King and Wolfheart

Наутро все кажется мне странным сном: наверное, потому, что и снилось мне, как я ворую печать Мортимер, вылетаю прямо из ее окна на метле, в воздухе она начинает отказывать, я падаю и теряю сознание, а, когда открываю глаза, вижу перед собой Кита, который говорит, что ему нужно привезти в Хогвартс дракона, и потому он отправляется в Румынию. После чего я заявляю, что он идиот, отправляюсь вместе с ним, и нас преследуют Пожиратели Смерти, которые тоже почему-то играют в «Ключ от Хогвартса». Мы бежим от них со всех ног, оказывается, уже успев стащить драконье яйцо, и замираем прямо перед обрывом. «За прыжок дадут еще один балл!» — говорит Кит и сигает вниз, растворяясь где-то внизу: в тумане и синих незабудках. Резко открыв глаза, я еще раз вспоминаю все это, и мое имя в списке Генри кажется ничем иным, как очередной деталью кошмара, однако на своей тумбочке я неожиданно обнаруживаю бук, чуть меньше ладони, и, помедлив, открываю его. «Задание №5» — гласит первая строчка. Я захлопываю блокнот, не посмотрев, что дальше, и сую его в тумбочку. Девочки еще спят, так что я быстро проскальзываю в душ, чтобы не разбудить их и не слушать, как они барабанят в дверь, чтобы я закруглялась. Все-таки одна ванная комната на шестерых — это ужасно. Вдоволь наплескавшись и чуть было не уснув снова в обжигающе-горячей воде — не закаляли меня в детстве — я встаю перед запотевшим зеркалом. Нет, если оставить все так, то я могу Валери даже фору дать. Я провожу пальцем узкую полоску на уровне глаз. Они у меня, конечно, не такие синие, но вполне себе голубые. И волосы, если захотеть, можно уложить. Я прищуриваюсь, и, когда снова открываю глаза, перед зеркалом стоит девушка с шикарными золотыми локонами и такими синими глазами, что даже дурно становится. Я протираю зеркало целиком, чтобы лучше видеть. Веснушки со всего лица убрать. Веко сделать менее круглым. Переносицу потоньше, а нос поменьше. Линию губ поизящнее. Брови изогнуть. И потемнее. Ну, здравствуй, Валери-блондинка! Посмотрим, кого теперь будут называть Принцессой. И почему я не делаю так постоянно? Ах да, после того дурацкого случая… Даже вспоминать не хочу. Я трясу головой, и мое лицо снова становится настоящим. Ладно, по крайней мере щечками я Валери не уступаю. И найдя это крайне смешным, я возвращаюсь в комнату, где соседки уже начали копошиться в кроватях. — Который час? — Кесседи закрывает лицо от солнечного луча. — Я лучше пропущу завтрак. — Надо было вчера, как Реми, уйти спать. — Надо всегда вести себя как Реми, она из нас самая умная… Нет, разумеется, они говорят что-то другое, а вероятнее просто сыплют проклятиями на такое ясное и теплое утро, — но я обычно их не слушаю, так что можно ведь представить, что бормочут они что-то приятное? Собравшись быстрее всех, я подхватываю сумку и сбегаю вниз по лестнице в пустую еще гостиную. Или нет — кто-то уснул прямо здесь, так и не дойдя до спальни. Осторожно, чтобы не разбудить однокурсника, я прокрадываюсь мимо и выхожу из-за портрета Полной Дамы. Она тоже еще дремлет, так что не отпускает никаких комментариев, уже ставших за семь лет привычными. Кто бы мог подумать — пройдет всего лишь месяц до экзаменов, а потом еще один до выпускного, и все! Мы окажемся где-то очень далеко отсюда, вспоминая эти стены только по фотографиям. Я замедляю шаг, проходя мимо окна, заливающего светом квадрат на полу. Пыль, похожая на блестки, струится между моих пальцев и ускользает во тьму. Выглянув на улицу вверх и вниз, я убеждаюсь, что погода будет что надо, и следую дальше, пока не упираюсь в закрытые еще двери Большого Зала. Незадача. Бросаю взгляд на часы и понимаю, что до завтрака еще двадцать пять минут. Вряд ли там что-то уже есть, хотя я, вроде бы, не слишком голодная. Наудачу я толкаю двери рукой, и они мягко распахиваются передо мной. Так вот как это работает! А я всегда думала, что завтрак появляется строго ко времени. Я прохожу мимо столов — пустых и не отличающихся друг от друга в отсутствие факультетских гербов — и сажусь за свой. Прямо передо мной появляется завтрак на одного, а над головой с тихим шелестом разворачивается ало-золотое знамя. Мда, у Хогвартса остаются сюрпризы даже после семи лет обучения. Сомневаюсь, что целой жизни хватит, чтобы узнать все. Я наливаю себе кофе и накладываю яичницу с беконом, принимаясь за еду, но тишина и одиночество так соблазнительны, что я подтягиваю под себя ногу, садясь удобнее. Не проходит и двух минут, как я уже сижу по-турецки, туфли валяются где-то под столом, волосы заколоты в непонятной формы узел, а прямо перед тарелкой лежит толстенная библиотечная книга — правда, под чарами отталкивания. Я так расслаблена и увлечена, что не сразу слышу шаги за спиной, а, когда раздается голос, уже поздно принимать подобающий вид. — Все как дома, — отец обходит стол и садится напротив, с весельем в глазах изучая меня. — Привет, пап, — я киваю. — Ты как-то рано. И молодо, — не удерживаюсь от шпильки. Это не совсем правда, ведь за последние лет десять он почти не изменился. То есть серьезно: всю мою жизнь он выглядит одинаково, разве что иногда меняется длина волос и щетины, которая нравится маме, так что вечно терпит эксперименты. Обычно ему лет тридцать пять на вид, — опять же, мама не обижается только потому, что сама выглядит не старше из-за крови вейл — но сегодня он действительно выглядит моложе. — Твой папа просто в хорошей форме, — парирует он. — Ну да, ну да, — скептически соглашаюсь я. — Ты завтракал? — Да, но, пожалуй, не откажусь от порции бекона, а то Вик подсела на зеленую фасоль. — О, я обожаю фасоль! — обрадованно улыбаюсь я, и, явно реагируя на наш разговор, стол предоставляет большую миску фасоли. Лицо папы становится унылым, но ровно до тех пор, пока перед ним не появляется тарелка с жареным беконом и картошкой. — Обожаю Хогвартс! — заявляет он и принимается за второй завтрак. — Ну ты же не поэтому здесь? — спрашиваю я. — Транмтр-мм-грмр-рессия. — Что? — Трансгрессия, я буду преподавать ее, — проглотив, повторяет папа. — Ого, — этого я явно не ожидала. — А что случилось с мистером Лоуренсом, который был в прошлом году? — А, дети его достали, — пожимает плечами он. — А тебя нет? — Нет, — фыркает папа. — Я сам планирую их достать. Я закатываю глаза. — Вряд ли у тебя получится. Ты не видел наших старшекурсников. — Ты меня недооцениваешь, — он с оскорбленным видом поднимает свой кубок. — Мы с Вик в свое время… — Вы доставали родителей и бабушку Энди, это не считается. — Мы повергали в шок все семейство, — поправляет меня папа. — Но в Хогвартсе мы вели себя вполне прилично, согласен. — Ты слишком лоялен, — пожимаю я плечами. — Школьники будут вить из тебя веревки. — Реми Андромеда Люпин, как ты смеешь заявлять такое отцу? — он неожиданно грозно сводит брови, и я в ответ поднимаю свои. — Неубедительно. Может, если бы ты выглядел на свой возраст… — Ты просто завидуешь. Меня неожиданно осеняет. — У тебя что, кризис среднего возраста? — Нет, — фыркает он. — Это мифологическое понятие. — Ну-ну. — Как учеба? — папа явно хочет перевести тему. — Мм… — я делаю пару глотков кофе. — Отлично. Как всегда. Ничего нового. А почему ты решил сменить работу? Раньше, по крайней мере до Рождества, он занимался связями с общественностью в Драконьем парке, и у меня даже мелькала мысль, что он приедет договариваться с Мортимер об экскурсии для студентов. — Это сложно объяснить, — уклончиво отвечает он, но, прочитав по моим губам беззвучное «кризис», возмущается: — Я взрослый человек, Реми. И если мне надоела моя работа, я просто сменю ее. Я не слышала, чтобы родители моих однокурсников по мановению волшебной палочки меняли работу, имея за плечами семью и дом, которые нужно содержать, но решаю промолчать. В конце концов, если мама ему позволила, пусть делает, что вздумается. Я уже открываю рот, чтобы спросить, как часто он будет здесь появляться, но в зал заходят друг за другом несколько компаний студентов, и я быстренько сажусь нормально и распускаю волосы. Папа смотрит на это с едва заметной ухмылкой. Как хорошо, что я уже сдала экзамен на Трансгрессию в прошлом году, и мне не придется снова у него учиться! Когда-то давно мне хватило его Курса Молодого Метаморфа, где он, в итоге, забыл сказать мне одну очень важную деталь, что привело просто к катастрофическим последствиям. Хотя с Трансгрессией у него таких проблем быть не должно, — тут он все-таки не самоучка — и думаю, у него вполне есть шанс достать наших шестикурсников. — Кстати, как препод, ты должен сидеть за их столом, — подсказываю я, заметив, что на него опасливо косятся ближайшие гриффиндорцы. — Точно, — спохватывается папа и встает. — А еще я порчу твой образ крутой девчонки, да? Если бы я могла закатить глаза так, как того требует случай, я бы уже рассмотрела свой мозг. — Нельзя испортить то, чего нет, — ухмыляется Кит, чей приход я не заметила. — Здравствуйте, мистер Люпин. — Кит, рад тебя видеть! — под моим пристальным взглядом они жмут друг другу руки, и папа прощается: — Значит, увидимся позже! — Так зачем он приехал? — спрашивает Кит, когда папа уходит. — Он — новый препод по Трансгрессии. — Круто, — он уважительно кивает и о чем-то задумывается. — Препод, значит. — Ага, — я отыскиваю чашку с шоколадным пудингом и ложкой снимаю сливки. — У тебя хорошее настроение, — проницательно замечает Кит. — Ну да. Снова нормальная жизнь, — я соглашаюсь. — К тому же погода просто чудо, а значит, я смогу вечером пойти на Астрономическую башню. — Свидание? — хмыкает он. — С луной, — я смеюсь. — Сегодня в час ноль две произойдет редкое космическое явление: мимо луны будет пролетать поток фиолетовых астероидов, которые создадут оптическую иллюзию, и луна окрасится в светло-сиреневый цвет. — Прикольно, — соглашается Кит. — И как это называется? — Что именно? — не понимаю я. — Ну, явление. — А, — я задумываюсь. — Никак. Я… я не слышала, чтобы где-то его упоминали. Может, просто не так искала. На самом деле, это просто моя догадка, — я немного тушуюсь. — Должно быть так, как я описала, но это не точно. — Раз это не свидание, — замечает Кит. — Значит, я смогу присоединиться? — А тебе интересно? — удивляюсь я. — Ну, ты снова начинаешь нарушать правила, а я даже тебя не подбиваю… — он явно подтрунивает. — Это не нарушение правил. — Да ну? — хмыкает Кит. — То есть… Это же не что-то опасное ради… — уже хочу продолжить «ради дурацкого приза», но быстро лавирую от этой темы: — А потому что я хочу культурно просветиться. — И ты все равно умудрилась оскорбить мои нежные чувства к дурацкой игре, — замечает он. Я вздыхаю. — Но я тебя прощаю, потому что друзья должны прощать друг другу маленькие недостатки, — Кит назидательно возводит палец вверх. — Ладно, — улыбаюсь я. — Ты можешь пойти со мной. — Супер, — заключает Кит и принимается за свой завтрак. Правда, тишина длится недолго, потому что уже через пару минут он замечает: — Какой-то тип пялится на тебя. Я отрываю глаза от книги, в которую снова погрузилась, и верчу головой, пытаясь отыскать кого-то в уже почти пустом зале. Кит закатывает глаза. — Нет, вряд ли на меня, — так и не сообразив, кого он увидел, я снова возвращаюсь к чтению. — О, значит, на меня. Придется сказать бедняге, что он не в моем вкусе, — с показным сожалением он качает головой. — Большое разочарование, — смеюсь я, снова подняв глаза, и в этот момент понимаю, куда смотрит Кит. Осторожно перевожу взгляд влево и действительно натыкаюсь на… Николаса. Секунду-другую пристально изучаю его и не успеваю отвернуться, чтобы он не заметил. Николас кивает мне, и я киваю в ответ, понимая, что стыдливо спрятать глаза будет плохим вариантом. — А, ты же была с ним вчера на вечеринке, — вспоминает Кит. Я бросаю на него сердитый взгляд. — Вообще-то я была там с тобой, пока ты не ушел. — Мм… вполне возможно, — соглашается он. — Ну ты и не скучала, кажется. Так что это за чувак? Я снова бросаю взгляд — на этот раз незамеченный — на слизеринский стол. — Николас, мы вместе ходим на Зелья. — Понятно, — Кит, помедлив, кивает. Несколько минут мы молчим, а потом раздается звонок на урок, и, подскочив, я надеваю туфли, пока Кит залпом допивает тыквенный сок, после чего мы сломя голову мчимся на Уход за Магическими Существами.

***

— Надо поговорить, — едва я переступаю порог замка после сдвоенного занятия по вылавливанию редких рыб Черного Озера, меня берет в оборот отец, неожиданно появившись из-за угла. Кит тактично проходит мимо, и я во все глаза смотрю на папу, явно чем-то взбудораженного. — Что случилось? — Я был на Чарах, — начинает он, — заглянул от нечего делать к Льюису, он еще у меня преподавал, — и случилось кое-что странное. Я все еще не знаю, чего ждать, так что просто медленно киваю. — Так вот, на его уроке был пьяный студент. Вообще-то даже двое, — папа задумывается. — Да, двое. Абсолютно неадекватные. Я уже начинаю догадываться. — Потом, правда, оказалось, что они просто притворились… — он продолжает вспоминать детали. — Льюис, конечно, добрый старик, и к директору их не отправил, но вот что странно: когда они уходили, я расслышал что-то… Нет-нет-нет. — … об Игре. Что это за Игра? Я раздосадованно хныкаю. — Пап, это чушь полная. Студенты просто развлекаются. Вроде игры на «слабо», — я пожимаю плечами. — Я же говорила, что у нас конченые старшекурсники. — Да? — он, внимательно слушавший, как будто расслабляется. — Ясно. И что, они делают это просто так? — Нет, — я прилагаю усилие, чтобы ответить. — Они думают, что победитель получит какой-то ключ, который открывает все двери Хогвартса. — Что, серьезно? — оживляется папа. — Когда я учился, ничего такого не было. — Значит, вам повезло, — бурчу я. — Пап, это глупость, правда. Я уверена, что его не существует, и это просто сказка, чтобы как-то оправдать придурков, которым нравится нарушать правила. Вспомнив, как Кит обрадовался, что я собираюсь пойти в Астрономическую башню после отбоя, я поспешно добавляю: — Но на самом деле они просто думают, что это круто. — И давно они так развлекаются? — фыркает папа, которому, кажется, все эти истории доставляют удовольствие. — Не знаю. Говорят, что уже лет пятнадцать. — Эх, где мои школьные годы, — ностальгически произносит он, и я неверяще смотрю на него. — Пап, ты просто забыл, что такое школа, — отрезаю я. — Вернись ты сюда студентом хоть на день, ты бы пожалел о своих словах. Он смеется и треплет меня по голове. — Ты еще будешь вспоминать это время. И, кстати, если бы ты участвовала в таких развлечениях, оно прошло бы гораздо веселее. — Сомневаюсь, — отвечаю я и поправляю сумку на плече. — Но, знаешь, мне пора. Мои школьные годы, в любом случае, еще не закончились. — Удачи! — бросает он мне вслед. — Она тут бессильна! И только проходя мимо большого стрельчатого окна, я понимаю, насколько была близка к истине: небо, еще десять минут назад бывшее ярко-голубым, вовсю заволакивают глухие белесые облака.

***

— Все в порядке? — спрашивает Кит, когда я догоняю его дальше по коридору. — Нет. — Что он сказал? Я вздыхаю. — Узнал про Игру и посоветовал мне присоединиться, чтобы раскрасить школьные будни, — бормочу я себе под нос. — Как он мог узнать? — напрягается Кит. — О ней запрещено рассказывать преподам. — Да, но какие-то придурки притворялись пьяными на занятии по Чарам, так что он все увидел. — Черт! — выплевывает Кит. Я бросаю на него хмурый взгляд. — Я не рискнул сделать это на прошлом уроке, и они меня обошли. Я цокаю языком и ничего не добавляю. — Тебя серьезно так злит эта Игра, Рэм? — непонимающе смотрит на меня Кит. Выдохнув сквозь зубы, я отвечаю: — Нет. Когда меня в нее не втягивают, не злит. Мне все равно. Просто погода испортилась, — я машу рукой в сторону окна, и Кит выглядывает. — Телескоп будет бессилен. — Ну ладно тебе, — успокаивающе произносит он. — Я уверен, что это будут не последние астероиды, пролетающие мимо луны. Я повожу плечами и расстроенно киваю. — Наверное. Наверное, я еще не отошла от полнолуния, извини, — уже спокойнее отвечаю я и скрещиваю руки на груди. — Пойдем, обед начался. Не хочу опоздать еще и на следующее занятие.

***

На Истории Магии никто не притворяется пьяным и не пытается выпрыгнуть из окна, и я мысленно благодарю профессора Фосетт, которую опасаются все без исключения ученики Хогвартса. Вовсе она не страшная и даже, на мой взгляд, не особо строгая, потому что преподаватель должен держать дисциплину, но, если бы вдруг в буках игроков появилось задание типа «заговорить на Истории» или «посмотреть Фосетт в глаза дольше двух секунд», Игра бы попросту прекратилась за неимением самоубийц. Мне на секунду становится любопытно, чего ждать от Генри дальше, и я даже решаю заглянуть в блокнот после уроков, но быстро одергиваю себя. Я не собираюсь заниматься подобными глупостями, так что лучше и не знать, на что готовы пойти камикадзе со всей школы. В попытке сосредоточиться на тесте, я перечитываю вопросы несколько раз и украдкой бросаю взгляд на учебники, высокой стопкой лежащие на пустой парте впереди. Историю Магии на шестом курсе я взяла просто так и на результаты ЖАБА по ней мне все равно, но от промежуточных тестов это меня не освобождает, так что я даже немного завидую Киту, который с легкой душой расставил буквы наугад. Самое странное, что, в итоге, он получит как минимум «выше ожидаемого». Сам он считает, что у него «офигенно невероятное чутье на подставу», которое и позволяет ему вычислять правильные ответы. Я же люблю говорить, что Фосетт просто не ждет от него ничего толкового, а потому превзойти ее ожидания ему проще простого. Так или иначе, он уже справился, а я до сих пор продолжаю сомневаться в каждом своем ответе. Когда раздается звонок и листки без предупреждения вылетают у нас из-под перьев, я не успеваю поставить последний ответ и провожаю свою работу полным мучения взглядом. — Это просто тест, — пытается приободрить меня Кит. — Я уверен, что он будет не после… — Да, не последний тест, не последние астероиды, и живу я тоже не в последний раз! — вспыхиваю я. — Я должна, как ты, ни к чему не относиться серьезно. Но я так не могу! — и я ускоряю шаг, не позволяя ему догнать меня до самой спальни девочек. А потом долго стою у окна, как будто под моим взглядом облака должны рассеяться. Но чем дольше я жду, тем тяжелее становится небо.

***

Ложусь я, как и вчера, раньше остальных, просто чтобы похоронить свое дурное настроение в постели, но просыпаюсь почему-то абсолютно усталая и в темноте. Что-то настойчиво стукает меня в плечо, и, еле продрав глаза, я отпихиваю от себя клочок бумаги в виде маленькой кривой птички, но он не сдается. Наконец поймав его в воздухе, я полусонно разворачиваю его, чтобы прочитать одно слово: «Выходи». Почерк мне, разумеется, знаком, но спать хочется больше, чем участвовать в очередной авантюре Кита, да и ссориться снова я не жажду, так что я комкаю записку в кулаке и откидываюсь обратно на подушку. Но вряд ли мне удается поспать еще хоть три минуты: заново сложившаяся птичка выбирается из пальцев и щекотно клюет меня в бок. Потом повторяет эту пытку еще пару раз, пока у меня не заканчивается терпение и, накинув поверх майки и спальных шорт полосатый халат, я босиком спускаюсь по лестнице в гостиную. Запоздало соображаю, что в комнату девочек Скамандер все равно бы не попал, а значит можно было с легкой душой сжечь его послание и перевернуться на другой бок, но Кит уже замечает меня, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу у подножья лестницы. — Ты чего так долго? Мы опоздаем, — шепотом произносит он, и я уже собираюсь развернуться обратно, раз все равно опоздаем, но Кит хватает меня за запястье и тянет за собой. — Ладно, пойдем, может, успеем. — Куда успеем? — почти не открывая глаз, бубню я. — У меня даже обуви нет. — Вот, — он взмахом палочки наколдовывает мне какие-то тапки, в которых я не различаю то ли котиков, то ли просто серое нечто, но автоматически надеваю. — А теперь пойдем. Все еще в полусне я бреду за ним и, только выйдя за портрет Полной Дамы, понимаю, что ничего хорошего это не сулит. — Сейчас ночь! — громким шепотом возражаю я. — Еще бы, — фыркает Кит, продолжая уводить меня коридорами все дальше от гостиной. — Не волнуйся, я наложил Дезилюминационное. — Ага. Стой, подожди, объясни, куда мы идем, — на одном дыхании говорю я, продолжая перебирать ногами. — Увидишь. Я киваю и замолкаю ровно на минуту, пока мой здравый смысл борется с дичайшими зевками. — Ты не можешь сказать сейчас? — Нет. Ну что такого тайного он придумал? Да еще и — я бросаю взгляд в окно, мимо которого мы проходим, — посреди ночи. Облака, кажется, нависли над землей еще ниже, так что тьма стоит непроглядная. — Все, нет, я не пойду дальше, — отказываюсь я, резко затормозив и дернув Кита за руку. — Да уже пришли. — Да? — я оглядываюсь, не понимая, где мы находимся, и, пользуясь моей рассеянностью, Кит уводит меня вперед и останавливается перед массивными дверьми, в которых я узнаю вход в Большой Зал. — Что ты задумал? Мне становится очень не по себе. В прошлый раз он решил написать на этой стене послание Наследника Слизерина, а, какое задание теперь пришло в голову Генри, я и догадываться не могу. — Зайдем, и узнаешь, — обещает Кит, но я категорически мотаю головой. — Это опять Игра, да? Ты же знаешь, что я не хочу в этом участвовать, — я окончательно просыпаюсь, но от того чувствую себя не менее утомленной. — Хватит, ладно? Мне это не нравится. — Реми, ты не права, — Кит толкает двери, и я очень надеюсь, что ночью они закрыты, но происходит то же самое, что и утром: они мягко распахиваются, открывая взгляду большой зал с пустыми столами. Свечей нет, но я все равно знаю, что и где, хотя и не хочу заходить. — Ну? Ты поняла? Я мотаю головой, настороженно осматриваясь по сторонам. Здесь темно и тихо. Впереди угадываются очертания стен и мебели, но в остальном, это просто зал, каким всегда и был. — Нам лучше закрыть дверь, — говорит Кит, выжидающе глядя на меня, чтобы я ушла с порога. — Я же… — Просто зайди. Я со вздохом делаю шаг, и двери за моей спиной плотно и бесшумно встают на место. Мне отрезали путь к отступлению. Что он задумал? — Лично я собираюсь устроиться с комфортом, — заявляет Кит и, явно сосредоточившись, выпускает из палочки долгую ленту заклинания, после которой посреди зала появляется огромное мягкое кресло. Он довольно хмыкает и плюхается в него. — Без двух минут час, пошевеливайся! Я все еще в недоумении оглядываясь, не понимая, чего он хочет, и прокручивая в голове точные слова о времени. Без двух минут час? Без двух… Час и две минуты. Я вскидываю голову вверх. Свечей или других огней над залом не висит, поэтому ночное небо, отражаемое потолком, хорошо видно. На самом деле, в такой темноте оно будто светится. — Ах да, забыл, — явно наслаждаясь моим вниманием, произносит Кит и делает палочкой странное движение, словно смахивает что-то. Через секунду облака расплываются, исчезая за краем потолка, и открывают ночное небо, блестяще-черничное, как варенье. — Ну что, мир? Не в силах отвести глаза, я даже не сразу понимаю, что он спросил. Сглатываю и киваю: — Мир. — Тогда тащи себе кресло, — удовлетворенно говорит он и снова направляет палочку за потолок. — Сдается мне, мы смотрим куда-то не туда… Едва сумев сосредоточиться на заклинании, я вынимаю из воздуха кресло-мешок и сажусь рядом, пока Кит, вертя небо, как глобус, отыскивает луну и, зацепив ее палочкой, как маггловской удочкой, притягивает ближе. — Но тебе придется проставиться, — сразу предупреждает он. — Будешь астрономическим экскурсоводом. Я хихикаю. — Попробую. — Уж постарайся. — Как ты узнал, что… что так можно? — я пристально изучаю границы потолка и стены, из-за которых кажется, что замок все это время был игрушечным, а теперь с него попросту сняли крышку. — Минутная готовность, — Кит сверяется с часами. — Ну, когда в замке есть свое звездное небо, этим грех не воспользоваться, — он пожимает плечами, не совсем отвечая на мой вопрос, но я и не собираюсь наседать. — Нашел заклинание в Расширенной Истории Хогвартса. Я бросаю на него удивленный взгляд, но он толкует его по-своему. — Ну ладно, в Запретной Расширенной Истории Хогвартса. Фыркнув, я устраиваюсь поудобнее. Несколько минут ничего не происходит. Я начинаю думать, что перепутала время или день или в целом этот поток астероидов не так заметен с Земли, чтобы подсветить Луну, но вот появляется слабое мерцание, переходящее в шум, в правом нижнем углу потолка. Я подаюсь вперед. Как рой светлячков, оно переливается, медленно двигаясь все ближе к Луне. Кит, только открыв рот для замечания, замолкает. Я вообще задерживаю дыхание. Медленно, как будто вмиг растеряв всю скорость, поток начинает перекрывать Луну неровной волной, будто прибой. Мое воображение даже дорисовывает этот звук набегающей воды, но тот быстро исчезает под гнетом другой мысли: в космосе нет звука. Только бескрайние световые года, разделяющие все вокруг. И между этими астероидами, должно быть, многие мили пространства. Я будто становлюсь одной из них — такой громадной и в то же время крошечной, несущейся навстречу свету и не способной остановить это движение. Луна становится все ближе, детальнее, ее кратеры и шрамы перестают казаться темными пятнами, и тогда мной по нарастающей завладевает страх. Я моргаю, рассматривая небо уже с пола Большого зала, и нас снова разделяет тысячи миль. По сравнению с ним, мы с Китом сидим до невероятного близко. — Слишком близко, — говорю я, снова посмотрев на Луну, разросшуюся практически на весь потолок. — Фиолетовая луна — это оптический эффект, а не физический. Она будет такой только с Земли, так что и смотреть нужно издалека. — Ты больший знаток Луны, чем я, — усмехается Кит и отправляет ее на свое место. Астероидный поток перекрыл уже больше половины видимой нам Луны, но она так и не приобрела обещанный мной сиреневый оттенок. Наверное, астрономия действительно не моя судьба. — Уже решил, кем станешь, когда вырастешь? — я откидываюсь в кресле, ерзая между маленьких шариков под текстильной обивкой. — Когда вырасту? — скептически уточняет Кит. — Я что, по-твоему, недостаточно взрослый? Я смеюсь, как смеюсь каждый раз, когда кто-то возмущается этому вопросу. — Крестный говорит, что нельзя быть достаточно взрослым для такого вопроса. Я думаю, он прав. Всегда есть, куда расти. — Ну тогда ладно, — Кит тоже устраивается поудобнее. — Но мой ответ не меняется с тех пор, когда мне реально следовало подрасти. — Будешь разгадывать загадки природы, — улыбаюсь я. — Тебе просто на роду написано. — Это ты говоришь, сколько я тебя знаю. Но, наверное, у моих предков просто не было фантазии. И у их предков тоже. И у предков их предков. — Зато ты не один, — философски замечаю я. — Для первооткрывателя это не слишком-то хорошо, — морщится Кит. — Ты понял, что я имею в виду. Ты не одинок в своем мнении. В своих поступках. Даже в вашей дурацкой — это сейчас не претензия, расслабься, — игре у тебя полно конкурентов. Ты, конечно, считаешь, что это плохо, но я думаю, что это имеет и другое значение. Вы просто… — Да, мы не гребаные снежинки, я понял, — он явно пытается уйти от темы. — Вы не одиноки, — повторяю я, вновь устремляя глаза к звездам. Астероидный поток — все еще ни капельки не фиолетовый — перекрыл Луну почти полностью. Все, что изменилось, — добавился блеск, слабее, чем читался на фоне космоса, делающий ее похожим на большой желтый катафот, какие вешают на древко метлы. — Не помню, чтобы ты когда-нибудь пыталась стать частью толпы, — произносит Кит. — Ребята находят массовые развлечения веселыми, знаешь ли. Вечеринки там, пикники, розыгрыши преподавателей. Ту же Игру. Время, когда тебя не приняли, прошло, Рэм, — тише произносит он, переводя на меня взгляд, тогда как я уже давно смотрю на него. — А сейчас еще и учеба закончится. Ты будешь жалеть, что не попробовала. — Да, первый курс закончился, — пожимаю плечами я. — Только ничего не изменилось. — Ребята уже двести раз пожалели об этом или даже забыли, и, может, тебе тоже пора отпустить? — Дело не в том, кто и что забыл или отпустил, — я стараюсь держаться, чтобы снова не завестись. — А в том, что суть не изменилась. Это не ошибка, за которую я просто жду извинений! Потому что никто не ошибся. — Рэм, — вздыхает Кит, не сводя с меня внимательных глаз. В темноте не видно, но они у него красивые, орехово-зеленые. Я вспоминаю все, что прочно связало нас за эти шесть лет, и отвожу взгляд. Он прав. Как бы я ни избегала остальных, ссориться с Китом я совсем не хочу. Никогда не хочу. Как это выходит каждый раз? — Извини, у меня просто ужасное настро… — снова поймав его насмешливый взгляд, я поправляюсь: — Характер у меня отстой, ладно. — Да ладно, — он пожимает плечами и снова устраивается так, чтобы смотреть в магическое небо. — Со всеми бывает. Кроме меня. Я закатываю глаза и случайно замечаю Луну, которая — я клянусь! — на мгновение становится сиреневой. — Ты видела? — Видела! — я даже вскакиваю на ноги. Астероды, похоже, сменили траекторию, потому так и не закрыли Луну целиком. Наверное, она сразу была такой, а я не заметила. — Смотри, снова! Поток будто поворачивается к нам другой стороной. Теперь он блестит меньше, но точно отбрасывает на Луну какие-то блики, потому что раз в несколько секунд она мерцает, становясь на мгновение сиреневой. Через несколько минут, когда явление то ли исчезает, то ли становится невидимым для невооруженного глаза, я, до безумия счастливая, собираюсь вернуться в свое кресло, как вдруг замечаю, что надела на ноги, выходя из гостиной. — Это, по-твоему, смешно? — тяну я, возмущенно глядя на Кита. Он переводит глаза на мои тапки, напоминающие громадные пушистые волчьи лапы, и молча кивает. — Давай, садись, ты обещала быть экскурсоводом. Что в этом космосе еще можно посмотреть? — и он направляет палочку на потолок, словно собираясь переключать его в поисках чего-то занимательного. — Я расскажу, — обещаю я, спокойно возвращаясь на свое место. — Приближай во-он ту планету. Нет, ту, что правее. Еще правее. Теперь ближе. Ну да, чтобы хоть различить можно было. Ага. Вот у этой самой планеты, которая даже не имеет названия, есть секрет. Думаю, тебе будет интересно. В самом глубоком кратере, подо льдами и снегом, в темной никому не нужной земле, которую и землей-то не назовешь, похоронено твое чувство юмора.