Слёзы и чувства

За пару часов до отъезда я купила в ближайшей аптеке противозачаточных таблеток, а Денни купил презервативы. Я приготовила небольшую сумку с зубной щёткой, таблетками и средствами гигиены, чтобы можно было таскать её с собой везде. Туда же сунула телефон и адаптер. Может, мы снимем номер. С собой взяла немного денег, что взяла из бабушкиного дома. Так странно, ехать куда-то с таким красивым парнем. Так необычно и неожиданно. Я надела как раз то, что больше подходило для байкеров, кожаные обтягивающие штаны и перчатки без пальцев. Надеюсь, мне идёт. Надеюсь, ему понравится. — Ты готова, Никки? — заглянув в комнату, спросил Денни и удивился. — Ох, классные штаны. Так обтягивают твои красивые ножки. Тебе бы ещё ботинки надеть, будешь просто красавицей… — У меня есть, — улыбнулась я, — внизу. Я обую. — Хорошо, красавица. Спускайся через десять минут. Я быстро кивнула и поглядела на себя в зеркало. Да, наверное, это очень красиво для него. Для меня же это было странно. Я никогда не одевалась в то, что не соответствовало нормам. А сейчас: кожа, армейские ботинки, изрезанные перчатки. Я стала не самой собой. Я спустилась к Денни и увидела, как миссис Фармер смотрела на сына со страхом. Я заметила, что она опасается, беспокоится. Всё-таки зима, мотоцикл, едем в ночь. Затем миссис Фармер поглядела на меня, и в её глазах читался уже больший страх. Она боится за меня, как за свою дочь, да и если со мной что-нибудь случится, не найдёт, что сказать моим родителям. Думаю, долго беспокоиться обо мне они не будут, даже если я умру. Я вижу в глазах женщины надежду. И эта была надежда на то, что всё пройдёт хорошо, что мы вернёмся через три дня домой и будем радостно рассказывать о весёлом фестивале. Она хочет, чтобы Денни был ответственным и не потерял меня в Лондоне, не отдал в руки извращенцам по-пьяни. — Николь, будь осторожна, — прошептала женщина, положив мне на щёку горячую, потную от волнения ладонь. — Не отходи от него далеко. — Мам, — донёсся с кухни раздражённый и властный голос Денни. — Я её из рук не выпущу. — Парень поглядел на меня и ухмыльнулся. А я покраснела и отвернулась от миссис Фармер, чтобы надеть свои армейские сапоги со сложной шнуровкой. — Точно? — уточнила Шарлотта уже более громким голосом. — Точно, мам. Мы там повеселимся и вернёмся обратно. За Николь не беспокойся. — Хорошо, сынок, — сменила женщина тон. Мягкой и нежной она стала, как настоящая мать, которой у меня никогда не было. — Только береги её. Звоните мне, иначе я просто не знаю, что говорить её родителям, когда они позвонят. — И часто они звонят? — спросила я, неудобно сидя на корточках и завязывая шнурки. — Пока что один раз позвонили и спросили, хорошо ли ты себя ведёшь и нужно ли помочь… — Ох и странно. Бабушке они звонили раз в месяц, чтобы узнать дома ли я или в городе, и могу ли я посидеть с Сэмом в выходные. Мои мама и папа знали, что я тут и нигде больше. Они сами попросили родителей Джейн приглядеть за мной. Точного срока моего пребывания тут они не сказали. Наверное, до совершеннолетия, пока суд не признает меня хозяйкой бабушкиного дома, который она оставила мне в наследство. А пока этот дом принадлежит государству, а не мне. Мне он бы принадлежал, если бы я жила там с кем-то из родителей. Нет уж, увольте. За семь лет жизни с бабушкой я привыкла к тому, что меня любят и уважают, а не используют и ненавидят. Никто из моих родителей больше не будет жить в том доме никогда, потому что я не желаю думать, что своей чернотой, негативом, плохим отношением, тоской, меланхолией, мизантропией они осквернили бабушкин дом, в котором много лет был лишь покой и уют. — Что, пойдём? — спросил Денни и прервал меня от сладких мыслей о бабушке и ненависти к родителям. — Минуту, только пальто надену, — наивно пропищала я и одарила парня улыбкой барби. — Пока заведу байк, — сказал парень и вышел из дома. Я поглядела на себя в зеркало, заметив, что Денни и след простыл. Улыбки на лице больше нет, зато есть строгость, чёткость. В моём горле пересохло, и я сглотнула небольшой ком, что стоял в глотке. Шапка, пальто, шарф – всё было готово. Я убрала волосы за уши, чтобы не мешали мне при поездке, завязала их в низкий хвост, который убрала под пальто. У меня длинные волосы, почти до поясницы, прямые, мягкие. Я люблю их, потому что я не блондинка. Я была ею в детстве и всегда обижалась на то, что их считают глупыми. Да, глупые. Убедилась в жизни. Волосы с возрастом потемнели и теперь стали тёмно-русыми с небольшими проблесками рыжего. Ровная прямая чёлка хорошо закрывает мой большой лоб. Вообще не люблю своё лицо, хотя и считаю себя симпатичной. Не люблю все части лица отдельно. Глаза слишком большие, но были бы они ярко-голубыми или зелёными, я бы гордилась собой. А так, просто тёмно-серые, иногда даже карие. Верхняя губа маленькая, а нижняя пухлая, как у пупсика. Уши большие, закрываю их волосами. Нос, разве что, он аккуратный, немного вздёрнутый, недлинный. Когда я оклемалась, оказалось, что я уже десять минут топчусь у зеркала, а мимо меня проходит Джеймс, отец Денни и Джейн, с чашкой чая и напевает гимн нашей школы, который сам же и придумал. Быстро натянув всё на себя, я выбежала на улицу, и увидела, что Денни хмурится и курит ментоловые тонкие сигареты, которые явно стрельнул у сестры. А Джейн, она стояла на балконе с накинутым на плечах одеялом и глядела на нас с улыбкой. — Давай, садись. — Денни кивнул на место за ним и чуть придвинулся к рулю. Я аккуратненько пролезла на нужное место и со страхом взялась за кожу сиденья. — Обними меня, только несильно, — проговорил Денни, поднимая обе руки. Как его можно несильно обнять? Тебя хочется потискать, как маленького мишку. Я уже более смело, чем ранее, прикоснулась к нему и крепко прижалась к его спине своей грудью. — Пока! — услышала я голос Джейн за рёвом байка. Я помахала ей одной рукой, а Денни кивнул, а потом мы резко рванули вперёд. Холодный ветер окружал меня, но я грелась о Денни и улыбалась, прижавшись щекой к его спине.