***
Нетерпеливо постукивая пальцами по рулю, я внимательно следил за светофором. Нервно сглатывал, прокручивая в голове случившееся. Запах все так же щипал обостренное, измученное обоняние. Я дышал ртом, щелкал кнопкой управления, опуская боковое стекло. Втягивал холодный, по-зимнему морозный воздух полной грудью, ненадолго задерживал дыхание и выдыхал. Я потерял контроль. Внутри смутными картинками крутились знакомые смазанные тени. Испуганное лицо Ивет, рука в крови, затягивающий, выворачивающий наизнанку запах. Вердепешевые сколотые куски разбитой кофейной чашки, испачканные алой кровью. Капли цеплялись за сбитые, шероховатые края грубых керамических осколков. Смазывались, оставляя отпечатки пальцев: плетеную сеточку, уникальный замысловатый узор. Я хотел их. Хотел куски разбитой кружки. Страстно желал получить вожделенные обломки расколотой негодной посуды. Завороженно наклоняясь за нужным черепком, я зацепился взглядом за испуганный непонимающий взгляд девушки. Все мелькало перед глазами: растерянная брюнетка, лужа на полу, холодные липкие пятна на свитере. Раскаленные мысли бились в голове, терзая и без того нагретое, воспаленное сознание. — Легче? Мелодичный, раздражающий до зубного скрежета голос зазвучал с соседнего кресла. Я снова шумно вдохнул ледяной дух, выныривая из воспоминаний часовой давности, и нажал на педаль. Рено резво рванул с места, обгоняя замешкавшиеся авто. Цепляясь глазами за движущийся поток, я молча кивнул, сосредоточенно посматривая в зеркала. Говорить не хотелось. Ивет не скрывая любопытства разглядывала машину. Увлеченно рассматривала пыльную приборную панель, пробегала глазами по мне, с интересом оборачивалась назад, внимательно изучая бардак на сиденьях. Я недовольно кашлянул, привлекая внимание девушки. Она развернулась ко мне и продолжила допрос: — Боишься крови? Жалость сквозила в каждом слове, затягивая меня противным липким состраданием. Я снова злился, сжимал руль до белых костяшек, вдавливая газ в пол. Разгоняя Рено, петлял между спокойно движущихся машин, то и дело подрезая запаздывающих водителей. — Нет. Холодный воздух отрезвлял, остужал кипящую, нагретую до предела голову. Приводил в чувство, и я мог отвечать. Спокойно, почти ровно выдавливать из себя редкие односложные фразы, напряженно глядя в лобовое стекло. Злость не стихала, захлестывая горячими волнами внутри с каждым новым бестактным вопросом: — Совсем нет? Тогда что с тобой? Девушка пытливо всматривалась в мое лицо сквозь сумерки, давая понять, что не отстанет. — Немного боюсь. Как все. Натянуто улыбнувшись, я глянул в ее сторону и вновь уставился вперед. Немного помолчав, разглядывая бесконечный поток машин, Ивет опять повернулась ко мне, собираясь задать очередной вопрос. Мысленно чертыхнувшись, я ненавидел всех коллег, удачно укативших на другие выезды и оставивших нас один на один. Работать вместе было сложно, как никогда. — Скоро приедем? Непринужденный треп, бездарные попытки разрядить натянутую до предела обстановку, наигранная забота и дружелюбие. Я ненавидел ее. Дышал тонким шлейфом запекшейся крови на женских ладонях, смешивающимся с приторно-сладкими цветочными духами, и ненавидел еще сильнее. Ее голос, запах, цепкий настырный взгляд. Рисуя в голове остаток пути до нужного перекрестка, я снова утвердительно кивнул в надежде прекратить бессмысленный, выбивающий из колеи разговор. Повисла тишина. Стылый вечерний воздух заполнял машину, охлаждал пыл, разряжая напряженную атмосферу. Облегченно вздохнув, я сбавил скорость и ткнул в прикуриватель. Еще несколько переулков — я крутил руль, петляя по незнакомому району, вглядываясь в таблички с номерами домов. — Вот там, — подала голос Ивет и ткнула пальцем в правую сторону. Тихо зашуршав колесами по замерзшему, припорошенному снегом асфальту, машина плавно затормозила у невзрачного здания и отщелкнула прикуриватель. Я всматривался в толпу вокруг подвального входа, в уме считая скорые и полицейские машины. Наших фургонов не было. «Опаздывают», — раздраженно подумал я и полез за сигаретами.***
Плотная, почти непроходимая стена зевак и любопытных прохожих преграждала мне путь. Я дернул плечом, поправляя тяжелый кофр. Затянулся почти дотлевшим окурком, оборачиваясь к Ивет. Девушка внимательно смотрела в телефон, порхая пальцами по светящемуся дисплею. Бросив бычок под ноги, я наступил ботинком и решительно шагнул в толпу. Тела обступили меня. Человеческая масса синхронно двигалась из стороны в сторону, опутывая плотным коконом неразборчивого гвалта. Слух обострялся, менял глубину, настраивая нужную чистоту волны. Я слышал свое дыхание, громкие глухие удары пульса где-то в висках, напряженную ритмичную работу сердца, качающего кровь. Все вокруг отступало на второй план, фильтруя ненужные сбивающие звуки. Внезапный толчок сзади, и я налетел на мужчину передо мной. Ткнулся носом в его затылок, с трудом удерживая равновесие. Слуховой морок спал, захлестывая меня громкими раскатистыми волнами гудящей толпы. Невнятные выкрики с разных сторон, толкотня, невзрачные смазанные лица в холодных осенних сумерках. Я продирался сквозь серое безликое стадо, стараясь сохранять спокойствие. Близость людей, тактильный контакт, случайные быстрые взгляды. Я вздрагивал, морщился от очередного тычка, уворачивался от чужих рук. Отвращение поднималось внутри, ворочалось, выталкивая гадкие воспоминания из детства. Руки, хватающие мягкое податливое тело матери. Пальцы в спутанных грязных волосах, во рту, на груди. Тошнота усиливалась. Я задерживал дыхание, хватая воздух, с трудом проталкивая, почти глотая каждую новую порцию кислорода. Перед глазами замелькала сигнальная лента. Еще несколько шагов. Толпа рассеивалась на подходе к обнесенной, закрытой зоне. Добравшись до предупреждающего ограждения, я подцепил цветную полоску и нырнул вниз. Как обычно дернув рукой лямку кофра, я осматривался вокруг, прикидывал ракурсы, оценивал скудный, почти отсутствующий свет. Фотоаппарат привычно лежал в руках. Затвор глухо щелкал, озаряя места снимков яркой, слепящей вспышкой. Люди в толпе морщились, подслеповато щурились и отворачивались от внезапных всполохов света. Направив камеру на вход, я последний раз нажал кнопку. Приблизив изображение на экране, я прокручивал фото, рассматривая детали. Темная мрачная дверь в подвал, припорошенные снегом кусты, группа копов. Сердце забилось в бешеном ритме, в ушах зазвенело. Я приблизил сильнее, стараясь разглядеть знакомый рыжий профиль. Взъерошенные непослушные волосы цвета охры горели на сером, невзрачном фоне снимка. Нервно сглотнув, я огляделся по сторонам, поискал глазами Ивет, обдумывая пути отступления. Девушка пропала. Мысленно выругавшись, я поднял воротник куртки, зарылся глубже и стремительно направился внутрь. Крутая темная лестница вела вниз. Постояв секунду на входе, я шагнул на пару ступенек ниже и снова замер. Запах почти оглушал. Ощутимая, плотная волна гадкой, отталкивающей вони стремительно поднималась ко мне. Ступенька, еще одна, я неуверенно спускался, отгоняя вихри взметнувшихся, оживших воспоминаний. С каждым новым шагом давил в себе вспышки дрянного прошлого. Тяжелая деревянная дверь напоминала вход в мой подвал. Болезненно сморщившись, я толкнул последнюю преграду и вошел. Сознание качнулось, на пару секунд оглушая, ослепляя, выбивая твердый устойчивый пол из-под ног. Я судорожно закашлял, прикрывая лицо ладонью. Привалился к косяку, сжимая другой рукой камеру, из последних сил оглядывая помещение. Мрачный сырой подвал, кирпичная кладка покрытых плесенью стен, похожий, почти идентичный антураж сводил с ума. Перед глазами мелькали образы рыжих шкур. Мертвенно-белые, залитые кровью, распластанные жертвы. Теплые, покрытые ржавыми мягкими волосками. Вспоротые насквозь, раскрытые всем пульсирующим, сочащимся нутром. Я потряс затуманенной, тяжелой головой, снова поднял глаза, рассматривая следы крови на стенах. Обвел взглядом присутствующих, заинтересованно косящихся в мою сторону. Два копа, криминалист, несколько человек в штатском, три черных плотных мешка с трупами в углу. Я полез в карман, нащупал пальцами в пластырях удостоверение, вытащил, демонстрируя полицейским, и приступил к съемке. Кадры путались. Напряженным невидящим взглядом я смотрел в объектив и видел свой подвал. Слышал сдавленные крики, удары тесака о деревянную необтесанную столешницу, булькающие, пузырящиеся струи крови, стекающие из рваной глотки очередной жертвы. Искал глазами глубокое гладкое зеркало, затягивающее в себя, манящее на другую сторону. Неуклюже двигаясь в небольшом полном людей пространстве, я спотыкался, сталкивался с ними. «Молчи», — бились некстати вспомнившиеся слова матери в голове. Я шел по кругу, на третий раз обходя тесное помещение. Снимал одно и то же, забивая карту памяти ненужными фотографиями. Повторял одни действия за другими, копировал раз за разом маршрут, вытаскивая из памяти новые подробности всех прошлых убийств. Мысли путались, реальность ускользала, я все меньше понимал, где нахожусь. Твердая тяжелая рука упала на плечо, выдергивая меня из тянущей, клейкой пелены. Я дернулся, инстинктивно подался вперед, но пальцы крепко сжимали, стискивали тело через куртку. Я обернулся, почувствовав знакомый жесткий свежий запах имбиря и перечной мяты. — Вынюхиваешь, крыса? Уверенный знакомый голос звучал насмешливо. Распарывал взбудораженную память, добавляя новых ярких картин из прошлого. Медно-рыжие волосы загорались бликами под тусклым мигающим светом подвальной лампы. Я представил его там. Толкнул к своему столбу, опутал жесткими веревками, затянул податливую молочно-белую кожу с медовыми тонкими волосками. — Пошли. Он огляделся по сторонам, убедившись, что на нас никто не смотрит. Потянул меня за собой и вытолкнул первым в проход к лестнице. Почуяв свежий воздух, я медленно приходил в себя. Морок рассеивался, возвращая возможность здраво мыслить. Медленно поднимаясь по сбитым грязным ступеням, я чувствовал спиной, затылком ощущал его изучающий взгляд. На улице было шумно. Привычная суматоха и гвалт неуменьшающейся толпы затирали скверные образы. Остановившись неподалеку от входа, я шарил по карманам в поисках сигарет. Избегал его взглядов, делая сосредоточенный, увлеченный вид, продолжая обыскивать внутренности куртки. Наконец пальцы наткнулись на смятую пачку. Зажимая сигарету губами, я привычно чиркнул спичкой, с удовольствием затянулся и поднял глаза. — Лучше? Иронично улыбаясь, мужчина чесал рыжую щетину, морщил лоб, внимательно рассматривая мои потертые грязные пластыри. Я перехватил сигарету, перекатил языком из одного уголка рта в другой, зажимая пальцами здоровой руки. Сунул поврежденную кисть в карман, вопросительно поднимая бровь. — Забыл у тебя шарф, заеду забрать. Мартин снова ухмыльнулся. Хлопнул меня по плечу, собираясь развернуться и уйти, оставив меня наедине с сигаретой. Поморщившись от очередного нежелательного касания, я натянуто улыбнулся в ответ, мысленно послав подальше всех легавых во главе с ним. Решительно дернул плечом, сбрасывая увесистую руку. И замер, услышав мелодичный раздражающий голос: — Эйвери! Куда ты пропал?! Ивет торопливым шагом приближалась к ним. Обреченно вздохнув, я приготовился слушать очередной поток бесконечного бессмысленного трепа. Но девушка вдруг осеклась: — Мартин! Какая встреча. Вы знакомы? Ивет кивнула в мою сторону и увлеченно защебетала с мужчиной в форме. Глубже затягиваясь ментоловым куревом, я наблюдал за непринужденной беседой. Злобно стискивал зубы, сжимая горький жеваный фильтр губами, и выдыхал дешевый табачный дым через нос, обжигая слизистую.***
Размашисто опустившись на потертое сиденье Рено, Ивет хлопнула дверью, продолжая трещать без умолку. Толкнув ключ в замок зажигания, я грел машину. Задумчиво смотрел в темное лобовое стекло, не вслушиваясь в воодушевленную болтовню. Девушка слегка толкнула меня в плечо: — Подвезешь? Я снова молча кивнул, натянуто улыбнулся, не поворачивая головы, зажег фары и выехал на проспект. Продолжая неестественно скалиться, я бросал короткие взгляды в зеркало заднего вида, следил боковым зрением за Ивет, направляя машину к себе домой.