Слёзы и чувства

Мы остановились у дома, и я съела уже половину купленного. К сожалению, йогурт и капусту не съесть без приборов. Не пальцем же. Но зефирки были вкусными. Джон ехал, не останавливаясь, и поглядывал на мою улыбку. Мы зашли в дом, и Стефани подбежала к нам. — Николь! — крикнула она. — Ты в порядке? Тот парень ничего не сделал с тобой? — Нет. — Нужно обратиться в полицию, ты помнишь, как он выглядел? — Стефани осматривала меня с ног до головы. А потом взяла лицо в руки и поцеловала в лоб. — Я не помню. — Чёрт возьми. А вдруг он здесь ещё появится? Нужно предупредить Анну. А ты поднимайся в вашу комнату и ложись. Я подготовила тебе сорочку, так что успокойся просто. Ты, наверное, в шоке. Уже поздно, ложись. На самом деле, время ещё детское. Но я послушалась, и поднялась на второй этаж. Джон снова собирался в ванную и улыбнулся мне, когда я вошла. Протянув мне большое банное полотенце, он взял меня за руку и повёл в конец коридора, в пустую чистую ванную, всю обделанную белой плиткой. Это так странно. Душевой кабинки тут не было – лишь одна чистая белая ванная, наполненная водой наполовину. — Ты совсем не сведёшь с меня взгляда? — спросила я. — Нет. — Джон рассмеялся, снимая с меня свою кофту, затем стягивая через верх футболку. Я осталась в лифчике и джинсах. Причём лифчик полетел к чертям, а джинсы тут же слетели с бёдер. Вот те на! Что он делать собрался? Я поняла, когда он вдруг уложил меня в ванную и сам сел туда. Секс в ванной? Такого не было. Был в душе, но ванна – ещё не исследована. Я поманила его к себе, и он улыбнулся, приближаясь ко мне. Я подняла голову, подставляя ему шею, и он провёл поцелуями от подбородка до ключиц, затем тихо вошёл, шипя и улыбаясь. Я сжала руки в кулаки, чуть расставляя ноги. Господи, как же тесно. Я даже не могла схватиться за него, обнять спину. А ему, наверное, было вполне удобно входить и выходить из меня. Ему всего-то и нужно – двигать бёдрами. Меня чуть смешила постоянно плескавшаяся вода, которая щекотала мне грудь и шею. Джон целовал меня – мои губы, шею, грудь. А по телу шёл ток. В животе было тянущее чувство, такое приятное, и я блин с ума сходила из-за того, что он вытворял. В его глазах плясал огонь, и я внутренне ликовала, когда понимала, какое удовольствие он испытывает благодаря мне. И это ему не тупые стриптизёрши. Это я, Николь! И я люблю его. И буду любить, наверное, до конца жизни. — Они там ничего не слышат? — спросила я, вдруг заметив, как стонала всё это время. — Не беспокойся, всё нормально. Только вот в спальне придётся потерпеть… — Джон усмехнулся, входя всё глубже, и я выгнулась, закусывая губу. И ещё через пару толчков кончил Джон. Он сел, сажая и меня, и взял мочалку в руки. Начал намыливать меня, поднимая волосы, а потом заботливо поднял на руки и поставил на ворсистый коврик. Так заботливо и мягко. Он словно любил меня. А в животе снова что-то ёкнуло. Я получила поцелуй в плечо, а потом Джон повёл меня обратно в спальню. — Ты извращенец… — шепнула я. — Собрался заняться со мной сексом в доме, где есть старушка и маленький ребёнок. — А мы тихо, — ответил мне парень и мигнул одним глазом. — Только отдохни. Тебе, вероятно, сегодня многое пришлось пережить. — Джон усмехнулся, сажая меня на кровать и подавая мой йогурт. — Тебя похитил парень-маньяк и силой стал увозить подальше от дома. А ты еле-еле оторвалась от него и приехала на автовокзал, где хотела уехать в Лондон. — Джон. — Я закатила глаза, переваривая смачный сарказм. Я понимала, что он обижен на меня, но думает, что не подаёт виду. Но я-то вижу глупое выражение его лица и завуалированные фразы. — Ты мне всю жизнь мстить будешь? — Как получится, — пожал он плечами. — Но сегодня я накажу тебя точно. — Свяжешь что ли? — испугалась я, давясь йогуртом. Оказывается, я его всё это время ела. — Нет. — Он хихикнул. — Я трахну тебя не один раз. То есть не трахну. Мы займёмся с тобой любовью. Не подумай, я не буду с силой хватать тебя. Я нежно, ты меня знаешь. — Ага, знаю. — Это и пугает. Я предложила ему ложечку йогурта, и он принял её, закатывая глаза. Улыбнулся, пробуя на языке вкус ягод. Мне йогурт надоел после трёх ложек, но доесть его надо было. Иначе зачем просила. Я же не какая-нибудь там беременная баба, которая жаждет, сама не знает чего. — Только недолго… — А ты устала? — Джон склонился над моим ухом и вдруг облизнул, вызывая дрожь по всему телу. Я чуть не подавилась йогуртом. Но он не переставал, целуя шею, затем плечи. Я была лишь в полотенце, которое он стянул и повалил меня на кровать. Она скрипнула под нами. — Вот чёрт. — Она скрипит, так что не время для занятий любовью, — как-то боязливо сказала я, успокаивающе поглаживая его по волосам. Поверить не могу – у него тёмные волосы где-то под этими рыжими. Охренеть! — Ты думаешь, что какой-то скрип спасёт тебя? — Джон снял со своих бёдер полотенце, и я испуганно ахнула, всё ещё слыша скрип. Эта кровать так жутко скрипела, и мне показалось, что там за стеной Анна или Стефани, а ещё хуже Джинджер, слышат это. И мне страшно и вдобавок стыдно. Джон поцеловал меня в губы, и я вдруг позабыла обо всём, блаженно закрывая глаза. Я обняла его, раздвигая ноги. В привычку уже вошли многие действия, но хуже от них не становилось. Я чувствовала себя прекрасно, ощущая любимые прикосновения к груди и бёдрам. Его пальцы вдруг вошли в меня, и я простонала ему в губы. Он был нежен, как и обещал. Мне было великолепно, как и ему. Я чувствовала, как он улыбался мне в губы. Он раздвинул мои ноги шире, и ступня плюхнулась на подушку. Мы были перевёрнуты, но мне было неважно, когда я почувствовала слабый толчок внутри себя. С губ сорвался полустон-полукрик, и Джон, оторвавшись, положил мне палец на губы. Ах да, слышимость высокая. Я зажмурилась, а рука Джона всё ещё была у меня между ног. Большой палец нежно массировал клитор, а два пальца медленно и аккуратно входили в меня. Новый толчок, но было недостаточно, но хорошо. — Хочу большего, — попросила я, поднимая голову. — Ладно. — Джон явно заметил, что я всё ещё способна говорить. Он понимал, что мне было мало лишь пальцев. Хотя это уже не казалось мне извращением. Рука переместилась вверх, и сквозь пальцы Джон перекатывал мой сосок, сгибая пальцы и сжимая грудь. Другая его рука опускалась, его нежные руки провели по соску, затем по выступающим рёбрам, по животу. Он поднял одну мою ногу и закинул себе за спину, что было несомненно удобнее. Я обняла его за талию, сцепив руки в замочек. Иначе поцарапаю ему спину, испачкаем простыни. Дома я бы ещё позволила себе это, но тут… — Я вхожу, — шепнул Кукловод в губы. Я кивнула и почувствовала, как его член заполняет меня, и пальцы на ногах сжались. Крик застрял в горле, и я-таки схватилась за его спину и впилась в неё когтями. Другая рука опустилась на простыни и сжала и их. Я закусила губу и выгнулась, поддерживаемая объятиями любимого человека. Джон целовал меня, ласкал, и я даже ничего не могла сделать, чтобы лучше было ему. Я лишь целовала его шею, губы, ключицы, тогда как он доставлял мне массу удовольствия. И так всю ночь… Я спала лишь пару часов, но эти часы были такими прекрасными. Я не успела отдохнуть от бурной, незабываемой ночи, но то, что Джон был рядом, обнимал меня и прижимал к себе во сне, очень обрадовало меня, когда я проснулась. Было около шести утра. Солнце вставало, и я понимала, что скоро нам нужно будет ехать. Джон сопел рядом, и я выбралась из его объятий, села, и вдруг почувствовала слабое головокружение. А потом к горлу подступил ком, я встала, скрипнув кроватью. — Что случилось? — спросил сонный Джон. — Кажется, всё, что я съела, всё-таки собралось выйти из меня. — Я побежала в ванную, слыша скрип сзади. Джон подорвался вслед за мной, а я уже ощущала, как ком вырывается наружу. Благо, ванная была недалеко, и я, даже не включив свет, нагнулась над унитазом и выблевала всё, что вчера съела. Блин. Хуже я себя ещё не чувствовала. Ещё и Джон смотрит, держа мои волосы. Включил свет. Вот это позор. Я ему уже не покажусь такой красивой и милой, как раньше. Когда мой желудок опустел, а горло совсем устало изрыгать весь этот кошмар, я села ровно, не осмеливаясь даже рта открыть. Во рту был наихудший вкус. Вдруг Джон отпустил мои волосы и смыл всю эту блевательную смесь. Он поднял меня и поставил перед раковиной, включив кран. — Прополоскай рот, милая, — шепнул он, гладя меня по волосам, и я наклонилась над раковиной, набирая в рот воду, что лилась из крана. Тёплая. А Джон уже протягивал мне щётку с зубной пастой. Боже, какой позор. — Я не хотела, чтобы ты видел, — шепнула я, всовывая в рот щётку. — Какой я тебя только не видел, Никки, — улыбнулся Джон, присаживаясь на край ванны. — Можешь меня не стесняться. Мне ещё многое придётся от тебя вытерпеть. Я сплюнула. — Будто я тебя заставляю. — Нет, конечно. Я люблю защищать тебя. Я люблю заботиться о тебе. Не переживай, я ничуть не раздражён по поводу твоей тошниловки. Я даже не буду говорить, что предупреждал. — Ты только что это сказал. — Я знаю. Но не буду читать лекций. Я вообще должен винить себя. Когда мы занимались любовью, у тебя там всё перемешалось. И вот что вышло. Прости. Пойдём в кроватку. — Он протянул мне руку. — Разве нам не нужно уезжать? — Нужно. Но мы доспим до завтрака. Ты же снова уснёшь в дороге. — Конечно. Мне нравится спать в дороге, Джон. — Я обняла его. — Пойдём, доспим. Я устала. Парень повёл нас в комнату, и вдруг из соседней с нашей комнаты показалась голова Стефани. Чёрт, как стыдно-то. Я покраснела и опустила голову, сжимая руку Кукловода. Он остановился рядом со Стеф, и я врезалась в его спину. — Вы чего так рано проснулись? — спросила женщина, потирая сонный глаз. — Николь стошнило, — ответил парень, погладив меня по руке. — Ничего страшного. Мы снова отправляемся спать. Стефани посмотрела на меня с подозрением, а потом кивнула. Мы пошагали дальше, а я так и чувствовала её прожигающий мою спину взгляд. Я сглотнула. Вот чёрт. Сначала мы громко занимались сексом в её доме, потом меня ещё и вырвало. Хороша гостья. Я снова увалилась на кровать и обняла Джона, который поддерживал меня. Он поставил подбородок мне на макушку, погладив по спине, и я закрыла глаза. Лишь бы не сдохнуть теперь в её доме. А Джон был таким тёплым, ухаживал за мной. Как же я люблю его. Просто не верится даже, что такой человек со мной. Просто не верится, что кто-то может его ненавидеть. Они не знают его, каким он был да и сейчас является. Он остался светом, хотя многие уже не верят в это. И лишь со мной он может раскрыться. Снова я просыпаюсь. Уже какой-то непонятный раз. Джона нет, и мне так холодно. И снова чувствую этот тошнотворный вкус во рту. Голову снова кружит, словно я бухала, горло жгло. Сейчас опять стошнит что ли? Я повернулась, скрипнув кроватью, и вдруг дверь открылась, и вошла Стефани. Она принесла мне стакан тёплого молока. — Доброе утро, — сказала она. — Джон в ванной. Умывается. А я подумала, что ты тоже должна проснуться, и принесла тебе молочка. Мне оно помогало в таких ситуациях. — В каких ситуациях? — не поняла я, беря молоко и отпивая чуток. От чего-то круговорот в животе стал проходить, а ком в горле уменьшался. — Ну, в таких. Когда тошнит. Понимаешь. — Она закусила губу и погладила меня по волосам. — Теперь я поняла, почему Джон решил познакомить меня с тобой. Вас ждёт хорошее будущее. Будете счастливы… Я не понимала её предположений. Но улыбнулась, когда она выходила. Молочко-то помогало. И когда Джон вошёл, он был рад моей улыбке. Мы выехали часов в девять, и я снова уснула. Даже заранее закуталась в плед. Но Джон держал меня за руку. Тошнота прошла, мне было спокойно. Проснулась я уже дома. И у себя в комнате. Около двух дня. В комнату стучались, и я поплелась к двери. — Что случилось, Джим? — спросила я сонно, когда он ворвался ко мне в комнату. — Николь, ты где была вчера, чёрт возьми? — спросил он, скрестив руки на груди. — Я весь вечер прождал тебя у твоей комнаты, но ты так и не пришла. Утром не открывала, и вот ты здесь. Что за магия? — Это не магия. Вчера я была у Исами. Проболтали с ней до ночи, а потом я вернулась. И вот проснулась. Не парься, Джим. Всё хорошо! Что случилось-то? — Алиса. Она случилась! Она постоянно с Мэттом. — Неудивительно. Они были знакомы. Ты ревнуешь что ли? А как же Дженни? Он покраснел и прижал ладонь к рту. — Ты давно знаешь? — Угу. По вам сильно заметно. Невероятно сильно заметно. — Я потянулась. — Так что ещё в Алисе беспокоит? — Она называет себя «Элис» и всюду бегает за Мэттом. Ещё и называет его Учителем, как раньше называла Кукловода. — Джим указал на камеру пальцем. Я на неё взглянула и устало зевнула. — Даже на кухню бегает за ним, когда он проголодается. Я пытался с ней поговорить, но она одна не остаётся. — Я поговорю с ней, попытаюсь. — Спасибо, Никки! — Он поцеловал меня в щёку. — Я тебе очень благодарен. Я потормошила дока по давно отросшим и неаккуратным волосам. Он ухмыльнулся и пошагал прочь. Я тоже вышла из комнаты и отправилась к Исами.