Слёзы и чувства

Джек. Привет, Джек. Чувствуешь меня, как касаюсь я твоего лица, провожу по отросшей щетине на щеках, зарываюсь пальцами в волосы. Он чувствует меня больше, чем до операции. Сейчас он действительно живой. Он тёплый, он часто дышит. Кровь уже не идёт, но только вся грудь перешита, наверное, останутся огромные уродливые шрамы. Но они не помешают ему жить. Мы с Дженни славно постарались и нашли для него все хирургические инструменты. И теперь он жив, но слаб. Джим говорил, что он открыл глаза через час после операции, увидел свет, и вновь уснул. Конечно, он, наверное, чувствует боль. Хотя она скоро пройдёт. Я обещаю тебе, Джек… — Джек, — шепнула я, касаясь указательным пальцем его нижней губы. Парень улыбнулся, он повернул голову, помотал ей, нахмурился. — Всё закончилось, знаешь. Всё в порядке… Прошло уже восемь часов, как он спит. Я проходила комнаты в поисках чего-то для Исами, поэтому сейчас, усталая, сидела у дивана на корточках и рассматривала лицо Джека. Да, по его лицу нельзя было сказать, что он умиротворён, как я видела себя. Я была спокойной, в полусне. А он страдал: мешки под глазами, жёлтая или даже зелёная кожа, сухие белые холодные губы, пот на лбу, шее, на висках. Вид его лица был напряжённым, словно кошмары, от которых хочется проснуться. Парень прекратил мотать головой, его лицо успокоилось, но он снова нахмурился, и глаза стали моргать, быстро, но немного. Джек уставился в потолок, прищурившись, все капилляры в его глазах лопнули, что меня очень напугало. Все белки были красными, налитыми кровью. И синяя радужка посреди алого ужаса выглядела незаметной, тёмной, глаза пугали. Затем Джек чуть опустил голову и посмотрел на меня, прищурился снова. Я сжалась, глядя в его глаза, ещё липкие от долгого сна, но потом поняла, что это же хорошо, что он очнулся! Это же просто замечательно! — С возвращением, — в полголоса сказала я. — Как себя чувствуешь, Джек? — Тухлым червивым яблоком. Дырка во мне. Ты ангел? Я умер? — в панике спрашивал парень, хотя голос был почти неслышным, он хрипел, а Джеку, наверное, трудно набрать воздуха в лёгкие, чтобы откашляться. Я взяла парня за руку и положила голову рядом с ним на диване. — Вот, чувствуешь. Я не ангел, я тёплая. А ты жив. Ты жив, ты с нами, в доме. — Я пыталась его поддержать, как только могла. Мой бедный, бедный, бедный Джек. — Николь? По голосу ты. — Джек вымученно улыбнулся, что задело меня. — Я. Может, Джима позвать… — Нет. Не надо, посиди со мной. Я не хочу слышать его усталый голос. Я долго так пролежал? — Достаточно. Здесь многое произошло. Кукловод дал нам для тебя инструменты. Я его уговорила, когда вернулась. — Откуда вернулась? — Была в коме, как и ты. Только моё тело не пострадало. Я просто ударилась головой. Билл пока взял правление в Подполье. А Алиса в Последователях… — А как же Джим? Что он-то делал? — Джек, наконец, вздохнул глубоко, и закашлялся. А его лицо исказилось. Ой, боже… — Он сидел с тобой. Почти всегда. Леонард держал твою жизнь… — Кто такой Леонард? Какой-то новенький? — Нет. Он тут уже долговато. Даже умереть успел. — Я пожала плечами и хотела убрать руку из руки младшего Файрвуда, но он схватил меня слишком сильно для только что очнувшегося. — Он призрак, Джек. Очень сильный. Он держит жизнь людей на волоске, но не позволяет ей уйти. Для этого ему нужно то, что нет у призраков. Чувства. Твой брат давал ему чувства, боясь и переживая за твою жизнь. Он подвергал себя опасности. Бывало, он сам чуть не уходил в мир иной… — Какое самопожертвование. — Джек довольно улыбнулся. — Не ожидал от него. Я думал, что так ему надоел, что он готов был избавиться от меня. — Не говори так. — Я повторила слова Кукловода. Теперь понимаю его в тот момент. Жалость. Мы с Джеком уверены, что никому не нужны. — Он любит тебя, на то он и твой старший брат. Все братья, сестры должны любить и поддерживать друг друга. Пожалей его, Джек, не поступай больше безрассудно. Подумай, как он будет жить без тебя. Мы знаем. И ты пойми. Я всё-таки позову его. Поговори с ним… — Хорошо, что не увижу его глаз… — В каком смысле? Ты ничего не видишь? — Я испугалась и посмотрела на его глаза. В его глаза. — Вижу твою тень на фоне света. Расплываешься. Ты очень мутная. Вижу небольшой свет на волосах. Ты седая… Мой секрет раскрыт. С того мира я вернулась с седой прядкой, но как он мог её заметить, если я закалываю её под волосами. Даже Кукловод не видел… Может, ему просто кажется? — Нет. Всё хорошо. Просто от света луч. Давай, мой хороший, поправляйся… — Постараюсь. Удачи. — Тебе больше она нужна, Джек. Держись, мы с тобой. Мы любим тебя. Не делай глупостей. — Хорошо… Я вышла из гостиной и прошла на кухню, где горячим чаем отпаивала взволнованного Джима. Я видела, что пальцы его бьют по столу, нога нервно дёргается, да и сам он шатается взад-вперёд, глядя в стол. — Он очнулся, — сказала я, встав в дверях. — Я сказала ему, что ты сейчас придёшь. Он хочет поговорить. Джим сжал кулаки и встал со стула, оставив кружку в одиночестве стоять на столе. А я поглядела на камеру, но Дженни перехватила мой взгляд, и я опустила его в пол. Чуть не спалилась… Я поглядела в окно, через небольшие щели между досок виднелся ярко-розовый закат, переливающийся в фиолетовый цвет и лиловый… Как красиво. Я хотела бы смотреть на закат сквозь открытые окна. — Никки… — прервала мои мысли Дженни. — Что? — спросила я, всё ещё не поворачивая головы. Я была заворожена. — Скоро Новый год… Э… что? Я думала, что прошло уже как минимум два месяца зимы, такой дубак в доме, а это всего-навсего меньше месяца? — Новый год? — переспросила я. — Да. Я хочу сделать всем по гусю. Можешь уговорить Кукловода принести мандаринов, елочку… — А причём тут я? — Ну, у вас с ним отношения лучше, чем у остальных жителей дома. Райан и Исами его ученики, но он их не слушает. На меня, он, наверное, зол. Джим и Джек для него не авторитеты, а ты Перо, ты здесь помощь всем, он же послушал тебя и дал хирургические инструменты для Джека. Вот… — Ладно. Я попрошу… — Только можно не так, как было с тыквами? Ими весь дом был усыпан, только ими и питались. Пусть отопление включит… — Джен. Он не исполнит все мои просьбы. Лишь самые скромные. И, конечно, сделает так, как нам будет похуже. — Ну, да… Я развернулась и поплелась к себе, где снова встала у окна и смотрела в него, пока солнце и свет от него не скрылись за горизонтом совсем. И вот темнота, я почувствовала руки на плечах и подняла голову, подставляя шею поцелуям. И пока наслаждалась поцелуями, думала о бедном Джеке, рядом с которым сидела весь день, следя за его сном, охраняя его. Надеюсь, всё будет хорошо…