Нуна для Сехуна

      В тот день я выгнала Сехуна, будучи в порыве злости и истерики. Все еще не могла смириться, что сотворила такое. Будь это не подросток, то я бы просто постыдилась, но это ребенок, пусть восемнадцатилетний, но ребенок. Со мной может быть все в порядке, но не с ним. Я жалею, что так поступила. Готова душу продать, чтобы вернуть время вспять, но что мне делать, если это уже произошло и теперь ничего нельзя исправить? Узнает об этом кто-то — конец и мне, и Сехуну. Я не знаю, в каких он отношениях с Чанелем, поэтому не могу утверждать, что ему он ничего не расскажет. Но ведь не глупый Сехун, должен смолчать. И, все-таки, стоит созвониться с ним, назначить место встречи и спокойно поговорить, без всяких моих выходок.       Я еще больше расстраиваюсь, когда понимаю, что у меня нет номера Сехуна. Обреченно роняя голову на стол, листаю список контактов и добираюсь до Минсока, тут же набирая его номер. Он до сих пор не звонил мне, даже не соизволил отправить сообщение. Интересно, что с ним произошло?       — Алло, — слышится хриплый голос.       — Я тебя разбудила? — неуверенно спрашиваю, удивляясь тому, что он не сказал «привет», как делал это раньше.       — Нет, — размеренно отвечает Мин, а по голосу чувствуется, что он не хочет со мной разговаривать. Это, в какой-то степени, огорчает.       — Сюмин, что происходит? — встревоженно интересуюсь, вставая со стула и подходя к окну.       — Разве я должен отчитываться перед тобой?       — Сюмин! Что ты…       — Я Минсок. Мин-сок. Запомнила? — ядовито цедит Ким, и я отключаю трубку, все больше и больше удивляясь такому Минсоку.       Никогда, никогда прежде он не разговаривал со мной так. Что такого случилось, что он ведет себя так со мной? Где мой Уминни-оппа, который всегда помогает мне? Я скучаю, Сюмин…       Опустившись на корточки, я кладу голову на колени и прикрываю веки, давая волю слезам. В последнее время все идет мне наперекор. Проблемы поглощают меня с каждым днем все больше и больше, а сама я становлюсь похожей на суицидницу. Я боюсь себя. Потому что в третий раз могу навредить себе, и если сделаю это еще раз, то точно насмерть.       Почему так трудно дышать? Почему что-то внутри сковывает меня, душит? Словно я вновь попала в те страшные подростковые дни, когда меня изнасиловали. Или будто меня заключили в маленькую комнату и закрыли дверь. Снова страх. Но теперь страх потерять друга и, наверное, сломать себя.       Вытирая слезы тыльной стороной ладони, я поднимаюсь на ноги и смотрю в окно. Мой взгляд случайно цепляется за компанию молодых людей, смутно напоминающих мне друзей Сехуна и Чанеля.       Это ведь шанс узнать номер Сехуна!       Я подрываюсь с места и выбегаю на улицу, забывая надеть хотя бы куртку, оставаясь в пижамной кофте и спортивных штанах. Подбежав к компании, я сгибаюсь, опираясь руками о колени, и тяжело дышу. Когда прихожу в норму, поднимаю взгляд на удивленных ребят.       — Извините, что отвлекаю. Ни у кого из вас нет номера Сехуна? — осторожно спрашиваю, стараясь быть как можно вежливее.       Один из парней тут же воодушевляется и усмехается, выходя вперед.       — Тебе он понравился? — издевательски шипит он, наклоняясь к моему лицу. — Я позвоню ему сам.       Только я хочу возразить, как этот парень уже набирает чей-то номер. Он ставит звонок на громкую связь и близко подходит ко мне, едва касаясь моего тела и приближая телефон к лицу.       — У меня урок, придурок, — слышится ворчливый голос Сехуна по ту сторону, на что я хмыкаю, не удивляясь его реакции. — Что тебе надо?       — Тут одна девчонка спрашивает твой номер. Что ей сказать?       — Мне плевать, кто и что спрашивает. Просто пошли ее к черту, — фыркает Се, а я ни капельки не поражаюсь его словам. Другого ответа от него и не ожидалось.       — Хорошо, прямо сейчас и скажу. Как тебя зовут? — обращается парень ко мне.       — Слушай, я сейчас отклю…       — Нарим, — перебиваю Сехуна, отвечая на чужой вопрос. Хочется отомстить за его «просто пошли ее к черту».       — Дорогая Нарим, извини, но Наше Величество О Сехун наплевал на Вас, поэтому мы смеем забрать…       — Я скоро приеду! — практически рычит Сехун в трубку и отключается, а эти ребятки тяжко вздыхают, оценивая мой наряд.       — Чего уставились? — раздраженно спрашиваю и разворачиваюсь, собираясь зайти в дом, как меня окликает кто-то из них:       — Нарим! — я оборачиваюсь и вопросительно взглядываю на одного из парней. — А ты классная девчонка, раз Сехун так повел себя. Он каждой встречной телефоны не раздает, а из школы не сваливает тем более. Ты извини, что вели себя так.       Я слабо улыбаюсь и киваю, прежде чем зайти в подъезд и подняться в свою квартиру. Специально не закрываю дверь, зная, что зайдет Сехун. Часы переваливают за два часа дня, а Сехуна еще нет. Я расстраиваюсь и лежа устраиваюсь на диване, чтобы поспать, потому что этой ночью даже не сомкнула глаз. Укутавшись в одеяло и закрыв глаза, я быстро погружаюсь в дремоту, но обрывками слышу голоса из телевизора. И как меня удивляет покачивание моего тела, что я шокировано распахиваю веки и разворачиваюсь, встречаясь с обеспокоенным взглядом Сехуна.       — Все хорошо? — спрашивает он, дотрагиваясь до моего лба, думая, что я заболела. Какой заботливый…       — Д-да, — робко отвечаю, потирая глаза. — Просто не спала всю ночь, вот и клонит в сон.       Несколько раз моргнув, я в упор смотрю на парня, что в данный момент также смотрит на меня, будто старается выучить, прочитать, досконально изучить… Каждый из нас молчит, сверля друг друга взглядами. Ладно я. Я чувствую себя виноватой перед ним. А Сехун-то зачем молчит? Я не понимаю…       — Ты прогулял уроки? — спрашиваю первое, что приходит в голову для отвлекающего маневра.       — Пришлось.       — Ты мог бы не прогуливать их, а…       — Да? Чтобы эти придурки что-нибудь с тобой сделали? Я знаю их слишком хорошо, чтобы оставлять тебя им. Да, я зол, обижен, но, тем не менее, не готов причинить тебе вред от рук этих идиотов, — перебивает меня Сехун, а я хочу провалиться под землю…       Неловко, стыдно, радостно и тепло — все чувства перемешиваются, и я внезапно взъерошиваю волосы, стараясь прикрыть пылающие щеки.       — Извини, — выдаю, цепляясь взглядом за пластырь, наложенный на запястье Сехуна. Я широко раскрываю глаза и смотрю на парня, хватая его руку. — Что это?       Сехун фыркает и отступает от меня, скрывая руки за спиной.       — Я повторю еще раз, — как можно спокойнее продолжаю я, устало прикрывая веки. — Что это?       Сехун так и молчит, бегая глазами по чему только можно, стараясь не смотреть на меня. Он нервно закусывает губу, строя виноватую мину, а я не намерена так просто перевести тему. Встав с дивана, я выдергиваю руку Сехуна и трясу ею перед его глазами.       — Я спрашиваю, что это? Я все еще твоя учительница, О Сехун! И ты обязан сказать, что…       Неожиданно притянув меня к себе, заведя ту самую руку за талию, Сехун затыкает меня страстным поцелуем. Кажется, он хочет причинить мне боль, заставить почувствовать то, что чувствует он. Безусловно, я знаю, что сейчас он также зол и пытается передать эту злость через грубый поцелуй. Я пытаюсь отцепиться от парня, но чем больше я стараюсь это сделать, тем напористее становится Сехун. А отстраняется он лишь тогда, когда я с силой щипаю за бледную кожу рук.       — Мне позвонить родителям? — заявляю я рефлекторно. Так я говорила всегда, когда ученики меня не слушались. И если тогда все шло в мою пользу, то сейчас, определенно, нет, потому что…       — Звони, — уверенно отвечает Сехун, скрещивая руки на груди. — И что ты им скажешь? Ваш сын только что поцеловал свою учительницу, как вы воспитываете его? А недавно он переспал с ней, что вы на это скажете?       Я теряюсь, в первый раз не зная, что ответить. Нет, я бы сказала про его запястье, но тогда они узнали бы и о том, что Сехун прогулял уроки и пришел ко мне. Как сложно живется, когда в твоей жизни появляется О Сехун.       — Да, ты прав, — нехотя признаюсь, вздыхая. — И все-таки, что случилось?       — Я отвечу, если ты объяснишь свои вчерашние слова.       Значит так, да?       Тогда готовься услышать правду.

***

      — Доволен? — спрашиваю я, отворачивая голову от задумчивого взгляда Сехуна, направленного на меня.       — Я… Мне очень жаль, — тихо произносит Сехун и накрывает мою ладонь, покоящуюся на столе, своей. Я незаметно вздрагиваю, но виду, что Сехун как-либо на меня действует, не подаю. Лишь выжидающе смотрю на О, собираясь услышать его правду. Меня все еще клонит в сон, поэтому иногда веки закрываются сами по себе, не желая более смотреть на красоту перед собой. — Ты, наверное, не знаешь, что Ким Минсок наш временный классный руководитель. Нарим, это ужасно, вернись.       Я удивленно распахиваю закрытые до этого момента глаза, не веря в его слова. Минсок ужасен? Но он ведь так добр ко мне, да и к школьникам тоже… Что же с ним случилось?       — Когда он стал строгим? — интересуюсь, на что Сехун напрягается, вспоминая что-то.       — В пятницу. Он зашел в класс и выглядел таким злым, что мы сами все замолчали. Он тогда наорал на Чанеля за то, что тот случайно задел его плечом, из-за чего бумаги Кима упали на пол. Чанель сказал, что среди этих бумаг он увидел заявление об увольнении.       Увольнение?       — Он увольняется?       — Я не знаю, нуна. Мы все боимся его, вернись, пожалуйста, — Сехун умоляюще глядит на меня и сильнее сжимает ладонь.       — Я не могу, честно. Но я поговорю с Минсоком, обязательно поговорю, — уверяю его я, стараясь выдавить искреннюю улыбку. Минсок, что же с тобой случилось?       — Что-то между вами произошло, да? — неуверенно спрашивает парень, вглядываясь в мое грустное, озадаченное и обеспокоенное выражение лица.       — Как ты догадался? А впрочем, это не так уж важно. Да, мы поругались.       — А кто вы друг другу? — задает очередной вопрос О, теперь вызывая у меня улыбку.       Столько вопросов, Сехун, столько вопросов…       — Лучшие друзья, но теперь, кажется, это не так.       Я мимолетно гляжу на кружку, подаренную на мое двадцатипятилетие Минсоком, и глубоко вздыхаю, пытаясь опровергнуть в голове информацию, что Минсок изменился.       — Он сегодня не пришел в школу, — решает закончить парень, полностью портя мне настроение. Я на секунду закрываю лицо рукой и задаю вопрос, тревожащий меня уже полчаса, что Сехун здесь находится. — Рука… Ким Минсок, — парень останавливается, взволнованно бегая глазами туда-сюда. Что? Что Ким Минсок снова сделал? — Вчера я столкнулся с ним возле твоего дома, и он повел меня в пивную. Я не помню, что тогда он наговорил мне, но это точно было то, что тревожило его. Мы оба были пьяны, поэтому ничего не помним. А запястье я порезал тоже будучи пьяным.       — Боюсь спросить, из-за чего? — невзначай любопытничаю, а потом догадываюсь, каким может быть ответ Сехуна.       — Из-за тебя.       Ой.       Вечно я сначала говорю, а потом думаю. Дурная привычка, тупая Пак Нарим.       — Решил взять пример с меня? — усмехаюсь, этим самым пытаясь казаться спокойной, совсем не смущающейся.       — Типа того, — поддерживает меня Сехун, улыбаясь. — Не беспокойся, я не порезал глубоко, поэтому все в полном порядке.       Мы еще немного разговариваем, Сехун не задает вопросы про наши отношения, ведь все и так понятно. Я запутана, а он ждет. Меня это устраивает.       Ближе к пяти часам вечера я собираюсь проводить Сехуна до остановки и поехать домой к Сюмину. Мне нужно увидеть его и поговорить. Я очень волнуюсь за своего друга, даже несмотря на то, что он был так груб со мной сегодня и не звонил в последние дни. Я, правда, беспокоюсь.       — Мне поехать с тобой? — взволнованно спрашивает Сехун, нарушая тишину, установленную мною. Я приказала Сехуну помолчать, а то эти бабули, сидящие на скамье позади нас, начнут ворчать и ругать нас.       — Не нужно. Думаю, Минсок не выгонит меня, — спокойным тоном отвечаю, глядя вперед, на соседнюю улицу. — Я знаю, что у него что-то случилось, поэтому он ведет себя так. Он не станет выгонять свою лучшую подругу.       — А ты уверена, что ты до сих пор его лучшая подруга? — неожиданно задает вопрос Сехун, и я только сейчас поднимаю на него голову, чтобы показать ему свой растерянный и взволнованный взгляд. — Я поеду с тобой и постою в подъезде. Ты не видела его в последние дни, поэтому даже не представляешь, как он изменился, — Сехун наклоняется к моему лицу и накрывает мои холодные от ветра щеки своими теплыми руками. — Я боюсь, что он может сделать с тобой что-то.       Я смущенно отворачиваю голову и замечаю, что нужный мне автобус уже подъезжает. Перехватив одну руку Сехуна, я указываю пальцем на приближающийся транспорт и радостно улыбаюсь, в душе проклиная весь мир за то, что Сехун такой.       Оплатив проезд, я прохожу в самую глубь салона, чтобы сесть в конце у окна, но Сехун опережает меня, объясняя это тем, что я уже взрослая, а он еще нет. Я удивленно раскрываю рот, а в следующую секунду схватываю парня за руки, говоря, что это место мое. После долгих споров, я все же смиряюсь и усаживаюсь на почетное второе место от окна, но продолжаю злиться и обижаться на парня, недовольно корча лицо и скрещивая руки на вздымающейся от злости груди. На следующей остановке рядом со мной садится какой-то мужчина средних лет, поэтому я, как только вижу его, вздрагиваю, придвигаясь ближе к Сехуну.       — Пс, — пищу, ударяя несколько раз Се по плечу. Тот цокает, вытаскивает наушники из ушей, вопросительно глядит на меня и, получив мой сигнал в виде указания пальцем на дяденьку, закатывает глаза, отворачиваясь в сторону окна. — Эй! — я вновь ударяю его и еще раз указываю пальцем на сидящего рядом, а, поймав взгляд этого толстяка, глупо улыбаюсь и поворачиваю голову в сторону Сехуна, хватаясь руками за его локоть. — Давай поменяемся местами, а?       — Что? Почему я должен меняться с тобой местом? Мне нравится мое и…       — Я боюсь взрослых мужчин, — перебиваю его, крепче держась за рукав его куртки и умоляюще смотря. Он опускает глаза на мои руки и протяжно вздыхает, вытаскивая свою руку из-под моей хватки. Я уже хочу возмутиться, как рука Сехуна накрывает мои плечи и прижимает к себе.       — Место я тебе не уступлю, а защитить могу.       На это я лишь закатываю глаза, но спорить не желаю. Поудобнее устраиваюсь на месте, прижимаю к себе сумку и пальто, на конец которого все же сел этот толстяк, и осторожно кладу голову на плечо Сехуна, думая о том, каким же все-таки разным может быть этот парень.