Слёзы и чувства

Когда я спустилась на обед в кухню, а для меня это был ещё завтрак, Дженни говорила что-то Джеку, и я видела, как сжимаются его кулаки. Что она ему сказала? Я знаю, что Джек легко выходит из себя, но не до такой же степени, что костяшки пальцев белеют, а ногти с силой впиваются в ладонь. Когда я сделала шаг в кухню, сопровождающийся скрипом пола, Джек повернул на меня голову и посмотрел настолько яростным взглядом, что я просто не могла пошевелиться. Дженни сидела в шоке, без движения, и смотрела лишь в пустоту, куда-то сквозь Джека. Я громко и тяжело сглотнула, и Джек яростно ударил кулаком по столу и, отвернувшись от меня, прошёл мимо из кухни, задев моё плечо своим. И не извинился. Я поглядела на него: он шагал тяжело, и руки его до сих пор сжимались в кулаки. Голова была опущена, и казалось, что Джек рычал. Я снова повернулась к Дженни и сделала шаг к столу. Девушка вздрогнула и прикрыла глаза, выдавив пару слезинок. — О чём вы тут говорили? — спросила я, указывая большим пальцем назад на дверь, из которой только что вылетел младший Файрвуд. — Он обидел тебя? — Нет, Николь. Это не он меня обидел. Это меня Бог умом обидел. Я такая дура! — Дженни схватилась за голову и согнулась. Я подошла к ней и положила руку на плечо. — Что произошло? Дженни слезла со стула и обхватила мою шею руками, утыкаясь носом в шею. Она плакала с минуту, пока я не осмелилась прикоснуться к её спине и дружелюбно похлопать, успокаивая. — Что произошло-то? — переспросила я. — Николь! — заревела Дженни. — Сегодня утром, когда мы все проснулись, только вас с Джеком не было в гостиной. Вот я и подумала, что ты была с ним ночью. Я спросила у него об этом, ведь вы всегда вместе, вы очень близки! И он ответил, что ничего не знает… Уоллис снова разревелась и подняла заплаканные глаза, всё ещё обнимая меня. Я обдумала все её слова. Да, точно… Может быть, она действительно могла так подумать, ведь много совпадений. Но я не была с Джеком этой ночью. Я не видела его даже утром. — Дженни. Хватит уже думать, что я эту ночь провела с кем-то. Я была не голой. Просто вчера вечером сняла платье и рухнула спать. В чем была. Грудь была голой. Этой ночью я спала крепко и долго после тяжёлого дня. Так что лучше нам просто объяснить всё Джеку. Ты скажешь ему, что тебе просто показалось. — А как же омела? — Может, это призраки подстроили. Ведь обрезанная омела может отрасти только с помощью каких-то волшебных сил. Нам лучше пойти сейчас к нему и объясниться. Хорошо? — Хорошо, Николь. Пойдём… — Дженни вытерла слёзки, и я ей ласково улыбнулась. — Обещаю, больше не буду лезть не в своё дело. — Принимается… Дженни взяла меня за руку и повела прочь из кухни. Мы направились в подвал, и меня терзали сомнения. Смогу ли я соврать, глядя Джеку в глаза? Ведь он мне не чужой человек, он мой друг. Я не смогла бы солгать Джейн… раньше. Хотя чему только не учит такая жизнь? Скрытная, обманчивая… Как долго мне ещё придётся скрывать то, что я сплю с Кукловодом? Я отпустила руку Дженни, чтобы спокойно спуститься по лестнице в подвал, ведь она была такой крутой. Я однажды поскользнулась, кажется, об оставленный кусочек масла и кубарем скатилась вниз. Джим долго пытался успокоить меня, говорив, что нет переломов. Хотя голова моя и кружилась, я ещё считала, что было сотрясение моего недалёкого на тот момент мозга. Мне было ещё 16. Тогда я считала себя взрослой, хотя поступала по-детски. И что Кукловод во мне нашёл? Я сконцентрировалась на Джеке. Как только он показался, я поглядела на его лицо. Желваки на висках сильно выпирали, чуть двигались, словно Джек напрягал и расслаблял челюсть. Взгляд устремлён на дело, ведь он, как обычно что-то конструировал. И я испугалась того, что он крепко держал молоток и бил по самодельной наковальне… А взгляд его был суров и хмурен… — Джек… — протянула я, но он проигнорировал меня. Дженни подошла ко мне и снова взяла за руку. — Джек, можно я кое-что скажу? — спросила она с надеждой в голосе. Он стал медленнее и тише бить молотком. И я не понимаю, то ли он ведёт себя по-детски и не хочет со мной разговаривать, то ли интонация Джен его смягчила. — Дженни уйди, я занят, — жёстко сказал он и добавил: — И эту с собой прихвати. Эту? Это он про меня сейчас, да? Вот я ему устрою! — Джек, мы не уйдём! — воскликнула Дженни. — Сначала ты должен выслушать меня! Джек перестал бить молотком, он кинул его на пол и устало вздохнул, опустив голову. Он потёр руки и встал, поглядев на Уоллис. Но всё ещё игнорировал мой взгляд. — Что? — спросил он так, словно мы ему уже надоели. — Николь объяснила мне всё, Джек. Прости. Вчера ночью она ушла и уснула, сняв платье. Она не успела переодеться. А из того, что вас обоих не было, я сделала неправильные выводы. Прости меня, пожалуйста. Николь невинна, как дитя. Она и не думала так обидеть тебя. — Какой бред в твоих выводах, Дженни, — улыбнулся Файрвуд. — Ну, вы же всегда вместе. Может, у вас что-то есть? Откуда я знаю… — усмехнулась Дженни, а Джек взглянул на меня по-доброму. — Правда? — спросил он и подошёл ко мне, взяв мои руки в свои. — Конечно. Подумай сам. У меня на личную жизнь в этом доме не хватает времени. Я вся в делах. А свободное время у меня занято друзьями. Я просто не могу завести здесь роман. — Ну, да… — пожал плечами парень. — Не подумал. — Джек обнял меня, прижав к своей груди, и поставил подбородок на макушку. А тонкие руки Дженни обняли меня сзади. — Ох, Николь… — вздохнула девушка и всхлипнула. Остатки тех слезинок так и остались у неё. Вот это настоящая Дженни. Милая, хрупкая. Я вернулась в комнату после обеда. Джек долго не хотел выпускать меня из своих объятий. А я всё время смотрела на камеру, надеясь, что Кукловод простит меня за них. Он злится, знаю. Но он потерпит ради… меня? Хотя кто его знает? Я после вчерашней ночи не могла спокойно шевелиться, поэтому потянулась, скрестив руки над головой и выгнув спину. Услышала, как хрустят позвонки и упала на кровать, устало раскинув руки. Но одна из моих рук упала на что-то, что издало неприятный скрежет. Подняв голову, я увидела большой листок бумаги, сложенный пополам, и развернула его. В самом верху было написано аккуратно и мелко: «Я соскучился по тебе, Николь. Ответь мне, пожалуйста. Я буду ждать». Так коротко, но так приятно. Это был почерк Кукловода, и я прижала письмецо к груди и посмотрела на камеру, направленную на меня. Ох, Кукловод. Ты не представляешь, как согрел мне сердце. Быстро сев за стол, я достала ручку из своего дневника и начиркала ответ: «Очень приятно знать это, Кукловод. Я тоже очень скучаю. Люблю быть с тобой. Жду ночи. P.S. мне интересно, зачем ты придумал эту переписку…» Сложив листок снова, я положила его в верхний ящик стола, чтобы на него кто-нибудь не наткнулся, и закрыла его. Я знала, что, чтобы объявиться днём, Кукловоду нужно, чтобы я ушла. Но я не хотела уходить. Я хотела бы зайти сюда именно в тот момент, когда он тут будет. Но он следит за мной. Его комната совсем недалеко, поэтому он прибежит сюда и прочитает за две минуты. И он может сделать это, когда я прохожу испытание или где-то далеко. Но точно не в спальне. Поэтому, если я хочу знать ответ, я должна выйти. И я вышла и пошла в детскую, где просидела с Исами полчаса, разговаривая, затем под предлогом туалета вышла и прочла ответ: «Я сделал это потому, что очень не хочу, чтобы ты отвлекалась от меня. Я хочу, чтобы ты думала обо мне весь день, чтобы ждала моего ответа. Я тоже люблю быть с тобой, но сейчас ночи становятся короче, и у нас мало времени на разговоры. Я хочу общаться с тобой так, чтобы никто нас не подозревал, ведь после того, что я сегодня увидел, понял, как тебе важно сохранить секрет. Николь, я действительно очень скучаю без тебя днями. Я хотел бы, чтобы ты говорила мне таким образом, что тебя мучает, о чём ты думаешь. Я хочу знать о тебе всё, а не только заниматься с тобой сексом. Ты мне стала очень дорога». Вот это слова… Я покраснела и поглядела на камеру, направленную в мою сторону. Я никогда не думала, что Кукловод может признаться в таком марионетке. И теперь мне кажется, что он начинает мне нравиться. Снова…