Ненаписанная история

      В своем деле Лас считался мастером. Из тех, кто уже давно не гонится за наживой, но все еще не чужд любопытству. А еще Лас не любил, когда что-то задевало его профессиональную гордость. Да, именно так. Любопытство и профессиональная гордость — ничем иным объяснить его присутствие в Горной Башне было нельзя. Вцепившаяся опорами в самую кромку пропасти, она высилась над перевалом так давно, что никто не мог припомнить, кто и когда ее построил. Лас никогда не интересовался развалинами, но о Горной Башне говорили, что проникнуть в нее нельзя, и это было достаточным аргументом, чтобы доказать обратное.       В первый раз Лас пошел к Горной Башне чисто полюбопытствовать — и сам не заметил, как повернул обратно. Пара подходящих амулетов решила проблему, Лас подобрался почти к самой стене и понял — к башне стоит подойти обстоятельно. И вот теперь он со всей обстоятельностью пролезал в узкое окно почти под самой крышей. Ниже хватало более широких и удобных окон, но окутывающий их флер чуждой холодной магии заставил искать путь хоть менее удобный, но относительно безопасный. Башня обещала быть интересной.       Лас беззвучно спрыгнул на пол и втянул носом затхлый воздух. Башня стояла высоко — окна ее свободно продувались горным ветром, но внутри все равно пахло… ветхостью. А еще пылью и чем-то неуловимым, но упорно заставляющим думать, что он не поднялся на вершину, а спустился в очень глубокое подземелье. Лас коснулся мысков сапог, активируя руны, и скользнул вперед. Толстый слой пыли смыкался за каждым его шагом — мгновение и ничто не могло выдать, что башню навестили гости.       Башня была пустой и очень, очень тихой. Лас спускался с этажа на этаж, все сильнее ощущая разочарование. Право, старые заклинания совсем не то, что стоило проверки его мастерства. Лас остановился у подножия винтовой лестницы, что все это время вела его вниз, прищурился и вновь поставил ногу на первую ступеньку, ловя на ней слишком густую тень от других ступеней.       По другую сторону лестницы башня оказалась такой же тихой, но совсем не ощущалась пустой. Лас переходил из зала в зал, которых было много больше, чем могло показаться снаружи, и повсюду видел всю ту же густую пыль. Или это был пепел? Он присел на корточки, зачерпывая его затянутой в перчатку рукой, растер между пальцами и взглянул на тусклый экран анализатора на тыльной стороне ладони. Костяной пепел. Следующий шаг Лас делал с еще большей осторожностью.       В новом зале окон не было. Лас опустил на глаза верхнюю часть лицевой маски: ночное зрение раскрасило мир в зеленоватые тона. Длинный гулкий зал терялся в темноте, а высокие стеклянные витрины навевали мысли о музее. Лас шагнул вперед, и на него обрушился целый ворох шепотков. Неразличимые, едва слышные, они наполняли все вокруг сухим шелестом опавших листьев. Лас переходил от витрины к витрине, ощущая, что с каждым шагом шепотки делаются то отчетливее, то почти совсем затихают. Он поднял верхний щиток маски и теперь собственными глазами рассматривал тягучую вязь заклинаний, опутывающую каждую из витрин. Тяжелые нити казались такими же древними, как окружающие их стены, и такими же надежными. Вряд ли он сможет распутать больше одной. Выбирать стоило тщательно. Лас переходил от витрины к витрине, рассматривая украшения, оружие, чаши, мерцающие внутренним светом камни. Он почти уже остановился у золотого кольца с крупным рубином-кабошоном, как заметил на одной из витрин слабый золотистый отсвет.       В глубине зала скрывались двери в еще один, и именно за его неплотно прикрытыми дверями находилось нечто, бросающее теплые золотистые блики на холодное стекло. Лас медленно приблизился, оценивая широту дверной щели, отступил на шаг, истончаясь почти до двухмерности, и просочился между створками.       В центре нового зала высился кристалл. Кинжально острая макушка достигала потолка, а лунный свет чертил причудливые дорожки на гранях. Он казался выросшим из каменного пола, застывшим взрывом неведомой силы. Лас подошел ближе — ему показалось, что в глубине кристалла его глаза различили какую-то тень. С каждым шагом тень становилась все отчетливее, обретала плотность. Когда до кристалла осталось не более шага, Лас понял, что видит человеческую руку. Она взметнулась вверх, будто защищалась от опасности, широкий шелковый рукав соскользнул к самому локтю. Лунного света стало больше — теперь Лас различал не только руку, но и все изогнувшееся, пойманное в движении тело. Схваченное в кристалл, когда избегало совсем другой опасности. Движимый любопытством, он медленно обошел кристалл по кругу, пока не остановился точно напротив лица, скрытого сейчас набежавшим на луну облаком. Оно медленно ползло по диску луны, причудливо высвечивающей то одну, то другую грань кристалла. Лас сумел рассмотреть тонкие лодыжки, ворох браслетов еще на одной руке и теперь почти не сомневался, что пленник кристалла — женщина. Вот лунный свет очертил острый подбородок, приоткрытые в беззвучном крике губы, мазнул по скулам… Лас отшатнулся. Сквозь толщу камня на него смотрели глаза. Совершенно живые глаза, внимательно и напряженно ловящие каждое его движение.       Подойди ближе. Голос возник прямо в голове Ласа, сковал цепкими коготками разум, лишая возможности не повиноваться, и он шагнул вперед. Луну вновь скрыло облако, но живое сияние глаз не пропало, оно будто усилилось, притягивая к себе, и Лас сам не заметил, как прижался к кристаллу всем телом, царапая гладкую неподатливую поверхность. Он не услышал, когда за спиной раздались шаги.       Зирэ чувствовал беспокойство. Непривычное чувство острым коготком царапнуло что-то внутри, вносило смуту в привычную уже гладь разума. Он недоуменно прислушался к нему, запоздало осознавая — это не беспокойство, это давным-давно наложенным чары отзываются на чужое вторжение. Кто-то потревожил его башню.       Горная Башня была хорошим убежищем, потом не менее хорошим хранилищем для его коллекции и прекрасной площадкой для ловушки. Зирэ стремительно шел через залы, ведомый все сильнее и тревожнее дрожащими нитями, не обращая внимания на поднимающиеся облака костяной пыли и безумный шепот множества заключенных в Горной башне душ.       Прильнувшая к центральному кристаллу человеческая фигура больно резанула восприятие. Слишком теплая, дышащая, неправильная. Несовершенная. Костяная пыль взвилась, метнулась вперед множеством поблескивающих в лунном свете когтей и голодно-торжествующим шепотком, опустилась, погребая под собой незваного гостя, и вновь замерла мягким ковром под ногами. Шепотки вокруг казались сыто-успокоенными.       Зирэ качнул головой и отвернулся. Последнего шага в зал он так и не сделал. Кристалл — идеально-совершенная форма все так же поблескивал своими гранями в центре. Зирэ замер на пороге и медленно обернулся. Впервые за все время ему не хотелось войти в зал. Расстояние до центра он преодолел в три длинных шага. Прозрачные выхолощенные грани все так же сдерживали заключенное в них тело. Зирэ медленно обошел кристалл по кругу — поверхность по-прежнему была идеальна, ни одной щербинки или трещинки. В широко распахнутых золотистых глазах не отражалось и следа мысли.       Зирэ стиснул костяные пальцы в кулак и так же медленно разжал их.       — Значит, эта оболочка для тебя недостаточно совершенна? Я подберу другую, — тихо произнес он в пустоту. Холодная гладь разума шла рябью, рождая мысли и намечая планы, в памяти одно за другим всплывали имена, которым предстояло вновь стать реальностью и обрести плоть.       Спокойствия больше не существовало. За спиной Зирэ с шелестом осыпался бесполезный без своей сердцевины кристалл.