ее счастье

Новая жизнь колет иголкой прямо в сердце. Струя холодной воды медленно скатывается по женской ладони, замораживая всплеск чувств. Реджина зло ударяет рукой о белоснежную раковину и корчится от нахлынувшей боли. Ненамного больнее, чем ножом в сердце. Она поднимает голову и смотрит на своё отражение в зеркале. Кажется, за этот чертов месяц она постарела сильнее, чем за 28 лет заточения Сторибрука. Размазанная под глазами тушь, ярко-красная помада и убитый напрочь взгляд. Реджина слишком долго старалась поставить точку, но опять запятая. Она вновь сжимает край раковины и ударяет рукой, злясь на себя, свою беспомощность и трудности судьбы. Она признает, что стала слабее; признает, что сломалась, что, возможно, устала бороться за счастье. Стала слабее, но не стала беспомощной; может, сломалась, но не до конца; устала — не значит, что не будет бороться. Ещё один удар — и в глазах появляются прежние безумные искры. Она не сдастся и будет бороться. Резким движением рук обрызгивает лицо холодной водой. Глаза сужаются, а челюсть сжимается. Она сильная, она ещё станет счастливой.

\\\

Время бежит быстрее, чем догорает огонь или залечиваются раны. Оно летит и не останавливается, наплевав на мнение окружающих. Стрелки часов движутся по строго прописанным правилам, в отличие от слишком крутых поворотов её жизни, которая постоянно находится на грани неспортивного фола. Слишком грубого. В ней всё состоит из ломающих противоречий и грёбаных несостыковок. Вся перемотанная и покалеченная изнутри, она продолжает дышать и идти, преодолевая препятствия. Продолжает сжигать за собой мосты прошлых ошибок и неудач. Реджина ещё не доказала себе: счастье может быть навсегда. Уходить по-английски никогда не было в её стиле, особенно когда это касалось трудностей и переломных моментов. Королева никогда не избегала и не проигрывала последних битв. Она слишком самоуверенная и колкая снаружи, чтобы позволить кому-то знать о своих истинных слабостях и заживших шрамах. Она словно на минном поле: никогда не знаешь, когда рванет и какова будет потеря. Реджина вертит в руках картонное приглашение на ужин, рассматривая угловатый крючок над заглавной буквой и плавные соединения с ровным наклоном. Каждый изгиб кажется чересчур знакомым и е г о. Идти или нет? Вопрос, на который ответ уже дан. Она подчеркивает губы красно-бордовой помадой — небольшой козырь её изысканного шика и королевского величия. Реджина в последний раз поправляет выпавшую прядь чёрных волос и смотрится в зеркало. Всё должно быть идеально, по шаблону красиво и в рамках правильности. Реджина стоит на пороге светлого дома, расположенного по адресу, указанному в приглашении. Она непривычно мнётся с ноги на ногу и подбирает верные слова для разговора. Как глупо. Жмёт на звонок как-то слишком резко, с надрывом, словно последний вдох перед удушьем. Никто не открывает. Странно. Попытка номер два: Реджина вновь с нажимом давит на кнопку, внутри раздается хриплая трель. Дверь открывается. Перед Королевой возникает блондинка лет на 5 младше Реджины и на сантиметров 10 выше. — Ой, извините, мы наверное не слышали, как вы звонили в первый раз, — щебечет длинноногое создание, вытирая с губ смазанную приторно-розовую помаду. — Вы, наверное, Реджина? Мы думали, что ты придёшь чуть позже. — Не привыкла опаздывать, — с ноткой высокомерия говорит брюнетка и продолжает с долей презрения изучать собеседницу, слегка морщась от ядовито-сладких духов. — Ну, ничего страшного, проходите, — пропуская гостью вперед, блондинка делает шаг влево. — А вы, простите? — спрашивает Реджина, поворачивая голову в сторону хозяйки, слегка встряхнув волосами. — Ой, простите, — как-то глупо хихикает та, прикрывая рот рукой. — Я совсем забыла представиться. Молли. Я невеста Робина, он вам принёс утром приглашение. Моральная пощёчина слов. Выстрел в упор. Промаха быть не может.