Бартон и...

      Впервые в жизни Клинт понял, что такое «ёкнувшее сердце». Оно словно остановилось. Не получалось сделать вдох.       Он убил тогда Беннера. Своего друга Брюса Беннера. А Халк выжил. Сколько ночей подряд Клинт думал, правильно ли поступил? И сколько раз в беспокойном сне он говорил с Брюсом? Всё напрасно. Хороший человек погиб, а вот монстр сейчас крушил их убежище.       Осев на пол, Клинт разжал пальцы, роняя лук и стрелу. Зелёное чудовище приближалось к нему. Голова опустилась на грудь, и Клинт, закрыв глаза, стал ждать, когда огромный кулак впечатает его в проклятый пол. Халк будет прав. За ошибки нужно платить. Это будет честно. В ушах звенело.       — Утри сопли, Клинт! — кто-то резко дернул его, ставя на ноги. Внезапно вернулись звуки: шум, паника, крики. Существо сцепилось с Халком.       — Бобби, мы заслужили… — тело плохо слушалось, а голову так и не получалось поднять. Щипало глаза и носоглотку. Бывшая жена сильно вцепилась в руку, не давая опуститься обратно на колени. — Мы слишком много совершили ошибок.       Всё сразу накатило. И Беннер с распахнутыми остекленелыми, абсолютно мёртвыми глазами на той яркой и сочной траве; и все те, кто попадал под огонь, кто просто шёл мимо. Смерть — это ведь про что-то мрачное, чёрное. Почему кто-то умирает посреди буйства живых красок? Это неестественно, неправильно! А ещё те его братья по оружию, пытавшиеся делать свою работу. Клинт не помнил их лиц в тот момент, когда тянул спусковой крючок, но помнил списки погибших, одинаковые аккуратные могилы и тихих, молчаливых вдов и вдовцов на изумрудной траве. С опущенными головами. Наташа отговаривала, но он обязан был посмотреть им в глаза. Им не сказали. Конфиденциальность. Похорон вообще было настолько много, что даже пришлось покупать новый чёрный костюм, а то старый поизносился. Знакомые, соседи, коллеги и друзья. Они все умирали потому, что Клинт ошибался. Не всё просчитывал, не всё продумывал.       Это всё — Гидра, Сопротивление — закономерный результат. Они к этому и шли так долго. Падали. Именно падали. Сами сотворили это. Друг с другом. И призраки прошлого никуда не исчезают. Они приходят за правосудием.       — Мы заслужили это, Бобби, — губы плохо слушались, но Пересмешница настырно тащила его вперёд.       — Да, наверное, ты прав, — она говорила громко, вероятно, кричала, — но они — нет. Они не заслужили.       Клинт поднял голову, чтобы посмотреть, куда показывает Бобби. Через его тело словно прошёл разряд тока. Гражданские, те, кого он обещал защищать, кричали, падали, звали на помощь. Разве не для этого они и создали Сопротивление? Разве не для этого они рисковали своими никчемными жизнями? Умирать сейчас, чтобы очистить совесть, было бы слишком эгоистично. Он обещал. Они обещали. Бобби всегда держала своё слово. Она умеет поступать правильно. И сейчас, как и всегда. Он её поэтому когда-то полюбил?       — К шестому выходу! — Клинт не узнал своего голоса. Плечи распрямились. Они обещали их спасти. И в него зачем-то верили, только вот он, непутевый Бартон, почему-то решил подумать о себе. Для него и так в аду — если тот, конечно, существует — стоит отличный котёл. А пока — нужно спасать тех, кто зачем-то в него поверил.