***
Она долго не могла решиться, что бы такого надеть для похода вниз. К ней в комнату никто не заглядывал, а из одежды оставался мятый халат, в котором она спала, вчерашнее платье с бахромой и джинсы с туникой в пайетках. Сделав выбор в пользу той одежды, в которой она сюда попала, Вайолет нацепила туфли и осторожно пошла вниз. Впечатление было такое, как будто дом опустел. Она тихо прокралась мимо спальни эксцентричного хозяина дома и спустилась вниз по лестнице. Столовая, где они ужинали, теперь выглядела совсем по-другому: солнечный свет и мягкие, светлые тона обстановки превращали это помещение с высоким потолком в очень уютное, очаровательное место. Букет живых цветов, стоящий на столе, дополнял эту умиротворяющую картину. Странно, как же всё меняется с уходом темноты и влияния личности её вчерашнего собеседника, ведь вчера Вайолет всё это казалось донельзя мрачным… Какой-то слабый, позвякивающий звук донёсся из глубины задней части дома. Девушка медленно пошла туда, оглядываясь по сторонам. На стенах висели портреты позапрошлого века, явно подлинники, но при этом хорошо отреставрированные, большинство в новых, искусственно состаренных рамах. Это несоответствие резко бросалось в глаза, и девушка пожалела о том, что кто-то не очень умело подобрал оформление для этих полотен, ведь многие из них были очень даже ничего. Эдвард Филипп Мотт оценил бы, это да… Неожиданно поймав себя на мысли, что скучает по нему, она всё разглядывала портреты. Сцена на охоте, пастораль, играющие дети на фоне далёкого залива… Вздохнув, она кончиком пальца тронула ложную позолоту багет, и когда позади раздался чей-то голос, даже тихо вскрикнула от неожиданности. — Доброе утро, дорогая. Не советую это трогать, хозяин терпеть не может, когда прикасаются к его живописи. Это была та самая Лиз, помешивая ложечкой в крошечной кофейной чашке, она, улыбаясь, смотрела на девушку с порога светлой кухни. Нежно-голубое платье в пол и золотая цепочка-пояс на тонкой талии. — Не откажешься от кофе, а? Как твоё имя, не напомнишь? — Три дня ещё не прошло. — Хм, а ты, я смотрю, злопамятная. — Да нет, но на память никогда ещё не жаловалась. Вот от кофе я бы не отказалась, если можно, конечно, — она улыбнулась, разглядывая этого странного человека. — Меня зовут Вайолет, и, кажется, я теперь потенциальный обед для ваших домашних кайманов. Кстати, не подскажите, а где на них можно посмотреть? — Ха. Ха. Ха, — скривившись в подобии улыбки, Лиз с достоинством повернулась и прошествовала к столу. — Вон, в кофейнике ещё остался, а молоко в холодильнике. Кстати, ты сегодня перебираешься в одну из гостевых спален, и это говорит о том, милая Вайолет, что твои шансы протянуть тут больше трёх дней резко возрастают. Но я бы на твоём месте не обольщалась, знаешь ли. — Спасибо за заботу, милая Лиз. Вы, я смотрю, оптимистка, — девушка плеснула себе кофе и повернулась к своей собеседнице. — А я могу выходить на улицу? — Отчего же нет? — широкий жест наманикюренной кистью в сторону окна. — Иди куда хочешь, дорогая. За ворота и ограду ты выйти при всём желании не сможешь, а в сторону болот тебе ещё рановато. Кстати, в своей новой спальне ты найдёшь кое-что из одежды, с размером я ошибиться не могла, и собери эти свои волосы! Мисс Эверс тебе спасибо не скажет, если по дому сквозняком будет туда — сюда носить… Ээ, ну, ты меня поняла. Да уж, чего тут непонятного. Вайолет напилась ароматного кофе, и Лиз щедро её угостила гренками с джемом, а от яичницы с беконом девушка отказалась. За завтраком она выслушала нудную лекцию о том, что принято в этом доме, чего делать категорически нельзя, и вывод был сделан ею для себя только один: хозяин всегда прав, а если появились сомнения, смотри пункт первый. И ни на кого не рассчитывай, только на себя. Поблагодарив за завтрак, Вайолет решила выйти на улицу и немного осмотреться. Она прикрыла за собой массивную входную дверь и прищурилась на яркое солнце. Скоро Рождество, и на входной двери уже красовалось украшение в виде венка остролиста. Кажется, в этом доме уважают традиции. От входа к кованным воротам вдали вела длинная подъездная дорога, по бокам которой высились раскидистые дубы, и этот выход во внешний мир наверняка хорошо охранялся. Тёмные фигуры вооруженной охраны тут же появились в просвете между деревьями, как только она появилась на пороге. Девушка побрела за фасад здания, минуя белую колоннаду галерей при входе, обычную для архитектуры южных штатов. Погода была прекрасна, небо безоблачно, и даже ветер не тревожил ветвистые, раскидистые дубы, с ветвей которых в обилии свешивались эпифиты*, придавая деревьям таинственный, сказочный вид. Она медленно брела по подстриженной траве газона между стволов деревьев, раскрашенной яркими пятнами солнечного света, особо не смотря по сторонам и погружаясь всё глубже в свои мысли… К чему же ты пришла, Вайолет Хармон? Что за ветер занёс тебя в эти края? Вайолет всегда считала, что человек обычно вынужден зависеть от обстоятельств, именно они диктуют ему, как жить, что делать и из каких возможностей выбирать. Её изначальные убеждения, почерпнутые из детских сказок и книг, что человек — сам хозяин своей судьбы, были поколеблены разводом любимых родителей, который в своё время оставил на месте её души выжженную пустыню. Но время шло, раны затягивались, и боль медленно уходила, или она просто привыкла не замечать её. Не замечать того, что у неё нет своего дома. Многие так живут. Когда-то место, которое она ещё считала родным домом, было у её бабушки, но вот когда и её не стало, остался только их дом в Бакстоне, где девочка когда-то провела своё странное, счастливое детство. И где она была неразлучна с Тейтом. Там был её безоблачный мир исполнения снов и желаний, её маленькая семья держалась вместе, и родители тогда были счастливы. И она совсем не замечала этого счастья, считая, что так живут все вокруг, что по-другому просто не бывает, и что несчастливыми могут стать только очень, очень злые люди. И что теперь? Всё это в прошлом, оставлено позади, как Золотой век, как детские сказки, которые ей читали когда-то на ночь по очереди родители. Вайолет понимала, что её мама и отец тоже хотят быть счастливыми, и что каждый из них пытается создать только свой новый мир, и сейчас она вдруг страстно захотела, чтобы они всё-таки стали счастливы, несмотря ни на что. Чтобы к ним вернулось то самое время, когда они были довольны своей жизнью, пусть с другими людьми, возможно даже с новыми детьми от новых возлюбленных… Без неё. А теперь настали совсем другие времена, и она уже сама считает, что принимать решения — это только её право, и куда же они её завели, эти самостоятельные решения взрослого человека? Она оглянулась по сторонам, как будто проснувшись. Синие тени от ветвей деревьев тянулись по пожухлой зимней траве, как костлявые руки алчного старика. Солнце ярко освещало луг, превращая это место в оазис спокойствия, преисполненный умиротворяющего покоя. Но так ли это на самом деле? Вайолет чувствовала, всей кожей ощущала, что здесь везде таится угроза. Угроза её жизни, её душе и жалким остаткам душевного спокойствия. И она попала сюда не случайно, это каждый её выбор, каждое решение «взрослого, самостоятельного человека» вело сюда. И нечего оправдываться, вспоминая то, почему она не попала в университет, почему выбрала именно Тейта, а не кого-то другого. Потому что никого больше быть не могло, и даже сейчас одно воспоминание, просто его имя — всё это приводило к приступу острой боли. Там, где сердце… Он ведь ещё тогда, в детстве, уже был поражён этим страшным пороком, в нём уже жил монстр, и это ей не помешало сначала привязаться, а потом и полюбить его. А его привязанность к ней — была ли она только его выбором? Теперь Вайолет знала ответ на этот вопрос, и он не был утешительным для неё. А её, как и многих в таком возрасте, отчаянно влекла тьма, которая всегда таилась в глубине его тёмных глаз. Возможно, как говорил один из её любимых героев детства, нам не дано выбирать времена и судьбы, но мы сами распоряжаемся, как провести то время, которое нам отпущено. Детство ушло, унеся с собой иллюзию свободы и ощущение безоблачного счастья, и теперь Вайолет понимала, что Волшебник** тогда был прав. Она подошла к одному из деревьев, прислонившись спиной к тёплому, нагретому солнцем стволу. Девушка подняла голову, глядя снизу на голые ветви, тянущиеся высоко в небо… Сейчас их резко склонил порыв ветра, и они шумели, со свистом разрезая своими руками-ветками холодный зимний воздух. Не важно, что ты сделаешь сейчас, не важно, что будет потом, если ты поступаешь так, как велит тебе твоё сердце и разум. А она всегда делала так, как ей велело сердце и никак иначе. Самоубеждение? Сложная работа над собой, долгие размышления и анализ ситуаций прежде, чем начать действовать? Нет, Вайолет учится только на своих ошибках, да и учится ли вообще — вот в чём вопрос. Иначе не было бы столько похожего дерьма в её недолгой жизни, таких досадных повторов и возвратов туда, откуда начал. Если не делаешь нужных выводов из своих бед и ошибок, велика вероятность того, что жизнь опять подведёт тебя к той же черте. Пока не усвоишь и не научишься решать эту задачку, она, как шило в мешке, всегда вылезет. Ведь можно было тогда, после того удара молнии на болоте, как-то пережить кризис и попробовать найти Тейта, чтобы поговорить с ним, да просто посмотреть в его глаза! Ведь могло же что-то пойти не так, и так оно, скорее всего и было, раз Мегги сама к ней пришла и заговорила воду на возвращение утраченной памяти. Принять свою судьбу, свой выбор и свою жизнь — всегда непросто. Это целая наука, и у многих на это уходит целая жизнь. Одну жизнь Вайолет уже прожила когда-то, и она закончилась там, на острове, теперь ей дан второй шанс. И она его не упустит, а если этот урок был не усвоен, тогда… Тогда, возможно, её путь закончится здесь. — Эй, мисс! — она резко опустила голову и открыла глаза. — Вы бы не подходили сюда, тут опасно бывает. С ней говорил охранник с приличным дробовиком наперевес. Несколько секунд Вайолет ошарашенно пялилась на него, а потом сообразила. Они уже стояли на самой границе болот, и тут было чисто условное заграждение, достаточно низкое. Видимо, этот парень охранял границы поместья от кайманов или крокодилов, которые могли запросто проникнуть сюда с территории болот. За этим у него при себе и ружьё. — Я не знала, теперь буду осторожнее, — девушка отлипла от дерева, засунув озябшие руки в карманы джинсов. — Не подскажете, а где тут аквариум? — Аквариум? — он криво ухмыльнулся. — А, ну идите за мной, провожу. Они шли вдоль болотистых зарослей, к которым полого спускалась плотная земля, минут семь, и вскоре парень молча кивнул в сторону искусственного водоёма рядом с неприметным зданием из бетонных блоков. Это было подобие бассейна с зацементированными и выложенными плитами бортами, наполненного водой, и над его поверхностью она увидела морды трёх дремлющих на солнце кайманов. Высокий забор из металлической сетки не давал им выбраться оттуда, а лестница с небольшой площадкой наверху служила, по-видимому, местом подачи этим тварям корма. Да, именно отсюда им, скорее всего, и скидывали то, что оставалось от врагов или задолжавших кредиторов мистера Марча. Как во сне, Вайолет медленно поднялась на эту площадку, не обращая внимания на предостерегающие окрики охранника, а потом и он замолчал. Она молча стояла на самом краю деревянной площадки, поднятой от поверхности воды метра на три, и смотрела, как завороженная, как крупные кайманы медленно, как будто нехотя подплыли к краю бассейна, над которым она стояла. Условный рефлекс на принятие пищи, видимо… — Эй-эй! Мы так не договаривались, дорогая! — её грубо и сильно перехватили поперёк тела, резко мотнув назад. — Оу, а сердечко-то бьётся, как у колибри! Не то плохо скрытая насмешка в его голосе, или скорее то, что мистер Марч подумал, что она решила свалиться вниз по своей воле на обед этим его отвратительным питомцам — что-то не на шутку взбесило Вайолет. К тому же она страшно не хотела, чтобы он вот так касался её, а теперь она практически лежала в его тесных объятиях, и он, чуть улыбаясь, смотрел на неё сверху. — Да пустите вы меня!!! — она забилась в его руках, отчаянно пытаясь вырваться и больше не ощущать этого так хорошо знакомого аромата сигар и древесного запаха одеколона. — Пустите же! — Нет. Кажется уже не отпущу, — он, не обращая внимания на её резкие движения, ещё сильнее наклонил девушку куда-то назад, почти как герой-любовник в старом чёрно-белом фильме. — И даже более того, я никогда тебе не позволю вот так поступить. Не стоит это делать самой. Ещё секунда, и её тело, легко подкинутое в воздухе, оказалось на его руках, заставив девушку замереть от страха. Через минуту Джеймс Марч спустился с нею по лестнице вниз и, осторожно поставив девушку на землю и придержав её за локоть, тихо сказал охраннику, стоявшему рядом со своим оружием: — Проводите в дом мисс, и на сегодня хватит прогулок, — после этого он, ни разу не глянув в сторону Вайолет, быстро скрылся в здании, стоявшем рядом с «аквариумом».***
Обед прошёл совершенно спокойно, к ней в новую спальню заявилась Лиз со столиком, наподобие гостиничной горки на колёсиках, уставленной разной едой. После инцидента у «аквариума», видимо, весь персонал получил новые инструкции, как общаться с «гостьей» хозяина, и Лиз теперь смотрела на девушку как-то подозрительно. — Что? Этот односложный вопрос Вайолет задала Лиз, когда поймала на себе её настороженный взгляд, которым та её разглядывала, пока девушка вяло ковырялась в какой-то рыбе. Вздохнув, та отвела взгляд и, пробормотав что-то об очередном ужине с хозяином сегодня, вышла, покачав гладко выбритой головкой. Ну да, видимо, с лёгкой руки мистера Марча все теперь считают меня потенциальной суицидницей, подумала, горько усмехнувшись, Вайолет, да и где-то они были правы. Мы все держимся за свою боль и часто бережём её лучше, чем мимолётное счастье, которое и так слишком быстротечно. А её новая комната, естественно, была превосходна. Огромные окна в пол, широченная кровать, белые стенные панели и зеркала в металлических, тяжёлых рамах. Была даже гардеробная, вся завешенная каким-то немыслимым тряпьём, как раз в духе эпохи джаза и вкусовых предпочтений хозяина этого дома. А ещё Вайолет к своей огромной радости обнаружила свою сумку с этюдами, и там были даже сигареты, которые она решила в ближайшее время использовать по назначению. Ни телевизора, ни ноутбука тут не было, не говоря уже о телефоне. Кажется, с телефонной связью тут вообще было очень строго. Вайолет видела рацию у охранника, но телефона пока ни у кого не заметила. И откуда это странное желание во всём соответствовать эпохе начала двадцатого века? Кажется, тут все просто помешаны на ней! Одежда и стиль Джеймса Марча, даже этой странной Лиз, музыка и обстановка — всё было подведено под общий знаменатель. Да они что, родились, что ли в то время? Девушка сама усмехнулась абсурдности своей мысли. Бред. А вот за ужином, скорее всего, ей предстоит выслушать мнение мистера Марча о сегодняшнем происшествии, и она невольно поморщилась, вспомнив, как это было. Но неприятнее всего было именно то, что она была вынуждена сама себе признаться: этот странный человек почему-то неудержимо привлекал к себе девушку, и она пока никак не могла объяснить это даже самой себе. — Так, ты точно в этом уверен? Джеймс Марч стоял спиной к парку, окидывая придирчивым взглядом свой дом. — Да, сэр, это уж я вам точно скажу, — позади него стоял тот самый охранник, который провёл Вайолет к бассейну с аллигаторами. — Явно у неё на душе неспокойно было, и вот когда она к дереву прислонилась, да ещё и задумалась — я смотрю, кругом тихо, а то дерево как будто ураган трепать начал! Не может такая тощая девчонка так старое дерево трясти. — Значит, и мне вчера не показалось, — удовлетворённо кивнув самому себе, мужчина поправил шейный платок и, кивнув своему подчинённому, не торопясь, двинулся в сторону дома, ища глазами окно её новой спальни. Сегодня он был даже одет нетипично: только рубашка и шейный платок, правда на белоснежных манжетах так некстати оказались мелкие красные брызги, на воздухе быстро превращающиеся в бурые пятна. На тёмных брюках кровь не так заметна, но всё же её запах раздражал и будил совсем ненужные ассоциации, поэтому он так спешил переодеться.***
— Это не просто дом, дорогая, это очень приличная копия другого поместья, которое я в своё время так и не смог приобрести. Его теперешние владельцы оказались очень… Хм, неуступчивы. Достояние мировой культуры, то-сё… — он взмахнул красивой, сильной кистью в воздухе, улыбаясь девушке. — Ты уже оценила, сколько тут подлинников? Они ходили по дому в начинающихся сумерках, и мистер Марч с увлечением рассказывал девушке историю создания этой усадьбы. Сама не заметив, как это получилось, Вайолет неожиданно увлеклась его рассказом, и было видно, что мужчина сам искренне заинтересован в том, о чём говорит с нею. — Это копия, очень хорошая копия места, которое действительно существует, возможно ты слышала? Плантация Дубовая Аллея***, в Вачери. Это не так далеко, тоже в Луизиане. — Да, постойте! Там же снимался этот фильм, «Интервью с вампиром»! Конечно, я слышала. — Хм, ну что ж, фильм, говоришь? Про вампиров, — он усмехнулся. — Возможно, возможно… Так вот, я, знаешь ли, когда-то увлекался архитектурой, даже выстроил один неплохой отель в Лос-Анджелесе, было дело. Ты ведь, кажется, даже на архитектурной специальности учиться хотела, не так ли? Вайолет вяло улыбнулась, кивнув. Сегодня она была в светло-голубом шёлковом платье-тунике свободного покроя и на этот раз без бахромы. Плотные светлые чулки и закрытые туфли дополняли образ вместе с собранными в низкий замысловатый пучок волосами. Вообще, сразу-то она нацепила под тунику свои джинсы, но Лиз, встретив девушку прямо на выходе из комнаты, заявила, что в таком виде, «когда штаны лезут из-под платья, появляться не следует, если не желаешь совсем испортить о себе впечатление». Пришлось вернуться и сменить джинсы на чулки с поясом, потому что колготок не было. А волосы ей собрала сама Лиз, уверяя, что ходить, метя хвостом пол, просто не принято в «приличных домах Юга». Они медленно прогуливались по дому, залитому медовым предсумеречным светом солнца, и говорили. Естественно, говорил Джеймс Марч, а Вайолет почтительно ему внимала. Надо признаться, он был очень обаятельным рассказчиком, а она уже привыкла не обращать внимания на его эксцентричные обороты речи и некоторые другие странности его речи и поведения. Но всё же вздрагивала каждый раз, когда он случайно или намеренно касался её, подавая ей руку или пропуская впереди себя в очередную комнату. Всё было хорошо, он очень увлекательно и интересно рассказывал о поисках места недалеко от Миссисипи, где бы росли достаточно старые и красивые дубы, о покупке земли и переговорах с подрядчиками на строительство. Оказывается, эти места были прилично заболочены, и пришлось тут кое-что подправить, чтобы отвоевать у болот лишний кусочек суши. Теперь он уже увлечённо рассказывал, как начал собирать свою коллекцию живописи и других предметов искусства, и о том, что если уж никак не удавалось завладеть понравившимся произведением, всегда можно заказать превосходную копию… И тут Вайолет не выдержала. — Пожалуйста, мы можем выйти на улицу? — Вам нехорошо? — подчёркнуто заинтересованное выражение лица и осторожная попытка дотронуться до талии девушки, чего она постаралась избежать, сделав движение в сторону выхода. И, кажется, это не ускользнуло от внимания мужчины. Они вышли через задний вход в сторону сада, где уже только макушки высоких деревьев были окрашены горячим светом вечернего солнца, а всё остальное пространство тихо погружалось в холодновато-бархатный сумрак южного вечера. Сверчки уже выводили свои вечерние трели, им вторили лягушки с болот, и сильно пахло сыростью. Конечно, рядом же болота, и жаль, что кайманы не поют, ведь говорят, их тут тоже полно. Здесь, как и в Калифорнии, не было настоящей зимы, как в северных штатах, но вечера уже были прохладными. Поэтому мистер Марч сразу же снял с себя пиджак, и он оказался накинут на обнажённые плечи девушки. А она, кивком поблагодарив его, достала дрожащей от холода рукой свои сигареты, и он подал ей горящую зажигалку. Вайолет прислонилась к стене дома и глубоко затянулась табачным дымом, прищурившись и смотря туда, где за стволами деревьев начинались бескрайние болота. — Я могу вас спросить? — она резко повернулась к мистеру Марчу, который молча стоял рядом, засунув руки в карманы и глядя в ту же сторону, что и девушка. — О чём угодно, душа моя, — и снова этот взгляд, которым он провожал тлеющую сигарету до её губ, заставивший девушку вздрогнуть. — Не стесняйтесь. — Почему вы оставили меня здесь, а не отправили к своей Айрис, в бор… — Стоп! — он сузил глаза, казавшиеся сейчас особенно тёмными из-за вечернего освещения. — Не надо этих слов, милая Вайолет, — его тон вдруг стал резким. — Эту проблему мы решили, и я знаю другой способ, вполне приемлемый для вас и позволяющий возместить весь… эм, ущерб. Он поставил руку на стену рядом с её головой и чуть наклонился к девушке. — Это всё? — Нет, — девушка сглотнула, но глаз не отвела. — Что это за способ такой, чего вы хотите? Ей стало сильно не по себе, да чего там, стало просто страшно, и девушка понимала, что её собеседник это прекрасно понимает. Весь сад и даже макушки деревьев медленно потонули в вечерних сумерках, сменив оранжевое свечение заходящего солнца на холодный мрак наступающей ночи. — Не только я, дорогая, не только я хочу, — он, наклонившись ещё ближе к её лицу, улыбнулся. — Но и я в проигрыше не останусь, уверяю вас. Возможно, вы даже будете в дальнейшем мне благодарны, если сможете оценить всё правильным образом, конечно. — Это Папа Легба? Это он подал вам идею… — Чтоо?! — за какую-то долю секунды его красивое лицо исказилось, и он сделал такое движение, как будто… Будто хотел схватить девушку за шею. Нет, ещё несколько мгновений, и мужчина справился с собой. Теперь он улыбался, уже с каким-то новым интересом разглядывая Вайолет, и даже поправил её волосы, потому что несколько длинных прядей выбились ей на порозовевшую от прохлады щеку, когда она отшатнулась от него. Девушка, не смея пошевелиться, молча следила за его рукой, пока он медленно не отвел её от лица. — Ваша сигарета уже истлела, дорогая. Бросайте её и идёмте внутрь, не будем расстраивать мисс Эверс и дожидаться, пока наш ужин совсем остынет. Он пропустил её вперёд, взяв под руку, и Вайолет в этот момент вдруг чётко поняла, что она опять пешка в какой-то игре, но на этот раз, кажется, она уже знает правила. Или она вообще, возможно, джокер? — А, вот ещё. Последняя копия, которую я совсем недавно получил из Нью-Йорка, не против подняться и глянуть? Копия однозначно хороша, и это же Гейнсборо, как-никак, — Джеймс, наклонившись к её лицу сзади, легко взял девушку за плечи, снимая с неё свой пиджак. — Не могу удержаться, чтобы не показать это тебе. Он неожиданно взял её за руку и, лукаво улыбнувшись, повёл за собой наверх. А Вайолет, натянуто ответив на его улыбку, почувствовала, как её холодные пальцы в его крепкой хватке задрожали. Они зашли в его спальню, и девушка сразу узнала тот самый белый ковёр с очень высоким, напоминающим стриженный газон, ворсом. — Вот, посмотри-ка сюда. У стены, напротив его огромной, полукруглой кровати стоял приличных размеров холст, и рама на нём была на этот раз настоящая, дерево и сусальная позолота с потёртостями от времени. Вайолет слишком долго любовалась рамой, а когда посмотрела на сам холст, невольно отшатнулась, отступив на пару шагов назад и натолкнувшись спиной на мистера Марча, который придержал её за плечи. — Это же портрет Франциски Дункоб****, да? — Оу, какая феноменальная память! Или у тебя есть какие-то приятные ассоциации с этим изображением, я угадал? Да, только приятного там было не так уж и много. Вечер Хэллоуина, то шёлковое платье из запасов Констанс Лэнгдон и такая же копия Гейнсборо, висящая в её спальне. Ещё тогда Вайолет подумала с удивлением, что платье этой девушки на картине цветом и фасоном сильно похоже на то, в которое она тогда с лёгкой руки матери Тейта нарядилась… Платье матери Вирджинии Дэйр, прекрасной утопленницы с острова Хаттерас, который в то время носил название Кроатоан… — Так вы всё это знаете?! Она резко развернулась к мужчине, который с интересом наблюдал за реакцией девушки. — Я знаю достаточно для того, чтобы сделать выводы, Вайолет Хармон. — они стояли лицом к лицу, только она смотрела на него снизу вверх. — Ты пережила этот кошмар, моя девочка, и не просто пережила, не так ли? — он ещё сильнее стиснул её тонкие руки выше локтей. — У нас с тобой очень много общего, дорогая. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Ты кое-что вынесла оттуда, правда? Как это называется, не подскажешь? Ведь это же очень странное явление, когда вдруг начинаешь ощущать в себе нечто новое, не так ли? Что же ты умеешь такого… Ты полна загадок, дорогая, и мне почему-то кажется, что ты ещё сама в себе не разобралась. Пошатнувшись в его руках, девушка почувствовала, как земля, вернее, пол, плывёт под ногами. Так вот в чём дело! Возможно, сам Джеймс Марч или кто-то ещё, стоящий за ним, если такое, вообще возможно, но они хотят использовать её в своих целях. Впрочем, как обычно. Но нет, не в этот раз. Как во сне, она последовала за мужчиной вниз по лестнице, который вёл её уверенно, как партнёр в танце. Потом она даже что-то ела за ужином, отвечала на его вежливые светские вопросы, опять играла музыка и потрескивали угли в камине… Вайолет уже без его наставничества легко осилила треть стакана бурбона, и Джеймс не сводил с неё обжигающего, одобрительного взгляда, буквально любуясь девушкой и как будто ожидая от неё нечто. И теперь она прекрасно понимала, что двусмысленность их странного времяпрепровождения просто зашкаливает. Он учит её пить дорогой алкоголь, одевает в одежду, которая ему нравится, да на ней даже чулки на дурацком кружевном поясе, чёрт возьми! Невольно вздрогнув, Вайолет поёжилась. Да, она всегда предполагала, что не совсем уж дурнушка, но в искреннем интересе к ней этого опасного человека скрывался какой-то подвох. И часть его была уже девушке понятна, но было в его взгляде и ещё что-то. Её первоначальный наивный план привлечь этого красавца, как мужчину — девушкой был уже давно отвергнут, она не понимала этого опасного человека и поэтому боялась. Если бы Вайолет Хармон получше знала жизнь и мужчин, она, скорее всего, легко бы отличила его заинтересованность в её необычных способностях от банального желания обладать, которое сквозило в каждом его взгляде на девушку. И не просто обладать. В его горящих, тёмных, как угли в камине, глазах ярко читалась жажда держать её жизнь в своих руках или, вернее, чувствовать, как эта жизнь по капле покидает это прекрасное, такое юное тело. Ведь за всем этим налётом её неопытности и кажущейся беспомощности наверняка прячутся какие-то необычайные, волшебные свойства, которые могут себя обнаружить только в пограничные моменты, которые нужно просто искусственно создать… Он сузил глаза, наблюдая за тем, как Вайолет растерянно крутит в тонких пальцах свой бокал. Она — такая прекрасная и израненная одновременно, таила в себе для него множество секретов, и один из них, пожалуй, стоит раскрыть прямо сейчас, потому его давно уже терзало нетерпение и сводящее с ума предвкушение очередного запретного удовольствия. Джеймс резко встал, подойдя к девушке и вынув из её пальцев хрустальный стакан, который давно был пуст. — Да, совсем забыл! В этом доме мы с вами осмотрели практически всё — кроме, можно сказать, жемчужины моей коллекции, — он отодвинул стул, когда девушка послушно встала. — Не удивляйтесь, дорогая, но это цокольный этаж, подвал, так сказать. И там вас ждёт один сюрприз… Ну, или меня, тут уж, как получится. Подавая девушке руку, чтобы спуститься в подвальные недра, Джеймс вдруг большим пальцем провёл по её покрытому тонкими шрамами запястью, и Вайолет даже не обратила на это внимания, но он удовлетворённо усмехнулся, сжав её тонкую кисть ещё крепче и бережно помогая ей не споткнуться на крутой металлической лестнице с деревянными отполированными ступенями. Эта лестница была крайне неудобна, её ступени были очень скользкими и узкими в придачу, и девушка, одной рукой крепко сжимая ладонь Марча, была вынуждена так же держаться за узкие перила и внимательно смотреть себе под ноги. Белоснежный, вычищенный до блеска кафель и ослепительно яркий свет — вот то, что она успела увидеть, подняв, наконец-то глаза, прежде, чем всё окружающее пространство завертелось, и она вдруг не оказалась накрепко прижата к какой-то холодной металлической поверхности. Её галантный кавалер, вмиг растеряв показную вежливость и повадки настоящего южного джентльмена, легко приподнял девушку и с помощью сноровки и недюжинной силы уложил её на какое-то подобие металлического стола-кушетки. Туфли вмиг слетели с изящных ступней девушки, её длинные волосы свисали почти до пола, а туника неприлично задралась вверх, обнажая бедро с кокетливой резинкой кремовых чулок. Её тонкие запястья оказались подняты и в плену колец металлических наручников, а её ноги, которыми Вайолет попыталась хоть что-то сделать, Джеймс Марч просто пристегнул широким ремнём, натянутым поперёк этого жёсткого ложа. — Ну вот, дорогая… — теперь он, не спеша, осторожно собрал с её лица и шеи длинные волосы, откидывая их назад и склоняясь над девушкой. — Теперь у нас с тобой появилась возможность наконец-то узнать друг друга получше. Вайолет, неожиданно поняв, что это начало конца, резко выдохнула и, прежде чем что-либо предпринять, глянула в его глаза, которые теперь без стеснения практически пожирали её. Его красивое лицо исказилось в какую-то гримасу, волосы были в беспорядке, и мужчина, не сводя с неё тёмных горящих глаз, не торопясь, сдёрнул с себя пиджак, оставшись в белоснежной рубашке и шёлковом шейном платке. А девушка, отчаянно задёргавшись, конечно, безрезультатно попробовала освободиться, чем вызвала снисходительно-нежную улыбку Марча. Он, легко облокотившись на её грудь локтем, прижал её к холодному металлу, а другая рука вдруг оказалась на шее девушки, его лицо уже было непозволительно близко, он почти ловил её беспорядочное дыхание своими губами. Как во сне, Вайолет ощущала аромат дорогого табака и старомодного одеколона, исходящие от мужчины, который так легко смог завладеть ею, и кажется, скоро будет держать в своих руках саму её жизнь. А он не спешил, медленно, как будто лаская, сжимая сильными горячими пальцами её напряжённую шею и с наслаждением вглядываясь в её широко открытые, исполненные ужаса и негодования глаза.