۞
После таких долгих отчаянных попыток выбраться из чужой комнаты, для Сиэля ничего не осталось, как вернуться в свою. Чем быстрее, тем лучше. Спрятанный под фуфайкой дневник был не настолько незаметным, как бы ему этого ни хотелось. После вялого разговора с Джокером с разбитым носом, приветственных кивков в сторону остальных и неловкого объятия с Сомой, Сиэль, наконец, сбежал от них. Я не могу это прочесть. Не важно, как долго он смотрел на исписанные страницы, ни одна каракуля не становилась похожа на слово. Множество строчек текста заполняли бумагу, не оставив на ней живого места, предложения были написаны друг на друге так, что оказались нечитаемы. В голове Сиэля эти предложения переводились лишь в статический шум. От беспомощности он кинул побитый дневник о стену. Страницы выпали из эластичной резинки, скрепляющей их вместе. Что теперь? Делать было нечего. Дверь в спальню Алоиса была хорошо закрыта. И так останется до тех пор, пока кто-либо, кому сегодня выпала смена, не откроет её по какой-либо причине. Для персонала никто из них ничего не знал, и так и должно было остаться. Они должны были поддерживать иллюзию нормальности. Нормальным было то, что Сиэль сидел в своей спальне и лез на стены. Как много пройдёт времени, пока кто-нибудь не заметит отсутствия Алоиса? Найдут ли его сегодня? Или пройдёт несколько дней, пока кто-либо удосужится его проверить? Через сколько начнётся запах? Пустой желудок Сиэля забурлил. Пожалуйста, пусть до этого его найдут. Он слишком хорошо знал тот запах. Он больше никогда не хотел его чувствовать. Сиэль лёг в кровать, ударившись головой о матрас без подушки. В любой другой день он бы лёг спать. Сон был бы нормальным его решением, особенно если бы кто-либо решил войти в его комнату. Он ночью тоже едва сомкнул глаза. Я должен спрятать дневник. И он так и сделает. Через минуту. Через пару минут.۞
— Алоис? Под пальцами ног Сиэля раздвигался ворс ковра. Грубая нейлоновая текстура превращалась в пыль там, где он ступал, за ним следовали чёрные отпечатки ног. Кажется, он совсем этого не замечал, а может и наоборот, но не находил в этом ничего странного. — Алоис. Спящий мальчик не двинулся. Под ним рассыпались простыни, потолок покрывался жёлтыми разводами, а дерево стола и рамы кровати внезапно начало гнить. — Проснись. Сиэль остановился. За ним пепельные отпечатки ног разливались, как пролитые чернила. Спящий мальчик не двинулся. Кровать грохнулась вниз, её прогнившая рама не смогла удержать вес, и матрас упал на пол. Мальчик перевернулся, но не проснулся. — Эй. Голос Сиэля больше ему будто не принадлежал, хотя он и не был уверен, когда произошли изменения. Он звучал выше, будто говорил ребёнок. И испуганно, как у ребёнка. Пепельная гниль дошла до стен, забираясь на них, как плющ, раскалывая краску. Комнату объяли тени. Но он всё ещё этого не заметил, не обращал внимания на разрастающуюся бездну, в центре которой стоял он. Он сделал шаг вперёд. Место, где он только что стоял, рассыпалось. Сквозь дыры в форме следов, начал пробираться грязный серый дым. — Ты никого этим не обманешь, — сказал Сиэль чужим голосом. — Хватит придуриваться. Ещё один шаг в направлении тела и очередной исчезнувший кусок пола. На том месте тут же поднялся дым. Больше ничего тут не было, кроме Сиэля и тела, всё остальное прогнило. — Хватит. Сиэль наклонился над телом, игнорируя то, как от его прикосновений начала отслаиваться кожа, каким твёрдым было плечо, когда он начал его трясти, и то, как дым заполнял пустое пространство вокруг них. Но он не мог игнорировать запах. — Алоис. Но у тела были не светлые волосы. Оно было слишком большим. Взрослый. Взрослый в тёмном костюме с тёмными волосами и с тёмными впалыми глазами. Дым уплотнился, проникая в лёгкие Сиэля, но запах этого мужчины его пересилил. Всепроникающий запах прогорклого мяса. Он цеплялся к нему, тянулся за ним своими костяными руками, распространившись на невозможно дальнее расстояние, следуя за Сиэлем, когда он начал отступать. Но пола не было, отступать было некуда. Тело не двигалось, но казалось, всё ещё тянулось к нему, Сиэль никак не мог избежать его прикосновений. На руках мужчины не осталось ничего, кроме костей. Они обжигали его кожу, а острые кончики костяных пальцев схватили Сиэля за запястье. В месте, где они соприкоснулись, поднялся дым. Его рука начала кипеть, кожа на его запястье начала покрываться волдырями, когда хватка мужчины усилилась. Сиэль закричал. В этот раз это был его собственный голос и его собственный вопль боли. Краснота продвигалась по его руке, обжигая его, от кости отваливалась кожа. Она продвинулась до его груди, пока он не успел выпутаться из обжигающей хватки скелета. Сиэль упал. Пройденного им пути больше не было, не было пола, но он уж лучше упадёт, чем будет терпеть эту мучительную боль. Мир под ним начал испаряться, позволяя ему лететь вниз. Мужчина последовал за ним. Запах гнили был слишком силён, он попал на Сиэля и становился всё сильнее с каждым отвалившимся кусочком его кожи, открывающим кость. Даже без прикосновений этого мужчины, ожог продолжил распространяться по его грудине и перешел на спину. Тогда Сиэль понял с той же уверенностью, которую чувствуют только люди во сне, что он сгорит ещё до того, как упадёт вниз. Помогите мне. Его руки исчезли, он не мог ни за что ухватиться. Хотя вокруг не было ничего, кроме дыма. Пожалуйста. Мужчина падал быстрее, пытаясь дотронуться до него. Он расставил руки так, будто бы хотел его обнять. Пожалуйста, боже. Дым стал сильнее, воздух горячее. Он начал понимать, на чём именно закончится его падение. О боже, пожалуйста, помоги мне. Он не хотел переставать падать, если его ждал именно такой конец. Сиэль протянул вперёд свои собственные руки, обугленные кости схватились за руку мужчины, заставляя их приблизиться друг к другу. — Пожалуйста! — закричал Сиэль, когда окружающая их тьма начала сверкать, а воздух исчезать. Дым поглощал абсолютно всё. Мужчина протянул ему руки, он обнял Сиэля в жгучем объятии. — ПОЖАЛУЙСТА!۞
Пробуждение было похоже на попытки выбраться из воды в одежде. Медленно и удручающе трудно. Обычно от кошмаров он сразу же приходил в сознание, вскакивал на кровати в холодном поту с застывшим криком на устах. Иногда кошмар не хотел его отпускать. Такие были хуже всех, они делали его своим же собственным пленником. Сиэль перестал стремительно падать и гореть, но его глаз всё ещё не открывался. Мир светлел, яркий свет в его спальне скользил по его закрытому веку, но пока ещё не успел проникнуть сквозь него. Запах всё ещё казался реальным, заставляя его задуматься, пахло ли так у него в комнате. Он всё ещё чувствовал прикосновение. Вокруг него были сомкнуты руки, они не сдерживали его, просто находились рядом. Сиэль проснулся, чувствуя эти призрачные прикосновения. — Ты не должен оставлять такие вещи на видном месте, — сказал Агни, наклонившись, чтобы собрать рассыпавшиеся страницы дневника Алоиса. — Куда это положить? Присутствие Агни не так сильно его удивило, как должно было бы. Сиэль чувствовал, что кто-то находился с ним в комнате, хотя его затуманенный сном рассудок был уверен, что это был кто-то другой, кто-то, кто не мог быть здесь. Он почувствовал скорее разочарование, чем шок, что само по себе было глупо. — Просто оставь его на столе, — сказал Сиэль. — Не то чтобы кто-нибудь сможет это прочесть. — Это да, — Агни пролистал пару страниц, щурясь при виде нечитаемых каракуль. — Но из-за этой вещи могут начаться определённые… предположения. Сердце Сиэля всё ещё слишком сильно билось, от чего ему было неуютно. Он провел рукой по простыням, заставляя себя сфокусироваться лишь на ощущении хлопка между его пальцев. От этого он всё быстрее и быстрее приходил в себя. — Сома успокоился? Агни положил дневник в верхний ящик стола, рядом со сломанными карманными часами. Убираясь в комнате, он убирал потенциальные доказательства. Без сомнения, он знал. — Он пытается, — ответил Агни, аккуратно поправляя лежащие на столе ручку и карандаш Сиэля. — Никогда не думал, что они были так близки. — Они и не были. Сома просто эмоционален. — Ну, — Агни горько улыбнулся. — Хотя бы кто-то здесь такой. Остатки сна исчезли, и в их отсутствии Сиэль обрёл покой. Каким бы страшным он ни был, сон ему помог, проложив дистанцию между ним и этим ужасным утром. Теперь он был выше этого. Он смотрел на всё глазами зрителя, которым, как он пообещал себе, он всегда и будет. — Полагаю, ты зашёл не затем, чтобы просто поболтать, — сказал Сиэль, вставая с постели. Агни передвинул не только часы и дневник, все вещи аккуратно лежали на полках. Он решил, что ещё успеет из-за этого позлиться. — Я бы не назвал это… болтовнёй, — Агни тихо вздохнул и перестал возиться. — У тебя гость. Меня попросили отвести тебя в комнату для посещений. Тогда Сиэль почувствовал не панику, а лишь потрясение. — Странное время для гостей. Тётя Энн приходит лишь раз в три месяца. — Это не твоя тётя. Агни не согласился сказать ничего больше, дав Сиэлю пару минут привести себя в порядок в ванной. В комнате досуга снова всё было нормально. Кто-то дал Джокеру лёд, — вероятно, Агни, — который Бист прикладывала к его распухшему носу. Рядом с ними Джамбо, Вэнди, Даггер и Фрэклз достаточно радостно болтали. Даже Дорсель со Снейком подыгрывали, сидя в углу, а не прячась в комнате одного из них. Сомы не было и следа, дверь в его спальню была закрыта. Ему было нужно много больше времени. На пути в комнату для посещений они не столкнулись ни с кем из персонала. Даже в лазарете было пусто. — Они знают? — тихо спросил Сиэль. — Не знаю, — ответил Агни. Агни оставил его у двери, хотя обычно сопровождающие заходили внутрь. Но всё же, по его поведению можно было сказать, что волноваться не из-за чего. Прежде чем зайти в комнату, Сиэль уже знал, кто его там ждёт. — Давно не виделись, — Себастьян отошёл от стены, когда дверь за Сиэлем закрылась. Сиэль решил, что он выглядел лучше, чем раньше, лучше, чем тогда, когда он только прибыл в Святую Викторию. — Всё хорошо? — Хорошо, — ответил Сиэль, проходя мимо него, чтобы сесть. Все столы были свободны, в комнате никого не было, кроме них. Это было не удивительно. Только самым настойчивым людям удавалось пробраться через администрацию Святой Виктории, тогда им позволяли посещения. Насколько он знал, только Энн это удавалось, ни у кого другого не было посетителей. Если это была не Энн, Сиэль знал только одного другого человека, кто мог бы использовать этот метод. — Агни не зарегистрировал мой уход, сомневаюсь, что кто-либо будет меня искать, но всё же, нам стоит быть побыстрее. — Я тоже в порядке, спасибо за то, что спросил, — Себастьян передвинул стул с другой стороны стола, садясь рядом с Сиэлем вместо того, чтобы сесть напротив. Если юноша и был рад этому простому жесту, то не показал этого. — Я вижу, что ты в порядке, — он оглядел Себастьяна сверху вниз. — Ты выглядишь слишком хорошо. Где ты в последнее время работал? — Всё там же, — Себастьян улыбнулся уже другой улыбкой. — Насколько могу судить, я полностью замещаю Эша. Хотя я и с самого начала делал всю работу за него, не так ли? Интересно, чем он занимается вместо этого. Прошёл уже месяц или больше с тех пор, как Сиэль видел Себастьяна в последний раз. Даже тогда это была короткая встреча в углу сада. Он слышал омерзительные детали с его работы в Комнате V и чувствовал свою собственную виновность за новое положение Себастьяна. Его никогда не переставало удивлять, как многое может измениться всего за один месяц. Сиэль положил свои руки на стол, ладонями вверх. В отличие от того дня в саду, в этот раз он сделал это без колебаний. Себастьян тут же бездумно положил свою собственную руку на них, будто бы это было единственное, что вообще можно было сделать. Руки Себастьяна были холодней, чем руки Сомы. — Агни впервые нормально со мной заговорил за долгое время, — Себастьян взглянул на закрытую дверь и силуэт его когда-то друга, стоящего на страже. — Наверно, подумал, что тебе нужно плечо, чтобы выплакаться. Сомневаюсь в этом. — Не волнуйся, я не стану рисковать запачкать твою рубашку. Он взглянул на отпечаток укуса на руке Себастьяна, шрам побледнел. То, что раньше было ярким белым и неровным шрамом, теперь было едва заметно. Должно быть, он не достаточно сильно его укусил, раз он почти исчез. Сиэль перевернул их соединяющиеся ладони, вместо этого прислоняя руку Себастьяна к столу. Рука мужчины напряглась, до боли сжимая его, а затем расслабилась. Если бы он хотел, он бы её перевернул. Но он бы этого не сделал. Теперь Сиэль это знал без тени сомнений. Это было единственное, в чём он был точно уверен. Ему не нужно было видеть шрам, чтобы видеть доказательства. — Алоис мёртв. Он не удивился. Его это не тронуло. Агни уже ему всё рассказал, но Сиэлю нужно было сказать это, чтобы знать, что он может произнести это вслух. — Тело исчезнет к утру, — предсказал Себастьян. — Есть только день на то, чтобы прибраться. Ты должен проверить свою комнату, когда вернёшься, убедись, что там нет ничего такого, что ты бы не хотел, чтобы они увидели. — Я уже это сделал. Там была лишь одна вещь, настолько же ненужная им, как и мне, но я её взял. Сиэль решил не спрашивать о непосредственном знании Себастьяна о процессе уборки так же, как и решил не вспоминать, что уборка за Себастьяном произошла, пока он был без сознания, и он не мог об этом знать. То, что он решил остаться в неведении, не должно было разрушить тонкий баланс, который ему нужно в себе поддерживать. — Это был Фаустус, в этом я уверен. Вероятно, он использовал лекарство, на котором держал Алоиса, судя по пятнам крови на его рукаве. Кроме этого я… ничего не знаю. — Это важно? — смущённо спросил Себастьян. — Теперь это не имеет значения. Знание о том, что произошло, не изменит сам факт произошедшего. Это лишь способ себя отвлечь. — Конечно, это важно! — рявкнул Сиэль, — Если я буду знать, что случилось, тогда я смогу избежать повторения этого с нами. Себастьян фыркнул. Месяц мог всё изменить. Жизнь могла разрушиться, жизнь могла закончиться, жизнь могла измениться до неузнаваемости. В ту же минуту, когда Себастьян впервые заговорил с Сиэлем в больничном крыле в ту самую первую ночь, он подумал, что, скорее всего его убьют. Но он не представлял, что его место займёт кто-то другой. Кто-то другой прятался за его лицом, говорил его голосом, но сердца в нём больше не осталось. Его сердце отняли. И его больше нельзя будет вернуть. — Что бы ни произошло, мои соболезнования ему, — сказал Себастьян, умудряясь прозвучать наполовину искренне. — Но, честно, ты не можешь верить, что мы с тобой такие же, как Алоис. То, что случилось с ним, не может случиться с нами. Поэтому размышления об этом, игры в детектива, всё просто пустая трата времени. Сиэль проглотил гневные опровержения, уже сформировавшиеся в его голове. Я это сделал. Он этого не стыдился. Он мог бы почувствовать вину, зная, что Себастьян остался бы совершенно обычным человеком, если бы с самого начала Сиэль не стал бы с ним играть, гарантируя то, что он останется в Святой Виктории. Его роль в этом нельзя было опровергнуть, поэтому он не будет пытаться это отрицать, не снимет маску роли, в которую играл. Сиэль хотел соучастника, и он его получил, несмотря на то, что в процессе это уничтожило невинного человека. Теперь ему нужно было жить с этой реальностью, с человеком, родившимся из-за него. Человеком, который говорил и улыбался, как один из них. Но так же с человеком, ставшим одним из них по приказу Сиэля, кто, не задумываясь, спрашивал о его делах, одновременно тщательно изучая даже то, как он дышит, в поисках того, что может быть не так. Кто без колебаний держал его за руку. Я сделал это. И теперь я должен принять то, что оно с тобой сделало. Чем я тебя сделал. Сиэль медленно вздохнул и громко выдохнул. — Ты не неправ, — сказал он, пожимая плечами с притворной дерзостью. — Не то чтобы знание о том, как это произошло, вернёт его. Какое-то время Себастьян просто смотрел на него, глаза осматривали его лицо, в поисках хотя бы намёка на то, что он говорит правду. Когда он его не нашёл, он улыбнулся той же пустой улыбкой, начав медленно гладить Сиэля по запястью. — То есть, тебе не нужно поплакаться в жилетку? — Мне больше нужен работающий электронный пропуск и соучастник. Глаза Себастьяна загорелись в молчаливой радости. Его прикосновения стали осознанными, он медленно нащупывал вены Сиэля. — Тебе повезло, — сказал он. — Знаю я одного парня. — Игра изменилась. Как только они найдут Алоиса, как только все остальные узнают о переменах, всё кончено. Я просто чувствую, что… — Сиэль замолк. Сложно было передать словами его внезапное беспокойное желание сбежать, теперь оно отличалось от постоянного желания обретения свободы, которое у него было раньше. Это новое чувство было доныне неизведанным, Сиэлю сложно было это игнорировать. Может, это был страх, страх, заставляющий себя заметить даже сквозь напускное спокойствие. — Что они снимут маски, — Себастьян закончил за него. — Эффект домино. Один человек нарушил их принципы или правила, вышел за пределы данной ими роли, и теперь все они повторяют за ним. — Думаю, у них у всех есть свои причины. Анжеле и Эшу нужен контроль. Поскольку Председателя здесь никогда нет, все следуют именно их приказам, их слово значит всё. Думаю, они бы попытались сохранить этот контроль, — Сиэль нахмурился, представляя других участников персонала, вспоминая свой опыт общения с ними. — Грелль уже была сломлена до того, как сломалась здесь. Святая Виктория просто доделала уже начатое. — Её нужно больше всех избегать, когда всё покатится к чертям, — согласился Себастьян, слишком много грубых пробуждений по утрам за всё своё время здесь убедили его в этом. — Не думаю, что об Уилле стоит волноваться. Он сказал мне, что смотрит на это, как на очередную свою работу. Как бы не тревожила его апатия, не могу представить, чтобы он действовал не по приказу. Если он и сделает что-то, то по приказу Анжелы или Эша. — Что может стать проблемой, — сказал Сиэль, зная, как тонка их внешняя маска спокойствия. — Если они решат, что теряют контроль, боюсь подумать, к чему они прибегнут. Тогда Комната — последнее, о чём нам нужно будет волноваться. Себастьян пожал плечами: — Комната является проблемой только в том случае, когда у тебя нет ключа. — Правильно, — Сиэль сжал руку Себастьяна в подтверждении этого факта. — Что касается Грея, насколько я могу сказать, он здесь для собственного развлечения. Но он быстро становится гадким, когда не получает ту реакцию, которую хочет видеть. Не уверен, как он изменит своё поведение, если до этого дойдёт. — Фиппс и этот Джон Браун, никогда их особо не понимал. Особенно Брауна. Я с ним почти не имел дел, — сказал Себастьян. Его столкновения с Брауном содержали в себе лишь оскорбления от его куклы. А с Фиппсом он вообще никогда не говорил. — Фиппс… он и здесь, и где-то далеко. Никогда не видел его угрозой, но, в то же время, я всегда чувствовал, что это потому, что у него просто не было причин ею становиться. Я понятия не имею, какой у него мотив, — признал Сиэль. — А Браун, я встречался с ним, находился с ним в одной комнате больше, чем могу сосчитать, но никогда не сталкивался с ним напрямую. Он считается одним из психиатров, как Фиппс и Грей, но я никогда не видел, чтобы он отвечал Фаустусу. Хотя никто из них этого не делает, это факт. — Получается, все трое под вопросом. — Полагаю, что да. — Это обнадёживает, — Себастьян скорчил гримасу. — Лично я больше всего волнуюсь из-за Нокса. Я никогда не видел его в крыле. Когда он сталкивается с пациентами, он никогда не проявляет враждебности. Он кажется… нормальным. — Помню, Финни говорил, что он обычно находится в архивах, но иногда показывается в саду или на кухне, чтобы предложить помощь. Не то чтобы от него был толк, если верить Финни. Большую часть времени он флиртовал с Мэйлин. — То есть… он делает то, что хочет? И никто ничего на это не говорит? — Себастьян не мог представить, чтобы Анжела и Эш позволили Рональду следовать своим прихотям, какими бы безобидным не казались бы его расхаживания по больнице, они могли бы быть частью огромного плана. Сиэль выпрямился на стуле, его лицо было задумчивым. — Знаешь, когда я был младше и всё ещё думал, что это место нормальное, у меня была теория о структуре власти здесь. — Оу? — Себастьян усмехнулся. — Мне трудно представить тебя, глядящего на мир с широко раскрытыми глазами, как хорошенький щеночек. — Я не родился, чтобы ожидать от всех худшего, — Сиэль закатил глаз. — Я просто стал умнее. — Не уходи от деталей, — казалось, Себастьяна забавляла идея о том, что Сиэль когда-то был наивным и доверчивым. Он просто не мог сопоставить это и человека, которого знал. — Мы говорим о долгом периоде? Когда ты понял, что эти замечательные люди, вероятно, не действуют из твоих интересов? Сиэлю было совсем не смешно. — Мне было двенадцать, — сердито сказал он. — И не забывай, кто показал тебе, насколько замечательны твои коллеги. — И тебе за это моя благодарность, — уверил его Себастьян без толики искренности в голосе. — Но продолжай. Что маленький ты думал о структуре власти здесь? Сиэль вдохнул, пытаясь вспомнить, что он говорил, прежде чем его перебили. — Мне всегда казалось, что все следуют приказам разных людей. Только казалось, что Анжела с Эшем были во главе, но это было просто потому, что по какой-либо причине здесь не было ни одного председателя. Их же трое, логично, что один всегда должен быть тут. — Сиэль наклонился поближе к нему, будто бы кто-то подслушает их в пустой комнате. — Но я заметил шаблон их действий. Агни как-то упомянул при Соме, что Танака ответил на его заявление и его нанял. И, когда Танака посещает это место, всегда именно Агни с ним работает. — Так же было с Финни и, я полагаю, с Бардом и Мэйлин тоже. Их напрямую нанял Танака… я спрашивал… и именно он связывался с ними, чтобы узнать, что нужно сделать на кухне или какое оборудование нужно купить для уборки или для сада. Он едва перекинулся двумя словами с Анжелой и Эшем. Именно поэтому им всегда для их работы не хватало поставок. Когда они не могли связаться с Танакой, они вообще ничего не получали, потому что не стали бы просить Анжелу с Эшем. Себастьян медленно кивнул, вспоминая своё короткое время, проведённое с их троицей. — Не только Анжела и Эш, не помню, чтобы они вообще с кем-то ещё говорили. Вне вежливых фраз, конечно, насколько им позволяло воспитание. Единственный человек, кроме меня, с кем они нормально разговаривали, был… полагаю, Агни. — Которого тоже нанял Танака, — подтвердил Сиэль, в его глазу показался знакомый блеск удовлетворения. — Это просто слух, поэтому тогда я особо не задумывался над этим, но я слышал, что Уилл и Грелль лично были наняты Гробовщиком. Они всегда первые, кто узнаёт о его визитах. Однажды я подслушал, как Анжела из-за этого злилась, потому что их проинформировали раньше неё. — То есть, ты думаешь, здесь существует что-то типа… группированной системы? — спросил Себастьян. Он видел в этом логику, но так же видел паранойю двенадцатилетнего мальчика, который только узнал о жестокости взрослых, который видел во всех врагов. Эта же паранойя всплыла, когда он нашёл мёртвое тело своего друга. Сложно было не связать это. — Я так думал, — раздражительно поправил Сиэль. — Эта теория ни к чему не привела, и я бы всё равно ничего не смог бы с этим поделать. Тебя нанял Танака, но именно Гробовщик относится к тебе, как к одному из своих. Помнишь его последнее посещение? Он говорил с тобой задолго до того, как кто-то ещё узнал, что он вообще приходил. И Агни с готовностью отвечает Анжеле и Эшу, поэтому эта теория никуда не привела. Но упоминание о Ноксе заставило меня задуматься. Может, он просто не считает, что работает на этих двоих, поэтому не делает то, что они говорят. — В этом всё ещё может быть зацепка. Хорошо бы это запомнить, — ответил Себастьян, чувствуя облегчение, потому что Сиэль больше не верил в эту теорию. У него самого было представление о том, почему Агни подчинялся Анжеле и Эшу, но он решил, что не было смысла об этом говорить. — Если говорить короче, мы ничего не знаем о Ноксе. — В конце концов, это не имеет значения, — тон Сиэля изменился, он перестал быть задумчивым. Он сильнее сжал руку Себастьяна. — Нас здесь не будет, и мы не увидим, как всё обернётся. Себастьян улыбнулся. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Мне нужно, чтобы ты ответил мне на вопрос, — сказал Сиэль. — И мне нужно, чтобы ты был честен. Сиэлю казалось, будто бы сейчас он многого просит от Себастьяна. Эта его новая улыбочка, смешливая любезность, всё это было сверкающими доспехами лжи, за которыми он прятался. Чтобы отгородить себя от того, что он делал, но так же чтобы отгородить себя от того, кем он был. Сиэль знал, что лучше не пытаться достучаться до этого человека, но, честно, он не был уверен, что может доверять тому, кто сидел перед ним. Сиэль уже знал ответ на свой вопрос. — Ты меня любишь? Но он узнает, может ли доверять тому, кем стал Себастьян, только если его ответ будет таким же, как у Сиэля. Себастьяна лишь слегка испугал этот вопрос, но лишь своей нехарактерной сентиментальностью. Ему понадобилось какое-то время, чтобы ответить, его пальцы легко поглаживали запястье Сиэля, чувствуя медленное биение его пульса. — Сиэль, — сказал он после продолжительной паузы, его улыбка за долгое время стала нежной. — Мы с тобой не способны никого любить. Больше не способны. Сиэль почувствовал, как его накрыла волна облегчения. Он позволил себе несдержанно рассмеяться, как никогда не делал, и расслабился. Если бы Себастьян ответил бы по-другому, всё бы просто рухнуло. Всё, что Сиэль выстроил между ними за последние два года, жертвы, которые он принёс, позволяя ускользнуть прекрасной возможности ради безопасности Себастьяна. Если бы Себастьян соврал, не понял бы, какой именно ответ он хочет услышать, тогда доверие между ними, связь между ними, всё бы разорвалось. Этот разрыв никогда нельзя было бы починить. Это было не любовью. В Сиэле её больше не было. И вся потенциальная любовь Себастьяна умерла вместе с пациентом V7 в Комнате V, её отнял каждый приказ, которому он следовал и каждая часть себя, от которой он избавился, чтобы выжить. Это было не любовью. Но это было чем-то, чем-то, созданным лишь ими двумя. Сиэль подвинулся к нему, облокачиваясь лбом о лоб Себастьяна. Его лицо щекотало тёплое дыханье. — Ты мне нужен, — сказал Сиэль. — Мне нужно, чтобы ты вытащил меня отсюда. Это не игра, которую я могу выиграть, продумывая схемы или следующие ходы. Поле битвы здесь никогда не было ровным, и игра никогда не была честной. Не важно, придут ли они за мной. Мне нужно… нам нужно выбраться из этого места. — Я вытащу тебя отсюда, — пообещал Себастьян, охватывая пальцами запястье Сиэля. Это должно было его испугать, такое прикосновение, но больше такого не происходило, не рядом с Себастьяном. — Только скажи, что мне нужно сделать. — Приходи за мной сегодня ночью, — проинструктировал Сиэль. — Если кто-нибудь будет в крыле… разберись с ними. Если моя дверь будет заперта, выбей её. Мы прыгнем на стену и побежим. Без лоска, без пафоса, мы просто побежим. — А что на счёт остальных? Сиэль сильнее прижался к Себастьяну, закрывая глаза. — Мы… пошлём помощь. Себастьян понял, что именно под этим имелось в виду. — Думаешь, это сработает? — спросил он. — Ты ещё никогда этого не пробовал. — Раньше существовало слишком много последствий. Я не думал, что это стоило риска, когда выжидание того, как всё обернётся, было бы выгодней. Я не… думал, что это случится, — холодное тело Алоиса в кровати, больничное крыло больше не было их безопасным раем, тиканье часов превратилось в катастрофу. — Теперь последствия не имеют значения. Нам нужно выбраться. Сиэль двинулся, прежде чем мог позволить себе повернуть назад. Признание риска, на который ради него идёт Себастьян. Извинение перед человеком, которым когда-то был Себастьян, человеком, которого он умышленно откинул в сторону. Равноценный обмен. Ради всех правил, которые нарушил Себастьян ради него, Сиэль теперь нарушил своё собственное. Себастьян наклонился в поцелуе, каким бы целомудренным он ни был, его рука повисла в воздухе, там, где он хотел положить её на щёку Сиэля, но передумал. Сиэль схватил её и прислонил к своей щеке, крепко держа его запястье. Он мог изменить поцелуй, когда захочет. Он мог закончить его, когда захочет. Он может сказать Себастьяну, чтобы он больше никогда его не целовал, и знал, что Себастьян подчинится. Сиэль отстранился, удовлетворённый тем, что Себастьян не попытался последовать за ним, не попытался выпутаться из хватки, в которой теперь юноша держал его руки. — Тогда, сегодня ночью, — сказал Сиэль, слегка запыхавшись. Себастьян улыбнулся: — Сегодня ночью.