Four friends, two lovers

Пол прошёл на кухню и сел на стул напротив Джона, который всё ещё уплетал пирог с тунцом так, будто до этого ничего не ел целую неделю. – А где рыжая? – спросил Леннон и посмотрел вокруг, округлив глаза. – Её здесь нет, – с раздражением в голосе сказал Пол. – Мы расстались недавно. Джон подавился и отхлебнул сока, стоящего на столе. – Что? Вот же чёрт! Значит, все те песни о любви к ней… Всё было зря… – улыбнулся он. Пол уставился на него: какого чёрта он вообще его терпит? Это тот же самый человек, что почти год назад исчез из его жизни оскорбленный донельзя, не желающий больше его видеть, встретиться даже для того, чтобы решить огромное количество проблем в группе… А сейчас он заявляется к нему домой без приглашения и ещё насмехается над его горем. – Ну, а у тебя как дела с Син? – зло выпалил Пол. – А ты сам как думаешь? Она ушла от меня! Ушла к какому-то парню, вроде, азиату. Она забрала даже моих кошек, бедняжки, они были такими толстыми… Я надеюсь, этот китаёз не надумает сожрать их. Маккартни не смог сдержаться и расхохотался, и Джон, глядя на него, рассмеялся тоже. Они смеялись, как два идиота, уставившись друг на друга. Один выглядел, словно какой-то оборванец, вернувшийся с войны, а другой – полусонный, взъерошенный и с полными слёз глазами от смеха. Пол вытер глаза тыльной стороной ладони. – Да… Она тоже не поверила твоим любовным песенкам… Джон успокоился и провёл рукой по своим грязным волосам так, будто он снимался в рекламе дешёвого шампуня. – Не сделаешь мне кофе, Макка? Тот кивнул. Он уже сменил настрой с раздражительного на оптимистичный. Конечно же, все обиды не были забыты. Но осознание того, что Джон Леннон сейчас здесь, вернулся, как блудный сын, давало ему надежду. Возможно, ещё не всё потеряно. Он встал, чтобы налить воды в кофе. – Скажи мне, что у тебя найдётся что-нибудь закурить? Или ещё что получше? – взмолился Джон. Тут-то Пол и встревожился. Вот в чём было дело – наркотики. Он обернулся и увидел на столе трясущиеся руки своего друга. – Как далеко ты зашёл? Что ты употребляешь? Кокаин? Может быть, героин?.. – Нет. Утром латте, днем ЛСД*. Кофе меня раздражает, знаешь ли. – Джон! Передозировка равносильна самоубийству! Ты знаешь об этом? – Я всё ещё не теряю надежды. Пол вздрогнул. Одно дело – предполагать, что Джон думает о смерти, и совсем другое – слышать об этом прямо от него. Кофе в турке зашипел. Пол выключил плиту и подошёл к другу. Он присел напротив него, кладя руки к нему на колени и пытаясь заглянуть в глаза. – Послушай… Джонни… Посмотри на меня. Ты пришёл ко мне сегодня, а это значит, что ты всё ещё хочешь жить, – Джон выглядел измученным, – и если ты позволишь мне… Я помогу тебе выбраться из этого болота, дорогой. Джон отрешённо смотрел в сторону и весь дрожал. – В аду всё одно, – сказал он. Горячий кофе помог Джону почувствовать себя лучше. Так же, как и сигарета, душ и таблетка снотворного. Но кое-что было важнее всего остального. Прежде чем закрыть глаза, он посмотрел на расслабленное лицо Пола, лежащего рядом с ним. Теперь он знал, что несмотря на то, каким придурком он был и сколько всего натворил, его друг всё равно был рядом, и это было сродни чуду. *** Официально на протяжении всего этого года не было никаких подтверждений тому, что группа распалась. Пока что внимание музыкального мира было приковано к одним группам, умеющим исполнять хотя бы элементарные модные мотивы, другие пытались сколотить состояние на рок-н-ролльных ремиксах, и чарты были переполнены, откровенно говоря, странной музыкой американских групп с сомнительным будущим. Джорджа Мартина несколько раз просили дать интервью, потому что ни разу за эти месяцы Великая Четвёрка не была замечена в студии Abbey Road, и никто с уверенностью не мог сказать почему. А Мартин только улыбался и отмахивался, был осторожен и старался опровергать все утверждения о роспуске группы. Джордж Харрисон говорил: “У каждого из нас на данный момент свои планы, но это, в конце концов, не так уж и плохо”. Ринго, судя по всему, относился к ситуации с юмором и отвечал, что “у них пока перерыв на неопределённый срок”. Пол был единственным, кто поддерживал версию прежнего существования группы, пусть и пока бездействующей. Он всегда активно занимался чем-то и никогда не подтверждал распад группы. Он говорил: “Мы находимся в творческом отпуске”. Таинственное затишье, редкие появления членов группы в свете и неопределённость подпитывали несколько забавных теорий, которые крутились вокруг всей этой ситуации. Одна из них утверждала, что Джон Леннон погиб в автокатастрофе не так давно и был заменён двойником – долговязым неприятным типом. Мол, он носил очки, обладал скудным талантом и, кроме того, был наркозависимым, из-за чего редко покидал свой дом. Группе пришёл конец ввиду отсутствия лидера, и они распались, побоявшись сообщить обо всем прессе. И даже Синтия ушла от самозванца! Другая несвязная теория гласила, что, на самом деле, автором крупнейших хитов The Beatles был не кто иной, как Брайан Эпштайн, обладающий незаурядным музыкальным талантом, но при этом слишком скромный для того, чтобы его раскрыть. Поэтому он обратился за помощью к Мартину, и вдвоём они вывели формулу успеха, в которой фигурировали четыре молодых парня-красавца, будущие идолы молодёжи. Но со смертью Брайана всё закончилось. В наиболее близкой к реальности теории говорилось, что слишком разные взгляды ребят на музыку, которую они пишут, заставили их разойтись и каждого пойти своей дорогой. И никто не знал, записываются ли они вообще вместе. Некоторые фанаты сожалели о группе, уже потеряв надежду. Другие были искренне сбиты с толку и буйствовали в связи с исчезновением и затишьем с её стороны. Большинство же публики просто переключилось на другие музыкальные течения, не замечая особой проблемы. Эти комментарии не были тайной ни для Джорджа, ни для Ринго, ни тем более для Пола, который вообще больше всех переживал из-за всего этого. Одного только Джона ничего не волновало. Он словно снова стал подростком, который действовал, не думая и не делая выводов. Синтия ещё могла держать его на безопасном расстоянии от прессы какое-то время. Но потом он начал пить, употреблять вещества, нападать и появляться на публике с другими женщинами. И тогда она приняла решение уйти и начать новую жизнь, и особенно она хотела обеспечить своему ребёнку более спокойную и скрытую от посторонних глаз жизнь. *** После визита Ринго в тот день Джордж никак не мог успокоиться. Он встал на рассвете и снова взял в руки вечернюю газету. Заголовок гласил: “Джон Леннон – битл, потерявший себя”. В основном это была хроника его публичных скандалов, пьяных выходок и внезапного увлечения тяжёлыми наркотиками. Джордж на самом деле переживал. Во-первых, он хотел избежать той напряженности, которая сопровождала битлов двадцать четыре часа в сутки. А во-вторых, он не знал, что будет с его товарищем по группе, который серьёзно запутался. Ведя себя всё хуже и хуже, без Син, без Пола, без кого бы то ни было, кто мог бы его содержать, он реально был в опасности. Чем он, Джордж, мог помочь? Он боялся однажды открыть газету и увидеть там самые страшные новости. С одной стороны, у него не было ни номера Джона, ни информации о его местонахождении. Ринго тоже ничего не знал. А Пол? Может быть, он знал что-то ещё? Возможно, Джордж завтра позвонит ему, наплюёт на то, что они отдалились и прочую неразрешённую чушь. Он возьмёт у него номер Джона, с которым ему просто необходимо поговорить. И он окончательно решил, что следующий день станет отправной точкой в их истории.