Султан Искендер

— Повелитель, Валиде Султан, такая честь принимать вас, — Зюльфикяр с поклоном приветствовал Падишаха. Тот положил руку на его предплечье и поприветствовал в ответ: — Рад видеть тебя здоровым, Зюльфикяр, — Валиде Султан лишь снисходительно кивнула паше. — Сафие Султан, честь видеть вас, — Паша неловко склонился перед матерью своей жены. Хюмашах усмехнулась. Зюльфикяр все еще терялся при Сафие Султан. — Хюмашах Султан, — Искандер подошел к своей рыжей сестре. Та потянулась за его рукой для поцелуя, но он просто обнял ее, наслаждаясь теплом родной сестры. Хюмашах было немного неловко в таких уютных объятиях. Расцепились объятия лишь тогда, когда Сафие Султан вопросительно изогнула бровь и усмехнулась. Хюмашах, на правах хозяйки дома, пригласила брата и мать к столу. — Брат-Повелитель, Валиде, присаживайтесь, — все уселись за стол. По взмаху руки Хюмашах Гюнеш безмолвно велела девушкам подать блюда. Пока накрывали, Сафие сверлила взглядом Зюльфикяра. Искандер взял Хюмашах за руку. — Хюмашах, ты наконец-то тоже улыбаешься. — Брат-Повелитель, теперь нет причин для грусти, — Хюмашах произнесла это, улыбаясь и стараясь не смотреть на пашу, на которого все еще была обижена. — Мы всегда рады твоим улыбкам, Хюмашах, — Сафие царственно кивнула дочери, удостоившись в ответ такого же кивка. На губах Сафие расплылась улыбка. — Зюльфикяр, как ты? — Слава Аллаху, жив, Повелитель, — Зюльфикяр склонил голову в знак благодарности. — Сын наш, — величественно начала Сафие, привлекая к себе внимание, — Мы давно не видели наших дочерей: Фатьму Султан и Михриму Султан. — О, Повелитель, было бы прекрасно вновь увидеть их, — Хюмашах натянуто улыбнулась, бросая незаметный взгляд на Зюльфикяра. — Раз вы так хотите, Валиде, можете позвать их в Стамбул, — сразу же разрешил Искандер. — Мы благодарим тебя, наш сын, — довольно произнесла Валиде Султан. — Да, Брат-Повелитель. Валиде, у Михримы есть дочь Хатидже, можно будет ее замуж выдать в Стамбуле. — Султанша, разве Хатидже Султан не слишком мала для этого? — спросил Зюльфикяр. — Для помолвки в самый раз, — в словах Хюмашах прозвучала некая доля насмешки, которую тут же заметила Сафие, и проигнорировал Искандер. — Валиде, я слышал, что у Михримы есть муж. Кажется, Осман-паша, — проронил как бы между прочим Султан. — Да, это так. Он наместник в Боснии, — сообщила Сафие Султан, как всегда, осведомленная обо всем, что происходило в огромной империи. — Валиде, я вновь увижу маленькую Сафие и Султанзаде Сулеймана, — Хюмашах искренне ликовала. Детей она любила, только вот своих Аллах не давал. — Султанзаде пора отправлять в санджак, — заметила Сафие, пригубив щербет. — Повелитель… — Зюльфикяр наконец решился спросить это. — А…А правда, что Кесем Султан казнили? — Нет, паша, — холодно отрезал Искандер. — Что? Но… Но как? — Хюмашах вытаращила глаза и удивленно уставилась на Падишаха, затем перевела взгляд на мать. — Но… Валиде, как? — Хюмашах, мы тоже не очень довольны данным решением Повелителя, но… По желанию Падишаха солнце перестанет светить, а птицы петь. Разве смеем мы сказать что-либо против? — Сафие, уколов сына словами, коснулась плеча дочери, все еще пребывающей в глубоком шоке. — Хюмашах, возьми себя в руки, успокойся. — Валиде, эту женщину простили? Простили, после всего, что она совершила? Как? — Хюмашах вскочила и подбежала к Падишаху. — Как вы могли оставить ее в живых? Как ты мог, Искандер? Как? Как?! — Хюмашах… — Шайтан! — Хюмашах с воплем опрокинула стол и выбежала прочь. Искандер тут же вскочил и бросился вон. Сафие с нескрываемым величием поднялась с подушек и удалилась. ****** — Султанша, — осторожный стук в дверь и Хюмашах раздраженно кричит. — Войди. Гюнеш, что-то случилось? — Султанша, я хотела попросить помощи у вас, — Гюнеш теребила браслеты на руку и не решалась поднять взгляд на рыжую Султаншу. — Какой помощи, Гюнеш? — Моя сестра, Пеки Хатун. Ее муж, Селим-эфенди, казнил ее сына. Она сойдет с ума, Султанша. Она уже как безумная. У нее в живых лишь дочь, Фириденус, запертая в темнице неизвестно за что. И… — Гюнеш, хорошо, я подумаю, что можно сделать, — согласилась Хюмашах, не скрывая мстительной улыбки. — Султанша, да храни Вас Аллах! — Аминь, Гюнеш. Аминь. ****** — Повелитель, кушать подано, — испуганно проговорил ага у двери. Султан минутой ранее рвал и метал, а тут… Сидит себе спокойно, листает Коран. — Повелитель? — А? Да, спасибо.Можешь идти, — Искандер лениво скользнул взглядом по накрытому столу и потянулся за шербетом. Вот что теперь делать? Он ожидал, что истерику закатит мать, сама Кесем, но не Хюмашах. Сидели себе спокойно, ели, разговаривали, а потом… Зюльфикяр пожелал узнать, что случилось с Кесем, и Хюмашах как с цепи сорвалась. Это беспокоило Султана больше, чем Кесем с ее обвинениями в насилии. Ей же понравилось. Наверное. Он отпил глоток. Шербет был странный, не то яблочный, не то виноградный, но очень вкусный. Обычно после второго глотка на Искандера накатывала тошнота, но сегодня даже намеков на тошноту не было. Еще глоток, еще… ****** — Газанфер, все должно пройти гладко, наш сын не должен пострадать, тебе ясно? — Сафие Султан, с гордо вздернутым подбородком, подошла к Газанферу. Султанша вопросительно вздернула брови, бережно касаясь рукой своего изумрудного кольца. — Да, Султанша. Наш Падишах не пострадает. Ни в коем случае. — Мы надеемся, — сухо кивнула Сафие и удалилась к себе в покои. ****** — Газанфер! Услышав крик Падишаха, Газанфер помчался в Султанские Покои.Султан лежал лицом в тарелке и кашлял. Газанфер громко приказал, прежде чем подойти к Повелителю: — Лекаря. Быстро! Неужто Падишах выпил больше, чем надо? ****** — Ну? Что с Повелителем? — встревоженно спросил Газанфер-ага. Он знал, что если все вскроется, то его казнят, без промедления. Падишах такого не простит. Ну почему же молчит лекарка? — Ну? — Повелитель… Просто что-то не то съел, — наигранно спокойно произнесла лекарша. — А почему же ты тогда так волнуешься? — Газанфер пытался подловить ее. Повелитель отравлен, об этом должны узнать все и обвинить в этом Кесем Султан. А тут… Просто что-то не то съел. Тьфу! — Повелителю плохо-вот я и волнуюсь, — в словах лекарши был резон. Та быстро махнула рукой и ее помощница пододвинула Султану тазик, куда его тут же стошнило. — Может стоит проверить на яд? — Газанфер не оставлял надежды. Он столько страху натерпелся, организовал все, а тут все скинут на «что-то не то». — Газанфер-ага, не яд это, не яд, говорю же вам! — лекарша всплеснула руками. — А вдруг? — Что, а вдруг, ага? Нету тут яда, и все тут. Эй, Махпаре, убери там все! — Нет, говоришь? — Да. А почему вы в этом так уверены? А может, это ваших рук дело, ага? — лекарка подошла к нему вплотную, заглядывая в глаза. — Я в этом Дворце живу уже двадцать лет. Я чувствую, что вы имеете к этому какое-то отношение. — Рабия Хатун… — Хорошо, ага. Мы проверим на яд. Вы довольны, ага? — Да, Рабия Гульнуш. Теперь да. Мы обязаны проверить все и вся, дабы наш Повелитель был в безопасности. — Наш Повелитель был бы в большей безопасности, если бы его не окружали предатели, оправдывающие свое предательство высшими целями. — Что? Ты что-то знаешь? Если что-то знаешь, то скажи, Рабия Гульнуш. Я постараюсь изловить предателя. — Я ничего не знаю, Хранитель Покоев. Я лишь догадываюсь. И обычно мои догадки очень близки к правде. — Кто же им поверит? Хатун, знай свое место! — Я-то его знаю, ага, знаю. Пора бы и вам запомнить, где ваше. — Газанфер… — Повелитель! — к Падишаху тут же подбежал Хранитель Покоев. Лекарка рылась в сундучке в поиске микстуры, которая выявляет яд. — Как вы? — Плохо… Что со мной? — Яд, Повелитель. Вас отравили. — Прошу прощения, Повелитель, — вмешалась лекарка, что-то взбалтывая во флаконе. — Это только догадки Газанфера-аги. Пока я не нашла яда. — Ищи, Хатун. Проверь все. Ты… Как тебя зовут? — Я главная лекарша этого Дворца, Рабия Гульнуш. Честь служить вам, мой Султан, — лекарша склонилась в поклоне. — Повелитель… — Рабия вновь потрясла склянку. Сомнений быть не может. — В шербете яд! — Что?! — взревел Падишах, приподнимаясь на подушках и тут же падая обратно. — Лежите, Повелитель, — испуганно произнесла женщина. — И у тебя бывают ошибки, Рабия Гульнуш, — раздался удовлетворенный шепот Газанфера. — Прошу прощения, ага, — процедила Рабия Гульнуш сквозь зубы, будучи не в состоянии отделаться от чувства, что что-то не так. — Искандер! Наш Царственный Сын, нам доложили, что ты болен, — Сафие Султан, в ярко-красном платье, как вихрь ворвалась в покои и изящно опустилась на кровать рядом с сыном, проигнорировав рвоту в медной чаше. Султанша взяла сына за руку, тревожно поглядывая на Газанфера. Не перестарался ли тот с дозой? — Как ты? — Наш Повелитель был отравлен, — произнесла Рабия, все еще косясь на склянку в своей руке, на Газанфера-агу, на Падишаха, на Валиде Султан. Кто все-таки послал за ней? Да и к чему этот спектакль? Точно… Кесем Султан. — Повелитель, Валиде Султан, с вашего позволения, — получив разрешение, лекарша умчалась вон из покоев. Нужно узнать, кто послал за Султаншей, и посылал ли вообще. Если нет, то… То это значит, что Сафие Султан и Хранитель Покоев очень быстро спелись. ****** — Как это произошло, Газанфер? Тебе доверена жизнь Повелителя, его покои, и тут его отравили у тебя под носом, да? — кричала Сафие в притворном гневе. — Найди виновных, и быстро! А теперь прочь! — Сафие махнула рукой, отсылая слугу прочь. — Валиде… — Сын наш! Кесем перешла все границы, она достойна смерти! — Все равно, Валиде. Я чувствую, что она не виновата в этом. — А кто тогда? Ты на Троне сидишь несколько дней, и успеть подготовить покушение мог только кто-то приближенный к Трону и к тебе, и… — Вы считаете Кесем приближенной ко мне? -Сын… — Сафие мотнула головой, старательно уходя от неприятной темы. — Дело не в этом. Подумай сам, кому больше всего выгодна твоя смерть? — Кесем. Но… — Кто ненавидит тебя больше всего на свете? — Сафие не удивилась, не услышав ответа. Все таки это жестоко — разодрать старую рану в кровь, даже ради смерти Кесем. — Кесем. Ты ведь понимаешь нас, верно? Это Кесем, больше некому. — Валиде… — Искандер бездумно уставился в стену, стараясь привести мысли в порядок. В голове сразу же выстроилось цепочка. Все точно и ясно — это Кесем. Она приказала подлить этот яд. Тут же возник вполне логичный вопрос: а как? Как она это сделала? Но… Это же Кесем! — Валиде, эта женщина получит то, что заслужила. — Смерть? — предположила Сафие, мысленно аплодируя себе и свои манипуляторским способностям. Неужели с Искандером будет еще проще, чем с Мурадом? Это прекрасно. И если завтра для Кесем не наступит — жизнь станет еще лучше. Гораздо лучше. — Да, Валиде. Смерть. Сафие вновь воздавала себе хвалу за удачно провернутую интригу, когда Искандер вскочил с кровати и помчался прочь из покоев. — А перед этим я посмотрю ей в глаза. ****** Кесем позволила смазать себе раны и покорно выпила лекарства. Франсу Хатун принесла ей поесть. — Султанша, Рабия Гульнуш сказала, что через пару недель вы встанете на ноги. Через пару недель… Хоть бы Искандер больше не трогал ее! У него полон гарем наложниц! Мысли Кесем перескочили на Айше. Как она? Бедная… Такая юная. У нее и возлюбленный был — сын Селима-эфенди Мехмед. Кесем про это знала, и частенько подглядывала за дочерью и ее возлюбленным. Все было мило, прекрасно и запретно. Кесем понимала, что все хрупкие надежды на счастье, что лелеяла ее старшая дочь, разбились, усыпав осколками все вокруг. Ее муж Искандер, и Кесем сомневалась, что брак будет фиктивным. Кесем перевела взгляд на Франсу. Не Мелике, но тоже ничего. Милая, улыбчивая, покорная. Вторая — Джансу, хитрая, умная. Рот всегда держит на замке, сжимая тонкие губы. Сразу видно, что амбициозная. Такая попадет раз к Султану — и все. Сразу завладеет и сердцем, и разумом. — Что происходит во Дворце? — поинтересовалась Кесем, делая знак рукой. Франсу неловко присела на кровать. — Повелитель был во Дворце Хюмашах Султан и Зюльфикяра-паши. Говорят, Султанша закатила истерику. — Хюмашах Султан? Истерику? — Причина… — Я знаю, — оборвала Франсу Кесем. — Я. Моя жизнь. — Султанша… — Кесем! — двери резко распахнулись от удара ногой и в покои ворвался Падишах. Франсу испуганно взвизгнула и ретировалась прочь. Кесем поудобнее устроилась на кровати и спросила, изогнув бровь: — Искандер? Что же такого случилось, раз ты в такой ярости? — холодно, цинично спросила она, и в каждом слове чувствовалась презрительная насмешка. — Ты еще спрашиваешь, тварь? Ты отравила меня! Подлила мне яд в щербет. И ответишь за это, — ярость кипела у него внутри, выжигая все мысли ярким пламенем. Огонь бушевал внутри, требуя уничтожить эту тварь, которой он сохранил жизнь вопреки всем! Которую он любил, которой позволял и прощал все! А она попыталась убить его. — Искандер, успокойся, — голос Кесем прозвучал неожиданно тихо, спокойно и… Даже ласково. Искандер дернулся от звуков ее голоса, как от удара, и ощутил, как дикое пламя ярости внутри него стало успокаиваться. — Присядь, — Искандер недоверчиво коснулся рукой кровати, неуверенно хмыкнул и присел. — Где был яд? — В щербете. Уж ты-то должна это знать, — злобы в голосе Искандера стало поменьше. — Знаешь, Искандер, трави тебя я, в лучшем случае ты бы сейчас лежал в постели полумертвый. А в худшем… Был бы мертв. И ты никогда не выпиваешь больше двух глотоков щербета. Тебя не хотели убить. — Да? — теперь в его голосе звучало сомнение. — Я никуда не выходила из покоев, следовательно я невиновна. — А кто тогда виновен, Кесем? — Твоя мать. Спустя мгновение на щеку Кесем опустилась пощечина, а Искандер вскочил на ноги. — Никогда… Поняла меня? Никогда, Кесем, ты больше не посмеешь так говорить о Валиде Султан, — голос Искандера сорвался на хрип, лицо перекосилось от ярости. Кесем коснулась рукой щеки, которую только что ударил Падишах. Кесем гордо вскинула голову. — Не смей меня бить, Искандер! — Кесем! — он схватил ее за подбородок. — Смотри мне в глаза! — Кесем устремила взгляд в пол. — Смотри же! — он сильнее сжал ее подбородок. — Больно? А будет еще больнее. Смотри же! — Кесем, глотая слезы, посмотрела ему в глаза. — Твоя жизнь в моих руках, запомни это! — он резко разжал руку, и Кесем с кашлем повалилась на кровать. Искандер хотел отвернуться и уйти, но жажда мести заставила его смотреть на это. Как его самая любимая, самая ненавистная женщина пытается сдержать слезы. Конечно, с ней так давно не обращались. Как же, она сама Кесем Султан! Но теперь она просто наложница. — Ты теперь просто наложница. Моя наложница. — Ты забываешься! Я Кесем Султан, законная жена Султана Ахмеда! Меня нельзя трогать, харам! — Для Султанов нет харама, Кесем. — Нет, есть, Искандер. Акиле была свободной, и… — звук еще одной пощечины. Кесем распахивает глаза от боли. На щеке наливается красный отпечаток его ладони. — Значит, Кесем, ты согласна ценой своей жизни уничтожить меня? Твоя казнь будет мучительней моей. — Ты видел, как поступили с моим сыном. — С которым? С Османом, которого жестоко казнили в Эдикуле, или же с Мехмедом, которого казнил добрый старший брат? — издевательски прошипел Искандер, бередя ее старые раны. — Замолчи… — в голосе Кесем послышалось отчаяние и боль. Боль, которую Кесем так не хотела испытывать вновь. — Прошу тебя, замолчи! — Кесем прикрыла глаза, чувствуя, как ее захватывает отчаяние. — Осман, Мехмед… Мои Шехзаде… — шептала она губами едва слышно. Искандер смерил ее презрительным и злорадным взглядом. — Я и не знал, каково это — чувствовать власть. Не над шлюхой в борделе, а над тобой. Такой недоступной, такой недосягаемой. А теперь ты моя. Ты принадлежишь мне, Кесем. И будешь выполнять мои приказы, — Искандер намотал на свой палец ее локон. Раньше они были теплого пшеничного цвета, а теперь темные, как ночь. Может, потому что раньше она была милым ребенком, а сейчас стала безжалостной Хасеки? — Оставь мои волосы, Искандер. Я знаю, о чем ты думаешь, — она встала и подошла к нему вплотную. Ее голубые глаза метали молнии и излучали гнев. — О том, что я изменилась, верно, Искандер? Но ты тоже не ангел. По крайней мере, не сейчас. Ты все больше походишь на Сафие Султан. — Кесем… Не зли меня. — Тебе неприятно это слышать? А что, не хочешь быть похожим на свою мать? Искандер вновь замахнулся для удара, но вдруг… Двери покоев отворились и на пороге показалась Рабия Гульнуш. — Простите, Повелитель. Я зайду позже… — Нет, говори, что хотела, Рабия Гульнуш, — Искандер опустил руку. Кесем едва слышно хмыкнула сквозь слезы и изящно присела на кровать. Показать слабость при Искандере Кесем не могла. Не могла! — Повелитель, яд, который подлили вам в щербет, он… — Рабия Гульнуш стрельнула глазами в сторону Султанши, справшивая, можно ли говорить при ней. Искандер кивнул. — Говори. — Повелитель, этим ядом невозможно убить. Это даже не яд, а простое лекарство. — Точно, Хатун? — Да, Повелитель. Искандер пулей вылетел прочь.