***
Треск расколотого куска дерева отдавался громким многоярусным эхом по всему болоту. Физический труд, бездумное приложение своих сил к чему-либо обычно успокаивало его, потому что банальная усталость помогала забыться. Сегодня было безветренно, и почему-то даже не пели птицы. Тейт отбросил в сторону топор и откинул мешающие волосы назад. Перед ним возвышалась целая гора местами подгоревшей, расколотой на чурки древесины. С самого утра он занялся рубкой дров, потому что это обгоревшее дерево всё не давало ему покоя. Первый раз в него шарахнуло молнией, когда Мегги с Мисти его сюда приволокли, и Тейт сам был толком не уверен, что эта молния никак не была не связана с ним самим, потому что сам не знал, кто он теперь. Второй раз молнией долбануло позавчера, когда они тут были вдвоём с Мэг. А с девушками в день его появления здесь была ещё третья ведьма, Куинни, потому что даже втроём они так и не смогли с ним справиться и в конце-концов опоили его какой-то снотворной гадостью, после того, как он разбил старый приёмник бедной Мисти. А от позавчерашнего дня вообще осталось какое-то дурацкое, мерзкое послевкусие, он как будто испачкался, подцепил какой-то вирус от тесного общения с Мегги. Девушка всё ещё была такой же навязчивой, и она очень сильно изменилась за последний год. Да всё изменилось за этот проклятый год! И самое страшное, что он многого не мог теперь вспомнить. И в тот вечер, какого-то хрена, он сам решил ей подыграть. Подразнить и кинуть — просто так, для развлечения и удовлетворения своего чувства мести. И вот теперь, чёрт, почему-то на душе, как кошки нагадили. Он размял затёкшие от тяжёлой работы плечи и, закинув голову назад, завёл за нее руки. Небо было пасмурным, с редкими, очень яркими проблесками солнечных лучей в тяжёлых облаках. Сегодня, вроде, никого не должно быть на болотах, Мисти хотела появиться только завтра, а Мэг он вообще велел не показываться тут в течение всей недели. И она, резанув по нему обиженными, даже со слезой, глазами, молча ушла. И от этого Тейту ни хрена не стало легче. Адди-то всё равно не вернёшь, а радость от её обиды улетучилась неправдоподобно быстро. И всё время не отпускало это тянущее, какое-то болезненное ощущение где-то внутри груди… Наверное, именно так болит душа, если она у него, конечно, ещё осталась после всего. Криво усмехнувшись, парень подобрал топор и побрёл в сторону хижины. Он не всё помнил о своей прошедшей, оставленной позади жизни, память возвращалась урывками и часто во сне, перемежаясь какими-то кошмарами, где главным героем неизменно была какая-то длинноволосая девушка в шёлковом голубом платье и чудовище, которое смотрело на неё, и свинцовый океан его глазами, глазами Тейта Лэнгдона. Жажда обладать, желание познать всё в ней и увидеть мир её глазами, заставить её чувствовать и попробовать её чувства самому, даже ощутить вкус её крови — вот, что он испытывал в этих кошмарах. А ещё безмерную скуку, тоску бесконечного, ставшего невыносимым существованием. А потом, раз за разом — одно и то же, он берёт её за хрупкие, бледные плечи и ножом легко режет длинную шнуровку у неё на спине, которая стягивает её тонкое, гибкое тело тугим, переливчатым шёлком тесного корсажа. Для чего? Почему его сумбурные, жестокие мысли древнего монстра в этот момент опять пронизывает щемящая, отчаянная тоска?.. Потом она тонет, так и не повернувшись к нему лицом, и он, Тейт, отчаянно пытается достать её из тёмно-изумрудной, мутноватой глубины, в которой так красиво мерцали её длинные, похожие на водоросли, волосы. А девушка до странности была похожа на Боцмана — лучшего другана его детства. Да что там говорить, на его первую, самую болезненную и долгую любовь, которая жива и сейчас, несмотря ни на что… Тейт со всей дури вогнал топор в одну из деревянных свай, на которых стоял домик Мисти и, схватив за ворот чёрного свитера, сдёрнул его рывком с себя, швырнув на влажную землю. Если честно, он тоже хотел Мэг, тут уж она права. Хотел, наверное, скорее, по привычке, потому что как раз помнил, что до какого-то времени они были вместе. Но было и что-то ещё, и он уже знал, что. Он всегда хотел видеть на своих руках, смотреть в глаза и дышать одним воздухом совсем не с этой ненасытной во всём подругой, он хотел быть с совсем другим человеком, вернее, с другой. С той, которая в его кошмарных снах, дрожа, стояла к нему спиной, и на ней он разрезал тугую шнуровку, грубо сдёргивая с её точёных плеч платье. Как звали эту девушку? Ведь не просто же — Боцман? Это — всего лишь детская кличка, и Тейт прекрасно это понимал. Да он вообще всё помнил, что происходило с ним в его жизни, кроме последних трёх-четырёх месяцев, кроме её имени. И Мэг была последним, самым, мать её, приятным воспоминанием, потому что, если закрыть глаза, казалось, что на его руках совсем не она… — Кайл? — он резко повернулся, опустив руки. — Это я, привет, — Мисти, нахмурившись, молча разглядывала парня, отступив на один шаг. — Да не пялься ты так, как будто я к тебе с пистолетом подкрадываюсь! Она, вздохнув, опустила на землю небольшую сумку с какими-то продуктами. — На фиг столько дров, а? Они тут сгниют до конца зимы. — Эй, я уже придумал, как сделать дровницу на сваях, типа твоей халупы, — он, улыбнувшись, кивнул в сторону её домика. — К тому же я тут утром успел заколоть приличных размеров рыбу, зажарим на ужин, и дрова сгодятся. Мисти, опять вздохнув, поморщилась. Проклятые мальчишки жить не могут без мяса… Но Кайлу она прощала даже его пристрастие к белковой диете, потому что они стали почти друзьями. Почти — это потому, что он всё ещё пугал её иногда. Вот как сейчас, когда она неслышно подошла к нему сзади, и он посмотрел на неё такими глазами, что душа девушки чуть не провалилась в пятки от страха. А потом его улыбка мгновенно стёрла тот ужас, который отражали его тёмные глаза-антрациты, и Мисти, как обычно, так и не поняла, как такое возможно?! Вот теперь от одного взгляда Кайла ей самой хочется растаять и, заглядывая в его цвета обсидиана глаза, купаться в этом тепле, которое он так щедро дарил ей каждый раз. Девушка подошла к хижине и безрезультатно попробовала выдернуть топор из сваи. — А ты… — он легонько отодвинул её и вынул топор из дерева. — Ты чего не в духе, а? Что-то случилось? — Да так, — она нервно откинула светлые кудрявые волосы от лица, и в них тихо звякнули вплетённые украшения. — Одна моя подружка не вернулась в кампус на ночь, и мне… Как-то не по себе, понимаешь? Я не знаю, что могло с нею случиться, но явно что-то произошло нехорошее. Тейт, поигрывая топором в руке, внимательно разглядывал волосы девушки, склонив голову набок. — Это плохо, если так, — он вдруг нахмурился. — Слушай, а у тебя там и перья есть? В волосах. — Да. Индейцы знали, что они, перья, помогают избегать некоторых опасностей, и всё такое, — девушка взъерошила свои локоны и кивнула. — А что? — Да нет, ничего, — Тейт опять вогнал топор в дерево и, подав руку Мисти, забрал у неё пакет. Он помог ей забраться на шаткую лестницу, ведущую в дом и, нахмурившись, ещё раз присмотрелся к её волосам, пока девушка разгружала сумку. Что-то он как будто вспомнил, не то про птиц, не то про эти перья, но воспоминание, как обычно, легко ускользнуло от него. — Она вроде как стала заниматься, что-то типа фитнеса, Дэнди говорит, что с одним их общим знакомым, — девушка, закончив с продуктами, повернулась лицом к нему и вздрогнула, потому что парень стоял уж слишком близко к ней, внимательно слушая её. — Чёрт, Кайл, теперь ты меня напугал! — Дэнди? А при чём тут Мотт? — он нахмурился. — Как её зовут-то? — Так они, типа друзья и знакомы давно. Вайолет. — Что? Вайолет, — он, прищурившись и глядя невидящими глазами куда-то в стену, крепко задумался. — Вай-о-леет… Хм. Это имя было каким-то приятным на вкус, и хотелось его снова и снова повторять, катая на языке эти протяжные, как будто чем-то хорошо знакомые и приятные звуки. Неожиданно Кайл опять улыбнулся, откинув светлые волосы со лба. — Вспомнил, да вот же! — Мисти с недоумением смотрела, как он, тыча пальцем в стену, на что-то ей показывал. — Да это же работа подписана таким именем! А я всё думаю, где я его уже слышал?! Проследив за его взглядом, девушка увидела на стене тот самый пейзаж, на котором был набросок с её домика, и который ей как-то совсем недавно подарила пропавшая теперь куда-то Вайолет Хармон.***
Её уже вытолкали за какую-то дверь, в помещение, напоминавшее прихожую и так же помпезно обставленное, когда позади раздался всё тот же резкий, раздражённый окрик: — Эй! Сэмми! Обратно её. Резкий разворот, и Вайолет, спотыкаясь на негнущихся ногах, опять стоит перед Джеймсом Марчем, удерживаемая за локти одним из своих надзирателей. — Что это? — он тыкал ей в лицо какой-то бумажкой. — Сэмми? Это что такое, а? Не дождавшись ответа от Вайолет, которую уже просто трясло не то от страха, не то от выпитого алкоголя, он сунул эту бумагу в нос Сэму. — Так это… Тут написано, вроде, Академии мисс Рапушо для… Ээ, для… — Вот-вот, а знаешь, на кого там учат?! — и, уже обращаясь к Вайолет, вздёрнув её лицо за подбородок вверх. — Скажи-ка ему, деточка, ну? Девушка, повиснув на руках парня, прикрыла глаза, потому что ей было реально плохо, и странное не то оцепенение, не то равнодушное безразличие к собственной судьбе заполонили её сознание. — Ладно, забыли, — её подбородок отпустили. — Думаю, она там у них новенькая, а то бы мало Айрис, да и вам, не показалось, — он склонил голову набок, выразительно двинув бровями. — Что же мне с тобой делать, а? Он молча рассматривал девчонку, которая не то от страха, не то от усталости с трудом стояла на ногах. Пожалуй, стоит заняться ею самому, потому что такой, с чертовщинкой, у него ещё ни разу не было. А хотелось давно. Разглядывая девушку, Джеймс поморщился. Слишком молода, вот в чём проблема. С детьми и подростками у него, вообще-то, не клеилось, да они его просто не интересовали, а эта сопля была, похоже, не из ранних девиц. И всё же — ведьма, из этого паршивого отродья. Ну, что ж, её неопытность во всех смыслах, даже как-то интриговала, что ли. Надолго её, конечно, не хватит, но если что — всегда можно скинуть её дорогой Лиззи. Он невольно поморщился, сделав такое движение, как будто ему жал воротник шёлковой рубашки. Сорочка, вообще-то, была отменного качества, но дело было, естественно, не в ней, а в том, что его слишком уж распутная и безалаберная в финансовых вопросах жена порядком поизмотала ему нервы в последнее время. И он сильно устал от неё… — Отвезите её в Дубы и скажите Лиз, чтобы… Ну, она знает, как быть в таких случаях. Её уже поволокли обратно, но девушка, как будто очнувшись, резко развернулась. — Мистер Марч? — Ну, что ещё? — он повернулся к ней, смерив её с ног до головы высокомерным взглядом. — А вы точно знаете, что Тейт Лэнгдон мёртв? Он улыбнулся, и его красивое лицо из равнодушно-холодного моментально преобразилось в обаятельно-слащавую маску. — Точно, дитя, хотя и не был ему представлен лично. Как и то, что совсем скоро ты присоединишься к нему там, уж поверь мне! Сопровождаемая угодливым гоготом обоих бандитов, а это были, как она поняла, именно они, Вайолет покинула это странное место, и её опять засунули в машину.***
Длинная, обшарпанная стена кладбища Сент-Луи с потрескавшейся штукатуркой бесконечно тянулась в обе стороны, теряясь в сыром тумане, а Вайолет, сидя на всё той же облезлой скамейке, крутила в руках сигарету, намереваясь покурить. Так и не обнаружив своей зажигалки, она, откинув голову назад, прикрыла глаза, глядя сквозь ресницы на темнеющее небо сверху. Были видны звёзды, а внизу, по земле, тем временем стелился густой туман. Промозглый, влажный холод пробирался под одежду, заставляя девушку ежиться и время от времени передёргивать озябшими плечами. Сейчас ей отчётливо вспомнилось то самое утро Кровавой Луны, когда на осеннем побережье Хаттераса колония призраков покидала этот мир. И когда чуть она его не покинула. Что это за место, интересно? Вайолет совсем недавно была здесь, это же где-то рядом с Французским кварталом, и именно тут она познакомилась с Мари, которая, кажется, уже не принадлежала к миру живых… — А вот и я, сестричка. Девушка, вздрогнув, открыла глаза и чуть не взвыла от ужаса, больно ударившись затылком о стену позади себя. То, что сейчас смотрело на неё, никак не могло быть живым человеком. Даже пресловутые призраки не были так кошмарны, как это жуткое существо. Оно стояло, наклонившись к самому лицу сидящей Вайолет, дыша на неё каким-то жутким смрадом. Это когда-то всё-таки было человеком негроидной расы, а сейчас мерцающие, красноватые глаза на его мертвенно-сером лице говорили о том, что перед ней возникло существо какого-то потустороннего, сверхъестественного характера. Его уродливую голову с длинными дредами венчал чёрный цилиндр, украшенный черепами, и оно плотоядно улыбалась, глядя на обезумевшую от страха Вайолет. — А мне сказали, что ты уже готова заключить очень выгодную сделку со мной, а? — он вдруг осклабился и раскинул руки с отвратительными, жёлтыми когтями, как у вороны. — Или предпочитаешь и дальше исполнять роль бестолковой жертвы? Отодвинувшись в сторону от него, Вайолет просто не знала, что ей делать. Кажется, это был именно он, Папа Легба, посредник между миром живых и духами Вуду, и он что-то хотел получить от неё. Или хотел, чтобы она продала ему свою душу? Или кто-то уже продал её саму со всеми потрохами?! Так вот о чём говорила Мари Лаво, что Папа Легба уже заждался… — Но я… Я не вызывала тебя, не просила тебя придти ко мне, ты же не можешь явиться вот так, сам?! — Почему же не могу? И зря ты решила, что меня никто не звал, сестра, кое-кто желает нас с тобой видеть вместе, — зубы, выглядывающее из-под его чёрных губ, были не менее ужасны, чем когти. — Так что скажешь? Забирать тебя, как жертву, я не хочу, не слишком уж ты и невинна, а вот заключить со мною одно выгодное дельце было бы… — Ты опоздал. Здесь всё уже давно занято, и тебе ничего не осталось. Брат. Последнее слово Тейт, а это был именно он, произнёс с явной усмешкой и своим фирменным издевательски-высокомерным видом. Он стоял позади Папы Легба, засунув руки в карманы чёрной куртки типа косухи, а его ноги тонули в густом тумане. — Оу, мой дорогой брат! — негр быстро развернулся лицом к своему новому собеседнику, наклоняя голову в цилиндре в полушутовском, полуучтивом лёгком полупоклоне. — Но, как же, мы слышали, ты покинул эти берега? Твоя магия тает… — он коротко хохотнул, тряся головой. -…как медуза на ярком солнце в полдень! Разве не так? — Не совсем, мой дорогой собрат. По крайней мере это… — небрежный кивок в сторону Вай. — Это всё ещё принадлежит мне. Не веришь? И она, действительно, тебя не звала, и на роль невинной жертвы, как ты сам уже понял, не подходит. Я лично об этом позаботился, и не раз, — опять усмехнувшись, Тейт комично развёл руками, тряхнув светлыми взлохмаченными волосами и приподняв брови. — Так что ты тут всё ещё делаешь, брат?! — Я удаляюсь, но всё ещё надеюсь на скорую встречу, — последние слова были обращены именно к Вайолет, которая, вжавшись в ледяную стену, теперь чудом держалась на самом краешке скамьи. — Какая же ты всё-таки упрямая, Вайолет, — он вытащил руки из карманов и, подойдя к ней, щёлкнул зажигалкой, поднося её к лицу девушки. — Не стоило так спешить и метаться, сама-то теперь понимаешь? И алкоголь тебя тоже до добра не доведёт, уж поверь мне. Прикурив, она тут же закашлялась и, пока пришла в себя, увидела, как силуэт Тейта медленно уходит в туман. Ну, уж нет, на этот раз ты так просто не растаешь, не растечёшься в воздухе, как чёртово привидение! — Стой!!! Стой, Тейт! Подожди меня! Но, как обычно во всех снах, он уходил всё дальше. — Тееейт! — Вайолет, спотыкаясь в густеющем тумане, неслась за ним, не разбирая дороги. — Да остановись ты, как там тебя, Кроатоааан! — Чего тебе? Почти одновременно с этим вопросом, прозвучавшим слишком близко, девушка врезалась прямо в его грудь, и тут же ухватила его за ворот куртки. А Тейт, опять спрятав руки в карманы, смотрел на неё сверху, как будто… Как будто они были совсем чужими. — Я, я… — замолчав, она на несколько секунд уткнулась прямо ему в грудь, прямо туда, где в расстёгнутой одежде была видна его шея. — Тейт, это все же ты? Это ты сам? — Нет, не я сам. Я тот, кого ты звала сейчас. А что ты хотела? — склонив голову, он уже обнимал её, а она, вдыхая знакомый запах, не могла оторваться. — Вайолет, поторопись. Она, оторвавшись от него, заглянула снизу в его чёрные глаза-провалы, где не самом дне как будто слабо мерцало что-то, как через толщу мутной, холодной и тёмной воды… И она теперь знала, что там, в самой глубине. Пусть уж лучше это, чем-то, что она видела тогда, в домике Мисти на болоте, в мерцающем свете свечей. — Я могу остаться здесь, с тобой? — девушка спросила тихо, почти не надеясь. — Ты не это хотела спросить, — он, качнув головой, скользнул взглядом по её приоткрытым губам. — Ну, давай, малыш, я слушаю. Зажмурившись на секунду, она прошептала, опять положив голову на его грудь. — Кто был со мной, ты или Тейт, когда… Когда просил не закрывать глаза? Он тихо засмеялся, и она опять услышала так давно забытое — как глухо отдаётся в его груди его голос, и ей опять до боли, до одурения захотелось остаться тут с ним, пускай он и откликается на другое имя… В её лицо, осторожно приподняв в ладонях, смотрели его смеющиеся глаза, и, чуть коснувшись её губ, Тейт, не бывший уже Тейтом, тихо ответил: — Если ты хотела быть здесь, со мной, тебе нужно было утонуть в океане тогда, Вай. Всего-то лишь. Он отпустил её, вернее не отпустил, а просто растаял в её руках, оставив девушку одну мёрзнуть в стылой дымке густого кладбищенского тумана. И, уже уходя куда-то, обернувшись, кинул ей через плечо: — Это был я, малыш. Я всегда просил тебя не закрывать глаза.***
Открыв глаза в пульсирующую темноту, Вайолет некоторое время тихо лежала, пытаясь осмыслить увиденное. Хорошо, что сейчас всё ещё не утро, вот что подумала она. Потому что по собственному опыту знала, что стоит только одним глазком глянуть на утренний свет в окне, как всё волшебство сна покинет тебя, и ты уже не сможешь вспомнить, что видел этой ночью… Сны — это работа нашего подсознания над ошибками, вот что это. Но девушка отчётливо понимала в последнее время, что как только она вернулась на Хаттерас, на эту землю, напитанную древней магией, её ночные видения перестали быть просто снами. А теперь она покинула этот остров, сбежала с него, а её странные, кошмарно-завораживающие видения всё не покидают её. А где же я сейчас?! Привстав, она села на огромной кровати. Глаза немного привыкли к темноте и теперь она, оглядев очертания помещения, вспомнила всё. Как её долго везли за город, и охранники-тюремщики немного поприжав свои языки, стали вдруг относиться к ней вновь немного отстранённо и даже с каким-то подобием уважения. Дело в том, сразу поняла она, что планы их патрона на счёт неё изменились, и теперь её не повезут к той самой Айрис в какой-то бордель, а совсем в другое место. Этим «другим местом» оказалось загородное поместье этого самого мистера Марча, и, как он ей сам пообещал, долго она тут не протянет. Название «Дубы», брошенное им невзначай, ничего ей не говорило, и где оно находилось, Вайолет просто не представляла себе. Ехать пришлось где-то час, и это всё же не так далеко от Орлеана. И что же теперь? Как только они приехали, её втолкнули в просторный холл большого дома, стоящего в окружении каких-то высоких деревьев, скорее всего, тех самых дубов. — Эй, добрый вечер, мисс Эверс, — один из мордоворотов крикнул куда-то в сторону лестницы, ведущей наверх посередине холла. — Не позовёте Лиз? — И вам добрый. Склонив голову набок, их встретила женщина в униформе горничной из приличной семьи старого Юга. Ярко накрашенный рот на увядающем лице, высокая причёска, немного съехавшая на бок и какое-то одновременно высокомерное и неуверенное выражение кислого лица. — Что вам нужно от Элизабет? Она сегодня в отгуле, здесь одна только я, не считая охраны, — её подбородок резко взлетел вверх, когда она увидела Вайолет и окинула её каким-то придирчиво-ревнивым взглядом. — Это что, это… — Это велено привезти сюда, и Лиз вроде знает, куда её определить… — Я знаю не хуже, — мисс Эверс решительно схватила девушку за локоть. — Боже, такая молодая, а всё туда же. Пошли, красотка. Последние слова были произнесены насмешливо, и её потянули куда-то наверх. За ними потащился и тот самый Сэмми, к неудовольствию горничной, видимо, чтобы проконтролировать процесс «определения» Вайолет. А вокруг в приглушённом свете ламп легко угадывался всё тот же арт-деко с каким-то налётом ретро, светлые стены и стекло, оправленное в металл. — Эй, это же спальня хозяина, мисс, не думаю, чтобы это ему понравилось… Мисс Эверс резко остановилась, дёрнув за локоть и девушку. — А вот это уже не твоё дело, Сэм, или как там тебя, — она нервно дёрнула головой. — Иди отсюда, и не лезь не в своё дело. Да кто тебе вообще разрешал подниматься на второй этаж, а?! Ты прекрасно знаешь, что кроме меня… — она гордо подбоченилась. — Здесь никому нельзя совать свой нос! — Но, я думал, возможно придётся помочь, вот с ней… — Сэмми явно понимал, что лезет не в своё дело, и чувствовал себя не в своей тарелке. — Да она на ногах-то еле стоит, уж справлюсь как-нибудь, не в первой. Через минуту они остались с горничной вдвоём, и она, оставив на несколько секунд Вайолет, быстро открыла своим ключом одну из высоких двойных дверей, втолкнув туда совсем обессилевшую девушку. Вайолет просто свалилась на пол, растянувшись на светло-бежевом, с длинным ворсом ковре… — Так-то вот. Найдёт тут тебя, долго ты не протянешь, дорогуша. Горничная говорила с такой ненавистью и горечью в голосе, что девушка, несмотря на своё равнодушие ко всему происходящему, приподняла голову, чтобы посмотреть на неё. Но свет погас, и перед ней только грохнула высокая дверь, а ключ дважды повернулся в замке. Растянувшись на том же месте, куда свалилась, Вайолет ненадолго отключилась, потом в темноте нашарила обширную кровать и, прикорнув на её уголке, почти мгновенно отрубилась. Равнодушие к своей судьбе, апатия и желание затеряться, пропасть где-нибудь на местных болотах — вот какие мысли захватили её разум и тело. Теперь, окончательно очнувшись от мрачного кошмара, пережитого ею во сне, и наконец вспомнив все предшествующие события, Вайолет, не двигаясь, лежала на краю кровати в каком-то незнакомом доме, где ей была обещана скорая смерть. За огромными окнами, прикрытыми полупрозрачными, тихо шевелящимися светлыми гардинами, была ещё ночь, но уже медленно светлеющая. Странно, но тут были почти такие же звуки, как и на болотах у Мисти, протяжные крики диких птиц, даже сов, как показалось ей. Похожие звуки она слышала и в Бакстоне, только там отовсюду был слышен неумолчный океанический прибой. И Вайолет, вдруг всхлипнув, поняла, что скучает. Скучает по океану, по своему дому, по этим стылым, осенним туманам и даже по Южной мгле… А что уж говорить про то короткое время, когда они с Тейтом были счастливы и любили друг друга. Она любила, поправила девушка сама себя, а вот чего хотел Лэнгдон — она так до конца и не узнала. Они оба стремились друг к другу, как мотыльки на огонь, и, каждый раз сгорая дотла, опять желали попробовать ещё раз. Она хотела, а вот Тейт, он, кажется, вернулся к тому, с чего когда-то начал. К Мегги. Вайолет резко повернулась на бок, громко всхлипнув. Пора уже не быть малодушной, и понять, что всё изменилось. Да, Тейт жив, и теперь ей, Вайолет Хармон, придётся дальше обходиться как-нибудь самой, и ты ведь сама же этого хотела, разве не так? Желая жизни Тейту, она была согласна на всё, а теперь жалуется на судьбу, как самый заурядный нытик. Он жив и пускай будет счастлив. А ты — утри сопли и попробуй всё-таки выжить, несмотря ни на что. Не важно, зачем и для кого — цель появится, пусть не сразу, потом — но обязательно будет ещё причина жить. Потому что умирать ты уже пробовала, и, кажется, этого урока ей хватит пока надолго. Девушка криво сама себе усмехнулась, вытирая жгучие слёзы. Этот Джеймс Марч, который хотел сдать её в бордель, кажется, всё-таки мужчина. А раз так, то почему бы… Да что там, многие назвали бы его красавцем! Они даже чем-то похожи с её последним парнем, ага. Ростом и типажом, что ли. Она опять резко перевернулась на спину, пристально глядя в смутно светлеющий потолок, на котором плясали прозрачные тени от гардин. Что ж, она будет биться за свою жизнь, и так как терять ей уже нечего, то все способы будут хороши. С этой мыслью Вайолет и заснула. Уже под самое утро она не слышала, как к дому подъехала машина, а затем, минут двадцать спустя, дверь тихо открылась, и рядом с ней, тихо бурча и чертыхаясь в полголоса, упало ещё одно тело. Видимо, тяжёлый день выдался не только у неё.***
— Это что за… Мисс Эверс! Я вас сейчас прикажу выпороть на заднем дворе!!! До крови, мать вашу! Вайолет, с трудом разлепив глаза, освободила лицо от спутанных волос, частой сеткой покрывающих её лицо. Кто-то кричал прямо над ухом, срываясь почти на визг и просто неистовствуя, и белый свет лился из окон и отражался в многочисленных зеркалах и в светлых стенных панелях. Потом раздался топот ног, и, кажется, резко распахнулась дверь. К тому времени девушка уже повернула голову, чуть при этом не свалившись с кровати, и увидела… Боже, это был мистер Марч, и она, судя по всему, лежала в его постели, и, более того, он был до крайности, до истерики возмущён, кажется, именно этим. — Какого… Что она тут делает, а?! — он стоял рядом со своей огромной кроватью в белоснежной майке и пижамных шёлковых штанах, при этом как-то стыдливо прикрывая шею и грудь какой-то тканью. Кажется, это была его сорочка. — Я вас спрашиваю, что она тут делает?! — тыча пальцем в сторону Вайолет. Мисс Эверс поистине в этот момент являла из себя зрелище более чем жалкое. Вся трясясь и нервно теребя край белоснежного передника, она явно готова была разрыдаться от ужаса. — Я, я сейчас, мистер Марч, я всё сделаю, что вы ска… — Убрааать! Немедленно! — он сделал резкий жест руки с вытянутым пальцем в сторону двери, одновременно как бы угрожая своей горничной. — Идите-ка вон! И эту ведьму отсюда заберите!!! Вайолет уже встала, её потрясывало, и ноги плохо слушались, но она быстро сообразила, что чем скорее она отсюда уберётся, тем у неё будет больше шансов пережить это проклятое утро. Мистер Марч, всё ещё прикрываясь при помощи сорочки, надвигался на них обеих, как смерч. И он поистине сейчас был страшен. Взъерошенные тёмные волосы, чёрные, горящие яростью глаза, и вообще, человек он был, кстати, молодой и очень сильный. Взвизгнув, мисс Эверс припустила первой, зацепив за собой и растерявшуюся Вайолет, и они вдвоём пронеслись по направлению к лестнице вниз. — В чём дело? Что тут происходит, мисс Эверс? — навстречу им шла очень странная фигура, это был абсолютно лысый, худой человек в каком-то очень длинном, навороченном вечернем платье и явно с излишками макияжа на лице. — Что вы тут натворили без меня, можете сказать? Приподняв тонкую, подкрашенную бровь, этот человек смерил глазами Вайолет и, пробормотав что-то вроде: «Милая барышня…» — принялся негромко стучаться в дверь спальни мистера Марча. — Мистер Марч? Хозяин, я могу вам помочь? Это я, Лиз! — это было последнее, что Вайолет увидела в коридоре, потому что её с разлёту запихнули в какую-то тёмную комнату, и дверь опять захлопнулась.