По краю

Тацуя сел в метро на станции «Асакуса». Приближался час пик, было людно и душно — Тацуя терпеть не мог токийское метро в это время суток, но даже такая неприятность не омрачала его настроение. Он только что встречался с Мориямой Йошитакой, бывшим атакующим защитником Кайджо. После событий вчерашнего дня Тацуя пришел к выводу, что стоит активнее взяться за поручение Акаши и выполнить его как можно скорее. Не хватало только, чтобы Кисе продолжил свое расследование Рапсодий и выяснил ненароком, что за последние два года их было гораздо больше трех. По одной раз в месяц. Все — в префектуре Акита. Тацуя поежился, вспоминая взгляд Ацуши и его тихий спокойный голос: «Ты ведь не имеешь к этому отношения, не так ли?». Уже за одно это стоило разобраться с Кисе. Никто не имел права вот так являться и ронять в душу Ацуши семена сомнений. Вечером Тацуя обдумал, что делать дальше. С Тайгой он уже говорил и надеялся, что заставил его хотя бы вспомнить, что Кисе принадлежит к Дому, чьи дружба и клятвы мало чего стоят. Сам же Кисе в последнее время везде таскался со своим смертным бывшим капитаном, и Тацуя решил, что не лишним будет разузнать подробности их отношений. Он нашел в социальных сетях аккаунт Мориямы, отправил несколько комментариев, потом — личное сообщение. Слово за слово, и через двадцать минут Морияма, в начале с трудом сообразивший, с кем разговаривает, уже предложил встретиться. Он учился где-то в Токио, и Тацуя сказал, что как раз завтра будет там по делам. Они встретились, выпили кофе в Старбаксе, обсудили выпускные экзамены: для Мориямы все было позади, Тацуе только предстояло это испытание. Поговорили о будущем Зимнем кубке. — Кайджо ведь вошли в четверку в прошлом году? — сказал Тацуя, старательно делая вид, будто это только что пришло ему на ум. Вскользь оброненной фразы хватило, чтобы Морияма ударился в воспоминания, и через пять минут он уже рассказывал о баскетбольном клубе своей старшей школы. Турниры, тренировки, групповые свидания, на которые они ходили всей командой. О них Морияма говорил с особой охотой, и глаза его мечтательно туманились. Свидания постоянно устраивал Кисе, и Тацуя с интересом слушал подробности. Что-то из этого потом непременно можно будет использовать. Касамацу тоже нашлось место в историях о Кайджо. Они с Мориямой давно дружили, даже собирались поступать в один институт, но в последний момент Морияма передумал. Увы, про отношения Касамацу с Кисе он ничего не знал. Тацуя еще немного посидел для приличия, спросил о том, сумел ли Морияма устроиться на какую-нибудь подработку, и распрощался, сославшись на поезд по расписанию. Сейчас, проталкиваясь сквозь сутолоку, Тацуя думал, что неплохо бы потолковать с Изуки. Уж больно много времени Кисе проводил во фригольде Генты Такеучи и слишком тесно общался с простолюдинами. Кому, как не Изуки, знать подробности? Вот только какой подход к нему выбрать? Вытянуть нужную информацию из Благого сатира будет сложнее, чем из обычного смертного. Тем более он слышал, что Изуки совсем не прост, и его пророчат едва ли не в наследники Такеучи. Он протиснулся к краю платформы и остановился у защитного ограждения. На низких белых дверцах, разъезжавшихся в разные стороны, чтобы впустить и выпустить пассажиров, горело электронное табло. Надпись сообщала, что поезд вот-вот прибудет, и Тацуя поднял голову, всматриваясь в темноту туннеля. Сбоку, рядом с ограждением, мелькнуло разноцветное пятно, отчего-то показавшееся смутно знакомым. Тацуя повернулся. В нескольких шагах от него стоял Лео Хаяси и разглядывал рельсы, и его пестро выкрашенные волосы падали на лицо неопрятными клоками. В груди поднялось беспокойство. Тацуя успел выучить расписание Хаяси не хуже своего собственного: через полтора часа у того значилось выступление в клубе. Хаяси нечего было делать на станции «Асакуса» одноименной линии токийского метро. Что-то пошло не так — и нужно было немедленно выяснить, что именно. Тацуя уже познакомился с Хаяси — знакомство, пока что шапочное, состоялось на следующий день после памятного разговора с Сейджуро Акаши. Хаяси оказался нервным, немного истеричным и очень, очень талантливым. Настолько талантливым, что Тацуя все-таки испытал сочувствие, вкладывая в Хаяси Глэмор. Однако, когда он видел суженные зрачки и руки, покрытые следами уколов — Хаяси не скрывал своего пристрастия к наркотикам — то сочувствие проходило. Тацуя вспоминал, что этот человек давно убил себя сам. Пока что они разговаривали друг с другом всего-то один раз, два дня назад, но сейчас это шапочное знакомство оказалось очень кстати — оно давало Тацуе возможность подойти и поздороваться. Он двинулся с места, но из туннеля показался поезд, и нахлынувшая толпа оттерла их с Хаяси друг от друга. Тацуя выругался сквозь зубы. Ничего, все в порядке. Он доберется до Хаяси, когда они зайдут в вагон. Вот только Хаяси не собирался садиться в поезд. Он замер на мгновение, не обращая внимания на толкавших его людей, а затем развернулся и зашагал к эскалатору. Тацуя бросился следом. Хаяси шел уверенно и твердо, и все же в его походке было что-то странное. Он словно превратился в игрушечного солдатика, который вышагивает на марше. Колени почти не гнулись, руки болтались взад и вперед в такт ходьбе, спина была напряженной и прямой. Он поднялся на эскалатор, и Тацуя встал несколькими ступенями ниже. Их разделяло двое человек. Вытянув шею, Тацуя мог разглядеть разноцветные волосы Хаяси. Он не обратил на это внимания прежде, но сейчас был уверен: кричащие пестрые краски потускнели. Весь Хаяси потускнел. Как будто… Как будто в нем больше не было ни капли Глэмора. Но такое ведь не могло произойти? Хаяси прошел через турникеты, повертел головой, выискивая указатели, и направился к переходу на линию Гинза. Тацуя попытался вспомнить, какие станции есть на этой ветке, но это, конечно, было бесполезно: Хаяси мог снова пересесть через несколько станций или выйти и дальше ехать на автобусе. Нельзя было потерять его из виду. Они спустились на станцию. Здесь защитных заграждений не было, и люди держались подальше от края платформы. На табло загорелось сообщение о подходящем поезде, отблески фар упали на отделанную плиткой стену. Хаяси остановился посреди станции и замер, как будто не зная, что делать дальше. Это был шанс. Тацуя прибавил шагу; все, что ему оставалось, это окликнуть Хаяси. Он уже набрал воздух в легкие — и в этот момент Хаяси, оттолкнув с дороги старушку с холщовой сумкой, бросился под поезд. Раздался вопль, глухой звук удара, запоздалый скрежет тормозов. Старушка, успевшая приподняться на локте, беспомощно осела на пол. Она качала головой и зажимала рот ладонью. Тацуя смотрел прямо перед собой. Через стекло он видел, как люди в вагоне, удивленные резкой остановкой, беспокойно переговариваются друг с другом. Кусочки паззла постепенно складывались в единое целое. Опустошение. Самоубийство. Рапсодия. Кто-то провел еще одну Рапсодию. Кто-то провел Рапсодию на Мечтателе Тацуи. Он развернулся и, остервенело работая локтями, протолкался к выходу — ему срочно нужен был глоток воздуха. Горло сдавило спазмом. В голове теснились догадки и обрывки мыслей. Неужели случайность? Или кто-то хочет подставить его, Тацую? Но кто? Неужели Акаши? Тацуя выбрался на поверхность; согнулся пополам, ухватившись за столб с указателем. Кое-как отдышавшись, он вытащил мобильник и нашел номер Кисе Рёты. Кажется, настал момент, чтобы пересмотреть свое отношение к происходящему. Вместо того, чтобы топить Кисе, нужно было помочь ему как можно скорее найти настоящего виновника — пока никто не свалил на Тацую те Рапсодии, которые он не совершал. Он нажал кнопку набора. — Кисе? Привет, это Тацуя Химуро. Как продвигается твое расследование? Правда? Отлично. Рад за тебя. Знаешь, я вовсе не держу на тебя зла за вчерашнее. И даже, пожалуй, мог бы рассказать тебе кое-что интересное о Рапсодиях. С чего вдруг? Дело в том, что один мой знакомый диджей только что бросился на рельсы на станции «Асакуса» линии Гинза. Он был Опустошен. Так что? Где встретимся?