***
Тащиться пришлось два дня, с ночёвкой в пустом мотеле, с завтраком и обедом в машине, потому что еду она покупала только на вынос. Длинная дорога утомила, конечно, музыка на флешке была заучена почти наизусть, а скачать аудиозапись книги Вайолет, конечно, не догадалась. Она нашла по навигатору тот самый белый дом с белыми колоннами, и с удивлением обнаружила напротив него, наискосок, церковь. Скорее всего, протестанты, но это соседство даже рассмешило её. Дело было конкретно к вечеру, на улице было влажно и холодно, термометр машины показывал плюс двенадцать. Вздохнув, Вайолет набралась смелости и позвонила в звонок высокой, старомодной двери. Чьи-то шаги внутри, потом щелчок замка, и сноп света вырывается из приоткрытой двери, освещая девушку и оставляя тёмный силуэт в дверях неразличимым. Чей-то такой знакомый смех и голос, который она узнала почти сразу. — Сюрприз, сучка! — это была Мэгги Монтгомери. — Бьюсь об заклад, ты думала, что больше меня не увидишь, да? Просто не зная, что сказать, Вайолет молча смотрела на неё, просто, блин, офигевая… Да и что тут скажешь, мать вашу?! — Привет, Мэг, я тоже рада тебя видеть. — Ну, я-то радости от созерцания твоего унылого личика что-то ни разу не припомню, — Мэгги сделала шаг в сторону, приглашая её войти внутрь. — Да уж, не думала я, что и ты сюда притащишься зализывать раны. — Оу, кого я вижу? — навстречу Вайолет уже шагала Миртл Сноу во всём своём великолепии, морковная шевелюра и те же хипстерские очки, крупная клетка и ярко-синий бант на длинной шее. — Так всё-таки ты жи… Я хотела сказать, надумала к нам приехать? Как я и говорила, для талантливых девочек наши двери всегда открыты, особенно сейчас, — Миртл чуть наклонила голову и многозначительно глянула на растерявшуюся девушку поверх очков. — Мэгги, голубушка, помоги Вайолет с сумкой, она теперь будет твоей соседкой. — Нет уж. Пусть своё барахло сама тащит, и на хрен мне такая соседка! — она сделала шаг к Вайолет. — Держись от меня подальше, понятно, Боцман? Её детское прозвище она как будто выплюнула ей в лицо, и Вайолет невольно отшатнулась. Через пять минут некто по имени Сполдинг, местный якобы дворецкий, помог ей дотащить сумку на второй этаж, и девушка уже стояла посередине большой белой комнаты, где было целых три кровати. Мэгги не захотела делить с ней свою комнату, и Миртл, смерив ту с ног до головы осуждающим взглядом, миролюбиво предложила Вайолет занять одну из пустующих комнат. Пока учениц было мало, многие перед Рождеством разъехались по домам, и жить в пустующих комнатах по двое или даже по одному человеку не возбранялось. Вздохнув, Вайолет упала на кровать у стены спиной, раскинув руки и закрыв глаза. Вот она и приехала туда, куда её отправил Тейт. Возможно, она просто не поняла, что он хотел сказать, а возможно, это было предупреждение, и всё как раз наоборот. Вот наличие здесь Мэгги её уж ни капельки не обрадовало, да неизвестно, что тут вообще происходит, и чем ей грозит общение с этими «ведьмами». А перед закрытыми глазами всё плыла серая лента шоссе, по которому она гнала двое суток, желая начать новую жизнь… В том числе, проехалась и по землям острова Роанок, и вся земля там, когда-то обильно политая кровью Мясником, сегодня была уставлена рекламными щитами, мемориальными имитациями поселений первых колонистов, смешными подделками индейских ритуальных урочищ и закрытыми на зиму сувенирными лавками… И никакого тебе магического флёра или хотя бы таинственного очарования древности. Как, впрочем, и у них в Бакстоне. Всё ушло, и теперь на Внешних отмелях будет спокойно, должно быть спокойно. Простонав, от того, что от долгой езды в машине ныла спина, Вайолет села на кровати. Скоро ужин, нужно успеть сходить в душ и переодеться, и, как она уже поняла, среди пансионерок этого учебного заведения приветствуется чёрный. А вещи разберём потом, если вообще в этом будет нужда. Ванная у неё пока была своя, и это радовало. Особняк был старый, и вся сантехника, кажется, тоже давно не обновлялась. Вайолет долго стояла под душем, и её рука сама потянулась к объёмной косметичке на полочке, где в маленькой пудренице была спрятана парочка лезвий… Нет, только не сейчас. В Бакстоне она буквально ходила под Дамокловым мечом**, то есть под наблюдением подозрительного Бена, который каждое утро, не глядя ей в глаза, задирал рукава домашней кофты своей дочери. Дожили… Всё, как обычно, в лучших традициях семьи Хармон: делай хорошее лицо при плохой игре и не забывай улыбаться, детка. Бен, как и Вивьен, да как и многие родители, никогда не знали, что творится на душе и в голове их любимой дочери, а если бы узнали — ужаснулись. И не вылезать бы мне из психиатрии лет до пятидесяти… Потому что Вайолет знала, что родители её любят и всё сделают, всё, что в их силах, чтобы помочь ей. Понимая это по-своему, конечно… И здесь начинать с порезов и с крови ни к чему. Стараясь не смотреть на косметичку, она быстро вытерлась и выскочила из ванной, кутаясь в полотенце. В доме было прохладно, на улице стемнело, и ужин, наверное, как раз начинался. Быстро сбежав по лестнице в тёмных джинсах и чёрной толстовке Тейта, которая была ей велика размера на три-четыре, девушка поздоровалась с двумя незнакомыми девушками, сидевшими в просторной столовой за длинным, белым столом. Здесь вокруг почти всё было белое, с тёмной, винтажной мебелью и со множеством светильников под модерн. Высокие окна, в которых уже была ночь; множество женских портретов на стенах, которые, кажется, все были подлинниками. По крайней мере, хорошими копиями, как определила Вайолет навскидку. — Привет, я Мисти, Мисти Дей, — на неё, чуть улыбаясь, смотрела с соседнего стула белокурая девушка с карими, искрящимися глазами, с тёмной шалью на худеньких плечах. Напротив Вайолет сидела надувшаяся, как лягушка, Монтгомери, а рядом с ней — полная негритянка, кажется, их ровесница. — Добрый вечер, Вайолет Хармон. — Ага, чёрная вдова, — брякнула Мэг, крутя вилку, зажатую между указательным и средним пальцами правой руки. — Тебе не кажется странным, что мы с тобой здесь встретились, а? — она ткнула сначала в сторону Вайолет, затем в свою сторону вилкой. — Мы. С тобой. — Эй, а я — Куини, можно просто… — Что молчишь, а? — Мэгги, перебив Куинни, которая в показном изумлении развела руками, привстала на своём стуле. — Пока ты там не появилась, всё было хорошо, сечёшь? У нас с ним всё было хорошо! А сейчас где он, а? — она наклонилась над столом, и её маленькое, милое личико всё перекосилось. — Если бы ты не появилась, он был бы со мной, и мы, твою мать, мы были бы вместе, и Тейт был бы жив сейчас!!! Вайолет, замерев, просто окаменев, молча смотрела на Мэг, которая уже стояла, уперев руки в бока, а Мисти и Куинни, откинувшись на спинки своих стульев, слушали всё это, буквально разинув рот. — Ээ, так вы что, обе две уже знакомы, да? — Куинни, нахмурившись, показывала на них попеременно пальцем. — Так что скажешь, а? — Монтгомери уже была сильно на взводе, и Вайолет вдруг почувствовала, как бешенство медленно начинает закипать и в ней самой. Руки девушки, лежащие на коленях, под столом, непроизвольно сжались в кулачки, и она при этом, оставаясь внешне невозмутимой, почувствовала, как волосы как будто зашевелились у неё на голове, а кровь бьёт ей в виски… Или это не кровь, нет, это опять слышны те страшные удары в железную дверь подвала, когда… Вайолет, сознание которой уже почти заволокло какое-то багровое безумие, уже не ощущала, как все предметы на столе мелко задрожали, а воздух между нею и Мэг как будто наэлектризовался, и реально запахло озоном, как перед грозой… — Стоп!!! Мэгги Монтгомери! Не сметь! — это был дискант Миртл Сноу, которая вбежала в зал, стуча каблуками. — Оставь это! Вайолет выдохнула и закрыла глаза, сразу почувствовав боль в ладонях от своих же ногтей. Это… Это, что это было?! Теперь уже Мэг, с грохотом отодвинув стул, унеслась наверх по лестнице, а Миртл коснулась руками плеч девушки, которая так и сидела с закрытыми глазами. — Вайолет? Деточка, как ты? — она участливо склонилась над нею, щекоча щеку девушки своими пушистыми волосами. — Думаю, всё в порядке, Миртл. Правда, Вайолет? — позади Куинни стояла Корделия Фокс, которая, внимательно смотря на Хармон, сделала Миртл знак рукой, чтобы она оставила девушку в покое. — Мне кажется, что нам нужно будет завтра кое-что обсудить друг с другом, не так ли? А сегодня — заканчивай ужин, Вайолет, и хорошенько выспись, ок? Она, склонив голову набок, ободряюще улыбнулась девушке, кивнув ей. — Идём, Миртл, ничего страшного не произошло. Они вдвоём поднялись в преподавательское жилое крыло, находящееся напротив жилья пансионерок, и Корделия, придерживая Миртл под локоть, прошептала ей ещё на лестнице: — Эта Монтгомери рано или поздно кого-нибудь тут убьёт, — и, склонившись ещё ниже к её уху. — И я не совсем поняла, чем это, чёрт возьми, так пахло?!***
Это было странно, очень странно… Вайолет, стоя на песчаном пляже, смотрела в сторону океана и как будто понимала что-то. Первый раз за всё это время ей, кажется, стало хоть что-то понятно. И было так просто! Совсем легко — вдох, и сразу выдох. Выдох — это волна бьёт берег, накатывая на него всем своим тяжёлым, прозрачным телом, вдох — она уходит, чтобы вернуться обратно. А что, если немного задержать дыхание… Она, улыбаясь и что-то предвкушая, как расшалившийся ребёнок, надула щёки, задержав дыхание, и терпела долго, очень долго, чувствуя, что сил уже не осталось. Конечно, резкий, обжигающий лёгкие вдох врывается почти насильно, и тут… На берег с грохотом падает просто стена воды, сметая и сминая собой всё. Деревья, пару машин, прибрежную пристань с маленькими, разлетающимися в щепки лодками. Вода уже вокруг девушки, но она мягко обтекает её, дрожит у её пальцев и убегает от её ног, как будто боясь их замочить, и её шум, звук беснующейся стихии, кажется, складывается в какие-то слова, пока непонятные, но очень знакомые. — Ну вот, теперь ты поняла? — его голос опять звучит как будто отовсюду, всё же грея тёплым дыханием её затылок. — Не надо этому сопротивляться, Вай, оно уже не будет тебя спрашивать, хочешь ты этого или нет. На самом деле это совсем не страшно, малыш. Девушка резко поворачивается, чтобы взглянуть в его глаза и всё-таки понять, кто говорит сейчас с нею, и вспомнить его лицо. Но его нет рядом, он опять смеётся, уходя, ускользая между её трясущихся пальцев, как эта вода, которую он советует ей не бояться и которая, вдруг перестав слушаться её, сносит Вайолет оглушающим, не дающим дышать холодным потоком… Наверное, она кричала во сне, ударившись о мокрый песок, по крайней мере, проснулась девушка вся мокрая и дышащая, как будто только что пробежала кросс. И такой яркий сон ей снился в первый раз за долгое время. Сев на кровати, Вайолет трясущимися руками растёрла влажное лицо. Она вся была мокрая, как мышь, и теперь придётся идти в душ, где на полке так и стоит та косметичка, где в пудренице спрятаны лезвия… И Вайолет в этот раз не устояла. ______________ — Итак, ты здесь, Вайолет, с нами, и мы должны посвятить тебя в кое-какие условности и правила нашего мирного сосуществования под этой крышей, — Корделия Фокс, мило улыбаясь, рассматривала Вайолет, толкая свою речь о трёхсотлетней истории Шабаша и про процесс ведьм в Салеме. А Вайолет, в свою очередь, рассматривала её. Тёмные, шоколадно-ореховые глаза, тёмные брови, длинные светлые волосы и мягкость во всём: во взгляде, в движениях, в плавных переходах речи — про таких обычно говорят, что мягко стелют, да жёстко спать. Они явно, не стесняясь, изучали друг друга, а Вайолет всё вспоминала ту злополучную ночь, когда они вместе с Миртл приехали за ней в мед. кабинет, где её оставили на ночь после отравления той химией, которую ей подсыпала Мэг с Томом. Тогда никто не хотел ей помочь, ни ей, ни Тейту, и теперь девушке было понятно, чего они боялись. Воровки-ведьмы, сами не понимающие, что стащили, а теперь обещающие научить её своим воровским премудростям. А зачем? Вайолет опустила голову, слушая Корделию, в такт словам которой Миртл Сноу важно кивала головой, сидя рядом. Что это за магия, и откуда она берётся, девушка знала, и первого знакомства ей хватило более чем достаточно, чтобы понять, что это смертельно опасно. И главная опасность не в смерти, а в кое-чём другом — потерять себя, свою душу и покой навечно… — Но я… Я ничего такого за собой никогда не замечала, вот в чём дело, — Вайолет вяло пожала хрупкими плечами в мешковатой мужской одежде. — Вряд ли я окажусь способной ученицей, мне так кажется, — она опустила голову. — Да и, если честно, меня это совсем не интересует. — Хм, тогда зачем ты здесь? — Корделия терпеливо улыбнулась. — Поверь мне, девочка моя, для таких, как ты — мир вокруг не только опасен, ты можешь быть опасна для мира, вот в чём дело. Нужно не только развивать свои способности, но и тщательно скрывать их, а это тоже целое искусство. А знаешь, что бывает с теми, кто внушает людям суеверные опасения? — она откинулась на спинку стула и развела руками. — Можешь поговорить об этом с Мисти, как-то раз её сожгли на костре, так-то вот. — Что?! Сожгли?! — Вайолет сразу напряглась, подавшись вперёд. — Это… Это кто же это? Не Мясник с этими… — Нет-нет, не о том думаешь. Сожгли её просто верующие люди, чтобы очистить землю от тех, кто живёт не по их законам и не похож на них, это были её соседи, люди, с которыми она выросла, — Корделия подняла вверх палец. — Верующие люди, считающие себя праведными, вот так. Что у тебя с рукой? Такой неожиданный переход опять заставил девушку напрячься. Длинные рукава толстовки Тейта достаточно надёжно скрывали последствия её ночных развлечений с бритвой, но, возможно, эта ведьма чувствует кровь на расстоянии. — А что? Вы про что это? — вся подобравшись, с опаской спросила Вайолет и неловко улыбнулась, уже представляя себе, какой жалкой она будет через минуту. — На твоей левой ладони шрам, откуда он? Мгновенное облегчение и выдох… — А, так это просто ожог, — девушка кивнула, переведя дух. — Всего-то лишь старый ожог. — Могу я посмотреть на него? — Да, пожалуйста, — Вайолет протянула Корделии руку, дёрнув и так длинный рукав ещё ниже на запястье, и та, не касаясь шрама, внимательно оглядела ладошку девушки. — Скажите, а могу я уезжать отсюда на выходные, это возможно? — Что? На выходные? — Верховная ведьма, кивнув, позволила ей опустить руку. — А тебе есть, к кому? Мы можем отпустить только к родственникам, в крайнем случае — в семью по приглашению взрослых. Только так! — Да-да, у меня за городом живёт кузен, и я попрошу свою тётушку вам перезвонить. А ещё… — Вайолет замялась. — Если это возможно, конечно, то мой папа, он… — Утром я уже говорила с ним, Вайолет, не беспокойся. Всё в порядке, он не против твоего пребывания здесь, с недавнего времени у нашей академии появилась новая специализация, эм, психо-реабилитационного профиля, так как многие наши выпускницы обычно имеют в этой области проблемы, так что ты не одинока. — То есть, он вам сказал, ну, про меня? Миртл деликатно кашлянула, привлекая к себе их внимание. — Мы знаем достаточно, чтобы понять, что ты не ошиблась, приехав сюда. Сегодня у тебя свободный день, а завтра начнёшь занятия вместе со всеми, дорогая моя. Если захочешь что-то нам рассказать или попросить разъяснений, то мы всегда будем готовы выслушать тебя. И что такого вы не поделили с Мэгги Монтгомери, не расскажешь? — Нет, я могу идти? — не дожидаясь разрешения, Вайолет резко встала, теребя и натягивая слишком длинные рукава. — Простите, но это слишком личное, лучше спросите у неё. — Да-да, конечно, ты свободна. А Мэгги ответила примерно в том же духе, что и ты, разве что в выражениях совсем не стеснялась, — Корделия сдержанно улыбнулась, прощаясь с нею кивком. Когда девушка вышла из её кабинета, она повернулась к Миртл. — Ну, вот. Ты всё ещё уверена, что оставлять её тут не было роковой ошибкой? — Я ни в чём не уверена, дорогое моё дитя, — Сноу качнула своей шевелюрой. — Но в сложившейся ситуации могу утверждать только одно: попробовать стоит, и на фоне того, что Шабаш в последнее время слабеет, теряя свои способности и силы, это очень даже оправдано. И мне просто по-человечески интересно, чем же это всё закончится? — Не знаю, насколько интересно тебе, но я склоняюсь к мысли, что это… — Корделия повернулась на стуле к Миртл лицом. — Она, возможно, будет в скором времени опасна для нас.***
Здесь было тоскливо. Тоскливо и вообще, как-то не по себе… Вайолет, просидев полдня в своей комнате, не зная, куда себя деть, вышла на улицу и часа три бесцельно бродила по улицам Нового Орлеана, сознательно избегая больших скоплений людей. Оказывается, мать вашу, тут люди живут. Нормальные люди, никакие не призраки, лают собаки, и играют обычные дети, с визгом носясь в сквере друг за другом. Девушка сама не понимала, как давно она не находилась в толпе незнакомых, спешащих по своим делам людей, которые заняты какой-то своей нормальной жизнью, у которых есть дом, работа, семья и учёба, например. Вайолет была тут как не в своей тарелке, слыша чей-то громкий смех или крик ребёнка, резко поворачивалась в ту сторону, ища глазами человека, который не боится так обращать на себя внимание. Прожив два месяца на опустевшем острове, она и не предполагала, что почувствует себя чужой в шумном городе, а ведь она долгое время жила в Лос-Анджелесе. А ещё… Ещё она не привыкла не считать дни, не думать, о том, как долго ещё до дня Кровавой луны, и сколько они все ещё протянут. Вздохнув, девушка остановилась в небольшом подобии сквера и набрала телефон Дэнди. Он был, естественно, удивлён, что Вайолет вдруг так неожиданно оказалась в Новом Орлеане, а когда она только заикнулась о своём намерении приехать к нему на выходные, сразу же заявил, что это дело решённое, и он сам заедет за ней в пятницу вечером. Невольно улыбнувшись и даже зажмурившись от удовольствия, Вайолет вдруг подумала, как приятно, когда хоть кто-то рад тебе и ждёт встречи с тобой, и как же ей этого сейчас не хватает. Левую руку, в которой она держала телефон, неприятно дёрнуло, ныло запястье. Поморщившись, Вайолет огляделась в поисках места, куда можно было бы присесть. А здесь, к вечеру, даже громко поют сверчки, и их стрёкот не заглушает прибой, потому что Новый Орлеан гораздо южнее Внешних отмелей, да и нет таких сносящих с ног ветров, нет прибоя и солёного запаха гниющих водорослей. Если бы ей кто-то сказал бы ещё позавчера, что Вайолет Хармон будет по этому дерьму скучать — она бы рассмеялась ему в лицо, честное слово! А ещё то, что произошло вчера за ужином, когда они поругались с Мэг — что это было такое?! Вернее, когда она с нею пыталась поругаться. А ведь где-то она права, подумала Вайолет, присев на скамейку у выключенного на зиму фонтанчика и прикурив сигарету. Началось-то всё, на самом деле, четыре года назад, когда они с Тейтом, тогда, на пляже… Она, закрыв глаза, откинулась назад, на спинку деревянной скамейки. Тейта больше нет, нужно с этим смириться. Нужно как-то с этим жить дальше, но пока это было просто пустыми, страшными словами, смысл которых девушка просто отказывалась принимать до конца. На хрен, не понимаешь — не берись, потому что представить себе Тейта Лэнгдона мёртвым она просто не могла. Не про него это, и всё тут. Но Вайолет знала, что вечером, прежде чем погрузиться в тревожный, некрепкий сон, она опять будет реветь до полуобморочного состояния, трясясь под одеялом, а потом снова будет во сне проваливаться в холодные, тёмно-мертвящие воды страшных воспоминаний… Его игрушки долго не живут, так-то вот. А был ли Тейт только его игрушкой? Где-то рядом вдруг заиграл какую-то джазовую импровизацию духовой оркестр. Да это же, мать вашу, родина джаза! А играли-то на похоронах, и всё, как полагается: катафалк, лошади с чёрными попонами и с чёрным, траурным плюмажем на холках. Девушка встала, выбросив недокуренную сигарету и побрела в сторону пансиона. Дело шло к вечеру, и возвращаться в компанию Монтгомери страшно не хотелось. Но идти больше было некуда, да и ей теперь было всё равно, куда идти и что делать, потому что она совершенно не понимала, зачем Тейт вложил в тот конверт этот проклятый буклет и то перепугавшее её перо. Вайолет не видела, как от похоронной процессии отделилась одна фигура, которая, не привлекая к себе её внимания, проследовала за нею в отдалении до самого пансиона, а потом ещё некоторое время стояла на улице, за кованой решёткой, чтобы понять, в какой комнате здания зажжётся сейчас свет. Как только окно Вайолет вспыхнуло в сумерках за светлой шторкой, тротуар за решёткой почти сразу опустел.***
— А ужин, между прочим, давно уже кончился, — как только Вайолет зашла на кухню, то сидящая за столом Куинни тут же выдала ей эту реплику. — Но, можешь тут присоседиться, я не против. Перед ней стояла тарелка с нарезанной холодной индейкой, кола и пакет с сырными чипсами. — Спасибо, у меня тут своё, — девушка улыбнулась и поставила на стол коробку с овсяной мукой, привезённой ещё из дома. — Это что это? — брезгливо морщась, Куинни ткнула в коробку пальцем. — Будешь тут кашеварить, что ли? Этот корм для кроликов? — Ага. Молока тут не найдётся? — В холодильнике возьми, там есть. А почему мука-то? Вайолет, зажигая электрическую плиту, пожала плечами. — Варится быстрее, утром это актуально, но добавлять приходится в холодное молоко, чтобы… — Госссподи, только не йаскаживай мне, как это деймо готовить! — уже набив рот индейкой, Куинни махнула полной рукой. — Ты бы сошлась с Мисти, она тоже всякий такой же корм жрёт, да даже и похуже! Да у неё там, на болотах больше ничего не раздобудешь, кроме силоса, факт. — На болотах? — Вайолет, приподняв бровь, глянула на негритянку. — Ага, у неё ж свободное посещение, тут она теперь жить не хочет. — Не хочет? — каша уже вскипела и, сняв её с плиты, Вайолет вылила в тарелку свою еду. — А почему? — Ну, долго рассказывать, она не прошла Испытание семи чудес, её, конечно, потом оживили, и всё такое, но осадок остался. Да и с Монтгомери не ладит, она ведь ещё та сучка. — Куинни, а Мэг тут давно? — Да уже второй месяц ошивается и дел натворила, не знаю, как её ещё Корделия терпит, такую тварь в доме просто невозможно держать! Уж поверь мне, эта сучка будет похуже скунса! — Куинни сердито запыхтела, подливая себе колы. — Она вроде как какого-то парня не то любила, не то он её послал, не ради тебя, случаем? — Нет, это… — Вайолет замолчала, напряжённо вглядываясь в свою тарелку с дымящейся кашей. — Всё понятно с вами, — негритянка хмыкнула. — Я так сразу и подумала, когда она тут столом трясла. — А что это… Куинни грохнула внушительных размеров полной рукой по столешнице. — Я тут тебе не это, не справочная, да и сплетни не люблю, — она, кряхтя, встала, взяв свою уже пустую тарелку. — Но вот тебе мой совет: не связывайся с Монтгомери, эта сучка очень паршивая дрянь, да и подставить при случае может. Она опять хмыкнула, бросив тарелку в мойку. — Не повезло тебе, что она тебя невзлюбила, видать перешла ты ей дорогу, вон как её разобрало-то вчера. Это её фирменный фокус, телекинез называется, опасная штука, скажу я тебе. Она вразвалку вышла из кухни, оставив Вайолет в одиночестве сидеть над дымящейся тарелкой «корма». Каждому своё, что уж тут…***
Вечером, сидя на своей кровати в пустой комнате, Вайолет повторила свой, ставшим ежевечерним ритуал. Высыпала на кровать горку цветных таблеток, вынесенных ею ещё из неврологии госпиталя Китти-Хок, положила рядом новенькое лезвие и открыла книгу Роя Джонсона, «Исчезнувшая колония в фактах и легендах». Найдя в тысячный раз по закладке в виде пера нужную страницу, прочитала вслух то самое место, содержание которого всё не давало ей покоя: «Кроатоану раз в год присылали „помощника“ — сильного воина: его помещали в запертую хижину с алтарем, но к утру воин исчезал.» Хижина сгорела, проклятый алтарь треснул, а Тейт… Он бесследно исчез, растворился в утреннем тумане, и она это видела всё сама. Но кто-то ведь вытащил её из холодной воды, это уже не было сном или галлюцинацией! Конечно, парочка пьяниц, подобравших девушку на побережье, со временем полностью приписали её чудесное спасение себе, но никто, включая саму спасённую утопленницу, им не поверил. И вот ещё что. Вайолет теперь хотела хотя бы попробовать стать сильной и кое-чему научиться у этих «ведьм-воровок», раз уж она оказалась здесь. А ещё сильной хотелось стать в прямом смысле, в физическом, потому что её легко смогла задушить женщина намного старше её. Девушка вытянула перед собой тонкие, как у ребёнка, руки с начинающими подживать шрамами после вчерашнего. Нет, так больше не пойдёт. Придётся хотя бы попробовать себя заставить выжить, протянуть ещё какое-то время, потому что кое-что до сих пор оставалось для неё неясным. И это не давало Вайолет покоя.