Бартон и...

      Клинту давно бросилось в глаза, что «трофейная» русская перебежчица ни с кем на базе не разговаривает. Проходит по коридору, задрав нос. Хмуро пьёт кофе в столовой в гордом одиночестве. Бродит по стрельбищу. Ему почему-то было неловко, словно — раз привёл Романофф в Щ.И.Т. — отвечал за неё. Очередная рабочая неделя подошла к концу, хотелось выпить и приятно провести вечер. Клинт нагнал новую коллегу почти у выхода:       — Эй! Наташа, подожди.       Она остановилась и вопросительно на него уставилась. Иногда Клинту казалось, что ей надо платить из своего кошелька за каждое сказанное слово, поэтому лишний раз Романофф не открывала рта. Поравнявшись с ней, он сунул руку во вторую лямку рюкзака и одёрнул куртку.       — Может, сходим куда?       — Зачем? — Наташа выудила из нагрудного кармана очки от солнца и, протерев стёкла краем футболки, нацепила на нос, спрятав глаза.       — Ну, — рассмеявшись, Клинт почесал затылок, — поболтать, расслабиться. Мне показалось, что у тебя тут пока нет знакомых и тебе может не хватать общения.       — Нет, — сухо бросила Романофф и продолжила путь к выходу.       — Так тоже нельзя, — он не умел сдаваться и откровенно не понимал поведения русской. — Почему ты ни с кем не дружишь?       — Это всего лишь работа, — Наташа не сбавляла шаг.       — Как будто кроме неё у нас что-то есть, — хмыкнул себе под нос Клинт, залезая следом за Романофф в корпоративный минивен. На мгновение ему показалось, что она чуть повернула голову, но выражение лица у неё не поменялось.       Они уже год работали вместе. За это время Клинт смог узнать только то, что Наташа предпочитает кофе чай. Без молока. Если есть суп — она его ест. И больше никакой информации. Ни какую музыку любит Наташа, ни какие фильмы ей нравятся, ни куда бы она поехала в отпуск. Конечно, Клинт заметил, какое оружие выбирает Романофф. И понял, но так и не смог подстроиться под её стиль ближнего боя. Она была чертовски работоспособной, умелой, но молчаливой и скрытной. И продолжала ни с кем не разговаривать. Клинт даже решил за ней следить, но и это не дало ответов на его вопросы. Жила одна, вечера коротала чтением. В перекрестии оптического прицела он видел названия книг: все для работы. Про оружие, связь и всякое в этом роде. Иногда он пытался начать беседу, но Наташа пресекала попытки на корню.       Что-то поменялось в Балтиморе, когда она до самой операционной пальцами пережимала бедренную артерию Колсона. Клинту пришлось сесть за штурвал, тогда как Романофф трещала всю дорогу. Что-то про балет, про родной город, про лыжи и походы. Клинт слушал вполуха, уверенный, что всё равно это выдумки. Когда он вышел из раздевалки на базе, Наташа сидела на скамейке напротив, тоже после душа и в гражданском. И как она успевает так быстро приводить себя в порядок? Клинт улыбнулся и хотел, как всегда, попрощаться, но Романофф резко поднялась на ноги и решительно подошла к нему вплотную:       — Может, сходим куда?       Клинт рассмеялся, скорее нервно. Но денёк выдался слишком сложным, и нажраться в хлам и так входило в его планы.       — Конечно, — он сделал вид, что подобное предложение от Наташи его ничуть не удивляет, давно поняв: на вопросы Чёрная Вдова если не хочет — не отвечает.       Но в баре Клинт не смог выдержать и, отложив меню, спросил в лоб:       — Что сегодня было иначе?       — Всё, — как всегда бесцветно, отозвалась Романофф, не поднимая глаз. — Наверное, ты был прав.       Ему стало интересно, про что это она говорит. Он даже не заметил официантку, подошедшую к ним.       — Космополитен, — улыбнувшись, Наташа протянула ей меню.       — Мне тоже, двойной, — Клинта раздражали стаканы, в которых подаётся коктейль, поэтому он обычно заказывал двойной. — Водка — всегда хорошее решение.       Романофф усмехнулась и согласно кивнула.       — Ты был прав, что кроме работы у нас ничего нет, — она посмотрела ему в лицо. Слишком серьёзно. Клинт не знал, как вести диалог с Чёрной Вдовой. Поэтому решил ничего не отвечать. Да и вопроса-то не было. Перед ними оказались два бокала — изящный на тонкой ножке Наташи и простой, из толстого стекла, для него. На самом деле Клинт не очень любил коктейли. Они были вкусными. А он алкоголь пил не для этого. Особенно сегодня. Тем более — сегодня. Наташа, всё с тем же выражением лица, продолжила: — Колсон спас мне жизнь. Он был не обязан.       — У старика Фила своеобразные понятия о должностных инструкциях, — хмыкнул Клинт, всеми силами стараясь не влить в себя весь стакан за раз. Ему чертовски захотелось выглядеть таким же отречено-спокойным, как Романофф. Ничего же не случилось: все живы, почти здоровы. Рядовая ситуация. Только когда кровь фонтаном забила из ноги Колсона — Клинт за него испугался. Фил был не из их клуба завсегдатаев госпиталей. Он как-то удивительно выходил сухим из воды. Не получалось вспомнить ни одного раза, когда бы Колсону необходима была серьёзная медицинская помощь.       — Почему вы так со мной возитесь? — Наташа сделала сначала совсем маленький глоток, но тут же отхлебнула половину бокала. Клинт перенял правила её игры и не говорил больше необходимого. Он молча отпил из своего стакана. Похоже, что агент Соколиный глаз так паршиво выглядел, что бармен совсем не пожалел ему водки. Романофф улыбнулась уголком рта. — Ты и Колсон.       — Ну, мы же тебя сюда притащили, — пожал он плечами. — Я — нарушил прямой приказ, а Колсон зачем-то мне ещё и зад решил перед начальством прикрыть. Знаешь… Это как котёнка с улицы взять: недостаточно просто домой приволочь. Надо его ещё кормить там, говно убирать.       — Очаровательная аналогия, — Романофф прикончила свою порцию и махнула официантке повторить. Девушка подошла за пустым бокалом, и Наташа протянула его, но Клинт решил забрать и передать сам: сидел ближе. Случайно он задел пальцы Наташи и задержался чуть дольше, чем было необходимо. Когда официантка отошла к бару, Романофф мрачно рассмеялась: — Агент Соколиный глаз что-то слишком уж форсирует события.       — Форсирует? — не скрывая иронии в голосе, переспросил Клинт. — То есть само направление выбрано верно?       — Кто знает? — хитро улыбнулась Наташа и снова посерьёзнела. — Привязанности вредят работе.       — Но неплохо, когда знаешь, к кому поворачиваешься спиной, — он свёл брови на переносице. Ему начинала импонировать эта прямота Чёрной Вдовы: коротко и по существу.       — Узнал? — у неё в глазах заплясали какие-то игривые огоньки. Наташа в курсе, что он за ней следил. — Мне все два месяца приходилось какое-то дерьмо перечитывать вечерами, чтобы ты так ничего и не узнал. Было даже забавно. Кстати, у тебя неплохой набор фильмов дома. И мне понравился тот лук над диваном. Крутой.       Коктейль пошёл не в то горло, и Клинт закашлялся. Утерев слёзы и переведя дыхание, он поднял глаза на Наташу. Она, хитро прищурившись, продолжала смотреть на него, выжидая реакцию. И Клинт совсем не собирался ответить так, как она ждала. Нужно было что-то придумать. Эта чертовка и так его уделала в игре в шпионов.       — Можно как-то вместе что-нибудь посмотреть, — в итоге он изобразил беззаботную улыбку и отпил коктейля, — мои двери и окна всегда открыты для коллег.       — Я бы тоже с винтовкой за тобой понаблюдала, да ни одной точки не нашла, — перед Наташей очутился новый бокал, и она подвинула его ближе к себе.       — Конечно, — довольно рассмеялся Клинт. — Я из этого расчёта и выбирал жильё.       Оказалось, что у Романофф довольно специфическое чувство юмора и балетная школа за плечами. Что-то из услышанного Клинт обязательно проверит. А что-то он отметил для себя как «вероятную правду». Поделив счёт, он предложил проводить её до дома. Хотя за время работы бесконечное количество раз становился свидетелем того, что хрупкая на первый взгляд русская девчонка может нуждаться в чём угодно, кроме защиты. Наташа на удивление согласилась.       — Если честно, то впервые встречаю настолько упёртого барана, как ты, Бартон, — чуть пьяно хихикнула Вдова, взяв его под локоть. — Я всё гадала, когда же тебе надоест пытаться «подружиться». Но поняла, что проще согласиться.       — Упрямство — моя сверхсила, — рассмеялся Клинт. Он так и не понял, стоит ли верить Романофф, но, по крайней мере, сейчас они шли под руку в сторону её дома.