۞
Себастьян думал, что это утро не может стать хуже. Но тогда Агни отвёл его на завтрак. Столовая практически пустовала, хотя, судя по всему, в ней никогда особо не было народа. Число сотрудников, работающих в Святой Виктории, было незначительно. Себастьян предполагал, что людей будет больше, посему был удивлён. Кроме тех, кого он встретил вчера, там было всего лишь несколько безликих уборщиков и медсестёр. Рональд, Уилл и Грелль были уже здесь, Грелль выглядел слегка помятым после того, как Себастьян пихнул его в комнату Уилла и закрыл дверь. Уилл тщательно нарезал на квадраты что-то отдалённо напоминающее омлет, очевидно игнорируя Рональда, пытающегося начать драку едой. Здесь с едой обращались плохо. Агни пытался скрыть за кашлем смешок, наблюдая за тем, как округляются глаза Себастьяна, когда он осматривал поднос. Угольки, очевидно, были темой дня. — Ты к этому привыкнешь, Себастьян, честно. На вкус оно лучше, чем на вид, — индиец пытался его заверить, выбирая странные куски почерневшей еды и накладывая их в тарелку Себастьяна. Он действительно сочувствовал ему. Агни прекрасно знал, каким придирчивым едоком был Себастьян, особенно принимая во внимание то, каким он был хорошим поваром, так что еда других людей даже рядом не стояла. Ему лучше было бы наняться поваром, а не санитаром. — Ты встречал Барда? — спросил Агни, направляясь к столу Уилла и компании. Можно было практически видеть, как над головой последнего сгорает фитилёк, будто скоро взорвётся. — Мельком. Он был… занят, — Себастьян ткнул вилкой в то, что, как кажется, было беконом, ожидая, что он начнёт хрюкать. Агни рассмеялся, — Он обычно всегда занят. Ему нравится экспериментировать на кухне. Эти эксперименты должны были на кухне и остаться, думал Себастьян, смело откусывая кусок от бекона, и практически выплёвывая его обратно. Агни был прав, на вкус оно лучше, чем выглядит, но не то, чтобы это утешало. Как только они затолкали в себя достаточное количество пищи, чтобы не чувствовать голод, Агни отвёл Себастьяна к главному зданию. Неожиданно для себя Себастьян начал нервничать. Если ему было так трудно с сотрудниками, как он справится с настоящими пациентами? Агни, должно быть, заметил его напряжение, так как начал заверять его в том, что этот день, наверняка, будет спокойным, потому что уже какое-то время было относительно тихо. Это успокоило Себастьяна на целых пять секунд. Как только они вступили за пределы, наверное, уже сотой охранной двери, их оглушила ревущая сирена. Эти безымянные медсёстры, которых он не встречал и, вероятно не встретит, пробежали мимо, в их движениях чувствовалась паника. Агни остановил одну из них, спрашивая, что происходит. — А-Алоис! — прокричала она, запыхаясь, прежде чем убежать. Очевидно, это что-то значило для Агни, чьи глаза округлились, и он побежал за ней. Себастьян чувствовал себя глупо, но в тоже время испытывал любопытство. Он побежал за ними, прежде чем понял, что делает. Агни остановился у двери, и Себастьян почти что врезался в него, еле успев сохранить равновесие. — Снова, — прошипел Агни, действительно прошипел, прежде чем медленно зашёл в комнату. В животе Себастьяна появился комок, «еда», которую он ел раннее, грозилась выйти наружу. Посреди комнаты, между пищащих медсестёр и нерешительно подступающего Агни, была Ханна. Она молчала, её губы плотно сжались, чтобы не дать крику выйти наружу. Кровь текла по её алебастровой коже, пачкая её когда-то идеально чистое платье. Она дрожала, но не двигалась ни на дюйм, боясь вывести из равновесия мальчика, сидящего на ней. Он улыбался абсолютно безумной улыбкой, раскаты смеха то и дело вырывались из его рта, пока его пальцы всё глубже и глубже погружались в левую глазницу Ханны. Его пальцы были внутри неё по костяшки, кровь стекала по ним. Агни подходил к нему так, как подходят к дикому зверю, и, может быть, он им и был. Голова мальчика резко повернулась, взгляд ярко-голубых глаз приказал Агни остаться на месте, он резко повернул свои пальцы, заставляя женщину с болью вскрикнуть. Агни застыл на месте, — Алоис, ты делаешь всё только хуже для себя. Пожалуйста, оставь её. В ответ он только глубже всунул пальцы в её глазницу, за этим последовала ещё одна волна смеха. Это было мерзко. Во взгляде мальчика виделось чистое наслаждение болью, которую он причиняет. Он смаковал каждый момент её всхлипов. Повержено вздохнув, Агни отступил, обращаясь к одной из рыдающих медсестёр, — Идите, найдите Сиэля Фантомхайва. Он его послушает. Женщина кивнула, выбегая из комнаты так, будто бы адские гончие гнались за ней. Себастьян предположил, что этот Фантомхайв был очередным санитаром, которого он ещё не успел встретить, поэтому был более чем удивлён, когда медсестра вернулась с маленьким мальчиком. Он был не старше Алоиса и был одет в ту же простую белую рубашку и белые штаны — стандартную униформу пациентов Святой Виктории. Волосы его были тёмные, практически синие, достававшие до плеч, и глаз у него был всего один, цвета сапфира, а другой закрывала простая белая повязка, сочетавшаяся с одеждой. Он вошёл в комнату гордой поступью, не напыщенной, но такой, что можно было легко ощутить его гордыню. Он держался, как король, что не соответствовало его юному возрасту. Его имя было Сиэль Фантомхайв, и, хотя Себастьян на тот момент этого не подозревал, этот ребенок непоправимо изменит его жизнь. Голубоглазый мальчик остановился на входе в комнату, поднимая одну тонкую бровь, глядя на открывшуюся перед ним сцену. Как и все, кроме Себастьяна, он не был нисколечко удивлён. — Сиэль, извини, что беспокою тебя, но… ну, мы не можем остановить его, — пробормотал Агни, подходя к Сиэлю. Его глаза прыгали то на новоприбывшего пациента, то на того, кто выдавливал женщине глаз. Мальчик, Сиэль, посмотрел на Агни, как бы говоря «Ну и что?». — Он тебя послушает, — продолжил Агни умоляющим тоном. Агни не был слабым человеком, он мог бы с лёгкостью отцепить Алоиса, но он был пацифистом. Он не хотел применять свою силу на ком-либо, особенно на ком-то, кого он считал ребёнком, хотя бы умственно. Кроме того, если бы они оторвали Алоиса от Ханны, он бы нанёс ей ещё больший вред. Сиэль сделал задумчивое лицо, его взгляд зацепился за блондина, — И что я получу взамен? Агни заколебался. — Н-ну… чего ты хочешь? Сиэль пожал плечами. — Ничего конкретного. Индиец, очевидно, едва сдерживался, чтобы не начать рвать на себе волосы, хотя, если бы Себастьян был на его месте, он вероятнее хотел бы сделать это с мальчиком, а не с собой. Может эта работа и была новой для него, но он был весьма уверен, что не должен подкупать пациентов. — Должно же быть что-нибудь. Не могу обещать, что сделаю это, но я попытаюсь! Уверен, есть что-то, что ты хочешь, — настаивал Агни, его отчаянье усилилось, когда очередной приглушённый всхлип покинул лежащую на полу женщину. — Хмм… ну, да, есть кое-что… Агни заметно оживился. — Эш забрал мои мраморные шахматы. Решил, что они опасны, — глумливо произнёс мальчик, очевидно, он был с ним не согласен. — Ты попробуешь вернуть их мне? — К-конечно! Я сделаю всё, что смогу. Так?.. Сиэль глубоко вздохнул, снова глядя на пару в центре комнаты, и приказал, — Алоис! Слезь с неё! И будто бы по щелчку пальцев, мальчишка быстро поднял голову и, как только он увидел другого пациента, безумная ухмылка переросла в яркую, практически невинную улыбку. Он вскочил на ноги, вытаскивая пальцы из глазницы Ханны с мерзким звуком, от чего Себастьян практически вздрогнул, и радостно побежал к Сиэлю. — Сиэль, я думал, ты игнорируешь меня! — сказал Алоис, его слова звучали, словно музыка. Сиэль просто пожал плечами, ни соглашаясь, ни отрицая это заявление, складывая руки на груди. Он фактически излучал безразличие, пока блондин не протянул к нему руки, пытаясь обнять, и отвращение не показалось в его единственном глазу. Прежде чем Алоис даже прикоснулся к нему, Сиэль, взбудоражившись, ударил его по руке. — Не трогай меня такими грязными руками, — крикнул он, прежде чем повернуться и оставить комнату с тем же важным видом, с которым и вошёл. Улыбка соскользнула с уст блондина, его лицо исказила гримаса. Агни подбежал к нему, положив руку на плечо. Будто бы боясь очередного инцидента с выдавливанием глаз, Агни выпроводил расстроенного мальчика из комнаты, глядя на Себастьяна с извинением. — Ты можешь отвести мисс Анафелоуз в лазарет, Себастьян? Себастьян кивнул, подходя к трясущейся женщине. — Вы можете встать? — осторожно спросил он, наклоняясь рядом с ней и беря её за руку. Она вяло кивнула и, с помощью Себастьяна, неуклюже встала на ноги. Кровь присохла к её носу и подбородку и уже впиталась в её платье. Несмотря на это, шла она прямо, и Себастьяну стало интересно, происходит ли такое постоянно. Видя то, что она была в ясном уме, он перестал сдерживаться и спросил, что именно произошло. Она молчала так долго, что Себастьян уже было решил, что она не ответит ему, поэтому, когда она заговорила, он подпрыгнул от неожиданности. — Я давала ему его обычные лекарства, это одна из моих обязанностей главной медсестры, хотя обычно Доктор Фаустус это делает… Его зовут Алоис Транси… Он один из… буйных пациентов. Но в последнее время он вёл себя так хорошо! Я-я полагаю, я слишком расслабилась… — пробормотала она больше для себя, чем для Себастьяна, поэтому ему пришлось напрячься, чтобы услышать её. Алоис Транси. Он запомнил это имя и то, что рядом с ним никогда нельзя «расслабляться». — У него биполярное расстройство, видите ли… Он выглядел счастливым, я просто не думала, что… Он и сам заметил это. В один момент мальчик был сущим солнышком, а как только Сиэль отверг его объятья, можно было увидеть грозовое облачко, нависшее над его головой. Они, наконец, дошли до лазарета. Один из тройняшек, разницу в которых Себастьяну однажды придётся запомнить, взял Ханну за руку и отвёл её к Доктору. — О боже! Что произошло с тобой, милая? Бедняжка, — проговорил он таким тоном, будто бы обращался к ребёнку, и жестом указал ей на стул. Себастьян стоял в углу, наблюдая за руками Доктора, умело изучающими лицо Ханны. Ему уже нравился этот мужчина, его абсолютный профессионализм и очевидная страсть к работе. Мужчина с сожалением качал головой. — Боюсь, он абсолютно уничтожен. Я ничего не могу сделать, только надеть на тебя повязку. А какой красивый цвет, какая жалость, — пробормотал Доктор, накладывая марлю на место, где раньше был глаз. Ханна, казалось, была не очень расстроена потерей, думал Себастьян, потому что она просто кивнула, услышав диагноз. — Как неосторожно, — осуждающе произнёс незнакомый голос из двери. Себастьян увидел, как напряглась Ханна, собирая в кулак ткань своего испачканного платья и опуская взгляд вниз. Вошедший в комнату мужчина был ростом с Себастьяна, его чёрные волосы были зачёсаны назад, а необычные янтарные глаза были скрыты за очками. Он мог бы быть братом Уилла, подумал Себастьян, когда мужчина подошёл к нему. — Вы, должно быть, мистер Михаэлис. Извиняюсь за ошибку Ханны, вам не нужно было её сопровождать, — его голос соответствовал его внешнему виду, он был абсолютно лишён эмоций. Он игнорировал всех в комнате, даже Доктора, который пытался к нему обратиться, будто бы все они были ниже его. — Вчера я был с пациентами, поэтому, к сожалению, я пропустил ваше официальное введение в должность. Я доктор Фаустус. Вы можете звать меня Клод. Себастьян смотрел на протянутую руку так, будто бы она его вот-вот укусит, но не был уверен, почему оно так. Всё было точно так же, как с Анжелой и Эшем. Эта же мгновенная необъяснимая неприязнь. Но он опомнился, и его профессионализм взял верх, он нацепил на своё лицо улыбку, специально предназначенную для босса, и пожал протянутую руку. — Приятно с вами познакомиться, Клод. Можете звать меня Себастьян, если хотите. От этих фамильярностей он чувствовал себя неуютно. Все они настаивали на этом. Прямо как, когда он был в школе, и обязательно был учитель, который всегда пытался установить с детьми связь, разрешая им называть себя по имени. Между людьми всегда присутствует отделяющая их друг от друга черта, ученики они или учителя, работники или их начальство, и существует она не без причины. Себастьяну всегда было неуютно, когда эту черту пересекали. Даже если не принимать во внимание то, что обычно люди, с которыми у него был такой опыт, учителя или боссы, хотели сблизиться с ним в очень непрофессиональном смысле этого слова. — Хорошо, тогда, Себастьян, пойдём, я представлю тебя пациентам. Клод покинул комнату, и Себастьян неохотно последовал за ним, практически желая остаться в лазарете просто чтобы позлить этого человека. Атмосфера в больнице кардинально отличалась от той, которая царила там час назад. Сигнализация больше не работала, медсёстры спокойно расхаживали по коридорам, любезно переговариваясь друг с другом, как будто нападение Алоиса даже не происходило. Оно было уже давно забыто. — У каждого пациента есть комната, которая закрывается в восемь вечера и не открывается до восьми часов утра. Большую часть времени они проводят в комнате для досуга. Там же и происходят групповые занятия каждое утро среды. Клод поднёс свою идентификационную карту к электрической панели, когда они дошли до следующей двери. Она тут же распахнулась, и он провёл Себастьяна внутрь. — Почти все пациенты здесь откликаются на свои клички. Нам проще потакать им в этом, иначе они становятся агрессивнее. Себастьян кивнул, следуя за Клодом в комнату для досуга. Она была наполовину заполнена. Себастьян нахмурился. Здесь присутствовали пациенты, но ни одному из них не было более двадцати. Никто не говорил, что больница Святой Виктории была учреждением для детей. Когда они вошли, наполненные любопытством глаза уставились на них, разговоры прекратились. — Все, внимание, это Себастьян Михаэлис, новый сотрудник. Представьтесь. Клод явно не растрачивал своё время ни на разговоры с сотрудниками, ни с пациентами. Никто не представился, не сказал ни кличку, ни реальное имя. Они переглядывались и шептались между собой. В конце концов, один из мальчиков, который выглядел постарше всех, хихикнул и лениво махнул рукой, хитро улыбаясь, — Я Джокер. Извините нас за грубость, мы довольно застенчивы. Очевидно, это была какая-то особая шутка, потому что другие дети начали смеяться. Мальчик, Джокер, встал с кресла, на котором до этого вальяжно лежал, потягиваясь, словно кот. — Такс, ну чё, давай псмотрим. Эта милая дама — Бист, лучше вам за ней приглядывать, — подмигнул он кудрявой женщине, которая тут же покраснела, — и её прекрасный брат, Даггер. Даггер гордо улыбнулся Джокеру, смакуя похвалу. — Здесь у нас Питер и Вэнди, наша пара с острова Нетинебудет! — живо объявил юноша, из-за чего остальные протяжно вздохнули, а Питер злобно взглянул на него. Они выглядели моложе всех в этой комнате, казалось, они ещё совсем дети, хотя это и оправдывало их имена. Джокер направился к другому дивану, опираясь на его спинку, — А здесь у нас Фрэклз. Не дайте её хорошенькому личику себя одурачить, она дикая девчонка! А это Джамбо, наш большой добрый гигант. Огромный мужчина закатил глаза и спихнул юношу с дивана. — В углу у нас Снейк и Дорсель. Они тихони, — он прошептал это Себастьяну на ухо, будто страшную тайну, указывая пальцем на стол на другой стороне комнаты, за которым двое юношей тихо переговаривались друг с другом, по всей видимости, они заметили новоприбывшего. — Ну, ещё не полдень, поэтому Сома ещё какое-то время не вылезет из кровати. Улыбашка будет в своей комнате, он редко выходит, иииии ты знаешь о том, что натворил Алоис, поэтому тут без вопросов. Ну, это всё. Все скажите «привет» новому мясу! Ну, это обнадёживает… — Привеееет, новое мясо, — ответили они хором, звуча, словно приговорённые к каторге заключенные. — Пойдём, Себастьян, подышим воздухом, — Клод не предложил, а приказал, направляясь вон из комнаты ещё до того, как закончил фразу, как будто ему было ненавистно здесь даже находиться. Себастьян повернулся, чтобы последовать за ним, но чужая рука на его плече остановила его. Яркая улыбка Джокера превратилась в довольную улыбку. — Добро пожаловать в цирк, приятель, и удачи. Она тебе понадобится.۞
Когда они расхаживали по саду, листья хрустели под их ногами. Даже для Себастьяна эти сады казались восхитительными. Цветы, названия которых он даже не знал, цвели повсюду, трава была идеально подрезана, и даже осенние листья лежали на земле идеально, будто их туда кто-то положил. Удивить Себастьяна было сложно, но он не мог отрицать того, что эти сады были действительно потрясающими. Его очаровательный компаньон не разделял его восторга. — Я же сказал Финниану, что он должен был уже убрать эти листья, — пробормотал себе под нос Клод, хмурясь на них так, будто они убили его щеночка. Хотя, кажется, он был из тех, кто сам ест щенят, а не заводит их. Клод указал жестом на скамейку напротив, усевшись, он вопросительно поднял бровь, когда Себастьян тут же не последовал его команде. Было в нём что-то, что его сильно раздражало, заставляло его хотеть вести себя по-детски, остаться стоять на месте, не, потому что он так хочет, а просто потому что этот мужчина сел первым. Опомнившись, Себастьян присел. — Я удивлён. Я ожидал увидеть больше пациентов, — сказал Себастьян, когда тишина начала его душить. Клод искоса взглянул на него. — Они все скорее высокого класса, если судить по тому, сколько им нужно заботы, и как сложно подобрать персонал. Мы берём только серьёзные случаи. Пока мы обсуждаем эту тему, Себастьян, предупрежу тебя. Ты видел, что произошло с той женщиной этим утром. — Да… это было ужасно. Также он видел, как пренебрежительно все к этому отнеслись, особенно Клод, который её за это даже отругал. Не стоит даже упоминать то, как её трясло, когда Клод вошёл в комнату. Себастьян точно это заметил. — Честно, я даже рад. — Прошу прощения? — спросил Себастьян, надеясь, что неправильно его услышал. — Я рад, что ты это увидел. Теперь у тебя не будет глупых иллюзий. Они кажутся безобидными детьми, Себастьян, но именно из-за этого они так опасны. Как говорится, величайшая хитрость дьявола заключается в том, что он всех убедил в своей нереальности. Эти дети попытаются убедить тебя в своей нормальности, они всегда так делают, они используют свою детскую безобидную внешность и действия, чтобы тебя обмануть. Ты не должен попасться им на крючок. С каждым словом тон Клода становился всё пыльче, его кошачьи глаза были напряжены, и Себастьян чувствовал себя очень неловко под его взглядом. — Также ты не должен быть с ними мягок. Они примут это за слабость и используют это против тебя. Никогда не забывай, что они здесь не просто так. И Себастьян понял, почему ему не нравился этот человек. Доктору Клоду Фаустусу была доверена должность Главного Психиатра. Психическое здоровье всех пациентов было в его руках, и… казалось, он их ненавидит. Он смотрел на них с презрением и говорил о них с чистым отвращением. Себастьян никогда не был слишком сострадательным. То, что происходило с другими людьми, его не интересовало. Потому что оно происходило с другими. Это было не его дело, и ему нравилось, что это так. Его неприязнь к Клоду была вызвана не жалостью к пациентам, которых вышеупомянутый просто ненавидел, но вопиющим пренебрежением тем, что он должен делать на этой должности. У Себастьяна, может, и было множество карьер за все эти годы, и он всегда бросал их, как только начинал. Он был не очень разборчив в выборе. Но чем Себастьян Михаэлис гордился, так это тем, что, когда он делал свою работу, он отдавался ей полностью. Он посвящал ей свои мысли и душу. Это был его принцип. Его кредо. Вот почему ему не нравился Клод Фаустус.