Я заберу тебя.

      Кхал сидел там же, обложившись подушками. Под его могучими руками некоторые были не больше собачьей миски, в одной руке он держал окорок, а в другой — наполненую чашу. Ему прислуживала одна из подосланных правителем девушек, судя по виду, ещё совсем девочка, юная и неинтересная. Когда Господин вернулся, Сирена уже совершила оплошность, показавшись Дрого. Тот долгим взглядом проводил девушку, пока та медленно отступала к стене. Подняв руку, он воздел перст и ткнул им в направлении Сирены:       — Ты. Подойди.       В Сирену будто ударила молния, она резко метнула взгляд в сторону отца. Король, будучи бывшим военным, моментально решил принять меры. Он взглядом показал подойти к Кхалу двум соседним от Сирены девушкам. Дрого, не изменившись в лице, лишь качнулся: хмель уже брал своё, — опираясь на локоть и роняя кусок сочного мяса, который стал ему не интересен.       — Нет. Он махнул ладонью сперва в одну, затем в другую сторону, словно смахивал служанок как крошки со стола.       — Ты.       Он вновь указал пальцем на Сирену, и теперь уже не оставалось сомнений, ибо она одна осталась стоять в одиночестве, и даже на пару метров возле никого не было.       — Подойди.       Ещё раз, уже строже сказал он и приложился к горловине чаши, делая глоток молодого вина.       Это был, похоже, первый раз в жизни Короля, когда он так усердно вспоминал молитвы и судорожно проматывал их в воспалённой от нервов голове. Мужчина бледнел, краснел, слышал, как стучит его собственное сердце, будто бы сейчас выпрыгнет из горла к ногам воина. Но он понимал, что натравить на Дрого толпу хилых стражников, которых он откинет так же легко, как будто отмахнул тех девушек, будет как минимум не разумно.       Начнётся резня в которой Кхал по-любому одержит победу со своими всадниками. Как же он проклинал свою жену, дочь, служанок, которые были столь недальновидны, что не обнаружили пропажи.       Сирена, не видя другого выхода, подавляя желание сорваться с места и бежать, бежать как можно дальше, медленно подошла к тому месту, где полулёжа располагался Кхал. Но в то же время к страху примешалось какое-то другое, незнакомое до этого момента чувство. Мужчина был чуть ли не в два раза больше её самой, сильный, свирепый, так ещё и в одних штанах.       —Сядь, — повелел Кхал, когда девушка приблизилась.       Стройная, одетая в простое платье, темноволосая, с большими невинными глазами, обрамлёнными густыми ресницами, пухлыми губами, она пробуждала в мужчине желание, с которым он пока что боролся, забавляя сам себя мыслью, что доступная служанка сейчас ему недоступна.       Дотракиец играл с ней, как кошка играет с полузадушеной мышью, ощущая тепло добычи на кончиках пальцев. Приятный запах молодой женщины достиг его ноздрей, когда он чуть подтянулся, принимая более уверенное сидячее положение. Могучие грудные мышцы на миг напряглись и расслабились, когда он со вздохом сделал один глоток, после которого кубок оказался на коленях Сирены.       — Пей, — негромко пробасил Дрого, со странной улыбкой наблюдая за шатенкой. — Пей во славу моего Кхаласара, пусть Великий Жеребец всегда сопутствует мне.       Сирена кивнула и неуверенно отпила пару глотков. Она не любила алкоголь: он наполнял тело какой-то небожественной ленностью, спокойствием. Девушка с детства не любила подчиняться кому-то и часто благодарила Богов за то, что родилась с таким высоким титулом. Она, как могла, старалась не морщиться, чтобы не оскорбить Кхала, мало ли что в голове у этих дикарей, и, резко выдохнув от того, что вино жгучей струёй потекло по её горлу, приложила к губам тыльную сторону ладони.       Чаша с вином уже оказалась в огромной ладони Дрого, он вновь приложился к горловине, жадно глотая приятный напиток, потерявшиеся капли тонкими струями пробежали по широкому подбородку, когда он вновь выпрямился, уже более вольно наблюдая за Сиреной.       — Ближе, —он вновь повелительно поднял руку, полуприказывая, полуприглашая молодую женщину сесть рядом с ним. Момент был откровенно острый, а Дрого делал вид, что не замечает жутких ужимок старого Господина, хозяина дворца, он продолжал играть со своей добычей, наслаждаясь ощущением бьющейся в его цепких пальцах жизни, которой он всерьёз владел. Власть, богатство — этими двумя человек быстро наедается. Куда приятнее ощущать, как от твоих действий зависит человеческая жизнь и судьба.       Не дожидаясь, пока Сирена сдвинется с места, он сам потянулся, ухватил девушку за руку и повалил грудью себе на колени.       — Садись, — со смехом приказал он, опуская ладонь на ягодицы девушки под одобрительный хохот кровных всадников, уже успевших оценить фигуры своих спутниц. Девушка была шокирована произошедшим, но какая-то немного глуповатая улыбка не сходила с её губ. Она не могла понять, что с ней происходит, и куда делись её честь и гордость. Сирене на мгновение показалось, что её глаза вот-вот вылезут из глазниц, когда ощутила руку Кхала на своём мягком месте. По ней будто бы прошёл разряд тока, отчего она произвольно сжала мышцы на всём теле, попутно пытаясь сесть и принять более приемлемое и удобное положение.       — Вот глупая, — Дрого хохотал всё громче, пока Сирена, как новорождённый жеребёнок, неустойчиво держалась на руках. Он сам дёрнул её за талию и усадил к себе на колени так близко к паху, что та могла ощущать жар степей, исходящий от его свободного кроя штанов.       — Пей ещё, — теперь, когда она сидела у него на коленях, как кукла, а он властно обнимал её одной рукой за спину, ему не составило труда самому приложить кубок с вином к её чувственным губам, да наклонить так, чтобы вино, промахиваясь мимо рта, хлынуло прохладным потоком по изящной шее, к ключицам, а после них — в вырез платья.       Девушка испуганно посмотрела на мужчину, даже сидя у него на коленях, ей пришлось поднимать голову вверх. Она посмотрела себе на грудь: ткань платья намокла и весьма фактурно просвечивала всё, что было за нею. Сирена смутилась и, закрыв грудь руками, отвернулась в сторону. Ей хотелось сейчас одного — провалиться сквозь землю. Хуже такого позора уже не могло быть ничто. Мысли в голове путались, сталкивались друг с другом, она чувствовала, как учащается её сердцебиение. Сирена сидела на нём вот так, перед всеми. Перед её отцом, служанками и перед остальными мужланами, которые насмехались над её невинностью.       Взгляд Дрого был понятен большинству женщин, собравшихся в зале, но явно не Сирене, дотракиец буквально раздевал её глазами, его губы изогнулись в хищной улыбке, когда девушка, обнаружив, как сквозь мокрое платье стала видна грудь, прикрыла её руками. Новый взрыв хохота Кхала огласил своды зала, его всадники отозвались, но уже менее охотно: под действием вина и женских ласк они уже искали себе плоскость помягче, чтобы попробовать тепло местных женских тел.       — Великий Жеребец услышит твою молитву, если ты станешь чуть свободнее, — шумно выдохнул Дрого, склонившись к ушку, обрамлённому тёмными кудрями. — Не бойся своего тела, — крупная мужская рука грубо шаркнула мозолистой поверхностью по нежной коже девичьих рук, сложеных на её груди, затем опустилась ниже, на её ноги, его рука легла на бёдра уверенно, непоколебимо, обжигая жаром похотливого прикосновения даже через платье с передником.       Сирене казалось, что перед глазами всё кружится. Из-за того, что мужчина положил руку на её бедро, она стала прижиматься к нему всё сильнее, даже против своей воли. Внизу живота что-то приятно тянуло, по спине пробежали мурашки. Всё это удовольсвтвие контрастировало с тем, что в нескольких метрах от них стоял её родной отец и наблюдал за происходящим. Какое-то время это не давало принцессе покоя, но потом она забыла, забыла, как думать. Чувствуя большую, тёплую руку мужчины на себе, ей казалось, что она сойдёт с ума, ибо отчего-то хотелось закричать, но не как обычно при ссоре с матерью, а тихо, робко. Медленно поднимая глаза на лицо Дрого, девушка рассматривала его тело, чувствовала как он дышит. Она возжелала его, всем свои телом и будто в забытие положила обе руки на щёки Кхала, прижавшись влажной от вина грудью к его телу. Было видно, что её взгляд помутнён, Сирена зачарованно, как под гипнозом, запечатлела на губах Кхала самый трепетный и нежный свой первый поцелуй.       Близость женского тела сказывалась и на рефлексах дотракийца: грубые прикосновения стали как-то особенно, по-нежному жёстки, пальцы, фривольно примостившиеся на бедре в месте соприкосновения плотно сжатых ног, теперь уже стали откровенно мягче. Не ускользнуло от Дрого и сменившееся настроение Сирены — все теснее её ягодицы прижимаются к его ногам, всё ближе — её девственная плоть к его разгорячённому естеству, которое, как гончая чует дичь, ощутило близость женщины. Всё ближе её кожа, всё ближе руки, мощная грудная клетка чувствует, как царапаются сквозь ткань платья соски, впервые возбуждённо затвердевшие. И вот, её губы на его губах, пряные, как молодое вино, терпкие, невинные. С прежней хищной улыбкой Кхал крепко прижал юную деву к себе, его ладонь с хрупкой спинки упала на девичью поясницу, пальцы уверенно смяли попавшую под них упругую задницу, а губы мужчины властно и грубо ответили на первый невинный поцелуй Сирены. В это же время его естество, выражая бурю желания, реализовалось в твёрдой форме, прижимаясь теперь к бедру принцессы.       Сирена сдавленно вскрикнула, почувствовав всё желание своего любовника. Она глухо простонала Кхалу в рот, стараясь, хоть неумело, отвечать на поцелуй. Девушке казалось, что они здесь одни, ей не хотелось открывать глаза. Не разрывая поцелуй, она сумбурно поменяла позу, опираясь на могучие плечи дотракийца, и теперь, сидя к нему лицом, обхватив его сзади ножками. Она вся выпрямилась, натянулась подобно струне, чтобы прижиматься к нему как можно ближе. Сирена уже ничего не понимала и не помнила, хотела только чтобы он делал с ней всё, что ему угодно.       Смена позы — не то, чего Дрого ожидал от девчонки, но то, чего он от неё хотел. Его тело жаждало одного — владеть ею. Он овладел ею в тот самый миг, когда его длинный палец ткнул в неё, когда она так неосмотрительно вилась к нему, рассчитывая "посмотреть" на великого Кхала. В тот самый момент она уже принадлежала ему, потому что дотракиец так захотел. И теперь, когда она так раскрепощённо уселась, он лишь невольно зарычал, выражая одобрение. Он бы открыл рот и сказал что-то, он бы выпил вина, но её губы, дорвавшиеся до запретной прежде ласки, неистово лобзали его губы, его подбородок. Обеими руками Дрого взял девушку за попку и начал подниматься.       — Никто не должен мешать, — с трудом выговорил он, проходя мимо своего всадника и направляясь на улицу, к конюшне, ощущая, как Сирена обнимает его за талию бёдрами. Обнажёнными бёдрами.