Слёзы и чувства

Я проснулась поздно днём, видимо, снотворное было сильнодействующим. Зато я восстановила силы. Теперь у меня осталось совсем немного времени для прохождения испытаний. Я встала, умылась, сделала себе хвостик и пошла прочь из комнаты. Странно, но в доме было намного светлее. Джон, кажется, отодрал пару досок? Я спустилась в прихожую и увидела там Дженни и Джима, разговаривающих и улыбающихся. — Привет, народ! — крикнула я, помахав рукой стоящей у окна паре. — Николь, наконец-то! — воскликнула Дженни. — Ты спала больше суток. Джим вышел, оставив нас одних. — Знаю, — улыбнулась я. Ах, если бы они знали, что всё-таки происходило. — Стало светло. — Я осмотрела прихожую. — Да. Кукловод, кажется, снял доски, пока мы спали. Зато теперь тут больше воздуха, света, здесь теперь свежо. — Дженни ухмыльнулась и подошла к окну, чтобы посмотреть наружу. Думаю, сейчас она видит летящий снег. Я подошла к ней и посмотрела на кусочек неба, закрытого белыми облаками. Где-то там было солнце, которое я давно не видела. Вдруг послышался шорох сзади, и я посмотрела куда-то в темноту, не рассеивающуюся от маленького лучика света. Затем ещё шорох, еле слышный, и я сделала шаг вперёд и протянула вперёд руку. Во тьме она тут же утонула, поэтому я не смогла сдержать громкого вздоха, почувствовав, как ладонь схватили и потянули в темноту. Я врезалась в тело, тянувшее меня, и поняла, что это Кукловод, стоит тут и смотрит на нас. Запах был его, узнаю из тысячи. Кукловод резко развернул меня к себе спиной, чтобы я смотрела на Дженни. — Так хорошо, когда в доме вентиляция и много света, да? — спросила Дженни. Наверное, у меня. Но я не смогла ей ответить, потому что Джон положил мне руку на рот. Девушка развернулась и, не увидев нас в темноте, нахмурилась. — Николь? — в панике спросила Дженни и пошагала на кухню, дверь в которую была открыта. Джон нашёл момент и потянул нас назад, прошёл в темноте в дырку где-то в стене, я так и не поняла, где именно, я слышала, как трётся железо, словно рычаги работают, потом мы оказались в коридоре на третьем этаже. Кукловод шагал быстро, держа меня за руку, и мне просто приходилось бежать за ним. Я видела его сзади, рассматривала, как лежат волосы, его пиджак, длинный. Теперь явно видела, как он ходит, видела его ноги, руки. Хм, это хоть что-то. У него, кстати, стройные прямые ноги, он шагает уверенно и твёрдо, хоть и быстро. У него хорошее телосложение, если там впереди не висит пивной животик. Не висит… мне ли не знать? Теперь могу понять рыжую докторшу, когда она говорила, что он красив. Хотя бы на спину его посмотрите! Осанка ровная, лопатки чуть перекатываются, когда руки мотаются, и даже есть талия… Именно талия у него ярко выражается. Не видела ещё таких мужчин… — Я скучал, — тихо сказал он, не поворачиваясь. — Я тоже… — «Наверное», — добавил мой разум. — Приду сегодня ночью. Подожди меня… — Ладно, — сказала я. Джон потянул меня назад и свободной рукой открыл мою дверь, затем, закрыв лицо, протолкнул меня в комнату. Я резко развернулась, но дверь закрылась. Чёрт! Опять! Он скрывается от меня. Зачем? Ведь я, наверное, когда-нибудь должна увидеть его! Это же глупо! Он должен показаться… Вечер. Или даже ночь. Я уже давно ждала Джона, сидя на кровати, прижав ноги к себе и раскачиваясь взад-вперёд. В моей голове играла классическая музыка, кажется Вивальди. Звуки скрипки проносились глубоко в мозгу от одного уха в другое. Я давно не слышала музыки, если не считать шутливого треньканья Дженни и братьев на пианино. Хотела бы слышать настоящую музыку, голоса любимых вокалистов. Сейчас не могу вспомнить ни одной песни, все слова совершенно вылетели из головы. Поэтому и слышу классику. Мне холодно, тело дрожит. Ведь я впервые так долго зимую в этом доме. В прошлый раз весна пришла быстро. Дрожь расплывалась по телу, и всё, что я чувствовала, это ступор. Не знаю, что произошло, но я не выходила из него минут десять, я чувствовала что-то плохое. Вывел меня из него щелчок, и свет погас. Услышала шаги и уже сообразила, кто ко мне пришёл. — Я принёс тебе таблетки. Сегодня только за ними сбегал, — мягко сказал Кукловод и поцеловал меня в губы. — Их нужно принимать каждый день, один раз. Но в одно время или с разницей максимум в полчаса. Так что тебе придётся прерываться от прохождения испытаний и подниматься в комнату, чтобы выпить их. — Ты поэтому сегодня был в прихожей? За ними бегал? Повисла неловкая пауза. — Нет. Я приходил смотреть, как хохочет Дженни. — Теперь у Кукловода был лёгкий ступор. Он говорил словно с собой, со своим разумом, маленьким мальчиком, находящимся где-то далеко. — Моя Дженни… «Моя Дженни…» — пронеслось в голове. И, как на повторе, проносилось ещё несколько раз. Затем эхо его слов прошлось по комнате. Он сказал «моя». Я думала, что я «его». Но это не так. Я ему нужна только для секса, ведь думала же так в самом начале. Почему улетучились те мысли?! Я его средство расслабления! Я психиатр, с которым можно переспать, чтобы расслабилось тело, от которого сразу можно уйти, получив, что нужно. — Ты любишь её? — вырвалось у меня. И только потом я об этом подумала. Ещё в дневнике мальчика Джона были написаны слова о том, что Дженни ему нравилась. Сейчас он называет её «моя». Он знает её уже больше десяти лет, он позволяет ей не проходить испытания. Джон молчал, и я поняла, что моё предположение верно. Хмыкнув, я просто стала раздеваться, давая ему то, зачем он пришёл. И всё, никакой нежности, никаких приятных слов, умопомрачительных поцелуев. Лишь секс. Вот и всё…