Как ляжет карта

бечено В комнате стоял полумрак, разбавляемый тусклым светом керосиновой лампы. На застеленной кровати полу-лежал, полу-сидел с закрытыми глазами мечник в наглухо застегнутой форме экзорциста. В руках, до побеления пальцев, Канда сжимает катану, поджидая своих опаздывающих гостей. Первым появился рыжий ученик книжника. Открыв тихо скрипнувшую в ответ, дверь Лави на цыпочках прошел в комнату, осторожно прикрыв ее за собой. Распахнув глаза, японец сел по-турецки, облокотившись об стену. Одетый в свою повседневную одежку, так не подходящую для столь позднего часа, Историк уселся на единственную в этой аскетично обставленной комнате табуретку. - Тч! - высказал свою коронную фразу Юу. - Где она? Рыжий пожал плечами, мол не знаю, это не историческое событие, чтобы об этом знать. Тихий стук разорвал мертвую тишину, установившуюся в комнате на каких-то пару минут и девушка в длинной ночной рубашке проскользнула в скромную обитель экзорциста. - Наконец-то! - воскликнул одноглазый, уступив свое место Линали. Та, скромно поблагодарив его села и заправив прядь мешающихся, все еще коротких черных волос за ухо спросила: - Помните, что сегодня объявили в столовой во время обеда? - Такое забудешь... - вечно веселый Лави нахмурился, скрестив руки на груди. - Аллена объявили Предателем ордена, сказали, что он переметнулся на сторону Ноев, хотя утверждали, что он погиб на задании. Как они могли так нагло врать всем нам?! - с шипящего шепота рыжий книжник перешел на обычный голос. Девушка приложила указательный палец к губам, настороженно косясь на дверь. Днем и ночью по ордену шныряли люди Левелье, вызнавая все, о чем говорили экзорцисты и чуть то не так - проводили аресты. Трое уже были за решеткой. - Кролик, я тоже не в восторге от всего этого, - мечник кивнул в сторону коридора. - И то, что Стручка дели неизвестно куда - тоже. - Может быть, его просто украли, - выдвинула свою версию Ли, теребя подол рубашки. - Чтобы выведать информацию об ордене, о нас?.. - Может быть... Тогда почему его объявили Предателем? - спросил Историк, примостившийся на столе, рядом с песочными часами с лотосом, чем заслужил недовольный взгляд Канды. - Потому, что Ватикану проще убить их сбежавший объект опытов, чем разбираться кто он - Ной или все же экзорцист. В темном дверном проеме стоял генерал Мариан Кросс. _______________ Солнечный луч проскользнул в щель между тяжелыми гардинами из зеленого бархата, закрывавшими большие окна напротив большой и мягкой кровати, на которой зарывшись лицом в подушку и укрывшись одеялом до ушей, сладко сопел Аллен. Ему снился сон, красочный и счастливый: Мана - такой, каким он его запомнил, веселый, улыбающийся, только вернувшийся с манежа в своем гриме клоуна, сидел напротив трельяжа и мокрой тряпицей снимал его с лица, не замечая своего приемного сына. Аллен подошел ближе и отразился в одном из зеркал. Невысокий, совсем маленький, лет восьми - девяти, Уолкер разглядывал себя: каштановые, недавно обстриженные волосы, лежащие небольшими кольцами на плечах, большие, серые и доверчивые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами. Совсем еще детские черты лица. Таким он был прежде. Актер замечает мальчика и широко улыбается ему в зеркало. "- Аллен, не спишь еще? - снимает рыжий парик и снова улыбается от уха до уха. - А у нас сегодня аншлаг, представляешь? Давно такого не было. Целые скамьи людей и все смеются! - он тоже заливается смехом. Он добрый, заразительный. Мана запрокидывает голову назад и уже хохочет, но совсем не так, как мгновение назад. Вокруг сгущается тьма и смех становится безумным, черты лица меняются, становятся более острыми, хищными, вместо глаз - черные проемы, волосы стремительно меняют цвет с золотистого на угольно - черный. И вот перед мальчиком не его приемный отец, а незнакомый безумный Ной. Аллен замирает и как в замедленной съемке видит как фигура тянет к нему свои сухие руки, обтянутые кожей, как губы шепчут : "Умри! Освободи мне свое тело! Сдайся!". Заученным движением Уолкер вытянул руку вперед, отметив, что вернулся в свой возраст и закричал слова активации. Тики легкой походкой шел в сторону комнаты, где устроился новоявленный член семьи. Адам поручил ему разбудить Аллена, который, к большому его удивлению, не спустился ни к первому завтраку, ни ко второму. Все Нои уже разъехались по своим домам и квартирам, только Микк решил остаться в замке ненадолго. Ему нравилось бродить по заснеженному городу, многочисленным пустующим домам, болтать с Графом и опустошать его многочисленные запасы разнообразного спиртного в погребах. Дойдя до вычурно вырезанной деревянной двери, Тики, не отягощая себя стуком, зашел в комнату. И обомлел: на большой кровати (благо без балдахина!) метался полуголый экзорцист с активированной Невинностью. Одеяло и простыни были скинуты на пол и заляпаны чем - то бурым. Подойдя ближе, Удовольствие Ноя увидел, что руки, шея и торс изранены глубокими бороздами царапин, которые он наносил себе сам своей Чистой Силой,а лицо залито алой кровью, кое-где уже ставшей отвратительной коркой. Рука с Божественным даром полоснула своего хозяина по торсу, отчего кровь хлынула сильнее. Тики отругал себя за медлительность крепким словцом и прыгнув к кровати, зафиксировал его руки одной рукой, а другой начал бить Уолкера по лицу, стараясь привести его в чувство. Ударе где-то на десятом, юноша с громким стоном открыл глаза. Он очумело переводил взгляд с Микка на стену и наоборот, пока Ной не спросил его о самочувствии. - Все нормально, - сказал он, садясь в кровати. Раны на животе стремительно затягивались новой розовой кожей. Аллен огляделся на устроенный собственноручно разгром и неуверенно протянул: -Это что - все моя кровь? - Ну а то же еще? Я что ли? - смоляные брови недоуменно взметнулись. - Твоя логика пугает, малыш. Так что тебе такое снилось, что ты всего себя исполосовал? Уолкер рассказал весь свой сон в мельчайших подробностях, умолчав только о Мане, все же юноша еще не слишком доверял Ноям. - Нда, - молодой португалец вертел в руках сигарету. - И все-таки тебе следует умыться. Аллен пожал плечами и направился к умывальнику. Зажмурившись, он плеснул на лицо воды и потер его руками, смывая кровь. Посмотрев в зеркало, бывший член ордена ужаснулся: на лбу красовалась семерка стигматов.