякий раз, стоило Джейкобу заговорить о том, что младенец выбрал себе в родители не того близнеца. Кормилицу в итоге нашел Дружище Джек. Вернее, его мать. А Джек просто привел на одну из тренировок неудачно начавшую карьеру на панели шестнадцатилетнюю проститутку Нелли. Как полноценная нянька она была никудышна, но Фрай устал гоняться за роженицами с одной и той же дурацкой просьбой. А Иви даже устраивала подобная некомпетентность девушки, но Джейкоб даже не старался вникнуть почему, отвлекаясь на заразительный хохот сына, которым тот заходился при каждой их встрече. Куда больше Фрая волновало, почему его дитя не ржет над Генри, хотя у того был целый год, в течение которого Грин вместе с Иви чуть ли не силком переселили Джейкоба в лавку. — Твой сын жаждет видеть тебя, — улыбался Грин, периодически встречая Джейкоба в штабе после тренировки. — А тебя с Иви уже не хочет? — устало фыркал Джейк, растягиваясь на диване во весь рост. — Нас с Иви он отправляет на свидание, — добродушно объявлял об очередной бессонной для Фрая ночи Грин. Будучи ассасином, Джейкоб спокойно обходился без сна сутки-двое, если ситуация не добавляла адреналина на больший срок. Но с неумолимым приближением отъезда Иви в Индию подобные ночи нещадно учащались. И уже за четыре месяца до отъезда Джейкоб нанял помощниц из солидарных Грачей. Корабль до Индии изменил все. Вкупе с разлукой с любимой сестрой Джейкобу пришлось расстаться со счастливой жизнью в поезде, сняв небольшую квартиру в Уайтчепеле неподалеку от жилья Джулии, которая благосклонно приютила Нелли. Подобное всеобъемлющее понимание умноженное благосклонностью своей ученицы Джейкоба порядком напрягало, и тот решился поручить Джулии задания за пределами Лондона. Одной из последних, хотя поначалу вообще не планировал расставаться с ее услугами няньки. Впрочем, Джейкоб уже и сам был рад заботиться о своем чуде, таская его с собой на тренировки. Шестилетняя Лиззи и восьмилетняя Кэти буквально обожали малыша. Питер и Джек же обожали высмеивать их умилительные возгласы, за что получали. Джейкобу раз за разом приходилось усмирять учеников, продлевая тренировки и едва выкраивая время на беседы с Джеком, чья благодарная, как и в первый день, мать засыпала Фрая советами касательно Эмметта, а Джек пересказывал их на уже свой лад, от души веселя своего учителя. Постепенно все вставало на круги своя. Лондон вновь обрел свое Братство, и его покой нарушал только Маркс со своими революционными идеями, провоцирующими стычки рабочих с полицией, волей-неволей побуждая ассасинов высвобождать участников собрания из полицейских кебов с тем же завидным постоянством, с которым Эмметт орал по ночам. — Ну и кто нам на этот раз приснился? — сонно пробормотал Фрай, глядя в поблескивающие в темноте озорные голубые, как у Иви, но точно не Джейн, глаза сына. — Помнишь кто я? — Ияи, — подпрыгнув на попе, отозвался Эмметт из своего гнезда, нагороженного из одеял прямо на отцовской кровати. — Ясно все с тобой, — зевнул Джейк, поймав двумя пальцами крошечный кулачок сына. — И говоря об Ияи, как ты смотришь на то, чтобы съездить к твоей тёте в гости? — Ияи, — отозвался малыш, вновь приведенный могучей отцовской рукой в горизонтальное положение. Сказано – сделано. Уже на утро Джейкоб вызвал к себе Дина вместе с его гроссбухом и написал письмо Джорджу. — Ты уверен, что сейчас самое время для поездок? — обеспокоенно уточнил помощник, разлиновывая новую страницу. — Боже правый, Дин, вот и узнаем, не поспешил ли я с твоим посвящением в ассасины, — широко зевнув, усмехнулся Фрай. — Все в твоих руках – не заставляй меня поручать Лондон Уэстхаусу. — Ты берешь Нелли? — вздохнув, спросил Дин, занеся перо над расчетами. — Нет. Мисс Найтингейл сказала, что с Эмметта хватит женских прелестей, — усмехнулся Джекоб. — Затрат на поездку меньше выйдет. — И малыш может переходить на судовую пищу? — усмехнулся Дин, на что Фрай мученически застонал. — Лучше бы я позвал Джорджа, — сдвинув цилиндр на лицо, пробурчал он под тихий смешок своего помощника. — Почему с Джеком и Питером проблем куда меньше? Ну что, хватило? — Нет! Предстоящая поездка и впрямь оживила Фрая. За последний год он уже и забыл, чем пахнут легкие деньги с соревнований, устраиваемых Топпингом, забыл, каков вкус эля после хорошей драки. За последнюю неделю он, наконец, вспомнил, что ему всего лишь двадцать четыре. Даже у Джулии глаза засияли – верный признак того, что пора сваливать. В Индию. Всю дорогу к кораблю Питер и Джек от души гримасничали, показывая всему миру, как их тошнит от умилительных взглядов мимо проходящих дам, что совсем недавно ещё брезгливо плевались в их сторону. Теперь беспризорники стали учениками, умылись, и женские сердца вновь преисполнились любовью к деткам, послушно следующим за почтенным джентльменом с малышом на руках. До тех пор, пока детки не разрушили всю идеальную картину женской благодетели своими манерами. Не успокоились дети и на корабле, подняв на уши весь экипаж, когда Джек свалился за борт из шлюпки, к которой привязывал простыню-парус. — Надо было тебя пару раз уронить в Темзу, — проворчал Джейкоб, вскарабкавшись на борт вслед за перепуганным шалопаем, которого еще два дня после происшествия била непонятная дрожь, хотя бортовой медик напрочь отказывался диагностировать парню простуду или ей подобную болезнь. Да и сам Джек уверял, что его не знобит. Для шока реакция была слишком долгой, и все были рады наконец покинуть этот треклятый пароход, сойдя на индийский берег. — И кто это у нас тут такой большой и взрослый! — радостно поприветствовала их Иви, потрепав Эмметта за щеку. — И я рад видеть тебя, сестренка, — усмехнулся Джейкоб, передавая ей малыша. — Выглядишь весьма… загорелой. Цветешь и не пахнешь. Тренировки Генри с гербарием явно пошли на пользу. — Здравствуйте, мисс Фрай. — Привет, мальчики. Развалил Лондон и приехал сюда? — улыбнулась Иви, потрепав Питера по голове. — Не дождешься, — покачал головой Джейкоб. — Я просто не смог отказать Эму. Но не успел восхититься, насколько Индия изменила его сестру, как сам был покорен великолепием этой сказочной колонии. Эта страна казалась не от мира сего со своим непривычным теплом и запахами. Да что уж, здесь даже воздух стал красочен. Как и ученики Фрая, что быстро нашли источник сей магии в цветной муке под названием Холи, а ведь Иви даже не успела проводить их до штаба! — Чую, мы здесь надолго задержимся, — довольно отозвался Джекоб, разглядывая прелести местной оружейной, заставленную саблями, уже знакомыми кукри, кольцами, в одних из которых Джейкоб распознал шакрамы, но другие ему были незнакомы, и такими же непонятными шипами. — Этими вилками впору китов разделывать! — Догадывалась, что тебя впечатлит, — довольно улыбнулась Иви, протягивая ему одну из шкатулок, ряды полок для которых тянулись вдоль всего коридора. — Приправленный прах, о котором ты мне писала? — уточнил Фрай, растерев пальцами щепотку порошка из нее. — Звериный с жертвоприношений, — кивнула девушка. — Но интуиция людей еще никогда не подводила. — Звучит зловеще, — оценил Джейкоб, возвращая порошок на полку и возвращаясь к более привычному, а тем практичному, оружию. Искусство страха оказалось целой наукой. Сложной и весьма трудоемкой. Один только «крик устрашения» чего стоил! Первая тренировка оказалась самой сложной в жизни Джейкоба, ведь усмирить орущих, как стадо бабуинов, учеников и требовать от них продолжать орать, но правильно и с уважением к искусству, как требовал Рашхат, их проводник, оказалось не так-то просто. И тем не менее, Фрай решил сосредоточиться именно на этом искусстве, ведь что может быть полезнее в переговорах, чем верно поставленный крик? Да и дети постепенно втянулись, осознав серьезность и изматывающую сложность легких с виду манипуляций: Джейкоб мог часами наблюдать, как Джек месяц за месяцем все ловчее шинкует шипами соломенные манекены. Так же, как в свое время Джейкоб колотил крепкий дуб на заднем дворе в Кроули, целеустремленно заучивая смертельный танец до автоматизма, фантазируя над обличаем врага, мечтая о славе. А Питер… Питер сбежал с тренировки уже седьмой раз – слишком много, чтобы закрывать глаза на детскую любознательность. И он порядком удивил Джейкоба, когда тот вместе с Грином нашли мальчишку в садах верхом на одном из пасущихся там слонов, но при этом в весьма подавленном расположении духа. — Слезай! — велел он ученику, отступив от небольшого озера, куда послушно спрыгнул Питер. — Простите, мастер Фрай, — выбравшись на берег, понуро пробубнил Питер. — Ты почему не на занятии? Что не так? — спросил Джейкоб, внимательно наблюдая за парнем, но тот упорно прятал лицо, а потом и вовсе отошел к слону, принявшись гладить хобот. — Питер? — Все, — немного помолчав, отозвался ученик, нехотя поворачиваясь к наставнику. — Все это слишком жестоко. — Таково наше ремесло, — пожал плечами Джейк. — Но разве мы не должны действовать скрытно и быстро? — всплеснув руками в отчаянии, воскликнул мальчик. — Убивать стремительно, как ты учил? К чему все эти пытки и устрашения? — Потому что они зачастую позволяют избежать ненужных смертей, — мягко пояснил Грин, переглянувшись с Джейкобом. — Но это трудно, — еле слышно пробормотал Питер, смутившись своей истерики. — Трудно заставить окружающих бояться тебя, не будучи закаленным изнутри, —понимающе кивнул Грин, взглядом попросив Фрая не вмешиваться. — Выбранное вами искусство не из легких. Его редко изучают, не совмещая хотя бы с элементарной йогой и прочими закаляющими дух практиками. — Но мы не совмещаем, — поджал губы Питер. — Дело в том, что… они требуют немало усидчивости и терпения, — замявшись, отозвался Генри. — Думаю, мы бы могли бы найти время для твоей йоги, — усмехнувшись, вмешался Джейкоб. — Питер, найди Мейси. — Да, сэр, — просиял ученик, но стоило ему скрыться, Джейкоб помрачнел. — На какие только жертвы не пойдешь ради учеников, верно? — улыбнулся Генри. — Не в этом дело, — отмахнулся Фрай. — Что… если Питер такой же, как ты? Грин пожал плечами, молча наблюдая, как кроны деревьев прогибаются, отодвигаемые могучими спинами огромных зверей. — Или он просто предпочитает прямолинейно снести челюсть, чем долго и мучительно вытягивать ногти жертвы, — наконец ответил он спустя несколько минут. — Да уж. Ваш «маникюрчик» то еще зрелище, — усмехнулся Фрай. — Но ты уверен, что Джеку стоит все это изучать? — невольно содрогнулся Грин. — Вытаскивать когти из дохлых кошек? — оживленно отозвался Джейкоб. — Почему бы и нет, если его это привлекает, а ваш Мукеш писает от восторга, расхваливая его? К тому же это единственное, в чем он усидчив. Да и признай: он обставил всех вас с вашей йогой! — Джейкоб, — тихо засмеявшись, позвал его Грин. — Что? — Кажется, твой сын начал осваивать хинди. — Сын… Эмметт? — воскликнул Джейкоб. — Ну так в меня пошел – особых приглашений не ждет. До пыток дохлых кошек, правда, не дорос еще. Индия затягивала. Их всех. И это при том, что Фрай категорически оставил большинство премудростей и излишних тонкостей восточных наук за бортом, здешние края не уставали поражать! Индия меняла людей, и вскоре Джейкоб стал получать удовольствие даже от неподвижной йоги, особенно когда та приходилась на утро после бессонной ночи с уже бубнящим на подобии двух языков Эмметтом. Время длилось иначе, то затягиваясь в блаженном сонном спокойствии, то бурлила словно горный поток. Здесь память прошлого сплеталась с энергией жизни в единую нить – Фрай давно перестал удивляться, сколько людей в его окружении самолично знали его отца и готовы были часами рассказывать о нем, словно Итан жил здесь с рождения. За год Джейк и его ученики словно прожили какую-то новую жизнь, не спеша возвращаться к старой. Все решило единственное коротенькое письмо для Джейкоба: «Он вернулся». Иви молча наблюдала за спешными сборами брата, удивляя отсутствием попыток вникнуть в суть происходящего. — Ты справишься один? — только и спросила она. — А мистер Фрай не один! — воодушевленно откликнулся Джек, завязывая свой мешок. — Это точно! — просиял Джейкоб, потрепав ученика по голове. — Мы справимся – я взял с собой китобойную вилку. Путь домой казался вдвое длиннее. И если бы Джейкоб только мог ускорить чертов пароход, он бы обязательно это сделал, и первым выпрыгнул на причал, передав Эмметта Дину. — Где он? Все обретенное на чужих берегах спокойствие и выдержка сметались словно пыль, стоило Джейкобу запрыгнуть в поджидающий его паровоз Нэда. Именно паровоз, с одним единственным угольным прицепом, что быстро умчал его в Лондон, в глубь кварталов, к старой фабрике. В тусклом свете закопченных окон он вмиг увидел знакомый силуэт, но тот даже не заметил, что его одиночество кто-то потревожил, пока Фрай не напрыгнул сзади, прижав француза к стене и приставив клинок к его горлу. — Я не должен был тебе говорить и половины того, что наплел в то утро, — вместо приветствия пробормотал Арно, глядя прямо ему в глаза.