Осколки

Ты слышишь голос, что заставляет твое сердце биться все быстрее и быстрее, разгоняя по кровеносным сосудам только лишь малую частичку всех тех чувств, что прибывают сейчас с тобой. Ты слышишь. Свой собственный голос. Быстрее. И быстрее. Ты срываешься на бег. А где-то там, впереди тебя ожидает хаос громовой тишины. Тебе почти не нужны слова, чтобы говорить. Тебе достаточно слушать. Голос исходит прямо из глубины твоего сердца, мягко проникая в динамик хитроумно встроенного в петлицу костюма усилителя. «Я точно знаю» Это твое призвание – наполнять сердца людей настоящими эмоциями, фейерверками проникающими даже в самые пыльные уголки их умирающих душ.. Одним лишь только словом, одним лишь только мастерски заточенным жестом, если того только пожелаешь, ты можешь заставить людей плакать или смеяться. Ненавидеть или любить. «Без этого моя игра не стоит свеч» И если ты вдруг хоть на минуту замешкаешься, твой голос дрогнет и ты в полной растерянности останешься только лишь стоять на этой пестрой, нелепо разукрашенной сцене, то твоя игра завершится. Ты знаешь это твердо. И никогда не допускаешь ошибок. Ты не понимаешь, как можно жить иначе. Без ярких огней, без оглушающе-волнующей музыки. Настоящей, живой музыки, с каждым выходом врывающейся вместе с тобой в этот мир бешено кружащимся вихрем, прямо в пасть шумящей толпы, буквально взрывая все на своем пути восторженно-ядовитыми красками. В свою грудь ты втыкаешь настоящую алую розу, не заботясь о том, что ее шипы впиваются глубоко под кожу. Туго затягиваешь бархатную бабочку, сидящую на твоей шее и обвившую ее, словно змея. Застегиваешь золотые запонки расшитых узорными полосами рукавов рубашки, резко отдаешь оркестру приказ и, распахивая занавес, вылетаешь навстречу лучу света, приветливо глядящему тебе прямо в глаза и почти ослепляя их. И ты вновь начинаешь свою игру. Свое очередное представление. И кто знает, может быть, именно сегодня оно вполне может оказаться твоей последней игрой. В конце-концов, ты такой же, как и все они, плотным гигантским кольцом окружающие твою фигуру, казавшуюся на первый взгляд такой жалкой и маленькой на фоне богатого убранства всего помещения. Ты тоже можешь устать. И вот уже ты чувствуешь, что толпа безликих людей начинает давить на тебя. Лица их размываются под твоим взглядом, приобретая совершенно невообразимый вид. Ты мотаешь головой в попытке прийти в себя и отмахнуться от странного щемящего головокружения. Тебе почти это удается. И ты продолжаешь играть, действуя совершенно наугад, даже не заботясь о том, что говоришь совершенно иной текст. Ты повелительно возносишь руки к толпе людей внизу и продолжаешь свой монолог, совершенно не осознавая, что именно говоришь и, не слыша ничего, кроме скрипучего гула в своей голове. Ты думаешь, что делаешь это четко по сценарию. И когда подходишь к заключительному этапу своей игры, ты, наконец, поднимаешь взгляд и устремляешь его в толпу. Твой голос все-таки предательски дрогнул. А в глубине твоего сознания оборвалась тонкая ниточка, связывающая тебя с разумом. На лицах угрожающе обступивших тебя людей не было ничего, кроме невыразительной пустоты. И даже в их глазах не было ни одной даже самой старой завалявшейся мысли. Ты замолчал и полной тишине продолжал стоять на сцене и смотреть на зрителей, которых совершенно ничего не волновало. Словно все они вдруг стали только лишь неподвижными мешками, сшитыми из плоти и костей. Тебя пронзает странная догадка, и ты делаешь рукой замысловатый жест. Едва только увидев его, каждый из них повторяет твое движение до мельчайших деталей. Все они теперь – только лишь марионетки в руках опытного кукловода. Но почему? Что же такого ты мог наговорить, что бы все эти люди беспрекословно слушались тебя? Ведь ты не какой-нибудь гипнотизер. Ты – только лишь актер. Тебе не нужна слава и богатство. Тебе нужна только своя роль. И казалось бы, ты уже нашел выход. И твое сердце отпустили ледяные когти ужаса. Но прежде, чем ты приступил к устранению своих ошибок, ты вдруг неожиданно понял, что не можешь больше говорить. Как бы не старался. Как бы ни мычал, прикусывая губы и терзая свой язык в кровь. Ты не можешь произнести ни слова. И только тогда тебя охватил настоящий всепоглощающий страх. Он заставил тебя забыть обо всем. Он пинком вышвырнул тебя за кулисы и погнал прочь. Все равно куда. Лишь бы подальше из этого места и всех этих людей, которых ты словно околдовал, заставив превратиться в послушных мертвых кукол. Ты не видишь перед собой ничего. Ты бежишь все быстрее и быстрее, постоянно спотыкаешься о корявые корни окружающих тебя мрачных истерзанных деревьев, падаешь, раздирая колени почти до мяса, вновь поднимаешься и снова продолжаешь свой бег. Но позади ты отчетливо слышишь шум все ближе и ближе подбирающейся к тебе погони. Впереди тебя виднеется крутой каменный обрыв, и бежать уже больше некуда. А они уже показались в поле твоего зрения. Но даже они дают тебе право выбора. Почти не задумываясь, ты шагаешь вперед. С твоих губ впервые слетают тихие слова и тонут в одиноком плеске каменной реки. «Смерть — это тоже игра, ведь так?» Но твой голос уже больше никогда никто не услышит.