۞
Он вернулся в свою комнату, потому что не мог отогнать от себя ощущение, будто мешает их горю. Сиэлю нравился Джокер. Ну, в целом Сиэль не любил людей. Джокер был громким, его вечные подколы раздражали, он всегда садился в любимое кресло Сиэля и дал ему тупую кличку — Улыбашка, которая прижилась не только среди пациентов, но и среди персонала, но… Джокер был добр. Когда он впервые встретил Сиэля, он улыбнулся ему своей самой широкой улыбкой и пригласил присесть рядом с ним и его друзьями. Сиэль, конечно, отказался, взглянул на него с жуткой злобой и удалился. Но, несмотря ни на что, Джокер всегда приглашал антисоциального мальчика присоединиться к ним. Джокер был щедрым. В таком месте каждый сам за себя, по крайней мере, так думал Сиэль. Однако Джокер не разделял этого мнения. Всякий раз, когда у него что-то было, будь это что-то незначительное, вроде ручки или чего-нибудь интересного, вроде книги, он всегда со всеми делился. И, когда он смог стащить пару конфет из кармана Рональда, увидев, как Сиэль на них поглядывает, без раздумья отдал их ему. Джокер всегда всех защищал. Несмотря на то, что в этом учреждении считалось, что тут каждый друг другу враг, Джокер взял всех пациентов под своё крыло. Джокер был совсем немного старше остальных, и у него были свои проблемы, он всё-таки здесь находился не просто так. Но, когда кто-то возвращался уставшим, или когда им было больно, Джокер первым приходил им на помощь, поддерживал их и отводил в комнаты. Сиэль помнил, как после одного особенно отвратительного «лечения» Клода, когда ему было так плохо, что он едва дышал, Джокер сидел у его кровати. Он не трогал его, никогда не трогал, но рассказывал какие-то глупые истории о сыне дудочника, пока Сиэль наконец не смог вздохнуть, не чувствуя боли. …Внезапно Сиэль заметил, как комната начала вращаться, одиночество, которого обычно ему не хватало, удушало. Он вышел за дверь. Прошло около часа или двух с тех пор, как он говорил с Фрэклз, и Джамбо, наконец, проснулся. Группа Джокера сидела рядом с ним и пыталась объяснить всё ещё сонному мужчине, что происходит. Сиэль направился к ним. Он сел в своё кресло, подогнув под себя ноги. Джамбо вскочил на ноги и беззвучно завопил, опрокидывая стол, стоящий перед ним, на пол. Даггер начал умолять его сесть и попытаться успокоиться. Атмосфера здесь была такой же, как в комнате. Он хотел на улицу. Он чувствовал себя так, будто кто-то каждую секунду всё сильнее сжимал его горло. Плотно закрыв глаза, он начал считать от ста до нуля, стараясь дышать медленно. Последнее, что ему было нужно, так это новый внешний раздражитель. — Нужна компания? — вежливо спросил смутно знакомый голос. Снова открыв глаза, он увидел перед собой Дорселя. Беспокойство снова нахлынуло на него. Очевидно, принимая молчание Сиэля за согласие, Дорсель подвинул стул и присел рядом. Царапающие звуки с другой стороны дали знать о появлении тени Дорселя, Снейка. Сиэль с подозрением взглянул на них, удушающее чувство переросло в явную клаустрофобию. Они припёрли его к стенке, и, чёрт возьми, ему это не нравилось. — Чего вам надо? — потребовал Сиэль, вытащив ноги из-под себя и поставив их на пол. Снейк и Дорсель переглянулись между собой, прежде чем первый повернулся к Сиэлю. — Мы в беде, — его голос был настолько тих, что, даже сидя в паре сантиметров от него, Сиэлю пришлось напрячься, чтобы расслышать его слова. Юноша с белыми волосами взглянул на группу в центре комнаты, в его обычно лишённом выражения лице отразилась боль. Дорсель положил руку ему на колено — это всё, чем он мог его успокоить, пока рядом находились люди. — Давай не ходить вокруг да около, Сиэль, у нас к тебе просьба. Сиэль сощурил глаза и сжал губы. — И что это за просьба? — ответил он таким тоном, что было совершенно ясно, что ни один ответ ему не понравится. Снейк не мог оторвать взгляда от других ребят, поэтому ему ответил Дорсель. — Кое-что изменилось. Мы со Снейком уже давно это обсуждали, но теперь… Питера не было так долго, мне кажется, его могли даже убить. Он произнёс это отрешённым тоном, но в его ярко-голубых глазах отразился страх. — А теперь у них Джокер. Мы не хотим, чтобы он умер, не тогда, когда мы можем так просто это предотвратить. Можешь это отрицать, сколько хочешь, но ты тоже не хочешь его смерти. Он наш общий друг, и тебе он тоже был хорошим товарищем, даже если ты и не отвечал на его попытки… — Ближе к делу, — перебил их Сиэль. Ему было неуютно приближаться к этой теме. — Твоя комната всегда открыта, — начал Снэйк, наконец, оторвав глаза от друзей, и умоляюще взглянул Сиэлю в глаза. Сиэль нахмурился. — Да, и? — У тебя кончается терпение, поэтому я перейду к главному. Твоя дверь всегда открыта, и мы заметили, что у тебя завязались отношения с новым санитаром. Мы хотим, чтобы ты попросил его открыть главную дверь для тебя, чтобы ты вызволил Джокера. Когда Джокер вернётся обратно, никто не сможет ничего сказать, это будет слишком подозрительно, а именно, поднимет вопрос о местонахождении Питера. — Всё просто, — закончил за него Снейк, и, если бы Сиэль не был с ним знаком, он бы решил, что юноша практически ухмыляется. Сиэль смотрел то на одного, то на другого парня, его мысли мчались со скоростью света. Оба пытались понять, какой эффект их слова произвели на мальчика. Именно тогда, когда Сиэль раскрыл рот, чтобы ответить, радостный крик перебил его. — Сиэль! Твоя комната что, горит? Ты, правда, вышел! — воскликнул Сома, радостно улыбаясь и не замечая угрюмую атмосферу в комнате. Дорсель и Снейк исчезли в тот момент, когда Сиэля отвлёк Сома, и, когда он огляделся вокруг, в комнате их уже не было.۞
Его глаза его точно обманывали, потому что он воочию видел Сиэля Фантомхайва в комнате досуга в утренние часы. И его не притащил сюда Алоис, или не выманил на конфеты Сома. Себастьян вошёл в больничное крыло, убирая электронный пропуск в карман. Как только он пересёк комнату, Сиэль поднял голову, и их глаза встретились. Если последние пару дней что-то и могли сказать ему, так это то, что Сиэль должен был отвести взгляд или притвориться, что не заметил его. Но, вместо этого, он встал со стула и подошёл к Себастьяну. — Поиграй со мной, — было первым, что сказал Сиэль после нескольких дней полнейшего игнорирования, ни «привет» или «как дела», даже не спросил о погоде. Не дожидаясь ответа от Себастьяна, он пошёл обратно к стулу. Шахматы были уже расставлены. Себастьяна раздражала уверенность мальчика в том, что он немедленно пойдёт за ним, словно пёс. Поэтому он пошёл в другую сторону, начал выравнивать столы и стулья, обмолвился парой слов с другими пациентами. Он специально не смотрел на Сиэля, хотя мог чувствовать его прожигающий взгляд. Сегодня пациенты казались чудовищно молчаливыми. Себастьяну даже не пришлось долго думать, чтобы понять, почему. Отсутствие Джокера давило на всех. — …Как понимаю, у тебя всё хорошо, — ворчливый голос прервал его мысли. Сиэль сложил руки на груди и положил одну ногу на другую. Кажется, его эта игра не забавляла. Так у него всё-таки были хоть какие-то манеры. Себастьян улыбнулся ему. — Не жалуюсь. — Я слышал, вчера ты был болен, — ответил Сиэль, целенаправленно направляя свой взгляд то на Себастьяна, то на пустой стул перед ним, с не очень тонким намеком. — О, это была просто простуда. Не о чем волноваться, — Себастьян не присел, ему нравилось смотреть на то, как мальчик всё больше и больше раздражается, и на его безуспешные попытки замаскировать это. По крайне мере, пока Сиэль не улыбнулся. Предупредительный звоночек. — Рад это слышать. Если бы тебе было плохо, ты не смог бы попасть туда. Не попадайся на это, не попадайся на это, не попада… — Куда? Рыбка на крючке. Сиэль жестом указал на стул напротив него, поднял бровь, его улыбка так и источала самодовольство. — Я нахожу, что стоять, разговаривая с кем-то, кто сидит, грубо. Себастьян уже было хотел сказать, что он тоже мог бы встать, но любопытство взяло верх, он смягчился и сел. — Куда? — он повторил. Сиэль сделал шах конём. — Твой ход. Забавно, что раньше Себастьяну так хотелось сыграть с этим мальчиком в шахматы, а теперь игра была последним, чего он хотел, но единственным, что предлагал Сиэль. Превозмогая себя, Себастьян бездумно сделал ход пешкой: — Так куда? Сиэль лишь промычал в ответ, двигая очередную фигурку. Это продолжалось несколько минут. Вероятно, это были самые долгие несколько минут в его жизни. Он был уже готов опрокинуть доску и схватить Сиэля за шиворот, чтобы выпытать из него ответы. Худшим было то, что он понимал, что играет по правилам этого пацана. Именно тогда, когда он уже собирался спросить «куда» в энный раз, Сиэль наклонился над доской, приманивая Себастьяна пальчиком, и прошептал так тихо, как будто сам боялся услышать собственные слова: — Ты всё ещё хочешь узнать, что находится в Комнате?۞
Конечно, Себастьян не мог упустить этот шанс. Конечно, Сиэль ничерта ему не сказал. — До следующего раза, когда ты будешь на ночной смене, — всё, что он сказал, прежде чем исчезнуть в своей комнате. Себастьян уже было подумал последовать за ним, но Агни заметил, что он смотрит на мальчика, и этот знающий взгляд заставил брюнета оцепенеть. Он был рад, что не находится рядом с объектом своей «привязанности». Каким бы это ни было клише, Себастьяну не пришлось долго ждать ночной смены, потому что его позвали в офис Анжелы спустя всего четыре дня. Судя по всему, такая удача не могла выпасть ему, когда он хотел прочитать досье Сиэля. Возможно, это было даже к лучшему. Если бы он не был в офисе Клода в тот день, он не увидел бы, что произошло между Джокером и санитарами. Джокером, который так и не вернулся обратно. Как обычно, Сиэль уже ждал его в плохо освещённой комнате. Однако в этот раз на столе не стояла шахматная доска. Поверх своей обычной одежды Сиэль надел толстую куртку. Беспокойство полностью объяло Себастьяна, он остановился у двери в комнату досуга. Вместо обычных приветствий, Себастьян начал с вопроса: — Ты же не собираешься рассказывать ничего про Комнату, правда? Сиэль усмехнулся, эту усмешку Себастьян начал ассоциировать со своей ущемлённой гордостью. — Мы можем и дальше перешучиваться, но я бы не хотел тратить время. Прошло уже четыре дня. Ближе к делу. Сиэль встал со стула, застегнул куртку и засунул руки в карманы. — Мне нужно, чтобы ты открыл для меня дверь. Когда ты это сделаешь, я отведу тебя в Комнату. Там Джокер… ну, то, что от него осталось. Мы пойдём за Джокером и вернём его сюда. Мы вернём его, а ты не только узнаешь, что такое Комната, но и увидишь её воочию. Это идеальный сценарий. Что скажешь? Сиэль выжидающе взглянул на Себастьяна. — Меня уволят, — было первым, что пришло брюнету в голову. Ладно, третьим. Первым было то, что, чёрт возьми, пацан заставил самую тупую просьбу, которую только слышал Себастьян, звучать разумно. Вторым было то, что этот вариант ему нравится. Сиэль фыркнул: — Глупости. Послушай, Себастьян, они делают в этой комнате разные вещи, такие вещи, которые не доходят до властей. Я не уверен, знает ли Председатель о том, что происходит в этой комнате. И, не буду лгать, использование твоего пропуска на каждой комнате, через которую мы пройдём, зарегистрирует система. Они узнают, кто именно освободил Джокера. Однако… ты когда-нибудь замечал? Во всей больнице нет ни одной камеры. Сиэль окинул рукой комнату, в которой они находились, и Себастьян послушался невысказанной команды, он осмотрел все стены, все углы. Нигде не было ни одного красного огонька, ни одной блестящей линзы камеры. Этого не могло быть. Здесь должны быть камеры. Для безопасности, для протокола, есть же правила! Как ещё они будут следить за пациентами, когда санитаров нет рядом? — Подумай, Себастьян! Почему это так? — Сиэль отчаянно пытался достучаться до брюнета. Себастьян вспомнил фразу Сиэля о том, что они делают вещи, которые не доходят до властей. Никто не может этого остановить. И он понял. — Отсутствие камер значит отсутствие доказательств того, чем они занимаются, — прошептал Себастьян больше для себя, чем для Сиэля. Хотя Сиэль всё равно его услышал и вздохнул. Вероятно, с облегчением. — Именно. Я знал, что в твоей голове под слоем бальзама для волос есть мозги. Что ты теперь скажешь? Ты откроешь для меня дверь, Себастьян? Хотя это был простой вопрос, и Сиэль не придал словам двойного значения, Себастьян колебался. Простой вопрос выбил его из колеи на целую минуту. Если он откроет дверь Сиэлю, тогда он встанет на его сторону. Хотя он и верил каждой клеточкой своего тела во вменяемость Сиэля, он не мог избавиться от мысли, что примет сторону пациента психбольницы. Как только он откроет дверь, Сиэль может сделать всё, что угодно. Он может вырваться, убежать, найти что-нибудь острое и напасть на Себастьяна, поранить себя, поранить других, всё, что угодно. Открыть эту дверь означает для Себастьяна полностью довериться стоящему перед ним одноглазому мальчику. Довериться так, как он не доверял никому. Он не может просто подарить ему свое доверие и забрать, как только они вернут Джокера, если это именно то, что произойдет, и это всё не просто хорошо продуманная ловушка. Это доверие к Сиэлю останется с Себастьяном до конца его жизни. Себастьян вздрогнул, почувствовав, как что-то касается его запястья, и посмотрел вниз. Кусок ткани, оторванной от края рубашки Сиэля, был обвязан вокруг его запястья, а другой конец был обвязан вокруг руки Сиэля. Они были связаны друг с другом. Сиэль снова взглянул на Себастьяна, когда удостоверился в прочности узлов, и нахмурился: — Мы это развяжем в тот же момент, когда вернёмся сюда. Мне не нравится быть связанным… Себастьян, я не попытаюсь сбежать. У него все опасения были на лице написаны? После этого Сиэль замолчал, и Себастьян мог бы поклясться, что чувствовал, как он слегка дрожит. Его лицо было бледнее, чем обычно. Маленький голосок в его голове кричал, визжал о том, что он пожалеет об этом, это была ошибка. Он идёт Сиэлю прямо в руки. Себастьян достал пропуск из кармана и прислонил к электронной панели. Дверь в холл беззвучно открылась, и Сиэль сделал шаг наружу, ведя за собой Себастьяна.۞
Сиэль Фантомхайв не был героем. Даже будучи ребенком, ему никогда не импонировали мужчины в масках и спандексе с развивающимися на воображаемом ветру плащами. Это больше подходило Лиззи. Он никогда не мог понять, почему они делали то, что делали, спасали девиц и побеждали двухмерных «злодеев» и никогда не снимали маску, чтобы получить заслуженную славу за свои действия. Какой был смысл рисковать своей жизнью и ничего взамен не получать? Сиэлю нравился Джокер. Несмотря на то, что он решительно игнорировал свой внутренний голос, который это говорил, но он не хотел, чтобы что-то случилось с Джокером. Сиэль собирался спасти его из Комнаты. Причины, по которым это делал Сиэль, точно не геройские. Когда Дорсель и Снейк прижали его в углу и умоляли спасти Джокера, каждая клеточка Сиэля, даже та, что не хотела, чтобы юноше было плохо, говорила «нет, это не моё дело. Каждый сам за себя». Но они сказали то, что его удивило. «Мы заметили, что у тебя завязались отношения с новым санитаром». Они играли в шахматы, иногда говорили о чём-то, кроме шахмат, и Сиэль готов признать, что, в отличие от других, с Себастьяном ему не хотелось засунуть ручку себе в ухо просто, чтобы оказаться в тишине и спокойствии. Это считалось отношениями? Не важно. Что удивило Сиэля, так это то, что Дорсель и Снейк, казалось, считали, что Сиэль сможет уговорить Себастьяна открыть для него дверь. Они не ошиблись. Пока Сиэль намеревался вытащить Джокера из Комнаты и вернуть обратно, это не было главной причиной, по которой он решил провести эту спасительную операцию. Сиэль делал это просто, чтобы увидеть, как много у него власти над Себастьяном. В конце концов, если Сиэль смог уговорить Себастьяна открыть одну дверь, что по прошествии некоторого времени остановит его от того, чтобы открыть любую дверь?۞
Больница имени Святой Виктории была более сложным зданием, чем Себастьян когда-либо мог себе представить. Они шли уже, наверно, несколько часов не произнося ни слова. Они прошли через бесконечную череду коридоров и крутых лестниц, и сейчас дошли до такого места в здании, где воздух пах грязно и мокро, что напомнило Себастьяну подземную станцию в лондонском метро. Они находятся под землёй? Себастьян почти задал Сиэлю этот вопрос, но остановился. Он не был уверен, что сделал это, потому что Сиэль был сфокусирован на том, чтобы найти правильную дорогу, или потому что всё его тело тряслось, как осиновый лист. Мальчик не издавал ни звука. Иногда казалось, будто он даже не дышит. Если честно, Себастьян был немного разочарован. Со всем тем, что он узнал за последние пару недель, он ожидал, что перед ним откроется место как из фильмов ужасов. Хотя, ветхое состояние здания и вызовет ужас у его владельцев, перед ним не было ничего действительно страшного. Крысы не бегали по коридорам, на стенах не росла плесень, тени не следовали за ними по пятам. — …Думаю, мы здесь, — наконец заговорил Сиэль и, хотя они оба знали, что никто здесь не может их услышать, говорил он шёпотом. Они дошли до конца одной из длиннейших лестниц в здании и увидели коридор. В отличие от остальных, этот коридор был безупречно чист. Ни пыли, ни грязи, ни даже паутины. Этот коридор часто использовали. В конце коридора была железная дверь. Она была матового серого цвета, на ней не было таблички или какого-либо ещё обозначения, чтобы понять, куда она вела. Не то чтобы тому, кто в неё заходил, нужна была табличка. Себастьян кивнул и стал ждать, когда мальчик двинется с места, но он стоял на месте. Он всё ещё дрожал и смотрел на дверь пустым взглядом, его лицо до ужаса было лишено эмоций. — …Сиэль? — Себастьян протянул руку, чтобы дотронуться до него, и Сиэль вернулся на землю, и, не моргнув глазом, отошёл на шаг от протянутой руки навстречу двери. Себастьян не стал об этом думать, слишком зациклившись на нарастающей смеси опасения и возбуждения. Его не нужно было снова просить достать электронный пропуск, торопясь, он прислонил его к панели на стене. На панели раздался сигнал. — Готов? — выдохнул Сиэль, положив свободную руку на железную дверь. — Да, — ответил Себастьян без колебаний. Сиэль распахнул дверь.۞
Зеркала. Пол, потолок, стены, каждый миллиметр Комнаты был одним большим зеркалом. Куда бы он ни повернулся, на него смотрело его собственное озадаченное лицо. Там не было ни приспособлений для пыток, ни подозрительных тёмных пятен, ничего, кроме зеркал. Ну, почти ничего, кроме зеркал. В дальнем углу комнаты в позе эмбриона сидел Джокер. Он так сильно съёжился, что Себастьян сначала его не заметил. Большой комок содрогнулся, из его губ вырывались всхлипы, от которых сердце разрывалось, особенно когда знаешь, от кого именно они исходили. Сиэль, застывший на месте и зажмуривший глаза в ту же секунду, когда открылась дверь, встряхнулся и направился к Джокеру, таща за собой по зеркальному полу Себастьяна. Синеволосый мальчик остановился в пару шагах от Джокера и сел на колени, сосредоточенно наблюдая за ним. Теперь они были достаточно близко, чтобы распознать слова из всхлипов. — Я-я больше не б-буду, не надо… пож-алуйста… лучше уб-убейте меня… Себастьян не мог оторвать глаз от Сиэля. Его каменное лицо невероятно смягчилось, и Себастьян заметил, как разогнулись его вечно согнутые в недовольстве брови. Осторожно, будто обдумывая каждое своё движение, Сиэль протянул свою свободную руку к содрогающемуся перед ним парню. Он ещё больше сжался, пытаясь выглядеть ещё меньше, ещё безобиднее. Сиэль тихо сказал: — Джокер, всё хорошо. Я отведу тебя обратно. И Джокер медленно и осторожно поднял своё заплаканное лицо достаточно высоко, чтобы видеть того, кто с ним говорит, и его глаза округлились. Всхлипнув ещё раз, он воскликнул: — Улыбашка! — и, прильнув к Сиэлю, пряча своё лицо в его груди, он заплакал, как ребёнок. Рвота подступила к горлу Себастьяна: — Ёбанный в рот. Его правая рука была полностью сожжена до кости и безжизненно болталась рядом с телом. На его костях осталась высохшая кровь и свисающие куски плоти. На сгибе его локтя было место, где кончалась сожжённая плоть. Разрыв был неровным, кость выступала из окровавленного обрубка. Кровь размазывалась по куртке Сиэля, и он отвернул голову в отвращении. Однако не из-за отвращения к Джокеру, и, хотя он и не обнял усталого и раненого юношу, он и не оттолкнул его. Себастьян встал на колени рядом с Сиэлем, развязывая ткань, скрепляющую их запястья. Он с интересом подметил, что как только запястье Сиэля было свободно, его дрожь спала. Хотя в этом и не было особой нужды, Себастьян всё равно наложил эту ткань как повязку на обрубок руки Джокера, противостоя желанию одёрнуть руку, когда его пальцы коснулись гладкой кости. Джокер вздрогнул, когда Себастьян начал накладывать повязку, его глаза стремительно поднялись на лицо мужчины, и он отполз от него подальше, хватаясь левой рукой за запястье Сиэля и оттаскивая его тоже. Сиэль осторожно, осторожнее, чем мог когда-либо ожидать от него Себастьян, вытащил свою руку из цепкой хватки Джокера. — Всё хорошо, он тебе не навредит. Он здесь, чтобы помочь. И мальчик немедленно прекратил попытки сбежать от санитара. — Он возьмёт тебя на руки, Джокер. Не паникуй и не двигай рукой, — произнёс Сиэль, глядя на Себастьяна. Мужчина подчинился без вопросов, одну руку он просунул под коленями Джокера, а другую под спину, подняв его на руки. Сиэль положил изуродованную руку Джокера ему на живот. И после они вышли из Комнаты, захлопнув за собой металлическую дверь.