Слёзы и чувства

Мы проговорили со Стефани весь вечер. Джинджер сидела на коленях у Джона и что-то рассказывала. Они часто смеялись. А Стефани… Она была очень доброй. Сын её, одежду которого она дала Джону, уехал в Лондон и женился там. Почти не приезжает. Звонит раз в два месяца. Присылает немного денег. Джинджер же её внучка от дочери. Дочь её работает в городе, и сейчас задерживается. Джинджер у неё родилась от любимого парня, который испугался ответственности и отказался от дочери, от свадьбы, от отношений. Никогда не сомневалась, что в Джоне нет такого трусливого качества, и если бы я когда-нибудь забеременела, он бы не отказался от нашего ребёнка. Подумав об этом, я прикоснулась к животу, в котором что-то ёкнуло. Мне, конечно, рано ещё думать о детях. И я не хочу быть матерью, но ребёнок от Джона – мечта. В девять часов Джинджер отправилась спать, а я посмотрела в окно на деревья, на всё ещё темнеющее небо. Джон пошёл умываться в ванную, ведь Стефани устроила нас на втором этаже своего дома. Проведём тут всю ночь. Я спустилась вниз, где старушка убиралась на кухне. Гостиная, как всегда, была в темноте, и я прошла к двери и вышла на улицу. Свежо, хорошо, но холодно. Жаль, не захватила кофту с собой. Я пошагала от дома к машине, ведь Джон снова отнёс туда плед, но она была закрыта. Дом, казалось, стоял так далеко. И меня не видно из окон. Я вдруг нахмурилась, а в голову пришла безумная идея. Сбежать. Боже, как я могу? Как это так сбежать? Но ноги уже несли меня подальше от дома. Я, обнимая себя, прошла мимо охотничьего магазинчика. Там стоял курящий полный мужчина и свистнул мне. Вдруг к остановке, даже не обозначенной, подъехал автобус, и я побежала на него. Из него вышла молодая девушка, а со мной вошёл молодой парень, такой ухоженный. Наверное, в магазинчик заезжал. Или он там работает. Контролёр тут же потребовала мой билет, и я обречённо взглянула на парня. — Я заплачу, — сказал он, улыбнувшись. Я ему кивнула и прошла вглубь, найдя свободные места. Их было много. Я присела, и тот парень уселся рядом. Поглядев на меня, он улыбнулся и вдруг протянул свою кофту. — Замёрзнете, — обосновал он свои действия. — Что вы тут делаете? — Меня обокрали, — шепнула я. — Украли машину, а в ней были деньги, документы и все мои вещи. Я из другого города. Не знаю, как домой доберусь. — А вы откуда? — Из Лондона, — солгала я. — О, он далековато. Вам так не повезло. А я могу вам дать два фунта. У меня с собой ничегошеньки. — Он пожал плечами. — Я разберусь. Попробую автостопом. — У вас совсем ничего нет? — парень с небольшой щетиной, но явно молодой, протянул мне мелочь, а в глазах его была жалость. — Нет. Ничегошеньки. — Зачем вы вообще вышли из машины? — Думала, что кого-то сбила. — Как же я не любила лгать, но незнакомый мне мужчина и не поймёт этого. — Лес ведь рядом. Отошла назад метров на пять-шесть, машина захлопнулась и уехала. Я бежала некоторое время, но я не всесильна. Автобус уезжал всё дальше. И я беспокоилась. Джон прибьёт меня, если найдёт. А если не найдёт, то я стану бомжом. Зря я так резко убежала. Надо было прихватить с собой хоть немного денег. Или вообще не делать этого. Чем я только думала?! Боже, боже, боже! Мне страшно! Какая же я дура! — Может, переночуете у меня, а я что-нибудь придумаю? — спросил парень. Я подняла на него голову и нахмурилась. Он хочет затащить меня в постель, может? Вот ублюдок! — Нет, спасибо. Я поеду на автовокзал. — Как знаете. Я мог бы дать вам денег. — Я поеду на автовокзал, — повторила я. — Ладно. Он, кстати, через три остановки. До свиданья… — Он встал и направился к двери. А я накинула его кофту на плечи и стала считать остановки. Автовокзал горел огнями. Видимо, ещё работал. Я подошла к расписанию, и посмотрела на всевозможные рейсы этого часа. В Лондон отправлялся один автобус, но в два часа ночи. Я не знала, что делать. В таких автобусах, наверное, жуткий контроль. И никаких зайцев. Мне даже в багажное отделение не забраться. Куда же деваться? Рядом с расписанием висела карта, боже, больше шестисот километров. А мой родной город вообще за гранью реальности. Пять часов на автобусе, так сколько же туда добираться пешком? Я схватилась за волосы и села на один из стульев в зале ожидания. Слёзы градом покатились из глаз, и я завернулась в тёплую кофту. — Вы чего плачете? — спросила женщина, ставя рядом пакеты. Я поглядела на неё. Явная жительница деревни. Она была в длинном белом платье, а на голове повязан платок. Лицо морщинистое. А руки, крепко держащие пакеты, покрылись трещинами и огрубели от долгой работы с землёй. — Меня ограбили, и у меня нет ни документов, ни денег, — ответила я. Применяла всё ту же легенду. — Ох, бедная. А где вы живёте? — В Лондоне, — сказала я. — Так садитесь на поезд и попытайтесь схорониться там, чтобы вас не поймали. В поезде живут, поэтому вагоны не проверяют. Ехать туда часа три ведь, так? Только добраться до другого вокзала вам сложно будет. Он откроется только утром. — Ей ничего этого не нужно! — вдруг раздался знакомый голос, и я обернулась на него. Джон, совсем злой, сжимающий кулаки, смотрел на меня. Его брови дрожали от нервного тика, а губы сжались от какой-то ненависти. — Пошли! — сказал он, хватая мою руку. Мы пошагали на улицу, где начинался дождик, а Джон крепко держал моё запястье. Я боялась сказать ему, что мне больно. Я просто шагала, глядя ему в спину, волочила ногами. А кофта, которая была велика мне, спадала с плеч. И я не могла её поправить. Мы дошли до машины, и парень почти швырнул меня на переднее сидение, сам пристегнул, а потом быстро обошёл машину и сел на водительское место. Я лишь могла смотреть на него. Ни слова не хотелось говорить. Я чувствовала себя жалкой предательницей. Я смотрела на него во все глаза. И уже чувствовала капельки слёз, собиравшихся в них. Кровь прилила к щекам, а в руках стояла такая дрожь, что нельзя было нормально соображать. Боже, прости. Джон вдруг устало выдохнул и зарылся руками в волосы. Он облизал губы и посмотрел на меня. И я отвернулась, стыдливо опуская голову. — Ты хоть знаешь, как я волновался? — спросил он. Похоже, отошёл. Он положил руку мне на голову, и я сжалась, ожидая удара. Но он погладил меня по волосам. — Мне было так больно, когда я понял, что ты убежала. Боже, зачем ты это сделала? Я не выдержала его напора, и этот вопрос ещё… Откуда я знаю, зачем я это сделала? Я же боялась, что причиню ему боль. Я же люблю его. Так зачем я ушла? Слёзы покатились градом, и я зарыдала в голос, когда Джон вдруг стал обнимать меня. — Я дура, Джон. Просто дура… — шепнула я, утыкаясь в его шею. — Ну, это-то точно. Я думал, ты предала меня. Я ошибся, когда выпустил тебя. Понимал же, что, почувствовав волю, ты уже не сможешь вернуться обратно. Никки, мы сейчас поедем к Стефани, а утром нам придётся вернуться домой. — Джон, прости меня, пожалуйста. Больше никогда так не сделаю. Никогда. Я… — Замолчи ты уже, а? — попросил парень. — Я понимаю, что никогда больше подобного не произойдёт. — Он поднял мою голову и посмотрел в глаза. — Не делай больше таких глупостей, Никки. Ты мне очень дорога, и я не смогу жить, если вдруг потеряю тебя. Особенно, если не буду знать, что с тобой происходит. Я кивнула и потянулась к его губам, и он улыбнулся, обнимая теперь мою талию. Я была пристёгнута, было неудобно, но чего же не сделаешь ради поцелуя с любимым человеком. Джон, извини, пожалуйста. — Я бы занялся с тобой сексом прямо здесь, но тут ходит полиция. Да и место общественное. Поехали к Стефани. Я кивнула, отрываясь от него, и улыбнулась, вытирая остатки слёз. — Как ты узнал, что я здесь? — спросила я, когда мы тронулись. — Анна, дочь Стефани, видела тебя, когда ты заходила в автобус. С каким-то парнем. — Он с ревностью взглянул на меня. — И вообще, откуда у тебя эта кофта? — Тот парень дал мне, чтобы я не замёрзла. — Я пожала плечами. — Сними её, — приказным тоном сказал Джон, роясь рукой по заднему сидению. Я быстро сняла кофту и приняла другую, шерстяную, из рук Джона. Она пахла так приятно, и я закуталась в неё, чувствуя на себе запах Джона. Я смотрела вперёд, и видела, как город темнеет и утихает. Все люди уже были дома, ведь стало совсем темно. Я положила голову на своё плечо и снова чуть не уснула. Что-то меня в сон тянет. Но мы вдруг остановились. — Мороженое будешь? — спросил Джон, отстёгиваясь. — Да! — кивнула я, уже согретая. — Пошли со мной! — А можно я посижу? — с надеждой спросила я. — Нет. Я с тебя теперь глаз не спущу. Быстро! — Я отстегнулась и вышла из машины, и Джон взял меня за руку и повёл к круглосуточному магазину. — Какое будешь? — Шоколадное, — ответила я, осматривая магазин. Вдруг я наткнулась на морскую капусту. — И морской капусты. С кальмарами. И перца хочу. И колбасы. — Ты нормально себя чувствуешь? — спросил Джон, прикладывая ладонь к моему лбу. — В полном порядке. Я хочу это. — Но мы ведь недавно только кушали. Тем более от этого всего тебя стошнит точно. Может, не надо? — Но я хочу! — воскликнула я, топнув ножкой. — Твоё дело, — пожал плечами Джон и закатил глаза, что было немного обидно. Я стала смотреть на продукты дальше, и вдруг заметила нечто очень вкусное. — Джон, я хочу зефир! — крикнула я ему через весь магазин. Он кивнул, говоря это продавцу. Я подбежала к любимому и взяла за руку. Доставили мой зефир, и я улыбнулась. — Теперь всё, — сказал Фолл. Продавец улыбнулся и уложил всё в пакетик. И вот я увидела йогурт. — Йогурт купи, — попросила я, дёргая Джона за рукав. Он опешил и кивнул продавцу. — Не волнуйтесь, всё понимаю! — сказал совсем не раздражённый парень. — Моя жена тоже была беременна. Потом она половину не съест. Хотя то, что она просит, лучше покупать. — Я не беременна, — сказала я, хмурясь. — Да? — удивился он, ставя перед нами четыре йогурта. — Тогда у вас хороший аппетит. Чего-нибудь ещё? — Всё, — кивнула я. Всё сложили в пакетик, и Джон взял его, протягивая мне мороженное. — Спасибо. — Не за что. А сейчас поехали. Стефани нас заждалась, наверное. Она понять не может, почему ты ушла. — Что ты ей сказал? — Что, наверное, тот парень заставил тебя, когда ты пошла на улицу. Ты же у меня такая красивая. — Он взял меня за руку, когда мы вышли. — Так что скажи, что так и было. Ладно? — Хорошо. Только они теперь Джинджер выпускать не будут на улицу. — Они и так нечасто это делают. У Джиндж астма. Поэтому у отца она бывает нечасто. — Но ведь у неё нет отца? — Да, она на него похожа. Когда выросла, он вдруг стал просить с ней прогулок. В город её почти не пускают, а к лесу он не поедет. Вот они и живут у чистого воздуха втроём.