Слёзы и чувства

Джек видел уже неплохо и даже встал, но лучше не оставлять его одного в темноте и не заходить со спины, ведь он может ударить. Он уже спокойно ходил по дому, правда, остерегаясь лестниц, белки его приходили в норму, стали жёлтыми, словно проходящие синяки. Но не такие страшные, как раньше. Его синие глаза уже довольно светились, и Джек мог искренне улыбаться. Мы виделись с ним часто, помимо прохождения испытаний я заботилась о нём, водя его в подвал, чтобы он не оступился на крутой лестнице, или на второй-третий этаж, где ему нередко требовалась помощь от Райана. Мы уже привыкли видеться каждое утро после приёма моей таблетки и сидеть в тишине в моей комнате, в которой парень не замечал запаха постороннего и сразу заводил интересную тему, которую я с удовольствием слушала. Мы уже, наверное, стали друзьями, хотя раньше перекидывались лишь парочкой слов, необходимых нам обоим. Это было для меня ново, неизведанно, меня тянуло к Джеку. Тянуло его обаяние, умение быстро и чётко выражать свои мысли при интересном рассказе. Он говорил о том, что учился в престижном университете, его школьной жизни. Родителях, при рассказах о которых он грустил, брате, а именно его отношениях с ним. Вспомнил, как познакомился с девушкой из Франции, с которой долго общался письмами и по электронной почте. Сейчас бы он тоже ей написал, всё же она была его подругой, но если она попадёт сюда, будет очень плохо… «Наверное, она забыла уже меня», — сказал однажды тихо Джек и грустно улыбнулся. Да, неприятно, когда тебя забывают, поэтому стараюсь не думать о родных моих Джейн и Сэме. А если вспоминаю, становится больно, и я снова плачу. Такое сильное Перо плачет. Бесшумно плачет в уголке своей комнаты и страдает, утыкаясь лицом в ладони, перебинтованные и истекающие кровью. Руки Джека уже всё чувствовали и стремились к работе, поэтому Джек делал самую простую работу. Например, он разобрал, прочистил и собрал мне старый пульт, применение которого я не сразу поняла. Там не было мелких деталей, поэтому в полумраке подвала Джек справился быстро. Он может читать, прочитал дневники, ведь ему было так любопытно. Но плохо было одно: он ослаб, и его пост занял Билл. Ещё хуже было то, что ослабло влияние Джима, и теперь самый главный и больной из последователей – Алиса. Она, так же, как и Билл, узнала, что я открыла спальню. Новую комнату под чердаком, находящуюся через стену от детской. Но в детской нет даже намёка на когда-то стоявшую дверь. Неужели родные Кукловода так и лазили через люк с чердака в спальню. А именно мама Кукловода, ведь в той спальне именно женские вещи, до сих пор не тронутые, постеры фильмов, старые косметички, духи, фотография семьи, почти идентичная той, что я собрала, театральная маска есть, даже лира, которая, Бог её знает, зачем там нужна. Я осмотрела всю спальню, посидела на кровати, на которой сидела Кэт. Я вспоминала, как Кукловод сказал мне, что мы похожи. Я брала её платья, приставляла к себе и сравнивала в зеркале с фотографией, есть ли между нами что-то общее. Фотография была чёрно-белой, поэтому я не замечала сияния, возраст Кэт не позволял мне сравнить нас, а также тёмные волосы, которые сдувались на лицо при лёгком ветре. Я осмотрела мальчиков, старший – Джон, это Кукловод. Не верится, что когда-то он был таким милым, забавным, нежным существом, любящим семью. А сейчас он не испытывает нежности ни к кому. Даже ко мне… как я раньше думала. Но он нуждается во мне. Из-за того, что я не оставляю Джека в одиночестве, он не даёт мне вспомнить о нём никогда при наших встречах. А если я заговорю, он, по уже сложившейся привычке, затыкает мне рот поцелуями. И в эти моменты, как я ни старалась, он не уходит из моих мыслей. И даже сейчас в эту секунду, я, начав думать о Джеке, которого мне раньше было жаль, а сейчас он мой друг, перешла на Кукловода, который мне не друг, а любовник, и я никуда не денусь, а так и буду разрываться между этим и этим. Как между Последователями и Подпольем когда-то и даже сейчас. Я не знаю, как мне поступить: остаться ли верной Кукловоду и пойти к больной Алисе, раздражающей даже самого Кукловода. Или направиться в Подполье и порадовать Джека, успокоить свой разум, вести дела с Биллом, который, наверняка, поддержит семнадцатилетнюю девушку, на плечи которой свалился тяжкий груз. Кукловод знал, что я метаюсь. И он с невероятной терпимостью ждал, кого я выберу. Он так и выражался: «Кого!» Словно тоже подметил мои метанья от него к Джеку и от Джека прямо к нему в объятья. Но он ни слова не говорил о младшем из братьев, о моей с ним дружбе. Но в его настойчивых речах и движениях были заметны нотки раздражения. Кажется, он искренне надеется, что Джек Файрвуд ни за что не переманит меня на другую сторону жизни этого дома. Но всё же главным вопросом оставался ни «Кого?», а «Куда?» мне следует пойти. Билл умный расчётливый, но давно потерявший себя без алкоголя и табака старый полицейский. Он помог мне найти шифровки. И даже разгадал их тайну. Он не читал дневника Джона, но сказал мне со слов своего давнего товарища: «Джон не виновен!» Я знала это. И я уже многое знаю из того, что не знает Подполье. Ведь Джим так и остался в Последователях, как сказала Алиса. Это был предлог для того, чтобы остаться в Последователях. Но я не шла за человеком. Я шла за тем, что мне было угодно. Думаю сейчас, перейдя в Подполье, я просто буду долго раскрывать им тайны Кукловода, из-за чего они ещё больше будут думать о нём, как о маньяке. Что мне было бы неприятно. В Последователях же, как бы мне было неприятно быть «под крылом» Алисы, я могла бы продвинуться дальше, игнорируя слова об УЧЕНИИ, которое дарит Кукловод. Я смогла бы найти то, что так давно хотел найти этот Кукловод. Как Билл и сказал, сказал верно и точно, Кукловод хотел мести тем, кто упёк его ни за что в тюрьму, изолированную от других, и хотел мести тому, кто убил его родных. Месть номер один уже свершилась… в первом акте, когда, как и говорила мне Исами, погибли все, кроме троих людей. И там были не только судьи, но и дикие слабые люди, убивавшие когда-то других. Жалкие преступники, среди которых и мог быть тот, кто не пожалел и убил целую семью, включая маленького беззащитного ребёнка Сэма, который также любил брата, подругу, маму и папу. Тэн Накамура сказала, что большинство из этих людей пали от руки самого Кукловода. Их находили пристреленными или повешенными. И они убивали друг друга в поисках свободы, от страха не знали, куда деться, поэтому находили из дома всего один выход – смерть. Так, это петля, висевшая в библиотеке. Даже я сама подумывала когда-то о таком выходе. Но сейчас я понимаю, что не должна. Я должна помочь моему Кукловоду, и даже принять руководство Алисы. Я должна быть на стороне Кукловода, Райана и Исами, чтобы понять, кто из тех людей, которые когда-то жили в этом доме в тот первый акт, мог убить. Ведь пока сам Кукловод не добьётся своей цели, не узнает ответ на свой вопрос, вечный вопрос, он не успокоится и не выпустит нас. Но, если он узнает, он может подарить нам свободу. И мы все останемся живы. Поэтому сейчас, сидя в позе лотоса на кровати, я открыла глаза после долгих раздумий, взяла папку с документами, которые дал мне Кукловод, и отправилась прямиком к Алисе. И какую бы глупость я ни сделала, свобода мне теперь дороже дружбы с Джеком. Я принимаю должность ученика, верной марионетки, живущей теперь не по своим правилам. Хотя, как сказать… Я хитро ухмыльнулась, почувствовав блеск своих глаз в полумраке и ехидную улыбку. Поняла, что теперь я не отступлюсь. Что теперь я, даже через десять лет здесь, добьюсь своего, обнаружу имя и лицо человека, который должен был сесть в тюрьму вместо того, чтобы быть на свободе.