۞
Сиэль Фантомхайв был сама хитрость. Он сидел, ссутулившись, в кресле, которое Клод принёс в свой кабинет специально для него, оно было идентично его самому любимому креслу в комнате досуга. Комфорт всегда был приоритетом Сиэля. Широко расставленные ручки только подчёркивали его низкий рост, ему не нужно было казаться больше, когда само его присутствие так много значило. Он развалился в этом кресле, свесив ноги с одной ручки, и положив голову на другую. Одна его поза давала знать, что Клоду просто повезло поймать хотя бы чуточку его внимания. Лёгкость, с которой держал себя Сиэль, была всего лишь видимостью. Забавно, что он решил, будто бы обдурил Клода хотя бы на секунду. Лёжа в кресле так же, как он лежал в своей кровати, он выглядел напряжённым. Вена в его челюсти хаотично подпрыгивала, его пальцы дёргались, пока он боролся с желанием свернуть их в кулаки, и он то и дело ерзал в кресле, будто пытаясь сесть поудобнее. Сиэль никогда бы не сказал, что боится его, но слова им были не нужны, потому что Клод всё и так видел. Он замечал проблеск розового языка Сиэля, которым он постоянно облизывал губы, замечал, как расширялся зрачок его глаза, когда Клод делал движение, которого Сиэль не ожидал, как сильно билось его сердце, когда Клод подходил ближе, чем Сиэль был готов, так сильно, что он мог видеть каждый удар сквозь его хилую грудь. Ему было интересно, сбежит ли Сиэль, когда мальчику становилось всё более и более неуютно под интенсивным взглядом Клода, его глаз то и дело поглядывал на закрытую дверь. Мальчик не краснел, когда он смотрел на него, в отличие от Алоиса, и он был рад, что это так. Румянец только бы разрушил эту совершенную фарфоровую бледность. Эти царапины на висках Сиэля уже почти зажили. Его мысли блуждали, как часто случалось, как будет выглядеть другое покраснение на фоне его белой кожи. Не румянец, а что-то ярче, что-то, к чему он мог бы прикоснуться… — Я должен начать говорить? — этот вопрос был задан резким шёпотом, Сиэлю было слишком неуютно, чтобы не спросить это, но так же он не отваживался заставить это звучать так, будто он имеет именно это в виду. Но всё же он произвёл ожидаемый эффект и остановил ползающий по нему бесстыжий взгляд Клода. Клод снова снял свои очки. Сиэль ненавидел, когда он это делал. — Ты хотел бы обсудить что-то конкретное? — вежливо спросил Клод. Сиэль сморщил нос и лениво пожал плечами: — Нет. — Это ничего. Так получилось, что у меня есть интересная тема, — вспышка сомнения в его небесно-голубом глазу сказала больше, чем смог бы сказать истошный крик. — На прошлой неделе я говорил с Анджелиной. Она рассказала мне о помолвке Элизабет. Сиэль не был удивлён. Клод умел красиво говорить, а Энн было легко очаровать. Но всё же он хотел бы, чтобы она говорила о своей свадьбе, чем дала бы Клоду прекрасную возможность заговорить о Лиззи. — Как ты отнёсся к новостям? Как я понял, вы двое были очень близки в детстве. — Я счастлив за неё, её жених кажется хорошим человеком, — он звучал безжизненно даже для самого себя. Не то чтобы его слова были неправдой, но ему не нравилось то, к чему это ведёт. Каждый раз, когда Клод начинал говорить о Лиззи, разговор всегда был неприятным. Клод не ответил, вернувшись к бесстыжему разглядыванию. Беспокойство Сиэля вернулось с троекратной силой, не то чтобы оно когда-либо исчезало. Он проговорился? Выдал что-то коротким ответом? Если да, тогда всё. Лиззи будет темой, всегда будет темой, которую будет использовать Клод, чтобы забраться ему под кожу. Чёрт. Он не хотел, чтобы Клод говорил о ней. Он был недостаточно хорош, чтобы говорить о ней. Клод, наконец, отвернулся. Сиэль почти вздохнул с облегчением, но сдержался. А потом Клод достал из ящика своего стола блокнот и начал что-то записывать. Что он писал? Одно предложение, он сказал одно предложение! Что Клод извлёк из этого? Но ручка всё ещё писала невыносимо быстро, и какую паутину лжи плёл Клод сейчас? Сиэлю пришлось приложить усилие, чтобы не выскочить из кресла. Одна его часть отчаянно хотела увидеть, что он о нём написал, но другая его часть знала, что, если он попросит достаточно любезно, то, вероятно, Клод подчинится. — Свадьба будет в декабре. Конечно, в декабре. Зима была её любимым временем года, и что может быть романтичней снега? — В зависимости от того, какой прогресс ты покажешь за наши сеансы, вероятность ее посещения не будет лишена возможностей. Сиэль широко раскрыл рот и был взят врасплох. О, но он не собирался путать это с проявлением доброты, после стольких лет он-то знал лучше. У Клода всегда была интересная привычка говорить одно, а иметь в виду что-то абсолютно другое. И Сиэль знал, что, когда Клод сделал это утверждение, на самом деле он сказал, что, если Сиэль будет хорошо себя вести, сотрудничать и делать именно то, что хотел Клод, он мог бы выйти из Святой Виктории до конца года. Клод пугающе улыбнулся. — Ну, Сиэль, что ты сделал?۞
Спальня Агни была абсолютно обычной. В ней было всего несколько личных вещей, минимум беспорядка и никаких дверей к примыкающим комнатам. Хотя бы в этом смысле, ему повезло больше Себастьяна, и он ему завидовал. Даже сейчас он всё ещё просыпался в постели с красноволосым нарушителем, и на его жизнь постоянно покушался Уилл, который, казалось, думал, что даже дыхание Себастьяна мешало ему спать. Ну, пардон, принцесса, но дыхание это необходимость. Именно по этой причине они собрались в комнате Агни, а не в комнате брюнета. Безопаснее было считать соседей своими врагами, чем думать о них, не как о союзниках, но о ком-то близком. У Грелля определённо была такая аура, он был одним из тех людей, которых, ты точно уверен, что однажды увидишь в новостях. И ещё был Уилл, который слишком сильно любил ножи. На счёт Рональда у него не было мнения. Честно, большую часть времени он забывал, что этот мужчина здесь вообще работает. Большую часть своего рабочего дня он проводил на ресепшене, болтая с женщинами, чем на работе. Рональд казался безобидным, что, вероятно, значило, что он был самым опасным. Себастьян собрался за ним поглядывать. — Эш… Нет, он не вызывал меня к себе в офис. А тебя? — спросил Агни, сильно хмуря брови. — Мм, вчера. Отчитал за то, что я оставил больничное крыло, когда работал за него. Он, правда, ничего тебе не сказал? Он подчеркнул то, что мой электронный пропуск был зарегистрировал в системе. Значит, что твой тоже. Хотя он и должен был быть сбит с толку, Себастьян не был особо удивлен. Этой клиникой управляли помешанные люди, почему что-то должно было иметь какой-то смысл? Однако это значило, что Себастьяна особо выделили. И у него была догадка, почему. Эш почти не пытался узнать, именно почему он бродил по больнице, прежде чем начать допрашивать его о Сиэле. Пропуск Агни не был зарегистрирован рядом с больничным крылом, поэтому риска того, что он выпустил Сиэля, не было. А, следовательно, отчитывать его об этом тоже. Напрашивался вопрос, почему они думали, что Сиэль выходил за пределы крыла. Они всего лишь проверяли разные варианты события, или у них была истинная причина это подозревать? — Вчера? И ты только сейчас мне об этом говоришь?! Что случилось, что он сказал… — Успокойся, мальчик, — тихо засмеялся Себастьян. — Если бы что-то и произошло, после того, в каком состоянии ты видел Финни, ты думаешь, я бы сидел здесь и разговаривал с тобой? Агни не выглядел убеждённым. — И что, он просто расспросил тебя, а затем поверил в то, что ты ему наплёл? Эш получил свою должность не за доверчивость, ты же знаешь. — Не могу не согласиться. То, как это закончилось, просто смехотворно, даже разочаровывающе, — Себастьян пожал плечами, — но ещё глупее было бы продолжить в этом копаться. Я только хуже себе сделаю. Агни устало вздохнул: — Всё не кончится так просто, Себастьян. Если они так легко отнеслись к этой ситуации, тогда для этого есть причина, и, вероятно, такая причина, от которой нам ещё аукнется. Ты не можешь расслабляться. Себастьян снова пожал плечами и растянул губы в улыбке, которая говорила «ну, что поделаешь». Агни едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Его друг был человеком крайностей. В один момент он был напряжён и готов действовать, а в следующий вёл себя так, будто бы мир — такое скучное место, что нет никакого смысла вставать с кровати. Если они что-то и получили из всей этой ситуации с Финни, так это возобновление дружбы Агни и Себастьяна. Она была восстановлена, да, но это не значило, что полностью. Себастьян всё ещё подозревал Сому, хотя рациональная сторона его ума колебалась, потому что вышеупомянутые подозрения появились из-за Клода, и, серьёзно, нельзя строить свои суждения, основываясь на его информации. И Агни всё ещё обижался на те подозрения, хотя рациональная сторона его ума тоже колебалась. Себастьян всего лишь беспокоился за него, и, чтобы ни было причиной его обвинений, это была не его вина. Несмотря на все, эта тема стала верёвкой в доме повешенного. Сома стал темой табу между ними. В конце концов, они не могли позволить себе ругаться теперь, когда знали, что могут сделать враги, те, кто мог стереть существование человека из воспоминаний всех, кроме Себастьяна. Одно это вводило в недоумение. Как они это сделали? Может, каким-то гипнозом, но, конечно, они не могли бы провернуть это так внезапно со столькими людьми, и почему они исключили Себастьяна? Возможно, они применили какой-то наркотик, но как они дали его персоналу, не оставив следов? Они не приблизились к пониманию, как это было сделано, поэтому их мысли обратились к вопросу — почему. — Я не особо понял, что тот мальчик, Финни, сказал. Но я точно слышал, как он сказал, что видел что-то, что не должен был, что-то о Третьем Председателе. — Да. Ты был здесь дольше, чем я, есть идеи, кто это? Агни нахмурился, покусывая губу: — Нет, честно говоря, я никогда не вижу и двух Председателей, с которыми знаком. Большую часть времени они здесь не находятся. В основном они оставляют все дела главным санитарам. Думаю, у них обоих есть офисы в городе. У Третьего Председателя наверное тоже. — Подожди, нет, — перебил Себастьян, качая головой. — Когда Танака представлял меня Гробовщику, он сказал, что Гробовщик здесь весь год. — Нет, Гробовщика здесь нет. Я никогда не видел его в его кабинете, — поправил его Агни. — Поэтому я не удивлюсь, если другой Председатель такой же. Насколько я знаю, никто из санитаров его не встречал. Ну, этот разговор всё разъяснил. Никто ничего не знал. Превосходно. — Но Финни сказал, что все в беде. Явно эта беда как-то связана с Третьим Председателем, — напомнил Себастьян Агни, который кивнул в ответ. — Так ты думаешь, что ко всей ситуации с Финни был причастен только этот Третий Председатель, или другие люди? Думаешь, в этом есть причастность главных санитаров? Лежащий на кровати Агни, Себастьян встал, внезапно начав беспокоиться. Он начал мерить комнату шагами, как внезапно пленённое дикое животное. — Нет… нет. Это стирание памяти, чем бы оно ни было, я чувствую, что оно коснулось Эша с Анжелой. В смысле, я сидел у Эша в офисе, но он не упомянул Финни. Почему нет? Явно и сотрудники могли подвергнуться опасности, Финни тому подтверждение, поэтому, если бы Эш знал, что происходит, не было бы смысла притворяться, что это не так. Я был прямо перед его носом, он мог бы с лёгкостью меня наказать, но он, кажется, даже и не думал пытаться. Рот Агни то открывался, то закрывался, а после он плюхнулся в кресло от усталости: — То есть, по существу, мы понятия не имеем, что происходит, и что нам делать. Себастьян остановился, минуту подумал: — …Не-а. Агни устало потёр глаза: — Думаю, лучшее, что мы можем сделать сейчас, это не высовываться и не попадаться, хах? — Похоже на план. Они оба знали, что планы редко срабатывают так, как надо. А в психиатрической клинике им. Святой Виктории и подавно.۞
Они встретились в офисе Анжелы и Эша. Было что-то такое в том, как эта тройка выглядела в этой чересчур стерильной комнате, они стояли вокруг стола, опустив головы. Здесь всё так и кричало: Совещание Злых Гениев. — Он настоящий неудачник. Что стоило ожидать, ведь он знакомый этого Агни, — прошипела Анжела, как будто от этого имени у неё во рту остался мерзкий привкус. Она не выносила большинство людей, с которыми была вынуждена якшаться изо дня в день, но этот мягкотелый и бесхарактерный мужчина был одним из худших. Она скорее выжмет лимонный сок в свою открытую рану, чем останется с ним в одной комнате. — Да. Из того, что я видел, Михаэлис будет для нас бесполезен, — согласился Эш, стряхивая несуществующие пылинки со своей рубашки. Двое взглянули на третьего человека в комнате, ожидая, что он их рассудит, но соглашения не последовало. — Вы делаете слишком поспешные выводы. Не все окажутся Греллем. Себастьян упрямый человек, он не изменится так просто, — заявил Клод, глядя то на одного близнеца, то на другого. Отвращение было очевидно на их лицах. Он считал, что они видели Себастьяна неудачником просто из-за своей неприязни к нему, а не объективной оценки. Он продолжил говорить, прежде чем они успели его перебить: — Очевидно, что пациенты уже запустили в него свои когти. Это поправимо. Его просто нужно… научить. Светловолосая пара была не убеждена, но они всегда думали практично. — Новых сотрудников нелегко найти, — нехотя смягчился Эш, — благоразумно будет хотя бы попытаться. — И если мы не преуспеем в этом, то всегда можем поручить ему чёрную работу, — уступила Анжела, улыбаясь. — Конечно. Оставьте это мне, — скрытно улыбнулся Клод. — Уверен, Себастьян поймёт наш способ мышления, если мы предоставим правильные обстоятельства.