Две войны

System of a Down – Atwa 30 Seconds To Mars – Night of the hunter Black Lab – Gravity А через неделю прошла эйфория свободы от гнета матери, злость на родителей и чувство гордости собой. И на смену этому пришло опустошение, грусть и тотальная растерянность. Кларк не умела жить самостоятельно, не знала, как жить только вдвоем со своей девушкой и совершенно не подозревала, как будет существовать дальше, как платить за учебу и обеспечивать себя, когда закончится гонорар за тур. Да, она всё рассказала Грейс, которая ею гордилась и пообещала во всем помочь, но... девушка понимала, что просто не имеет права с шеи родителей пересесть на шею бабушки-пенсионерки, чтобы продолжать пользоваться чьей-то помощью. Нужно было учиться самостоятельности, нужно было взрослеть. И нужно было... полагаться на Лексу, которой точно так же сносило крышу, если не сильнее. Кларк была потерянной, замкнутой и слишком гордой, чтобы признать, что, возможно, перегнула палку в скандале с родителями. А рядом всегда оказывалась Лекса, всем своим видом показывая, что одобряет её поступок и что не о чем тут жалеть – это стоило сделать давным давно. Только... никогда прежде Хэммон не жила ни с кем дольше двух дней, никогда прежде на её плечи не сваливалась страдающая блондинка, не желавшая, к тому же, просто поговорить о том, что её беспокоило. Никогда прежде Командующая не сталкивалась с необходимостью двадцать четыре часа в сутки переживать за близкого человека, у которого душа была наизнанку, а помочь можно было разве что ужином и бутылкой вина. Даже секс в какой-то момент перестал спасать обеих. – Кларк, ты лажаешь. Давайте перерыв. – Лекса произнесла это максимально спокойно и сдержанно, обращаясь в целом к группе. И все были согласны передохнуть, репетиция сегодня совсем не ладилась, но Гриффин вспыхнула, как фитиль. – Не надо никакого перерыва, все иногда лажают! Так что теперь, вообще ни черта не делать? Продолжаем, я сейчас войду в ритм, – огрызнулась девушка, и Лексе пришлось сцепить челюсти, чтобы не ответить грубостью на грубость. Она знала, что блондинке плохо, знала, что однажды сама делала то же самое и группа ей простила, поэтому не оставалось ничего иного, как молча кивнуть ребятам и продолжить. А после этой изматывающей репетиции Хэммон остановила Кларк, когда другие ушли, взяла за руки и заглянула в голубые глаза, напоминавшие сейчас небо перед грозой. – Что с тобой? Ты можешь открыть рот и поговорить со мной? Я и так делаю всё, что могу, Кларк. На большее меня просто не хватает. Гриффин поморщилась, пытаясь убрать свои ладони, но шатенка не отпустила. На душе было гадко, по-настоящему гадко и... больно. Оттого, что вот она была рядом, Лекса, и в то же время – гитаристка чувствовала, что та всё больше отдаляется, точно так же неспособная справляться с навалившимися проблемами. И самое страшное, что вызвериться блондинке хотелось именно на неё, на любимого человека, ведь именно она заставила поверить в себя и захотеть большего, набраться смелости и высказать всё матери. Именно Хэммон вселила ей надежду, что у них всё налаживается и никакие трудности им теперь больше не страшны. Что ж... как оказалось, все мы врем себе, рано или поздно. И то, что прежде казалось красивой мечтой, теперь превращалось в банальную рутину и необходимость ломать себя, чтобы не чувствовать хотя бы части тех сомнений и страха, что проросли корнями в душе. – О чем говорить? Мне хреново, я не подозреваю, как взять себя в руки и как жить дальше. Родители меня ненавидят, но любят друг друга, ура-ура. У нас с тобой не было секса уже неделю и всё, что я вижу в твоих глазах – как тебя за*бало моё унылое лицо. Да, Лекса, я прекрасно осведомлена о том, что я ничтожество, ну, что поделать. Завтра на выступлении я закинусь парочкой "колес" и стану вновь веселой беззаботной Кларки, не волнуйся. Блондинка всё-таки отстранилась и быстро пошла к выходу из репетиционки, намереваясь проветрить мозги и хорошенько надраться в ближайшем баре. – Остановись. Ты же знаешь, что это не так, что ты просто пытаешься найти причину поссориться? Давай найдем выход вместе! Ты же почему-то не спрашиваешь, а каково мне, что у меня на душе. Поговори со мной! – Лекса успела лишь прокричать это ей вслед, но Гриффин проигнорировала столь важные слова, продолжая тонуть в собственной тоске. Они не поссорились, лишь не разговаривали несколько дней, хотя на выступлении в одном из клубов Лос-Анджелеса, заправившись таблетками Монти, действительно вели себя, как обычно, и в ту ночь у них наконец был секс. Остервенелый, грубоватый, наказывающий. Разрядку получили, а вот удовольствия – ноль. И так длилось целый месяц: Лекса терпела и пыталась понять свою девушку, та же... пыталась делать вид, что всё в порядке, но время шло и нервы сдавали. Ничего не менялось в лучшую сторону. Нагрузки по учебе стало вдвое больше, группа была нарасхват и порой сил оставалось лишь доползти до кровати и провалиться в сон. Незаметно наступило Рождество – первое, проведенное Кларк без родителей. Но да, к ним с Лексой приезжали Грейс с Джимми, что позволило девушкам слегка выдохнуть и разрядить напряжение. Та новогодняя неделя стала глотком воздуха и кусочком разбитой сказки, благодаря старушке, приехавшей в радужной кепке и с кучей отменной травки. Джимми души не чаял в Лексе, а его жена попыталась вбить толику здравого смысла в свою внучку. Это отчасти принесло свои плоды, но лишь отчасти, а затем терпение Командующей лопнуло с громким звуком и поезд сошел с рельс. Она не знала и не умела иначе справляться с жизненными ударами, с пятнадцати лет существуя на отключенных эмоциях. Всё, что она видела последние десять лет – рок-тусовки, беспорядочный секс, реки алкоголя и “успокоительные”. Всё, что Лекса умела – петь и справляться с приступами агрессии лишь одним действенным способом. А потому, захлестывавшие чувства и лавину эмоций, на которые всем остальным было глубоко плевать, Лекса заглушала таблетками разной степени эффективности. С каждым днем страх потерять Кларк становился сильнее, неизбежность подкрадывалась всё ближе и чувство собственной беспомощности давило на психику похлеще станка для спрессовки подержанных авто. А высказать всё, что накопилось внутри, было просто некому... Линк с головой погрузился в отношения с Октавией и там уже давно попахивало свадьбой. С Рэйвен откровенничать не имело смысла, ведь она не знала о произошедшем – они с Кларк никому ничего не рассказали, кроме Грейс. Репетиции. Выступления. Новые контракты, встречи со спонсорами. Съемки в рекламных проектах, запись альбома и первого в их жизни клипа, выпущенного на местном музыкальном канале. Гонорары, потихоньку капавшие на банковские карты, и постоянные гулянки ночами напролет, до невозможности стоять на ногах и связно ворочать языком. Лекса дотаскивала домой Кларк или Кларк дотаскивала Лексу – на утро никто уже не помнил, и все больше хотелось выть от чувства дикого отчуждения и бездны между ними, хотя их разделяли лишь несколько шагов на маленькой кухне Хэммон. К концу января секс стал настолько отчаянным, что они перебили и сломали всё, что только попадалось на пути – вазы, посуду, журнальный столик и вешалку в коридоре. Страсть никуда не делась, просто к ней примешались безысходность и злость. И в конце концов, Гриффин заметила, что в определенный момент всё изменилось, но не так, когда можно исправить ситуацию простыми извинениями или разговором, а когда что-то ломается надвое. По телу волнами прокатывается ужас и плохое предчувствие въедается под кожу. Ладони становятся липкими, а в горле застревает ком. Потому что ты облажалась, наворотила делов и слепила их в снежный ком, отправив лавиной с высокой горы, а внизу стоял человек... твой родной человек, за которого ты так боролась, к которому пробивалась, как на войне. А в итоге – наплевала, бросив этого человека одного справляться не только с его проблемами, но и с твоим проклятым характером. Браво, Гриффин, уровень твоего эгоизма перешагнул допустимый уровень. В тот день... тот чертов день, они выступали в помпезной хард-рок кафешке на аллее Славы, и Кларк весьма не вовремя обернулась у двери гримерки, чтобы посмотреть, почему так замешкалась Лекса. И именно в ту секунду всё окончательно изменилось, дав их жизням другой толчок... Четыре. Таблеток сегодня было четыре. А остекленевший зеленый взгляд намекал на то, что эти четыре за сегодня явно не первые. И у блондинки внутри пополз жуткий холодок, а в голове щелкнуло, словно рядом взорвалась граната. – Лекса, не надо, это перебор, не пей. – Кларк в два шага оказалась рядом и мягко накрыла запястье девушки своей ладонью. Ответный взгляд обжег раздражением и насмешкой, а руку грубовато высвободили. Но Кларк отказалась отступать так легко. – Прости меня, слышишь? Я знаю, что вела себя, как сука, Лекс, прости. Не надо, я же вижу, что ты делаешь. Тебе это не нужно, слышишь? Мы справимся вместе, со всем справимся. Хэммон лишь расхохоталась, зло, не своим голосом. И таблетки всё же полетели в рот. – Знаешь что? Давай я сама буду решать, что мне делать, а что нет. Повоспитывать меня решила? Не по адресу, Гриффин. Свои нравоучения можешь засунуть себе в одно место. Я до твоего появления в моей жизни преспокойно справлялась и не с таким дерьмом, и даже не с такими дозами. Так что, если что-то не нравится, я не держу, как бы. Тема исчерпана, не лезь, куда не просят. От шока Кларк потеряла дар речи, а шатенка уже покинула гримерку, отправившись на сцену. И ведь... что тут ответишь? Что она попыталась впрыгнуть в уходящий поезд, что упустила момент, когда её девушка сломалась? Или что блондинка и правда никто, чтобы что-то указывать другому взрослому и прошедшему через ад человеку. Как это часто в жизни бывает, твои мозги становятся на место, но слишком поздно. И как теперь разгребать дрова, которые сама же наломала, Гриффин не имела ни малейшего понятия, хотя и решила попытаться ещё раз, после выступления. Тем вечером Лекса не попросила её петь дуэтом “Дьявольскую сторону”. Отработав, отчасти недовольные собой, потому что что-то не ладилось, “Black Head” вернулись в гримерку на взводе, то и дело переругиваясь друг с другом. Командующая же, напротив, была так спокойна и тиха, что это пугало, посылая мороз по коже. И после того, как все стали расходиться, Кларк неосторожно разбудила этот вулкан, остановив шатенку у входа в здание, пока они не сели в машину. – Ты имеешь полное право обижаться на меня, даже дать мне по морде. Но не молчи, пожалуйста. Тебе больно, я же знаю. Сорвись на меня, я заслужила, только не держи это все в себе. Несколько секунд Лекса лишь молча смотрела в обеспокоенные голубые глаза и злость на ситуацию и на Гриффин взорвалась в ней зарядом динамита. Рассудок был отключен, все остальные эмоции приглушены и голос разума давно спал. Она терпела слишком долго, она ждала, но уже шагнула за грань. А девушка перед ней... так и не смогла принять её настоящую. Да, в этом гитаристка была права – Хэммон было очень больно. До спазмов в груди. И больше... больше терпеть это она не собиралась, слишком тяжело, слишком. Хватит. – Так ты созрела, Гриффин? Какая досада, знаешь, мне что-то совсем неохота тебе душу изливать. Как ты там сказала, я всё вижу в твоих глазах? Так читай по моим снова, у тебя талант, ты умеешь. – Слова били наотмашь, но Кларк отчаянно цеплялась за предплечья Лексы, пытаясь удержать ту на месте. – Да врежь ты мне! Что хочешь сделай, я идиотка, знаю! – Нет, Кларк, ты очень умная, просто... Ты так ничего и не поняла. Ни черта. У меня нет ни желания, ни мотивации что-либо менять в своем поведении. Ясно? Мне нравится, как я живу, я привыкла так жить и другого пути я не знаю, а ты... ты мне его не покажешь, верно? Ведь ты не готова страдать со мной, ты предпочла, чтобы я бегала за тобой, выпрашивая эти страдания. Так вот... мои привычки меня полностью устраивают. Я не хочу чувствовать, понимаешь? Не хочу и не собираюсь. Мои таблетки – единственное, что спасает меня от всего этого дерьма. – Хэммон жестко сбросила с себя руки блондинки и отступила на шаг от греха подальше. Она мастерски врала, но даже не Кларк, нет, самой себе... – Лекса, да это же бред! Ты слышишь себя? Так не живут, ты губишь здоровье и издеваешься над собой. Жизнь – больше, чем просто выживание! Нужно ценить каждую секунду, каждый вздох, и благодарить, что твое тело не под слоем земли на кладбище. У тебя есть друзья и Анья, у тебя есть я, в конце концов! – Теперь уже в Гриффин стала просыпаться злость на упрямство шатенки. – Тебя у меня нет! – вдруг закричала Лекса, сжимая руки в кулаки и сверкая огнем зеленых глаз. – Тебя у меня нет и никогда не было! Это иллюзия, которую ты сама себе придумала. Я ведь предупреждала тебя, что уйду, как только увижу, что всё это бесполезно. Что животных я люблю больше людей, и что в нас заложено природой выдумывать себе замки из песка, драмы и нерешаемые проблемы. А всё очень решаемо, Кларк, очень. Ты винишь меня в ссоре с родителями, ты пытаешься изменить меня и научить морали... Ты у меня есть? Тебя у меня никогда не было, принцесса, мы с тобой слишком разные, из разных миров. А параллельные не пересекаются, это я в школе успела выучить, до того, как села в тюрьму. У блондинки на глаза навернулись слёзы, но гордость была сильнее, злость кипела и туманила разум. Они подошли к черте. К разлому, откуда не было выхода, если двое не стремились его найти. – Так что, вот так запросто бросишь меня и уйдешь? Почему я не удивлена, Хэммон? У тебя же стальные яйца, как я могла забыть. И тебе проще послать всё к хренам собачьим, чем цепляться за что-то дорогое. Прекрасно, катись к чертям! Завтра я заберу свои вещи и съеду к Октавии, и варись в собственных драмах сама. – Сплюнув под ноги, Гриффин засунула руки в карманы и стремительно пошла прочь, скрываясь среди ночных прохожих. – Запросто... – эхом прошептала Лекса, глядя в удалявшуюся спину гитаристки, пока по щекам текли горячие слёзы. Их ссору никто не видел. Некому было остановить катастрофу и некому было после прижать Лексу к себе и прошептать, что это простая размолвка, и что завтра на утро всё будет хорошо. Нет. Всё как раз таки было кончено – они не сошлись характерами, как любят говорить при разводе. Не ужились. Не приняли друг друга, как есть. И если до сегодняшнего дня у Командующей ещё теплилась надежда, то теперь... Внутри что-то умерло, в третий раз в жизни, когда она потеряла близкого человека. Единственного, кто был так дорог ещё вчера. И можно было сколько угодно злиться на себя, весь мир и Кларк... но правда была в том, что в отношениях всегда виноваты двое. И только двое должны исправлять. А когда у одного желания нет, другому не останется ничего иного, кроме как уйти, тихо прикрыв за собой дверь. Тут уже никакие таблетки не заглушали ту боль, что съедала изнутри, это чувство опустошенности и горечи, ощущение собственной ничтожности и никчемности. Не осознавая, что продолжает плакать, онемевшая Лекса села в свою машину, на автопилоте завела мотор и уехала в неизвестном направлении, а после – не пришла ночевать домой.

***

A Day To Remember – End Of Me One Less Reason feat Seether – 4 Seasons The Blind Love – Run Так кстати попавшийся по дороге круглосуточный бар приветливо распахнул свои двери, но чего Кларк никак не ожидала там увидеть, так это Найлу и всю её группу. Оказалось, они только закончили своё выступление и теперь отрывались на полную. Хотелось развернуться и уйти, но... проклятая гордость и желание насолить, сделать назло... Блондинка прошла в глубь зала и специально села у барной стойки так, чтобы её заметили. А дальше... пара бокалов мартини и Найла не заставила себя ждать. – Красотка, какими судьбами? Надо же, а что одна, где же твоя босячка? – Насмешливый шепот прямо на ухо, заставивший Гриффин сильнее сжать бокал. – Или мы общаемся без упоминания Хэммон, или проваливай, – огрызнулась девушка, а её бывшая с радостью ухватилась за возможность, присаживаясь рядом и заказывая бармену две новых порции алкоголя. – Тише-тише, я давно тебе говорила, давай зароем топор войны. И завертелось. Спиртное расслабило и дало возможность выдохнуть, забывая на какое-то время про Лексу и всё, что с ней связано, дав смелость отправиться на танцпол и зажигать вместе с русоволосой. Целоваться, вспоминая сладкое прошлое, школьные годы, когда им было так хорошо вместе, танцевать так, словно сердце не погибало от свежей раны после разрыва. Сходить с ума, представляя на месте Найлы другую, но запрещать себе даже потянуться за телефоном и набрать примирительную смс-ку. – Какая же она дура, эта Лекса, выкупила тебя у меня и профукала. Ха, а я знала, что она недалекая. – Кларк уже прижимала девушку к стене женского туалета, задирая и без того короткую юбку. И только эти слова пробились сквозь пелену в сознании, заставляя остановиться. Медленно выдохнуть и заглянуть в нахальные довольные глаза. Жестокие, пустые. Совсем не те зеленые, что обдавали жаром и заботой. – Что ты сказала? – Да ладно, ты не в курсе, что ли? Боже, какая драма! – расхохоталась Найла, но Гриффин сорвало тормоза. – Повтори, тварь, что ты сказала. О каком выкупе речь? – прорычала блондинка, схватив её за шею и впечатав в стену. Глаза бывшей расширились от испуга, а руки накрыли запястье Кларк, пытаясь вырваться из тисков. – Ненормальная, отпусти! – Говори, что ты сделала! – Найла начала задыхаться и только это заставило гитаристку чуть ослабить хватку. – Я шантажировала её, что расскажу твоей матери о наших с тобой отношениях, что ты лесбиянка, и что связалась с уголовницей. Взамен на видеозаписи про нас, которые я хранила, и на мое молчание о драке, Лекса отвалила мне двадцать тысяч. Всё, отпусти, дура, больно! Перед глазами поплыло, а конечности онемели. Найла без труда вырвалась и тут же убежала в зал, пока Гриффин ещё долго упиралась ладонями в стену, пытаясь привести мысли в порядок, осознать и не осесть на пол, чтобы свернуться клубочком и зарыдать. Лекса отвалила мне двадцать тысяч. Взамен на видеозаписи про нас, которые я хранила, и на мое молчание о драке. На повторе, раз за разом, разрывая виски, вгоняя в ступор. Лекса... Ничего не сказала, молча решила проблему, став жертвой шантажа по чужой вине. Спасла Гриффин, даже не заикнувшись о поступке. Спасла... На место тут же встали все частички пазла: подержанная машина Хэммон, отсутствие каких-либо покупок после такого баснословного гонорара, скромные, даже по меркам “Black Head”, гулянки... Боже мой, что я наделала?! Какая же я дура! Она меня не простит. И будет трижды права, я угробила всё своими же руками. Господи, почему ты обделил меня мозгами?! Быстро в карман за телефоном: на звонки никакой реакции. Естественно... Смс – одна, вторая, третья. Тишина... Пустота. В душе и на сенсорном экране. И только медленно угасающая надежда загибалась в страшных муках. Звонок Октавии, как спасательный круг, подлая слабость и собственная беспомощность. – Забери меня, О. – Буду через десять минут, мы с ребятами неподалеку тусим. Ты в порядке? – В трубке слышно было, как Блейк засобиралась, шепотом что-то объясняя друзьям из группы и Линку. – Нет. – Поняла. Мы выехали, не уходи никуда! Она не ушла – лишь уселась на тротуаре возле бара, обхватив себя руками так крепко, как могла, пытаясь унять дикую дрожь. А в мыслях – все та же заевшая пластинка, слова Найлы и картинки прошедших двух месяцев, когда Гриффин замкнулась и обвинила весь мир в своих маленьких трагедиях, поведение отчаявшейся Лексы, не знавшей, как пробиться сквозь такую талантливо выстроенную стену, и жуткие обвинения, брошенные в адрес друг друга. Полный боли зеленый взгляд... Хотелось биться головой об асфальт, только бы перестать думать о Хэммон, о них, о шести месяцах сказки, которую Кларк так легко разрушила. Её спас лишь приезд Рэйвен, Октавии и Линка, которые без слов поняли, что произошло. Торрес тут же стал наяривать Командующей, попутно переживая и за неё, как бы не наломала дров. Ноль реакции, хотя её телефон был точно включен. Наблюдая за его попытками, блондинка почувствовала, как какая-то часть неё умирает вместе с надеждой. И тут... Кларк весьма кстати вспомнила про Барри с Шестой авеню и его отменный товар. – Отвезите меня на Шестую. – Зачем? – с опаской поинтересовалась Рэйвен, зная про тамтешные злачные места. – Бабушка приезжает на выходных, просила прикупить ей кое-что. – Так мастерски Гриффин ещё никогда не врала, похоже, всем своим видом выражая спокойствие и безразличие. От былой истерики не осталось и следа, когда девушка приняла самое дурацкое решение в своей жизни, но мозг уже был отключен, поглощен чувствами и эмоциями. А пальцы вновь заскользили по экрану мобильного. Надо было предупредить хоть кого-нибудь. – Привет, бабуль, извини, что так поздно... Октавия и Рэйвен лишь обеспокоенно переглядывались, не решаясь задавать вопросы. На Шестую авеню Линк домчал их в рекордные сроки: девушки даже не успели глазом моргнуть, а Кларк уже покинула авто и совершенно бесстрашно пошла в местный притон, которым руководил печально известный Барри. Она даже не оглянулась посмотреть, идут ли за ней друзья. – Я схожу, – тихо и быстро пробормотал Линкольн, выскакивая из машины. Он догнал блондинку, когда та уже пожимала ладонь наркодилера, тайком принимая в этот момент пакетик белого порошка. Резко обернувшись, она столкнулась жестким взглядом с Торресом и молча, одними глазами дала понять, что не стоит. Тот не мог спорить, не его дело, не его девушка... Лишь его подруга, которой он не в силах помочь, ведь он не Лекса Хэммон. До нужного квартала ехали в полной тишине. Кларк грела в ладони, засунутой в карман куртки, такое желанное «болеутоляющее», пока Линкольн хмуро поглядывал на неё в зеркало заднего вида. Рэйвен и Октавия, подметив это, заподозрили неладное, но решили выждать момент. А когда он наступил и ребята проводили Гриффин прямо до квартиры Лексы, их подруга лишь отрицательно помотала головой. – Я просто подожду её дома, может, вернется... Всё в порядке, езжайте. Спасибо, за помощь. – Безжизненно, устало, разбито, вставляя ключ в замок такой родной уже двери. И такой теперь чужой, ведь там, за ней, её не ждала больше единственная девушка, которую она любила. – Кларк, мы... давай... – Рэйвен протянула руку, чтобы коснуться её плеча, но Гриффин дернулась, как от огня. – Идите, ничего со мной не будет, я не собираюсь прыгать из окна. Просто дико устала. – Дверь захлопнулась прямо перед их носом, заставив ребят заволноваться ещё сильнее. Не похоже было, чтобы Кларк собиралась что-то с собой сделать, но проклятый пакет кокаина у неё в кармане всё же пугал. И оставлять человека одного в такой момент просто нельзя! Поэтому они не уехали, оставшись караулить у подъезда на всякий случай. Время шло, а свет в квартире Лексы всё так же горел и телефон Кларк – не отвечал. Спустя полчаса друзья поняли, почувствовали, что пора бить тревогу.

***

Days Of Jupiter – Now You've Killed Me Memory of a Melody – Skin Deep Royal Bliss – Dreamer Что-то настойчиво музицировало прямо над ухом, упрямо, противно. А Лекса всё никак не могла вырваться из плена страшного сна, очередного кошмара: только теперь он был связан с потерей Кларк Гриффин, с жутким ощущением пустоты и одиночества. Не такого, как раньше, более жестокого, убивающего. Потеряла. Упустила и не удержала свое счастье... И теперь, впервые за последние полгода, ей снилось, как блондинка бросает последние жестокие слова, разворачивается и скрывается в ночном Лос-Анджелесе. Почему-то казалось, что это навсегда, что пути назад нет, и что неудачница Лекса теперь стала просто никем, призраком самой себя, оставшись без единственного лучика света в её никчемной жизни. Не хотелось пить, не хотелось таблеток... хотелось просто лечь и медленно умирать. Ведь сама виновата – не выдержала, не готова была, не смогла... А громкая музыка продолжала тащить за собой, словно лассо, выдергивая из жутких ночных терзаний. На каком-то автопилоте Хэммон протянула руку в нужном направлении и нащупала аппарат на полу у дивана. – Да бл*дь... Алло, – сонно отозвалась девушка, понимая, что покоя ей всё же не дадут сегодня, а выключать телефон не хотелось из-за чертового предчувствия, не покидавшего с момента расставания с блондинкой. Но Командующая, оказалось, отрубилась, как убитая, после стольких пилюль, и несколько часов даже не слышала всех пропущенных звонков. – Алло! – Кларк звонила, сказала, вы разбежались. Дети мои, я понимаю, что вам в голову бьет дурь, но так нельзя, у меня же слабое здоровье, я больная пенсионерка, мне нельзя нервничать. – Обеспокоенный голос Грейс Лафферти мгновенно привел в чувство и заставил сесть на кровати. Черт, вот этого я никак не ожидала. Гриффин, обязательно было посреди ночи дергать именно этого человека? Пощадила бы хотя бы бабушку свою. – Извините, Грейс, мы с ней... не сработало. Я потом вам всё объясню, хорошо? Не сейчас... – Кексик, она мне звонила час назад и больше не отзывается, а ехала эта дуреха к Барри на тот момент. Я действительно волнуюсь. – И такой Грейси Лу Командующая не слышала еще ни разу за всё время их знакомства. Жуткой холодок пополз по позвоночнику, проклятое предчувствие заорало с новой силой. Как и мобильный, завибрировавший второй линией входящего звонка. Беглый взгляд на экран – знакомый номер. – Я перезвоню вам, Грейс, простите, параллельный звонок, это важно! – Ответ старушки выслушивать было просто некогда. – Лекса, твою мать! Так сложно взять эту гребанную трубку? – Бешеный рев Рейес просто оглушил, заставив отодвинуть телефон подальше от уха. – Какого ты орёшь? Я сплю, в репетиционке. Что случилось в три часа ночи? – огрызнулась Лекса, запуская ладонь в волосы, чтобы откинуть их с лица. – Кларк... с ней что-то не так. Не знаю, что между вами произошло, но ей дико плохо. И она затарилась у Барри пакетиком кокса. Нас в квартиру не пустила, но мы караулим у двери, стучим уже десять минут, не отвечает. Линк может выломать... – не своим голосом тараторила Рейвен. – Выбивайте дверь! Сейчас же! – закричала в трубку Лекса, подскакивая с дивана и быстро впрыгивая в кроссовки. – И, Рэй, живо вызывай скорую! Я уже еду! – Лекс, они вызовут копов! – испуганно ответила Рэйвен, а на заднем фоне послышался глухой удар – Торрес вынес дверь с ноги. – Черт... – Заводя мотор своей развалюхи, Хэммон отчаянно пыталась держать себя в руках и включить мозг, но жуткий страх за Кларк быстро пожирал здравый смысл. – Так. Вынесите её и отвезите на пустырь за нашим кварталом. Я приеду сразу туда, скажем, что нашли её. И туда же вызывай медиков, быстрее, Рэй, умоляю! Попробуйте два пальца в рот, вызывайте рвоту. – Всё, поняла, делаю. Скорее, Лекс, скорее... Теперь страх накрыл Лексу тайфуном. Не теряя ни секунды, проскакивая на красный, она рванула к своему дому. Скорость была настолько высокой, что любая малюсенькая ошибка стоила бы ей собственной жизни, но девушке было глубоко плевать. Лишь бы быстрее добраться, лишь бы успеть. Что же ты натворила, Кларк? Зачем, глупая?! Улицы, мелькавшие здания и ночные витрины, все расплывалось перед глазами, а машина просто сходила с ума из-за того, что из неё выжимали все соки. Минута, пять, десять, пятнадцать. Успеть. Только бы успеть. И только бы не замешкалась скорая. Мысли лихорадочно били по нервам, и Лекса всячески старалась отогнать от себя самые страшные, самые болезненные. Но всё в ней тут же заледенело от ужаса, стоило с визгом затормозить на заветном пустыре, где уже ждали друзья. Окти баюкала на своих коленях безвольное тело блондинки, губы которой посинели. Подскочив в секунду, Хэммон перехватила её и стала бить по щекам, силясь привести в чувство. Ничего. – Она не реагирует. Мы всё перепробовали, даже рвоты нет... – шептал Линкольн, ошарашенно глядя в одну точку перед собой. – Боже, нет, не вздумай… – только и смогла выдавить из себя Лекса, заглядывая в бледное, как снег, родное лицо. – Лекс, она… - начала Окти. – Где эта бл*дская скорая? – заорала Лекса, крепче прижимая к себе блондинку и прощупывая пульс. Даже ритма не слышно. – Господи, нет, нет, нет! Хэммон приподняла закрытые веки – закатившиеся глаза. – Мать вашу... что она приняла, что это было?! – Паника, настоящая, липкая паника сковала тело, а взгляд не отрывался от Кларк. – Я видел белый порошок, а на столе в квартире валялся лишь пустой пакетик. Она передознулась, Лекс... – Снова Линк, которого теперь уже обнимала Октавия. Рэйвен стояла рядом и настойчиво наяривала в 911. – Я же сказала, что это срочно! Вы глухие там, бл*дь?! Передозировка, я нашла девушку без сознания, сколько можно ехать! В какой-то момент от вида любимой девушки Лекса впала в ступор. Тотальный ступор, парализовавший речь, мозг, конечности. Перед глазами мутнело. Одна лишь мысль, что она прямо сейчас теряет Кларк навсегда, убивала. “Что делать?! Что?”. В голове только страх, беспомощность и паника. Немного отстранившись, Хэммон искоса взглянула на свою левую руку – та предательски затряслась. Подступал приступ, таблеток с собой нет. Она опоздала... Я не знаю, что делать! Если ее потеряю... я не смогу жить. Я не прощу себя! Тут Господь, видимо, услышал её отчаянные, запоздалые молитвы. Шатенка резко обернулась к Рэйвен. Надо прийти в себя! Надо спасти Кларк! – Ударь меня! – глядя прямо в глаза подруги, крикнула Лекса. – Что? Зачем? – испуганная Рэйвен растерялась от такой просьбы. – Не спрашивай! Просто двинь мне по морде, ну же, быстрее! И тут уже Рэйвен начала понимать, к чему клонит подруга. Шок. Надо прогнать шок и привести шатенку в чувство! Больше клавишница не мешкала ни на секунды и глухой сильный удар прилетел Лексе в левую скулу. Перед глазами поплыли точки, но паника стала мгновенно отступать, позволяя контролю и собранности взять верх. В зеленом взгляде загорелось хладнокровие. Командующая в ту же секунду развернулась обратно к Кларк. – Когда приедут медики?! – Даже голос шатенки теперь был совершенно спокойным. – Сказали, с минуты на минуту, – тихо отозвалась Рейес. – Проваливайте отсюда, чтобы вас не замели. Я всё сделаю, езжайте. Из больницы напишу. Ребята не стали спорить или задавать лишних вопросов: Рэй лишь быстро сжала плечо Лексы и через минуту их след простыл. А Хэммон в тот момент, пожалуй, вспомнила весь свой богатый опыт... Однажды она имела дело с передозом, только вот закончилось всё не очень. Совсем. Никаких подручных средств не было, даже банальной воды – кругом сплошной пустырь. И лишь холодные бетонные плиты рядом... Вот оно. Спасительная соломинка, за которую пришлось ухватиться изо всех сил. Недолго думая, она раздела блондинку до нижнего белья и быстро перенесла на бетон, чтобы максимально охладить тело, охваченное жаром. – Давай родная, ты только держись! Прошу тебя, не бросай меня! Даже не думай, я не отпускала тебя, Кларк, я ни за что тебя не отпущу... – Ладонь мягко гладила спутанные золотистые локоны, а собственные губы плохо слушались из-за рассечения после удара Рэйвен. Такие эмоции Лекса испытывала впервые с того момента, как увидела мертвую мать на полу своей кухни, с тех пор, как забила отчима до смерти. Сейчас она держала в руках самое драгоценное, что у неё было, и могла лишь наблюдать, как жизнь медленно покидает тело Кларк, а едва уловимое дыхание замедляется. И в ту самую страшную ночь за её последние десять лет, она поняла, что с неё довольно. Что отныне она никогда не позволит другим близким людям страдать и рисковать собой из-за неё. Хватит. Это финальная точка в её затянувшемся плохом фильме. Скорая помощь появилась из-за поворота буквально через пару минут, ставших для Лексы вечностью, навсегда въевшейся в память, до последнего вздоха.

***

Skin – Nothing But 3 Doors Down – She don’t want the world Disturbed – Sound of Silence Она не запомнила дорогу до больницы – лишь звук сигнальной сирены скорой помощи, эхом раздававшийся в голове и смертельно бледное лицо Кларк. До последнего, пока её не оттолкнули медработники, Лекса крепко сжимала руку своей блондинки, лежавшей на каталке без сознания, пока они мчались в клинику, где работала Эбигейл Гриффин. Что творилось в душе шатенки, вряд ли можно было описать словами. Угрызения совести разрывали изнутри почти наравне со страхом… Если бы она только могла подумать, что Кларк пойдет на такое из-за нее. Если бы только знала, чем обернется вся эта их связь... Она никогда не допустила бы, чтобы девушка, которую она полюбила всем сердцем, лежала перед ней теперь такая изломанная, на грани. Спасенная в последние минуты. Это стоило прекратить ещё тогда, полгода назад, чтобы уберечь принцессу от злой ведьмы. А дальше... Медсестры, суетившиеся вокруг, деловитые сосредоточенные врачи. Операционная, реанимация. Полиция, в обязательном порядке. И звонок самым близким людям пострадавшей. Всё это происходило словно в другом мире, не с Хэммон, и все действия совершались ею по чьему-то чужому указанию, насильно. Когда хотелось лишь упасть на холодный белый пол больницы, обнять колени руками и плакать, пока хватит сил. Вместо этого Лекса дала показания, без запинки, отрешенно, показывая копам, как её ужаснула вся эта ситуация, даже не играя роль, а лишь выворачивая себя наизнанку. – Какой-то ублюдок выкинул её из машины прямо на том пустыре. Я увидела из окна. Выбежала на помощь, а он стал её раздевать... Завязалась драка, он получил моим кастетом, я пропустила по лицу. Затем подонок сбежал в своей тачке. – Вы могли бы его опознать? Составить фоторобот? – Вежливый, но подозрительный офицер. У Лексы колония за плечами, кто будет ей верить, конечно же. – Да, но относительно. Там было очень темно, я помню только очертания. И марку машины. – Хорошо, что Рэйвен смс-нула ей номер тачки Барри. Этот урод поплатится за то, что сделал. – Отлично, я записываю. – И полицейский записывал, попутно выдавая шатенке повестку на дачу показаний в участке и запрещая выезжать из города в ближайшее время. Всё это она тоже довольно плохо запомнила, потому что перед мысленным взглядом постоянно стояли синие губы, закатившиеся глаза и еле пробивающийся под кожей пульс Кларк. Лекса проклинала тот день, когда однажды столь легкомысленно дала гитаристке попробовать наркотик. Тогда казалось, что никаких последствий не будет, наиграется, а после – пожалеет, мозги встанут на место. Но нет. И теперь Командующая ненавидела себя за то, что вообще пустила в свой опасный мир эту светлую девушку, этот солнечный комочек, не знавший бед прежде. Ведь по сути... благодаря Лексе и группе, блондинка изменила свою жизнь отнюдь не в лучшую сторону. И никаких позитивных моментов здесь искать не приходилось. Там, где царил хаос, разврат, наркотики, агрессия и нестабильность, не было места для такой девушки, как Кларк Гриффин. Все действия, слова и собственный эгоизм Командующей привели к тому, что в итоге сейчас блондинка лежала в реанимации, находясь на грани жизни и смерти. И Лекса чувствовала к себе лишь отвращение, дежуря у дверей отделения, не позволяя себе даже присесть на один из свободных стульев у коридорной стены. Всё, о чем она молилась в те жуткие часы, было спасение Кларк. Её жизнь в обмен на жизнь Хэммон, что угодно, лишь бы девушка выжила. Минута за минутой, отмеряемые настенными часами, резиновые, словно жвачка. Страх... Ужас... Вина. Шаг за шагом, меряя пространство. Боль... Осколки прошлой жизни... Обещание новых кошмаров... Вина. Бесконечная пытка, прерванная лишь через несколько часов. – Доктор, она будет жить? – Лекса резко остановилась посреди коридора, глядя на приближавшегося врача. Сердце пропустило удар. – Гарантии нет, но мы вытащили её с того света, буквально. Теперь главное, чтобы она вышла из комы. – Голос мужчины уставший, измученный. Только что он записал в свою копилку, а не на кладбище, очередную жизнь. – Комы? Она в коме? – Лекса знала, что завтра же привезет ему любые деньги, какие сможет найти, только бы он продолжил свое дело. – К сожалению, простите, мисс, у меня ещё несколько пациентов на очереди. Ожидайте, вам сообщат, если будут какие-то новости. – Доктор пошел прочь, на ходу давая какие-то указания медсестрам, а шатенка наконец позволила себе сползти по стене вниз, на пол. Обхватив голову руками, девушка впервые в жизни не знала, как будет жить дальше, чего ждать от завтрашнего дня и как заставить себя дышать полной грудью, а не урывками, рвано и часто. Левую руку всё так же трясло, но Лекса уже совсем не замечала и никак не реагировала. Плевать было на всякие там приступы. Интересовало лишь одно – жизнь близкого человека, висевшая на волоске. И ведь они могли не успеть, всё могло закончиться там, на заброшенном пустыре... Какая-то безнадежность окутывала сознание даже после того, что сказал доктор. Лекса знала, что не в силах что-либо изменить, как-то помочь Кларк. Или могла... но об этом она подумает позже. Лишь под утро ситуация сдвинулась – уснувшую прямо у стены шатенку разбудила молоденькая медсестра, легонько потрепав по плечу. – Кем вы приходитесь мисс Гриффин? – Я её девушка. – Четко и без запинки, хотя и была спросонья. – Какие-то проблемы? Что с Кларк? Медсестра улыбнулась. – С ней всё хорошо, не волнуйтесь. Она пришла в себя, но ещё очень слаба и мы подержим её в стационаре. – Я могу её увидеть? – С отчаянной надеждой, со слезами на глазах. – К сожалению, пока нет, сейчас приедут её родители… – не успела девушка договорить, как их прервал крик из другого конца коридора. – Это ты во всём виновата, проклятое отродье! Если бы не ты, ничего бы не случилось! – Тише, Эбби, здесь же люди... – попытался Джейк, выглядевший крайне убитым. – Плевать мне! Убирайся, гадина, чтоб и духу твоего здесь не было. Проваливай, я не подпущу тебя больше к своей дочери даже на пушечный выстрел. Пошла вон! – У миссис Гриффин была истерика и Хэммон её совсем не винила. Каждое сказанное слово она заслужила, ведь это было правдой – в случившемся виновата только она. – Хорошо, я сейчас же уеду, только... дайте мне попрощаться. Вы меня больше никогда не увидите, обещаю. – Слова давались с трудом, а ком в горле мешал дышать. Лекса умоляюще глядела то на Джейка, то на мать Кларк. Их лица не сулили ничего хорошего. – Убирайся, я сказала! Не вздумай даже! – Эбби быстро приблизилась и резко замахнулась, отпустив девушке звонкую пощечину. Голова Хэммон дернулась в сторону, но она лишь приветствовала боль, с радостью ожидая нового удара, зная, что женщина имела на это полное право, и изначально была права, запрещая дочери общаться с такими вот, как Лекса. Пусть бьет, пусть изобьет до полусмерти, только... – Умоляю, дайте мне оставить ей хотя бы записку, и я больше никогда вас не потревожу. – Шатенка плакала, но сама не замечала этого. Зато заметил отец Кларк. – Иди, быстро. У тебя пять минут. – Джейк заключил в крепкие объятия бесновавшуюся жену и коротко кивнул девушке. Терять времени она не стала, буквально вбежав в палату. Смотреть на блондинку в окружении приборов, капельниц и белых простыней было слишком больно. Но собственными страданиями Командующая добьет себя потом, позже. – Привет. – Легко целуя в лоб и поглаживая по волосам. Ей ответом тихий вздох облегчения и робкая надежда в затуманенных голубых глазах. – Ты зачем это сделала, принцесса? – Это... – Кларк пришлось прокашляться, голос сильно осип и не слушался. Лекса сглотнула, вымучивая из себя ободряющую улыбку. – Я не хотела. Это случайно вышло. Наркотики... паленые. Прости меня, я совсем не хотела. – Тише-тише, хорошо, всё в порядке. Ты в порядке. Мы успели. – Хэммон не выдержала, легонько прижимаясь своими губами к приоткрытым и чуть потрескавшимся губам блондинки. Та лишь простонала в ответ, стараясь поднять руку, чтобы удержать солистку рядом. – Мне было так плохо… Больно. Просто хотела забыться. Я знаю, что тебя шантажировала Найла. Я звонила тебе… ты не брала трубку, я сходила с ума, думала, что потеряла тебя. – На этих словах Кларк заметила мгновенную перемену в девушке и сердце сковало плохим предчувствием. Лекса отстранялась и холодела на глазах. Она давно уже знала, что должна сделать сейчас, а время, как песок, утекало сквозь пальцы. За дверями палаты по-прежнему причитала миссис Гриффин. Всё, нет смысла откладывать или пытаться что-то исправить. Это конец, финиш достигнут. Дольше Командующая просто не продержится. Она не собиралась окончательно разрушать жизнь этого ангела. Ни в коем случае такого допустить нельзя. – Лекс, останься. Не уходи, прошу тебя. Мне плохо…очень плохо без тебя. – В этом голосе было столько мольбы, что Хэммон пришлось зажмуриться, собирая всю волю в кулак, закупоривая собственные чувства на дне душе. Долгий жадный поцелуй, последний. Прощальный. Навсегда врезающийся в память. Он будет преследовать Лексу в минуты отчаяния и одиночества. И давно уже забылись все обидные речи, скандал и разрыв, забылось всё, что было до. Страшнее лишь то, что ничего не будет после. – Засыпай, тебе нужно отдыхать. Я побуду с тобой. – Она лгала, так умело, как могла. Перешагивая через себя ради счастья родного человека. Взяв ладошку блондинки в свои холодные руки, Командующая сдавленно добавила. – Спи, принцесса, пусть тебе снятся прекрасные сны. Не в состоянии противиться действию лекарств, Кларк лишь послушно кивнула и закрыла глаза, моментально проваливаясь в сон. Однако на прощанье она успела чуть сжать пальцы Лексы, наслаждаясь их близостью. Краем измученного сознания девушка понимала, что что-то не так, что засыпать нельзя, будто на кону самое важное в её жизни... Но эта битва была заранее проиграна, увы. Лекса позволила себе лишь еще мгновение – насмотреться на живую, выздоравливавшую Кларк, запомнить, впитать в себя каждую черточку и изгиб губ. Ты такая красивая, принцесса. Светлый и чистый душою сгусток добра... Время... Мне пора. Быстрее, пока я не сдохла тут же, у её постели. На тумбочке у койки лежал блокнот с ручкой. Шатенка вырвала листок и принялась быстро-быстро писать рваные строчки, прежде чем дверь в палату распахнулась, явив в проеме разъяренную Эбби и удерживавшего её Джейка. Клочок бумаги Лекса быстро впихнула в ладонь Кларк, сжимая её так, чтобы никто не заметил. И пока она бежала прочь из больничного крыла, на улицу, на свежий воздух, к своей машине, в голове эхом отдавались собственные слова, наскоро нацарапанные непослушным почерком. «Я знаю, ты возненавидишь меня, малыш. Но когда-нибудь... поймешь, что я должна была это сделать. Больше я не позволю тебе подвергать себя такой опасности из-за меня. Слышишь? Я сломала тебе жизнь, сломала тебя. Заколдовала принцессу... Ты чуть не умерла по моей вине. Просто представь, что было бы со мной и твоими близкими... Кларк, я приходила попрощаться. Мы... у нас не сложилось, мы слишком разные, наши миры никогда бы не пересеклись, если бы не злосчастный фестиваль. Мне нужно уйти из твоей жизни, хоть раз поступить, как человек, забыв о своем эгоизме. Так не может продолжаться. Я никогда не прощу себе того, что произошло вчера. И как бы я ни сдыхала от желания быть с тобой каждый чертов день своей жизни... Я лишь всё больше и больше разрушаю тебя и твой мир, тот свет, что внутри тебя… я вижу, как он гаснет рядом со мной. А этого быть не должно. Ты обязана жить, нормально, в безопасности от таких, как я. Ты достойна лучшего. Понимаешь? Того, чего я никогда не смогу тебе дать. Но и никогда я не смогу забыть нас, тебя. Я благодарна за каждую секунду с тобой. И если сможешь однажды, прости меня за всю ту боль, что я причинила. Отпусти меня и ни о чем не жалей. Прощай, моя небесная девочка». Чтобы сделать это, мне потребовалась вся моя смелость, накопленная годами, Кларк. Я молю тебя, не вини себя и просто будь, живи. Всё это только ради тебя. Ключ в замок зажигания. Поворот раз, другой. Руки не слушаются, дрожат. Чертова железяка устала не меньше самой хозяйки. Ну же, давай. Смахивая слёзы, ударяя ладонями по рулю. Наконец-то, рев мотора и визг шин. На полной скорости, минуя знаковые для них двоих места, где проходили свидания. Прочь. Прочь отсюда, из города, из жизни Кларк Гриффин.