По краю

— Сейджуро! — крикнул Тецуя, расталкивая взволнованную толпу. Смертный во фригольде вызвал нешуточный переполох; казалось, все обитатели замка пришли в движение — феи собирались в кружки и тут же расходились, громко удивлялись, взмахивали руками. В этой суматохе непросто было не потерять Акаши из виду. Тот двигался к выходу, и замковая прислуга спешила убраться с его дороги. Он должен был слышать, что Тeцуя его зовет, но даже не обернулся. Тецуя бегом преодолел два лестничных пролета и едва не налетел на Акаши. Тот остановился у арки, ведущей в жилое крыло. — Что случилось, Тецуя? — спросил он. Судя по резкому тону, он еще не до конца отошел от разговора с Кисе. Его губы были сжаты в жесткую линию; он сложил руки на груди, всем видом показывая, что не настроен обсуждать произошедшее. На кого угодно это подействовало бы как надо — но только не на Тецую — Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку с Рётой? — Он не стал ходить вокруг и около. — Он все-таки наш друг, мы выросли вместе, ты не сможешь никого заставить забыть об этом. И не сможешь заставить Рёту вести себя так, как тебе хочется. — Я и не собираюсь никого заставлять забывать о нашей дружбе, и тем более давить на Рёту, — возразил Акаши. Его взгляд неожиданно смягчился, уголки губ опустились, придав лицу печальное выражение. — Пожалуйста, не делай из меня злодея из подростковых романов. Я всего лишь хочу, чтобы соблюдался Закон. Если мы будем применять его избирательно и делать исключения для тех, кого любим, как мы сможем править? Кто будет доверять нашим решениям? Все верно. За шестьсот лет Гвидион ни капли не изменились. Акаши говорил, то, что должен был сказать Благой правитель: Закон ставится выше собственных желаний, иначе это будет первым шагом на Неблагую сторону. Кого интересуют смягчающие обстоятельства или причины поступков? Тем более Акаши, которой сам побывал на той стороне, и теперь должен раз за разом доказывать приверженность Благому кодексу. Он попробовал зайти еще раз, но с другой стороны: — Вы унижаете Дом Лиам не потому, что так велит Закон. Акаши кивнул. — Не поэтому, но потому, что Закон был нарушен Домом Лиам, — сказал он. — Да вы даже не помните, за что изгнали их, — тихо, но выделяя каждое слово произнес Тецуя. Он всегда начинал злиться, когда вспоминал о том, как судят Благие Дома. Они просто выместили на Лиам злость и страх от наступающей катастрофы мира фей. Наказали за то, что те уже тогда покровительствовали людям. А потом забыли о причине. — Мы, Тецуя. Ты ведь тоже судил их, — мягко поправил его Акаши, и в его голосе зазвучали угрожающие нотки. — Пусть Туманы скрывают нашу память, но Изгнание должно было поддержать большинство Домов. Если это произошло, значит, они носят клеймо клятвопреступников не просто так. Какая разница, за что именно? Тецуя отвел взгляд. Бесполезно. Потрясающая уверенность в своей правоте. Их невозможно переубедить. Они даже не будут слушать. Тецуя лишний раз утвердился в мысли, что ему не стоит полагаться на Гвидион и тем более открывать себя. Если они все еще не простили Лиам, то про Бомайн и говорить нечего. — У тебя слишком доброе сердце, Тецуя. Ты не сможешь уберечь друзей от опасностей и боли, даже если очень хочешь, — назидательно сказал Акаши, прервав молчание. Он словно говорил с ребенком Ши: мягко, но твердо объяснял законы мира фей. — Позволь им принять свою судьбу. Он будто прочитал в сердце Тецуи его стремление и пытался уберечь от ошибки. — Нет, — упрямо сказал Тецуя. Пусть он не может убедить Акаши в своей правоте, он все равно предотвратит то, что будет. Даже в одиночку. — Подумай над моими словами, — на прощание сказал Акаши. И Тецуе осталось только смотреть ему вслед. Сверху послышались шаги, Тецуя обернулся, ожидая увидеть кого-нибудь из прислуги, решившей вернуться к работе вместо того, чтобы обсуждать ссору Ши и появление смертного во фригольде. Но по лестнице спускался Аомине. Он присел на вторую снизу ступеньку. — Ты слышал наш разговор, — сказал Тецуя. Аомине молча кивнул, уперся локтями в колени. Он был без оружия, и это, как ни странно, успокаивало. — У вас с Рётой плохой день, — заметил он. Пришло время Тецуе молча кивать. — Почему вам с Сейджуро не живется мирно? — поинтересовался Аомине. Тецуя тоже хотел бы знать ответ на этот вопрос. Аомине, по-видимому, и не рассчитывал на него. — Знаешь, в его словах есть смысл. Тецуя вскинул голову, удивленный и уязвленный. Аомине был последним, за исключением Кагами, от кого он ожидал перехода на сторону Акаши. — Дайки! — воскликнул он укоризненно. — Дай я объясню, — махнул рукой Аомине. — Мы с Тайгой прочесали наши земли в Иокогаме, сам понимаешь, ничего не нашли. Рёта хочет, чтобы мы все бросились на поиски Опустошителей. Я предлагал провести рейд по всем Неблагим сообществам, но Тайга где-то выучил новое слово «презумпция невиновности». И что мы должны делать? Тецуя знал, где Кагами выучил новое слово. Но звучало оно не «презумпция невиновности», а «Тацуя Химуро». Тот не хотел рисковать отношениями с названым братом. Если Химуро узнает, что Кагами устроил допрос кому-то из Неблагих только потому, что тот — Неблагой, опять разорвет отношения. И в этот раз уж точно навсегда. Нет, Кагами не пойдет на это даже ради Кисе. — Ты же знаешь, что новые жертвы из того же клуба мангак, что и Сакурай, — напомнил Тецуя. Аомине неопределенно мотнул головой. — За Сакураем мне присматривать проще, — ухмыльнулся он. Глаза его недобро блеснули. — Я его вижу каждый день на тренировках. Если начнет слишком зависать со своими рисунками, успею остановить. На самом деле Сакураю едва ли что-то угрожало. Только безумец связался бы со смертным, который входил в ближний круг общения кого-то из Поколения Чудес. Широгане собрал и воспитал круг рыцарей, с которыми мало кто мог сравниться во всем герцогстве. — Не понимаю, почему ты так завелся, — продолжил Аомине. — Тебя ведь беспокоят не Рапсодии, а Рёта? — Рапсодии меня тоже беспокоят, — мрачно сказал Тецуя. — Но то, что вы хотите сделать с Рётой, беспокоит меня больше. Аомине засмеялся, поднялся на ноги и подошел к Тецуе. Пришлось запрокидывать голову, чтобы смотреть ему в лицо. — Чтобы сделать что-то с Рётой, его надо еще достать, а он сам кого хочешь достанет. Даже я не стал бы всерьез с ним ругаться. Не понимаю, что с тобой происходит в последнее время, — добавил он. Тецуя прикусил язык, чтобы не поделиться с Аомине видением и своими страхами. Он не имеет права перекладывать на кого-либо бремя будущего. Однажды Тецуя уже обратился к другу за помощью — и это обернулось еще большей бедой. — Я не хочу никого терять, — признался Тецуя. Как он ни старался, его голос дрогнул. Аомине нахмурился, с него мигом слетели лень и вальяжность. Он выпрямился, собрался, будто опасность угрожала прямо сейчас. — Не знаю, чего ты себе надумал, но я никогда не причиню вреда Рёте, — медленно произнес он. Наверху послышался стук деревянных башмаков по каменным ступеням, следом затопала еще пара ног. Из зала, наконец, начали расходиться. Аомине посмотрел наверх. Между его бровей залегла глубокая складка. Он положил руку на плечо Тецуи и наклонился, заглядывая в глаза. — Даю слово, Тецу. Я не причиню ему вреда. Тецуя кивнул, принимая сказанное. Аомине не произносил клятву, но для него было делом чести сдержать слово. Тецуя не знал, правильно ли поступил, приняв такое обещание. На душе стало муторно. Он вышел во двор. Голова гудела от множества голосов, духоты комнат, всеобщего возбуждения и суеты. Небо расчистилось, крупные, не по-осеннему яркие звезды рассыпались узором, повторяющим рисунок созвездий над Шотландией. Тецуя несколько раз глубоко вдохнул прохладный, влажный воздух. Порог освещался факелами, воткнутыми по обе стороны от двери. Тецуя сделал шаг в тень. Мимо, не заметив его, прошли два пака и направились в сторону ворот. Должно быть, хотели успеть на ближайшую электричку. Тецуе тоже пора было возвращаться. Стоило поспешить за паками, чтобы не ехать в одиночку, но тут Тецуя услышал голос Кагами, а вскоре из темноты появился и он сам в компании Химуро. Они пока не видели Тецую. Если реплики Кагами было слышно, то Химуро говорил тихо, и разобрать суть их разговора было невозможно. Тецуя поймал себя на мысли: ему не нравится, что Химуро зачастил в Токио. С одной стороны, он радовался за Кагами, которому наконец удалось наладить отношения с близким человеком. С другой, Тецуе хотелось бы держать Химуро подальше от Дома Гвидион. Он даже предположить не мог, что у того на уме. Химуро был Ши Дома Лианнан и, как все Ши этого Дома, был невероятно красив, обаятелен и обладал хорошими манерами. Их Неблагое наследие не вызывало раздражения, как у фоморских ублюдков Балор, а придавало им своеобразное очарование. Химуро легко заводил друзей и приятелей как среди аристократии, так и среди простолюдинов. Большинство Домов не принимали Лианнан всерьез, не видя угрозы в его утонченных и дружелюбных детях. Но Дом Лианнан, хотя и потерял былое могущество, не просто так назывался Домом Шипов. Сочетание притягательности, хитрости, изворотливости и непостоянства в пристрастиях делало их опасными противниками, а некоторые из их бойцов по силе не уступали даже бойцам Гвидион и Фиона. Тецуя не знал, чье влияние на Кагами сейчас сильнее: его или Химуро. Но, соблюдая осторожность, он бы поставил на Химуро, а тот не захочет, чтобы Кагами брался за дело Опустошителей. На какое-то мгновение Тецуя даже предположил, что это Химуро проводит Рапсодии — он знал о древнем проклятии их Дома: если Ши Лианнан не проводили Рапсодий, то начинали стремительно стареть, — но отбросил эту мысль. Химуро бы не стал этого делать в пределах графства Утренней Звезды как раз из-за опасности столкнуться с Кагами. Да и поймать Лианнан было почти невозможно. — Что-то случилось? — Химуро первым заметил его. Он посмотрел на освещенные окна замка. Видимо, они с Кагами заметили суету или слышали обрывки разговоров прислуги. — Это внутреннее дело Дома, — получилось слишком резко, Тецуя не хотел грубить в ответ на обычный вопрос, но интерес, проявленный Химуро, заставил его нервничать. — Да, понимаю, прости, — кивнул Химуро. В его глазах загорелся нешуточный интерес. Тецуе оставалось только надеяться, что это обычное любопытство. — Ты уже уходишь? — спросил Кагами. — Дай мне несколько минут, и поедем вместе. Я только попрощаюсь. — Прости, Тайга, меня ждут дома, — произнес Тецуя, делая шаг к воротам. Он не сомневался, что если они поедут вместе, Химуро тоже набьется в компанию и уж точно не упустит случая разузнать как можно больше. — Обещал маме вернуться пораньше, а вместо этого задержался. Кагами колебался секунду — за последние дни они едва перекинулись парой фраз, и он, должно быть, скучал — но все же махнул рукой: — Конечно, иди. Увидимся завтра в школе. Тецуе стало горько. Кагами был еще одним другом, с которым он не мог поделиться своими страхами. — До завтра, — сказал он и слегка поклонился Химуро: — До свидания, Тацуя. Он надеялся успокоиться и подумать по дороге к электричке, но стоило ему переступить границу Владения, как за спиной послышался знакомый голос: — Тецуя, постой! Не беги так, пойдем вместе. Его догоняла Момои. Поравнявшись с ним, она тряхнула головой и перевела дух, а затем быстро взяла Тецую под локоть. Тонкие теплые пальцы грели даже сквозь ткань, а сама Момои выглядела одновременно смущенной и решительной. Тецуя не стал отнимать руку. Момои всегда заботилась о молодых Гвидион и о нем самом, ничего не прося взамен — так почему бы не порадовать ее хоть немного? Некоторое время они шли в молчании: внимательно смотрели то под ноги, то вперед, на дорогу, переступали кочки и ямки. Момои дышала глубоко и размеренно, словно выполняла какое-то упражнение. Пыталась совладать с собой. — Трудный выдался вечер, — наконец произнесла она и подалась вперед, заглядывая Тецуе в глаза. — Да, — откликнулся он. — Знаешь, я… — Момои запнулась, то ли подбирая слова, то ли решая, не сменить ли тему. — Мне так грустно от этого. От того, что Рёта от нас отдалился. Ты не думай, я не осуждаю его, просто… Иногда мне кажется, что лучше бы он не приносил клятву Дому Лиам. Тецуя не ответил. — Мы все отдаляемся друг от друга, — горько сказала Момои. Прядь волос выбилась из-за уха, скрывая ее лицо. — Рёта половину времени проводит с простолюдинами и смертными, Ацуши служит Дому Фиона. Да и ты, Тецуя… Как же так? Разве мы не друзья? — Конечно, друзья, — откликнулся Тецуя. Он мягко сжал ее руку, помогая перебраться через неглубокую канаву, за которой начиналась обочина шоссе. — Просто у каждого из нас — своя дорога. Сама того не зная, она — так же, как и Акаши — била по больному. Если бы Тецуя не считал молодых Гвидион друзьями и не привязался бы к ним так сильно, то в средней Тейко он не стремился бы во что бы то ни стало вернуть их на Благую сторону. И, поняв, что не может справиться сам, не позвал бы на помощь Огивару. Тецуя стиснул зубы, отгоняя воспоминания. «Наша школа скоро играет с Тейко, — сказал тогда Огивара. — Очень удачно. Пообщаюсь с Поколением Чудес после матча. Может, я смогу увидеть, что толкнуло их на Неблагую сторону. С этим и будем работать». — Ерунда! — неожиданно резко бросила Момои. Она заступила ему дорогу, и огни пригорода за ее спиной сливались в мутное зарево. — Вместе Поколение Чудес гораздо сильнее, чем по-одиночке. Да, вместе они были сильны. Поколение Чудес должно было стать самой мощной боевой силой в герцогстве. Они растоптали Огивару сначала на баскетбольной площадке, а затем — после матча. Акаши, принявший Неблагую сторону, был по-настоящему страшен. Огиваре потребовалось несколько недель, чтобы оправиться физически — но душевные раны так и не затянулись, и Неблагая сторона поглотила его тоже. Тецуя остался один. Даже когда в Герцогство прибыл Кагами ап Гвидион, а его друзья вернулись, и круг Поколения Чудес, казалось, был восстановлен, Тецуя чувствовал, что не может больше доверять своим друзьям. — Тецуя! — Звонкий голос Момои вырвал его из омута дурных мыслей. — Неужели ты думаешь, что если тоже отвернешься от Сейджуро, как и Рёта, то что-то выиграешь? — Пойдем, — вместо ответа произнес Тецуя и сам взял ее за руку. — Если я верно помню расписание, то скоро должен быть перерыв между электричками. Не хотелось бы застрять на станции, верно? Он вернулся домой глубоко за полночь, бесшумно поднялся по лестнице к себе в комнату. Свет зажигать не стал, рухнул на кровать, даже не раздеваясь. За окном темнота постепенно сменялась серым рассветом. По карнизу застучали капли, ветки клена, росшего во дворе, царапнули стекло. Ниго, растянувшийся на коврике у окна, настороженно повел ухом, поднял голову и зевнул, обнажив огромные клыки. Тецуя тоже хотел спать, но за ночь произошло слишком много событий, и все их нужно было хорошенько обдумать. Кажется, он впервые видел Кисе в такой ярости. Обычно его чувства были яркими, но неглубокими, насколько это возможно для Ши. Прежде его сердце трогало лишь соперничество с другими Ши: Аомине или Кагами. Но, похоже, Кисе действительно был сыном своего Дома не только по происхождению, но и по духу. Жестокость, которую кто-то из фей проявлял к людям, не давала ему покоя. Теперь Тецуя видел, где пройдет линия раскола между ним и Домом Гвидион. И Кисе, и Ши из Гвидион трактовали закон о Праве мечты одинаково. Они расходилось во взглядах на то, в каких случаях этот закон нужно соблюдать. Пока Широгане или Акаши не почувствуют, что их чести что-то угрожает, они не станут искать Опустошителей — это трудное и долгое дело. А их чести ничего не угрожает до тех пор, пока слухи не начнут распространяться за пределы владения графа. На сколько хватит терпения Кисе, прежде чем он захочет обратиться к кому-то еще из правителей Герцогства Пылающих Кленов? Но Кисе никто этого не позволит. Тецуя напряженно всматривался в белеющий в полутьме потолок. Кое-что он уже успел сделать для того, чтобы предотвратить катастрофу. Касамацу неплохо освоился в Грезе, нужно было только дождаться, когда он придет к Тецуе за ответами. Оставалось надеяться, что Касамацу не будет слишком долго тянуть со встречей. Сам Тецуя собирался выяснить, кто и зачем проводит Рапсодии. Каждый раз жертвы были выбраны так, что Кисе непременно о них узнавал. Тецуя не верил в совпадения. Удар был направлен на Дом Гвидион, оружием выбран Кисе, но кто стоит за кулисами этой постановки? Тецуя сполз с кровати на пол. Рассвело настолько, что уже можно было различить очертания книжного шкафа напротив. До того, как прозвенит будильник, который должен разбудить его в школу, оставалось еще минут сорок, в лучшем случае час. Тецуя вздохнул и подтянул колени к груди. Пытаться вызвать видение в таком состоянии бесполезно, а ему просто необходима была еще какая-нибудь зацепка. Ему нужна была помощь. Тецуя вытащил мобильник из кармана джинсов, посмотрел на список контактов. Он медленно листал телефонную книгу, пока под пальцем не загорелось имя Шигехиро Огивары. Тецуя быстро отложил телефон — пока соблазн набрать номер не стал слишком велик. Тецуя ткнулся лбом в колени, в носу защипало. Иногда он ненавидел собственное происхождение, иногда благословлял его. А иногда, как сейчас, хотел, чтобы хоть кто-нибудь еще, кроме Теневого Двора и Дома Балор, вспомнил о Доме Бомайн. Не о том, как фей-провидцев предавали огню и мечу, а о том, сколько побед принес им всем Дом Бомайн и скольких бед помог избежать. Он просидел так, пока в коридоре не зажегся свет и не хлопнула дверь в комнату бабушки. — Как думаешь, Ниго, — рассуждал Тецуя, переодеваясь в школьную форму, — куда можно деть прорву Глэмора, полученного от трех Рапсодий, даже если мы считаем, что их было всего три? Одну можно переварить, две, но три за такой промежуток времени? Это верное сумасшествие. Нужно искать или безумных фей, или тех, кто может сохранить Глэмор. Я не верю, что ему позволили просто так рассеяться. Кто-нибудь обязательно заметил бы такой выброс. Тецуя пригладил еще влажные волосы. После того, как он сунул голову под холодную воду, спать больше не хотелось, а мысли приобрели кристальную ясность. — Поэтому у нас с тобой два варианта, — рассуждал он, и Ниго заинтересованно поднял голову. — Магия или техника. Я пока не знаю, кто из чародеев Герцогства может сделать артефакт для сохранения Глэмора. А, может, его вообще привезли из Конкордии или Европы. Поэтому сначала стоит потрясти нокеров. Тецуя говорил бодро, хотя внутренности скручивало в узел, когда он думал, к кому придется обращаться за помощью. Безусловно, нокеров стоило уважать за выдающееся мастерство и проницательный ум, невзирая на скверный характер. Но Макото Ханамия был для Тецуи отдельным, исключительным случаем, когда личная неприязнь говорила сильнее голоса разума. Контакты Ханамии долго искать не пришлось. Он был зарегистрирован в твиттере; на аватарке стояла фотография человеческого облика. Переступить через собственную гордость оказалось очень тяжело. Личное сообщение Тецуя отправил только у ворот школы. Ответ пришел почти сразу: улица, номер дома и время. Больше ничего. Только деловое отношение. Тецуя не обманывал себя тем, что Ханамия продолжит в том же духе. Нокер не может не ударить в слабое место.