Принцесса и ее чудовище

Двадцать лет спустя.

      Город… изменился. Шагая по улицам, я не могла отделаться от ощущения, что все вокруг стало мрачнее. А думала, что после Подземных городов здесь все покажется даже слишком ярким. Не показалось.       Намоченные дождем улицы мутно блестели от грязи, многие фонари не горели, а то, что было видно в свету горящих, выглядело довольно… трагично.       Запустение и разруха. При отце такого не было.       Богатые стали еще богаче, а бедные – беднее.       Кто бы сомневался. Те, кто получил трон таким зверским способом, просто не могли править иначе. Мне… было бы больно увидеть, что мое королевство процветает под рукой убийц моего отца.       Идти по улицам было странно. Они казались такими знакомыми, и одновременно чужими. Словно бы отражения. Словно здесь бегала другая девочка, словно это совсем другой город. Глядя на эти дома, шагая по этим мостовым после стольких лет, я чувствовала себя так, будто когда-то прочитала интереснейшую и живейшую книгу о счастливом ребенке, а теперь попала в точную, но мрачную копию места, где он жил.       Другой город. Другая девочка.       Не принцесса, а выжившая.       На центральной площади стояло сооружение, очень похожее на виселицу. Только вместо покойника там болталась привязанная к балке веревкой коса. Длинные, серебрящиеся в лунных лучах волосы, защищенные слабеньким заклинанием сохранения. И табличка. «Свидетельство смерти кронпринцессы Литиэль Аэрин».       Скрытая широким плащом с глубоким капюшоном, из специальных прорезей в котором торчали заостренные уши, я подошла к «постаменту». Осмотрела слегка шатающуюся, как настоящий покойник, на ветру косу. Так вот оно как.       За спиной привычно пахнуло прохладой, а на груди потеплел амулет.       - Свидетельство моей смерти, - не поворачиваясь, словно бы ни к кому и не обращаясь, сообщила я.       Он вышел из-за моей спины, коснувшись моего плаща перьями своей накидки, задумчиво осмотрел представшее перед глазами и молча вскинул руку вверх.       С ладони слетел небольшой нож, срезал веревку, удерживающую косу, и тут же, окутавшись темными разводами его магии, вернулся в ладонь.       Упавшая коса мертвой змеей повисла на подставленной руке. Он перебрал пальцами, словно проверяя ее на мягкость, а в следующий миг она вспыхнула черным пламенем, на глазах превращаясь в исчезающий не долетая до камней мостовой пепел. Повернулся ко мне, глядя слегка раздраженно. В тот миг, в лучах луны, он как никогда походил на Вестника Смерти. Особенно в его излюбленной перьевой накидке, так похожей в ночной тьме на крылья. И с короткими, белыми как снег волосами, которые в лунных лучах, казалось, слегка мерцали.       Я осмотрела сначала его, потом опустевшую виселицу, и развернулась ко всему этому спиной. Дальше по городу мы шли вдвоем. Мои шаги отдавались легким, ритмичным топотом, он же скользил следом неслышной тенью, словно бы и не имел тела вообще.       Удивительно, но улицы были пусты. Словно бы это город-призрак, где из живых были только я да он. Все ставни были наглухо закрыты, но даже в щели между ними не пробивалось ни лучика света. Да, в столь поздний час большая часть горожан уже спала. Но что удивило больше всего, так это отсутствие нищих. Я думала, их будут целые стаи. Оборванных, голодных, больных, провожающих прохожих мрачными взглядами из-под спутанных волос. Но на улицах была только грязь и запах ржавчины от фонарных столбов.       При моем Королевском Дворе их красили в красивый, золотой цвет.       Прошлись по улице, по которой мы с отцом и свитой выезжали в Дальнюю Резиденцию. По гладким камням мостовой катилась золотая карета, запряженная парой белых лошадей с длинными, развевающимися гривами, а по обочинам всегда собирались толпы горожан. Они махали нам руками и кричали благословения. Все смеялись.       Этот образ вспыхнул в памяти и пронесся мимо, как мираж, созданный изголодавшимся, затухающим от жажды сознанием. Сердце в груди встрепенулось, застучало быстрее, разгоняя по телу боль и тревогу. И тут же успокоилось, вернув привычный, размеренный ритм.       Нет больше того мира, той девушки. Нет.       Он прошелся вперед, осмотрелся по сторонам, оглянулся на меня, глядя несколько вопросительно. Я дернула заостренными кончиками ушей и пошла дальше, свернув в неприметный переулок. В несколько шагов разгона подпрыгнула, оттолкнулась от стены и вспрыгнула на край одной из крыш.       Поднялась выше, замерла на навершии, глядя на кажущийся отсюда таким далеким дворец. Расположенный на соседнем с городом холме, он всегда был прекрасно освещен. И сейчас он сиял, как горы золота в пламени тысячи свечей.       Хоть что-то осталось неизменным.       Он встал за моей спиной, тоже глядя на дворец. Чуть слышно то ли хмыкнул, то ли фыркнул. У картэфов не принято освещать наземные части своих городов. Слишком опасно, слишком привлекает внимание. В их мире свет на поверхности – верная смерть. Чтобы казнить провинившегося, его связывали, привязывали к спине палку с зажженным фонарем и вышвыривали под звезды. Считалось, что это самый ужасный способ наказания.       У нас же это признак баснословного богатства и самолюбования. По крайней мере, сейчас я смотрела на это именно так. Мой отец тоже любил освещать дворец. Но тогда это было символом благополучия. Почему? Потому что и город тоже был освещен.       Прошлась до края крыши, перепрыгнула на следующую.       По ту сторону холма, спускаясь к реке Тирс, расположены резиденции знати, где представители Высоких Домов пребывают, когда приезжают в город. Туда я не пошла, посмотрела издалека. Потому что та часть города тоже была освещена, что называется, от всей души. Даже по деревьям в саду развесили бумажные фонари.       Этот свет настолько резко контрастировал с неосвещенностью города, что становилось дурно.       За плечом уже откровенно, пусть и тихо, засмеялся мой спутник. В его глазах все это было верхом идиотизма. Да и в моих теперь тоже.       Постояла, издали наблюдая за бегающими даже в такой час прислужниками. Крепче сжала рукоять меча, скрытого под плащом.       - Возвращаемся.       Он приобнял меня сзади, обхватив за плечи, и мы исчезли в черных разводах дыма его магии.       Двадцать лет я готовилась к мести и свершению правосудия. И теперь я убедилась, что это действительно необходимо.