Осколки

Ее кожа была цвета белоснежной сливочной помадки. Ее мягкие волосы, украшенные бисером радужных леденцов, восхитительно пахли сладкой ванильной корицей и приятно радовали взор веселым мягким блеском молочного шоколада. Глаза словно были созданы из солнечной карамели, даря одним только мимолетным взглядом сладкое тепло. Ты смотрел на нее, эту совершенно невозможную даже для твоих понятий девушку. Даже не так. Она не являлась для тебя обыкновенной девушкой. Она являлась для тебя самой Королевой. «Королева всех Сладостей Этой Вселенной» Но как же сумел ты, презренный подданный, осмелиться лицезреть ее? И, мало того, встретиться с ней, так бесцеремонно проникнув в ее дом? А что, если это все только лишь очередные твои грезы, породившиеся по мановению твоей до безумности всесильной фантазии? И, неужели, в самом деле, даже такая, как Она тоже исчезнет? Ты совсем не желал этого. Но, тем не менее, ты подчинился внезапно проснувшемуся разуму. В конце-концов, он гостит в твоей голове очень редко, предпочитая отсыпаться в самых дальних глубинах твоего сознания, закрывшись с головой пледом из осиротевших разноцветных фантиков. Ты закрываешь ладонью свой левый глаз, недовольно моргаешь и вновь смотришь на нее. Но она не исчезает. Тогда ты, не в силах поверить в это, неуверенно протягиваешь руку и осторожно дотрагиваешься одним только кончиком пальца до ее щеки. Ее ресницы трепетно вздрагивают от неожиданного прикосновения. «Настоящая?» «Настоящая!» — Что ты делаешь? — произносит она, и её голос буквально обволакивает тебя, отдаваясь в каждом уголке твоей головы, разливаясь мелодичным перезвоном рассыпавшейся по полу ванильной крошки. — Как ты сюда попал? — Я не знаю, — ты поспешно отдергиваешь руку, чувствуя, как на лицо наскакивает странный непонятный жар, безжалостно впечатывая тебя в землю и заставляя отводить взгляд. — Наверное, я заблудился… — Нет, — Она покачала головой. Её волосы взметнулись в воздухе, донося до тебя уже ставший таким знакомым приторный аромат корицы, – Здесь невозможно заблудиться, дурачок! Шаркающую тишину пронзил колокольчик её смеха, весело отдаваясь мелодичными перезвонами от бетонных стен, покрытых замысловатыми узорами. Ты слушал её смех, недоуменно поглядывая на неё и, неожиданно для себя вдруг понял, что тоже смеёшься. Смеёшься искренне, от души. Так, как никогда еще не смеялся. И это очень удивляло и несколько даже беспокоило тебя. Ведь ты ещё не успел съесть ни одного даже самого маленького кусочка сахара за этот вечер. Очень странно. Ты не мог понять, как можно чувствовать радость, не чувствуя сладости конфет. И, тем не менее, рядом с этой странной девушкой, что казалось, действительно была рождена из самой шоколадной бездны ты действительно мог быть собой. Нет-нет, не тем странным человеком, что постоянно бормочет что-то себе под нос и глупо хихикает, наблюдая за действиями окружающих его людей, умудряясь при этом видеть все и в то же самое время не замечать ничего, прибывая одновременно в двух мирах. Один из этих миров — мягкая, отдающаяся разноцветной ореховой приторностью начинка шоколадной конфеты, а другая — пьянящая горечь кофейного зефира. И только ты — тот, кому дозволено решать, какой из этих миров должен быть настоящим. У тебя никогда не было определенного ответа. Сегодня для тебя существует один, а завтра — уже совсем другой. Но к какому же сегодняшнему миру принадлежит эта девушка, что продолжает с любопытством разглядывать тебя, такого несвойственно серьезного и настолько сосредоточенно размышляющего над этим, что даже совсем не замечающего что ириска, зажатая в руке, уже начинает таять, теряя свою свежую сладость? Почему-то она вновь начинает смеяться. Смех ее отвлекает тебя от мыслей и бесцеремонно возвращает в реальность. Ты отмечаешь, что причина смеха заключается именно в тебе и спрашиваешь с некоторым неудовольствием: — Почему ты смеешься надо мной? — Не обижайся, — отвечает она, сахарно улыбаясь жемчужными зубами. — У тебя лицо забавное, когда ты вот так задумываешься. — Часто ли так? — Нет, не часто. — Мы с тобой уже встречались, да? — Да, — кивает она тебе, — Встречались. И даже нет, не так. Встретиться нам было суждено. Без тебя не было бы и меня. — Как это? — непонимающе посмотрел на нее ты. — Сейчас тебя не должно быть здесь, – отвечает она с еще более непонятным для тебя выражением. — Где же я должен быть? Она тебе не отвечает. Карамельные глаза её приобретают странное выражение. Она протягивает тебе свои ладони. В одной из них ласково блестела конфета в радужной обертке, в другой из них игриво поглядывал на тебя солнечный леденец. Ты вновь вспомнил, что так и не проглотил ни малейшей частички сахара за весь этот день. Зрачки глаз твоих резко сузились и почти физически ты почувствовал нестерпимый приторный вкус. В твоих ушах нарастал странный гул, а руки уже сами тянулись к ее рукам в смутном желании схватить одну из них. Но ты из последних сил медлил, не смея даже дотрагиваться до конфетной обертки и вопросительно посмотрел на неё. — Что ты выберешь? — мягко поинтересовалась она, не сводя с тебя взгляда, потемневшего от настороженности. — К чему мне выбирать? — хрипло прошептал ты в ответ, совершенно не задумываясь. — Зачем мне жалкие крошки, если я могу забрать всё? Её глаза изумленно распахиваются. И значительно раньше, прежде чем до неё окончательно дошел смысл твоих последних слов, ты хватаешь её за руки и притягиваешь вплотную к себе. Вдыхая всепоглощающий приторный аромат корицы, что ореолом окутывал ее, ты закрываешь глаза и, наконец, предоставляешь все воле случаю. Когда ты вновь открываешь глаза и освобождаешь свою затуманенную голову от цепких когтей фатально безумного подсознания, ты обнаруживаешь себя, мирно лежащего на полу своего дома. Рядом с тобой лежит пустая потрепанная коробка конфет, перевязанная мягкой бархатной лентой. Почему-то тебе совсем не было сладко.