Начинаю заново

Он уже слишком взрослый, чтобы плакать. Не то, чтобы мистер Старк сказал что-то о его матери, о чём Питер не догадывался. Но одно дело догадываться, а совсем другое – знать наверняка. Мистер Старк сказал, что мама его бросила. Это слово было так точно подобрано, что не придраться. Он любил свою тётю и был ей безмерно благодарен за всё, она заменила ему обоих родителей, но про маму Питер не забывал никогда. Для его матери наука оказалась важнее, чем маленький сын, и этого он был простить не в силах. Правда, уже некого было прощать. Мистер Старк сказал, что её убили, не сказал лишь когда. Настроение было вконец испорчено, возвращаться домой не хотелось. У тёти наверняка много гостей, и одной из них является Анна Уотсон, с которой Питер не хотел бы пересечься даже под предлогом смерти. В итоге, у него был лишь один шанс переночевать сегодня не на улице – пойти к Джиму. И, честно говоря, оказаться в его объятиях это всё, чего он хотел. Кофейня была уже закрыта, жалюзи опущены. Питер думал, что телефоны разряжаются в самый неподходящий момент только в кино, и как вызвонить Джима без телефона, он понятия не имел, поэтому решил, что не будет ничего страшного, если он залезет к его окну по стене. Его жизнь начинала всё больше походить на неудачную сюжетную линию в фильме, а в голове всё ещё крутилась мысль о том, что Тони Старк – его отец. Пролезть по стене Человек-Пауку ничего не стоило, но, стучась в окно, Питер уже придумывал, что скажет Джиму на этот счёт. Быть может, ему вообще не будет дела до того, как Питер смог подлезть к окну; быть может, всё-таки придётся произнести самое простое оправдание. На самом деле, сейчас это было настолько неважно, что он думал об этом и одновременно витал в облаках. Когда окно наконец открылось, Пит быстро шмыгнул внутрь. Он дрожал, то ли от нервного напряжения, мучающего его всю дорогу, то ли от уличного холода. Прижавшись как можно сильнее к Джиму, Питер уткнулся носом в шею, грея его, и неловко терся. Тёплая рука легла на спину, и Джим провёл ею от лопаток к пояснице, прежде чем закрепить объятие. — Черт возьми, малыш, ты как будто из морозилки, — выругался он, прижавшись губами к холодному лбу. — За окном не Мальдивы, чего ты удивляешься, — хмыкнул Питер, притираясь. — Можно переночевать у тебя? Пытаясь посчитать дни, которые они провели вместе, Питер погрузился в свои мысли. Казалось, будто они с Джимом знакомы уже миллионы лет и даже больше – всю жизнь; в его объятиях было так хорошо, он успокаивался, прогоняя всю тоску и злобу, очищая разум. В сердце закрадывалось спокойствие, глаза закрывались сами собой. — Иди умывайся, — тепло улыбнулся Джим. — Я достану одеяло побольше. — Мог бы его и не убирать. Усмехнувшись, Джим выпустил Питера из объятий. В ванной было немного прохладно, Питер включил горячую воду ещё до того, как разделся, надеясь, что помещение хоть чуть-чуть прогреется, увеличил мощность батареи. Под душем он быстро согрелся, а после чувствовал себя посвежевшим. Стоя на мягком коврике, он поправлял намокшие волосы и смотрел на себя в зеркало. Он никогда не понимал, зачем Джиму нужно было зеркало во весь рост. Поворачиваясь, он увидел на спине большой синяк. Видимо, робот, с которым он дрался сегодня, хорошенько прижал его в том переулке. Жаль, что мистер Старк об этом так и не узнал. Синяк был тонким, но проходил через всю спину. Джим не должен его увидеть, подумал Питер, и поспешил натянуть футболку. Конечно, не свою. Футболка Джима была велика ему на размер, но висела по-страшному. Когда Мери Джейн носила одежду Питера, это выглядело совсем иначе. Но смотреть на себя в чужой футболке ему нравилось. Осознавать, что это футболка его парня ему нравилось ещё больше. Вернувшись в комнату, он увидел Джима, который лежал в полудрёме на кровати. Он улыбнулся, увидев Пита, и похлопал по пустому месту рядом с собой. Питер лёг на правый бок, и Джим моментально прижался к нему со спины, умудрившись перед этим выключить лампу, что стояла на столике в изголовье кровати. Питер потянул левую руку Джима и положил на себя, прижав к животу. Пусть, это всего лишь протез, который не в состоянии даже пошевелить пальцами, но с ним легче, ощущение кого-то рядом всегда успокаивало. — Что случилось? — тихо прошептал Джим, целуя открытую шею. — Ничего, — умиротворённо ответил Питер; да, здесь ему определенно было спокойнее. — Поэтому ты вломился ко мне домой через окно? — Я соскучился. Сойдёт? — Сегодня, да. Джим больше не сказал ни слова, лишь коротко кивнул, коснувшись подбородком спины. Питер не мог закрыть глаза, хоть и хотелось отключиться наконец, чтобы этот чёртов день закончился. Хоть он и был в объятиях Джима, в полной тишине всё опять пошло не так, как хотелось. Сон не шёл, его плечи были напряжены. Джим же прижимался к нему небритой щекой, щетина еле ощутимо кололась. Это было приятно. Ворочался он долго, как показалось, но всё никак не мог уснуть. Поэтому он развернулся к Джиму лицом, вновь уложив руку на себя. Он уже давно привык к темноте и смотрел на спящего Джима. Тот улыбался во сне, видимо, видя хороший сон. Легко проведя рукой по спине, Питер поцеловал щёку. От этого Джим заворочался. Он был горячим, спина так кстати оказалась голой, не нужно было ничего задирать и ни в чём путаться, чтобы касаться. Сначала он гладил лишь спину, потом переключился на задницу, и Джим охнул, когда тот неожиданно сжал ягодицы. — Мне вставать через четыре часа, — пробубнил Джим, но всё-таки ответил на поцелуй, ввязываясь в эту авантюру. — А я и с утра тебе отработаю, — усмехнулся Питер. — Идея про утро мне нравится больше. Может, на ней и остановимся? — Это ты так меня отшил? — Ты серьёзно решил заняться непотребством в рождественскую ночь? — Сверчок, — пробурчал Питер, закатив глаза. — Просто расскажи, что тебя тревожит. Секс, знаешь ли, не решение всех проблем. У Джима всё ещё были закрыты глаза, но Питер видел, как его брови поднялись в возмущении. Он немного отстранился, отодвигаясь. Рука Джима всё ещё была на нём. Смотря на неё, Питер коснулся протеза своей ладонью, провёл по предплечью. — Я чувствую тебя, — прошептал Джим. Тихо, почти невесомо. — Чувствую, как тебя что-то мучает. — Я наивный, если думаю, что смогу промолчать об этом? — Просто расскажи. Или ты пришёл, чтобы развлечься? Это предложение прозвучало отвратительно. Питер провёл рукой по переносице, пытаясь придумать, что ответить. Почему он пришёл к Джиму? Всё было просто, но говорить об этом вслух Питер не решался, считая что их четыре месяца слишком короткий срок, чтобы полностью осознать, что чувствуешь. — Ладно, не буду мешать тебе спать, — на затянувшееся молчание ответил Джим. Он стал отодвигаться, но Питер схватил его за руку крепче, зная, что край кровати довольно близко. — Просто это не только моя тайна, — оправдывался Пит, но Джим всё ещё хмурился. Иногда в хорошем зрении есть недостатки – видно больше, чем нужно. — И я подумал, что… Ты – единственный, кто примет меня без всяких вопросов. Я и сам ещё толком не разобрался в том, что узнал, потому что, честно говоря, я подслушал. — Ответь мне только на один вопрос. Ты доверяешь мне? — Да, — тихо сказал Питер. — Понимаешь, я не знаю, как так получилось, но я поймал себя на мысли, что если моя жизнь идёт в гору – я хочу быть с тобой, если она рушится – я хочу быть с тобой. Быть может, всё дело в том, что мне всего девятнадцать, и жизнь меня ничему не научила, но это лишь на первый взгляд. Ты знаешь, я живу с тётей. Она воспитывает меня лет с пяти, как родители меня бросили. Тётя всегда говорила, что мама ушла, чтобы делать жизнь лучше. Чтобы помогать миру, помогать больным детям, спасать чужие жизни, и я верил в это всё, я верил каждому слову... Джим двинулся ближе, услышав, что голос Питера начал дрожать. Он едва не поддался эмоциям, чуть не сжав пальцы левой руки на плече Пита. Он слушал, внимал, верил. — ...Тётя даже подкладывала подарки на Рождество. Разными почерками писала моё имя на свёртках. Я никогда не знал, как пишет мама, но тётя знала. Я спрашивал, когда мама придёт, но она не отвечала толком ничего. В девять я перестал делать это. В одиннадцать подарков от родителей уже не было. Я думал, что мама умерла, что родители умерли, и тётя просто не может мне сказать об этом. Но я узнал сегодня, что… что мама просто ушла делать научную карьеру, а я был балластом, который мешал. А человек, которого я считал своим отцом, никогда им не был. — Малыш, — Джим придвинулся совсем близко, поцеловал в лоб, и жалел, что не мог обнять. — Тише. — С тобой пережить всё это кажется проще, — прошептал он, легко касаясь губами плеча. — Притормози и не наговори лишнего. Посмотри на меня, — Джим взял его за подбородок и поцеловал. Питер старался выхватить немного воздуха между поцелуями. От них было невероятно хорошо и спокойно, хотелось получить ещё больше таких: нежных, ласковых, любящих, поэтому в конце он расслабился. А ещё он думал о том, что почти что сказал Джиму три главных слова, которые забрать назад просто не представляется возможным.

***

Спалось так сладко, что проснувшись, Питер не торопился открывать глаза. Наобум он потрогал кровать по обеим сторонам и ожидаемо никого там не обнаружил. Постель была холодной, видимо Джим уже давно ушёл. Ну ещё бы, у него же нет рождественских каникул. Он чувствовал себя вполне выспавшимся, полным сил для всяких важных дел, оставалось преодолеть только одно испытание – подъём с кровати, так что Питер всерьёз бросил себе вызов встать во что бы то ни стало. Но стоило ему приподняться на локтях, чтобы осмотреться, дверь в квартиру открылась. Джим ему улыбнулся, держа в руке подставку с двумя стаканами кофе. — Ты ещё не умывался? — Неа. — А десять минут назад уверял меня, что уже одной ногой в душе, — усмехнулся Джим. Поставив подставку на маленький столик рядом с лампой, Джим плюхнулся на кровать и, обнимая Пита за плечи, поцеловал. — Иди в ванную, — прошептал Джим над самым ухом. — А я пока приготовлю завтрак. — Сверчок, — тихо позвал его Пит. — А? — Спасибо. Завтракать пришлось за маленьким столом, на котором в обычное время стояла лишь настольная лампа. Места было немного, и Джим положил свежую газету на кровать. Сначала Питер не обращал на неё никакого внимания. Очередной выпуск «Дейли Бьюгл», что там может быть интересного? Но на глаза попалось «Человек-Паук», Питер аж вздрогнул и потянул газету к себе. Он совершенно точно не мог сделать фотографии Человека-Паука вчера. И то его появление было единственным за последние две недели. Откуда, чёрт возьми, взялись фотографии в газете? Попросив разрешения взять газету, Питер усмехнулся, потому что Джим как-то слишком мило назвал его придурком. — Ты не говорил, что снова фотографировал Человека-Паука, — спокойно сказал Джим, когда Питер открыл страницу с нужной статьёй. — Я и не фотографировал, — пробунил в ответ Пит, нахмурившись, и стал читать. Кто-то совершенно точно отбирал у него работу. Снимки, конечно, были плохие, некоторые вообще нечёткие, и как Джеймсон принял такие фото в печать было загадкой для Пита. А ещё в статье не было абсолютно никакой информации, что эти фотографии были сделаны во время нападения робота на Человека-Паука. Конечно, кого это вообще волнует. Вся статья – полный бред; казалось, будто бы Джона Джеймсон написал её сам, выложив всю свою ненависть к Человеку-Пауку в пяти частях. «Дейли Бьюгл» всегда причисляла Человека-Паука к рядам преступников, но эта статья в пух и прах разгромила якобы супергероя за его двухнедельное отсутствие. Внизу статьи было написано, что автор фотографий, использованных в статье, анонимный доброжелатель и, судя по всему, Джона Джеймсон его уже обожал. Питер откинул газету в сторону и старался не сильно расстраиваться. — У тебя появился конкурент? — Джим упёрся локтем в стол, положив ладонь на щеку. — Какой-то паршивый любитель, — недовольно огрызнулся Пит, поджав губы. — Человек-Паук предпочёл другого связного с внешним миром? — Откуда мне знать. Он сказал это грубо, что было оправдано для такого состояния. И сейчас он не знал, что его волновало больше: его место в газете или тайный охотник на Человека-Паука. Задумавшись, Питер не заметил, когда Джим успел оказаться рядом. Стоя на коленях, он посмотрел на Пита, убрал в сторону спадающую чёлку и улыбнулся. Джим скользнул рукой по ноге, от колена к бёдрам, задрал футболку и стал гладить бок и спину, медленно и аккуратно. Питер сдался, обнял его за шею, уткнувшись носом, и невнятно пробормотал простое «спасибо». Питер поцеловал Джима сам, зарываясь одной рукой в несобранные в этот раз волосы, а другой продолжая обнимать его. Мысли о фотографиях с вчерашней битвы, о разряженном в пух и прах телефоне, который он даже не собирался заряжать, потому что не хотел быть выслеженным примитивным методом, моментально пропали. А ещё от Джима пахло кокосовым лосьоном после бритья и ванильной помадкой, обычно покрывающей пончик. Погладив непривычно гладкую щёку, Питер даже испачкался в ней. Он заулыбался прямо в поцелуй, потому что невозможно было не сделать этого, и рассмеялся, отпрянув, когда Джим застыл, невесомо прижав его к своей груди, легко зажав коленями. Питер почувствовал глубокий вдох Джима прежде, чем услышал его голос. — Я, конечно, помню, что ты ещё вчера обещал мне отработать, — начал Джим и потёрся носом о футболку. — Но я никак не ожидал, что простой поцелуй будет встречен с таким энтузиазмом. — Ещё только раннее утро, а ты уже меня облапал с головы до ног, так что мы квиты, — снова рассмеялся Питер. — Я думал, ты разучился краснеть. Ему пришёл в голову отличный ответ на дурацкую подколку, но он не успел сказать и слова. Джим с настойчивостью сжал член у основания, а затем повёл кулак вверх, не сводя взгляда со смущающегося Пита. Шумно выдохнув, Питер попытался взять себя в руки, но Джим всё так же довольно ухмылялся. — Ты со мной играешь, — прошептал Пит. — Так и ты поиграй со мной, — ответил Джим, прежде чем его втянули в поцелуй. Снова. Питер целовал медленно и замирал, когда было особенно хорошо. Он держал Джима за подбородок и часто дышал. У него такие чувственные пальцы, все движения словно спланированные, правильные и такие нужные; раз за разом Питер прикусывал губу, то свою, то Джима, совсем не стеснялся редких стонов, внезапно вырывавшихся из груди, не понимая, когда это стало так очевидно, что ему нравится. — Я тебя чувствую, — тихо сказал Джим, когда Питер уткнулся ему в шею. Он очертил головку мягкими подушечками, сделав несколько круговых движений, поймав очередной стон Пита, и начал выбираться из крепких объятий. Питер, конечно, протестовал, но от каждого следующего движения терял все силы для сопротивления. Джим бесстыдно этим пользовался. Он задрал футболку, которая так мешала всё это время, облизнулся, а потом обхватил уже влажную головку ртом. Аккуратно зафиксировав руку на бёдре, Джим спустился губами вниз, плавно скользя, дразня, провёл вверх кончиком языка, ухмыльнулся, когда Пит дёрнул бёдрами навстречу, беспрекословно открывая рот. Почти сразу Питер положил одну руку ему на затылок, удерживая, другой – упёрся в поверхность стола, и в рваном темпе продолжил двигать бёдрами. Он толкался резко, упираясь головкой то в нёбо, то в щёку, но чаще он не встречал никаких препятствий. Чем ближе был оргазм, тем более напряжённым был Питер. Он упёрся руками о плечи Джима, шипя, и сгорбился, словно пытаясь дотянуться до спины губами. Места для движений почти не было, но он умудрялся толкаться. Пальцы скользили по вспотевшей спине, Питер едва успевал цепляться ими за плечи, прежде чем снова погрязнуть в ощущениях и забыться. Его глаза были закрыты, но ресницы дрожали с каждым тяжёлым вздохом, губы раскрывались в беззвучных стонах и смыкались, когда Питер пытался сдерживаться. Не выдержав, он выпрямился, потянул Джима за волосы, заставляя выпустить член изо рта, и, притянув к себе, стал целовать, пока тот рукой доводил его до грани. Пальцы казались ещё более нежными, сам Питер – более чувствительным, реагирующим на каждое движение, даже незначительное; лицо покраснело от напряжения. Обняв Джима за шею, Пит зарылся пальцами в его волосы, и практически повиснув на нём, начал толкаться в руку. Джим едва сдержался, чтобы не подхватить Пита второй рукой. Он старался не пропустить ни одного поцелуя, на которые Питер был особенно щедр. Он чувствовал, что осталось совсем немного, Питера уже бросало в дрожь. Хватка на волосах стала сильнее, когда Пит, слегка выгнувшись, кончил. Он пытался отдышаться, касался губами щеки усмехающегося Джима и искал силы, чтобы улыбнуться. Если бы так начиналось каждое утро, то жизнь стала бы лучше. Питер думал об этом и облизывал сухие губы, наблюдая за тем, как Джим вытер правую руку о собственные домашние штаны. Улыбнуться получилось, когда внезапно Джим наклонился ниже и умудрился одной рукой перекинуть его через плечо. — Сверчок, — взвизгнул Питер, легко ударив того по спине. — Мне нужно в душ, и ты идёшь со мной, — как можно серьёзней ответил Джим, но всё-таки тихо рассмеялся. — Тебе тоже нужно. Ты же не против, если я хорошенько намылю твои ноги? Питер рассмеялся вместе с ним. — Подожди, мне нужно позвонить тёте. Одолжишь телефон? — Ты уверен, что хочешь позвонить ей с моего телефона? — выгнул брови Джим, смотря на себя в зеркало; голая задница Питера смотрелась на его плече просто замечательно. — Я не хочу включать свой, Старк меня быстро найдёт. — Такие неприятности нам не нужны, — хмыкнул Джим. — Но я тебя не отпущу. — Подумаешь, звонить кому-то вися вниз головой, я же каждый день так делаю, — отшутился Пит, пытаясь взять телефон со стола. — Ты что, Человек-Паук какой-нибудь, что ли? — Бери выше. — Капитан Америка? — Ещё выше. — Железный человек? — Ты безнадёжен. Все три попытки зря потратил. — Звони уже, — смеясь, сказал Джим, поглаживая оказавшиеся под рукой ноги. Поторопившись, Питер набрал номер и довольно быстро объяснил тёте Мэй, что в ближайшую неделю он дома не появится. Конечно, сначала она была против, пока не услышала привычное «Сверчок», очень тихо сказанное Питером.