Маскарад

Рычание, раздавшееся за спиной, очевидно, было призвано устрашить незваного гостя. В этот раз, однако, оно не выполнило своего предназначения. Фарс, рассчитанный на глупцов, небрежно подумал Чжонхён. Довольно жалкая попытка устрашения. Впрочем, на многих людей она действовала на удивление безотказно. Кто хочет быть напуганным, тот обязательно будет напуган. Не прерывая своего пути, Чжонхён шел по коридору за старым слугой. Лысеющая макушка последнего блестела в свете установленных на стенах подсвечников, отвлекая молодого Господина от изучения попадавшихся по дороге настенных украшений: картин, гобеленов и памятных вещиц. Несмотря на старческую дряхлость, двигался слуга довольно плавно и почти бесшумно, вызывая у Чжонхёна не только удивление, но в какой-то мере почтительность к столь непривычному мастерству. Хорошего слугу, по его мнению, не должно быть ни видно, ни слышно, за некоторыми исключениями. Они вошли в небольшую темную комнату, уставленную столиками и креслами, насквозь провонявшую какими-то травами и захламленную всякими таинственными предметами, предназначение большинства из которых молодой человек даже не мог себе вообразить. На каминной полке рядом с букетом белых орхидей стоял бутафорский череп. Чжонхён изумленно приподнял брови. Если в остальных вещицах и была, возможно, заключена крупица смысла, то в этом гипсе ее не чувствовалось совершенно. И почему, скажите на милость, гипс? Углей, тлеющих в камине, явно не доставало для приемлемого освещения комнаты, но хозяйка его, — а он знал, что это была именно «хозяйка», — судя по всему, не испытывала какой-либо потребности в ярком освещении и вполне комфортно чувствовала себя в полумраке. Чжонхён продолжал оглядывать комнату с некоторым любопытством, редким светлячком мелькавшим в его черных как смоль глазах. Создавалось впечатление, словно он впервые попал в это место. Хотя бывал он здесь не раз. — К чему вся эта атрибутика? — пробормотал молодой человек, взяв в руки нож, лежавший на одном из покрытых вишневой тканью столиков. Он с интересом покрутил его в руках, отметив красоту и крепость рукоятки, и через какое-то время вернул на место, произнеся мимоходом: — Пустышки. — Итак, — послышалось со стороны одного из кресел, — ты здесь. Раздался шорох, и глазам обернувшегося Чжонхёна предстала стройная рыжеволосая женщина, выглядящая утонченно и величественно в тяжелом изумрудном платье с высоким, наглухо застегнутым воротником. Пышная юбка шуршала при малейшем движении и странным образом дополняла общую атмосферу таинственности, царившую в комнате. — Мое почтение, — чуть поклонился молодой Господин. — Не таила и капли надежды на твой приход, — ответила женщина вместо приветствия. Ее лицо казалось белоснежным в более чем слабом свете, исходящем из камина за ее спиной. В то же время оно хранило каменную невозмутимость, точно вылепленное из гипса, как и бутафорский череп на каминной полке. Чжонхён промолчал, не удостоив внимания столь явную ложь собеседницы, и продолжал взглядом изучать изящный силуэт, находившийся от него в шагах шести-семи. — Что же тебя сюда привело? — Всего лишь любопытство. И твое приглашение, разумеется, — в ответе Чжонхёна чувствовалась издевка и толика раздражения, вызванного нарочитой манерностью хозяйки и ее бессмысленными вопросами. — Ты услышал мой призыв и принял приглашение, — женщина приложила руку к сердцу, — я чувствую себя польщенной! — Не стоит, — сухо обронил собеседник и выжидающе замолк. — Эта атрибутика помогает мне настроиться на нужную волну, — словно во избежание напряженного молчания, ответила женщина на ранее заданный им вопрос, — а значит, толк от нее уже есть. Кроме того, люди впечатлительные… действительно впечатляются, — добавила она, обведя комнату мимолетным взглядом, в котором внимательному наблюдателю могло почудиться удовольствие, вызванное тяжелой, давящей обстановкой. — Приветствую тебя, Демон, — женщина положила руку на высокую спинку кресла, в котором недавно сидела. — По глазам твоим вижу, победа над человеческим духом тобой одержана. — Все-то тебе известно, Ведьма. — «Ведьма» — слегка грубоватое обращение, не находишь? — упрекнула женщина Чжонхёна. — Предпочитаю «колдунья». — «Колдунья», — насмешливо чуть произнес он, — все-то тебе известно. — Мне известно не все, но многое, — последовало еще одно возражение, в немалой степени пронизанное самодовольством от осознания собственных способностей. Казалось, каждое произнесенное колдуньей слово было намеренно пропитано загадочностью, что временами вызывало у собеседников досаду, впрочем, тщательно скрываемую. — Мое дело — хранить знания. Так же как твое — разрушать и сеять хаос. Чжонхён с искренним недоумением поглядел на женщину, совершенно не впечатленный произнесенным. — Я бы возразил. — Касательно «разрушать»?.. — чувствуя некоторый душевный подъем, тотчас же осведомилась ведьма. — Касательно «хранить», — грубо оборвал ее Чжонхён, чуть скривившись. — Впрочем, касательно «разрушать» в равной мере. — Смеяться изволишь? — С каких пор ты настолько витиевато строишь речь? Помнится, в первую нашу встречу две мысли связно выразить для тебя являлось делом трудновыполнимым. — Время не стоит на месте. А я стараюсь не выпускать его из своих рук. — Прими мои искренние поздравления, — не дождавшись приглашения, Чжонхён по-хозяйски уселся в ближайшее кресло и закинул ногу на ногу, предварительно прислонив трость к одной из боковых спинок. — Приятно видеть, что гость чувствует себя в чужом доме как в своем собственном, — съязвила женщина и села в кресло противоположное, отделенное от того, за которым сидел гость, невысоким столиком с песочного цвета лампой на нем. Она протянула руку к вентилю выключателя у основания лампы и повернула его. Воздух наполнился едва заметным специфическим запахом, а полутьму между беседующими неохотно рассеял тусклый, неприветливый свет. Наблюдая за действиями хозяйки, Чжонхён предпочел демонстративно проигнорировать сделанный ему намек на его невежливость. — Приятно видеть, что твоя номинальная благодетельница находится в добром здравии, — хмыкнул он вместо этого. — Ты мне должен, Демон… я уже сбилась со счету. Сколько же раз? — женщина с наигранной задумчивостью поглядела в пространство. — Смею надеяться, ты поможешь мне с подсчетом? — Не очень силен в оказании мелких услуг. Должен тебе не я, а человек. — Однако сделано было все для тебя. — С моей стороны не поступило ни единой просьбы. Ради себя, Ведьма, ты старалась, — вновь хмыкнул Чжонхён, немало развеселившись. — Впрочем, я не совсем прав. Конечно же, деньги имели первостепенную важность. Всегда имеют. — Не будешь же ты отрицать своего желания попасть в мир людей? — Не ждешь ли ты, что я начну рассыпаться в благодарностях за то, чего не просил? В моих услугах нуждалась ты, Ведьма. Ты ко мне обратилась за помощью. Спешу тебе напомнить, если с какой-то стати ты вдруг запамятовала. — Пожалуй, ты прав, — после минутного молчания пошла на попятную женщина. — И я поспешила предъявлять тебе счет. Тем не менее, твой визит далеко не случаен. — Довольно болтовни, я не за тем пожаловал сюда. Для чего ты меня призвала? — Беспокойство о тебе вынудило меня сделать это. — О! Да ну правда ли? — Твое сомнение мне непонятно. Я сделала достаточно для того, чтобы ни единой его крупицы не появилось в твоем сознании, — нахмурилась Ведьма. — И все же позволь начать с самого начала, дабы суть происходящего стала тебе предельно ясна. Взамен прошу тебя поделиться своей информацией. И возможно, я смогу помочь тебе разобраться с некоторыми вещами. — С удовольствием послушаю тебя, — с показным безразличием махнул Чжонхён рукой. — Но не думаю, что ты меня чем-то сумеешь удивить. — Изволь же. Когда известная тебе супружеская чета обратилась ко мне со столь ординарной в их кругах просьбой, мне и двадцати не было, поэтому я не особо задумывалась над последствиями своих действий и с легкой душой согласилась на поступившее предложение. Вмешательство в судьбу еще не родившегося младенца не казалось тогда чем-то зазорным. Тем более, твои сородичи с охотой идут на сделки с людьми. Вам скучно, смею предположить. Вам недоступна и сотая часть подлинных человеческих радостей. Поэтому даже за возможность прожить быстротечную жизнь полноценным человеком вы готовы пройти через все, что угодно, и оказать любые услуги. — Аплодирую стоя твоей догадливости, — ехидно прокомментировал Чжонхён. — Продолжай, я весь во внимании. — Благодаря тебе я смогла провести основную часть ритуала и обеспечить угасающую ветвь этой семьи наследником вместо наследницы. — Да, с этой частью ты справилась именно благодаря мне, но ты не выполнила до конца свои же условия, — угрожающе произнес Чжонхён, склонившись над столом между креслами и впившись взглядом в мраморное лицо напротив. — У меня не хватило сил для безопасного переноса твоей сущности в человеческий зародыш, — Ведьма чуть отодвинулась в кресле, стараясь увеличить расстояние между ними. — Я сумела создать лишь связь между вами. Но подумай сам, как все это удачно обернулось. Овладей ты телом этого мальчишки, ты и пяти лет бы в нем не прожил. Младенческое тело неминуемо бы зачахло. И благо, если не в чреве матери. Сколько тебе понадобилось, чтобы полностью овладеть своим нынешним телом и уничтожить дух, живший в нем? Год, два?.. — Двадцать лет. — Двадцать! Мои предположения оказались верны! — лихорадочно воскликнула женщина, изменив своей выдержке. — Созданная мною связь все же стала твоей путеводной нитью в этот мир. Ты должен быть благодарен этой ошибке! Именно из-за нее ты сумел вкусить пусть и частями всю прелесть человеческой жизни, а теперь имеешь возможность насладиться ею сполна. Двадцать лет!.. — Двадцать лет делить тело с чужой душой — это слишком, но признаюсь, что доволен сложившимися обстоятельствами. Бомми вырос в очаровательного мальчика, было бы несправедливо лишать ваш мир этого лучика. А его друг оказался мне более чем полезен. — Он тебя… вернее, его, своего друга, — поправила себя женщина, — не помнит. И вряд ли уже вспомнит. После твоей полной инициации все лишние воспоминания о том, в теле которого ты ныне живешь, понемногу стираются из его памяти без следа. — Оно и к лучшему. Меньше лишних вопросов. — Но спешу предостеречь тебя: твой полноценный переход в этот мир отзывает часть моей магии, — осторожно сообщила она. — Отзывает. Хотя последняя реплика и была произнесена в утвердительном тоне, часть вопроса в ней все же присутствовала. Она повисла в воздухе, словно прозрачная ниточка паутины, мягко колыхающаяся от малейшего дуновения. — Настоящая его сущность начнет прорываться наружу, — объяснила свои слова рыжеволосая женщина. — Она уже прорывается, ты слегка опоздала с предостережениями, Ведьма, — как ни в чем не бывало сообщил Чжонхён. — Он будет мучиться, стоя на перепутье. — Это Бомми-то? — с явным удивлением в голосе переспросил он. — Вряд ли. Думаю, он уже принимает себя таким, какой есть, со всеми этими внезапными женскими причудами. В любом случае, возникни у него какие-нибудь проблемы, я не позволю ему разбираться с ними самостоятельно. — Не хочешь же ты сказать, что… — Ведьма, ты когда-нибудь видела его воочию? Полагаю, что нет, иначе не стала бы спешить с выводами. — Мой воспитанник рассказывал мне… — Да, твой воспитанник мне Бомми едва не угробил, нижайше прошу прощения за грубость. Причем, в моем же присутствии. Я помню. Чжонхён не выглядел разозленным, скорее слегка уставшим, точно разговор уже начинал ему наскучивать. Казалось, еще немного и его палец начнет отбивать мерную дробь об обитый дорогой тканью подлокотник. Ведьма внимательно следила за его реакцией, стараясь подмечать малейшие изменения в его настроении. Проблемы — едва ли то, что ей требовалось в данный момент. — У Минхо недостаточно сил для ликвидации живых существ, — произнесла она. — Тем более, людей. Тем более, людей, связанных с иными существами, подобными тебе. Это твоя сила, проходящая через мальчика, к тому же подкрепленная его и твоими эмоциями, выбила его, скажем так, из колеи, — уверенно заявила собеседница. — Будь осторожнее, даже столь слабая сила, как у моего воспитанника, может стать мощным катализатором для наложенной на этого мальчика защиты. Вряд ли его хрупкое человеческое тело выдержит мощь этой волны. Чжонхён неотрывно смотрел в глаза женщины и обдумывал ее слова. — Буду иметь в виду, — произнес он наконец. — Та крупица своего дара, которую мне пришлось отдать мальчику во время ритуала, не сможет ему помочь в достижении контроля над твоей силой. Поэтому тебе придется быть осторожным вдвойне, если желаешь сохранить своему подопечному рассудок и жизнь. — Мне нужен новый амулет, подобный тому, который был ему дарован тобой при рождении, — неожиданно обратился к колдунье гость. — Боюсь, нынешний мы… кх… спалили, — Чжонхён развел руками, не найдя более подходящего слова. — Оно и неудивительно, — покачала головой колдунья. — Амулет? Это была всего лишь безделушка для спокойствия его родителей. Довольно слабый концентратор энергии. — Вместе с тем, Бомми считает, что он помогает ему справляться с той самой «крупицей твоего дара». — Ты его об этом спрашивал? Чжонхён покачал головой. — Откуда же тебе знать об этом? — Я знаю, и это следует принять, как должное. Видимо, не такая это и безделушка, как тебе видится. — Хорошо, — согласилась женщина, — я поколдую над новым экземпляром и пришлю его тебе. — Полагаю, тебе известен адрес?.. — Он известен всем, кто заинтересован в твоей ликвидации. — Когда-нибудь я удавлю насекомое, что сливает всю информацию, — пробормотал Чжонхён. — Ищи его среди приближенных. Впрочем, срок тебе отведен небольшой в этом теле. Но если природа не сумеет справиться с тобой, это сделает Ковен. — Угрожаешь? — Да будет тебе известно, Демон, что охота на тебя вновь открыта. Полновластный контроль за человеческим умом и телом не пройдет тебе даром. Вопреки распространенному среди вас мнению, в Ковене не одни дураки сидят. Наши миры не должны пересекаться, Демоны не имеют право глядеть сквозь человеческие глаза. Я когда-то по глупости и бедности провела обряд, приняла плату и теперь в какой-то степени несу за это ответственность. Пострадать можешь не только ты, но и юноша, с которым ты связан. Тем более, это я вытащила когда-то твое нынешнее тело с того света, так что… — Премного благодарен, — Чжонхён раздраженно втянул носом воздух, намекая на свое нежелание поддерживать бессмысленный диалог. Дверь, тихо скрипнув, приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулся юноша, тонкий и воздушный в белой ночной одежде, висевшей на нем парусиновым мешком. Осторожно обходя кресла и столики, невесомым шагом он незаметно двигался в сторону занятых беседой людей. Легкая улыбка блуждала на его губах, безоблачное выражение лица в какой-то степени казалось отстраненным. Он исхитрялся двигаться настолько бесшумно, что долгое время оставался незамеченным двумя беседующими, даже принимая во внимание ослепительную яркость его белоснежного одеяния. Атмосфера в комнате постепенно накалялась, и в этом разгорающемся огне он походил на обледеневшую лучину с навеки замершим на самом ее кончике голубоватым огоньком, медленно и неустанно продвигающуюся вперед посреди океана кресел и столиков. — Я жду ответной услуги, — произнесла колдунья. — Я хочу знать… — Ты хочешь знать. Что же именно? — В прошлый раз в ослабленном теле ты был недостаточно силен для управления мыслями человека, посему я не решилась допытываться, но ныне… Око за око. Думаю, будет вполне справедливо. — Не стану отрицать. Более чем справедливо в свете неоднократно оказанной тобой помощи. Задавай свои вопросы, а я подумаю, какие из них достойны ответа, — Чжонхён мягко забарабанил пальцами по обивке подлокотника. — Когда впервые ты с ним… встретился? — Когда я пробрался в тело друга Бомми и познакомился с ним самим? Выражайся яснее, не стоит темнить, — раздраженно выплюнул он. — Все произошло еще тогда, когда Бомми жил в приюте. В момент нашей первой встречи он как раз испытывал на прочность песочную лопаточку и испытывал ее, как ты возможно догадалась, на своем друге. Не мне судить, чье это влияние, но я уже тогда заметил, что Кибом довольно безжалостен не только с теми, кто его недолюбливает, но и с теми, кому он сам симпатизирует. Даже я почувствовал боль, сотой частью находясь в теле его юного друга, что говорить о нем самом, подвергавшемся жуткой экзекуции. Признайся, Ведьма, ты испортила Кибома еще до его рождения, — хмыкнул Чжонхён в заключение. — Боюсь, ты виноват в равной степени. Я всего лишь создала связь. Демоническая способность сеять хаос и притягивать боль всего лишь присутствием, скорее всего, сыграла решающую роль, — принялась объяснять колдунья. — Ты все еще изучаешь этот мир, но уже должен был отметить, насколько сильно воздействуешь на умы находящихся рядом с тобой существ. Демоны тянут к себе негатив словно магниты, и вряд ли отыщется какой-нибудь немагический способ с этим справиться. Так будет всегда. — Я знаю. — Хорошо, — женщина подняла взгляд от барабанивших пальцев Чжонхёна и вздрогнула, увидев за его спиной белый силуэт, неловко переминающийся с ноги на ногу. — Иди сюда, — помявшись, она протянула руку к мальчику под удивленным взглядом гостя. Нерешительный юноша, тряхнув копной рыжих кудрей, тотчас же ухватился за протянутую ладонь и, резким движением юркнув к хозяйскому креслу, присел у ног женщины. Пытливые карие глаза, только недавно казавшиеся пустыми и безучастными, вдруг наполнились подозрительностью и принялись внимательно изучать изумленное лицо человека напротив. Разглядев неожиданного визитера и убедившись, что тот не представляет собой никакой опасности, Чжонхён вновь принял расслабленный вид и откинулся на спинку кресла. Он перевел взгляд на колдунью, в свою очередь тревожно сжавшую плечи сидевшего у ног юноши. — Мне не нужен ваш сумасшедший мальчишка, — поспешил он успокоить напрягшуюся пару, — пусть твой воспитанник сам с этим вампиренышем возится. Земные твари не имеют к нам никакого отношения, вопреки распространенному среди вас мнению. — Ты слишком презрительно отзываешься о низших существах этого мира, — недовольно ответила колдунья. — И стоит тебе напомнить, думаю, если вдруг ты забыл, что ныне ты сам — «человек», так называемая «земная тварь». Низшие существа не виноваты в том, что уродились низшими. — Это ты про себя? — осведомился Чжонхён, между делом с показным усердием смахивая пыль с рукава. — Я про «низших существ». — Нет, — Ведьма, казалось, оскорбилась. — Пусть я и ведьма, но вместе с тем, я — человек. Чего не скажешь о… — Довольно, я все понял, — оборвал ее речь Чжонхён, предугадав нарастающее вдохновение колдуньи и не желая выслушивать ее излияния. — Будь осторожна, иначе он и из тебя высосет все, что можно. — Почему ты сбежал из приюта? — осведомилась колдунья вместо ответа. — Едва ли отдалиться от Бомми было моим желанием. Сбежал человеческий мальчишка, когда вбил себе в голову, что не желает быть усыновленным. У меня не хватило сил воспрепятствовать ему. — Ты был обязан найти способ справиться с волей человека. Побег ослабил вашу связь, из-за чего, попав в город, ты… вы, все вы трое, едва не погибли. Нити натянулись слишком туго и пара из них даже порвалась. — Связь уже восстановлена, — Чжонхён нахмурился. — Когда Минхо наткнулся на тебя, находящегося на последнем издыхании, я думала, что дело крыто. Счастье, что он тебя узнал. Чжонхён поднял брови, слыша наконец в речи собеседницы ее саму. — У Минхо феноменальная память на лица, — подтвердил он, опасливо поглядывая на мальчика, с любопытством вертящего головой из стороны в сторону. Сидя на полу, он обнял свои угловатые колени, торчащие сквозь легкую ткань, и время от времени неуютно сжимал пальцы ног. — Но, к сожалению, я его в то время не знал. Хотя хозяин моего нынешнего тела, пусть и пребывавший в полубессознательном состоянии, его узнал, а большего и не требовалось. — Да, — кивнула колдунья, — когда ты впервые взглянул на наш мир через эти глаза, Минхо уже был усыновлен моими детьми. И вряд ли у тебя была возможность с ним познакомиться. — Мне нужно идти, — схватив свою трость, Чжонхён внезапно поднялся. — Не желаешь продолжать разговор? Вопрос привнес изрядную долю напряжения в чуть разрядившуюся атмосферу между беседующими. Гость задумчиво поглядел на колдунью, встретился с внимательным взглядом сидевшего у ее ног юноши и, тотчас же развернувшись, направился к выходу из комнаты. Неудивленная столь резкой сменой настроения колдунья открыла рот, желая сказать какое-то напутствие вслед, но Чжонхён не дал ей сделать этого: — Я буду молчать о вашей проблеме, — промолвил он на ходу, словно отвечая на чуть не сорвавшуюся с губ женщины просьбу, — при условии, что и ты не будешь лезть в мои дела. С этими словами Чжонхён бесшумно покинул комнату.