365 дней

Боль пришла неожиданно, она не стала подкрадываться, вползать потихоньку. Она огромной волной нахлынула в одно мгновение и заполнила его всего без остатка, лишив всякой возможности убежать, сопротивляться. Дин уже начинал привыкать к тоске, печали, воспоминаниям. Он даже научился жить с этим. Конечно, это было тяжело, Дин просто научился отодвигать мысли как можно дальше от себя, переносить их на потом. Это почти помогало, иногда, правда, становилось совсем невмоготу. В такие ночи Дин устраивал секс-марафон. После Лиза засыпала уставшая, да и ему удавалось уснуть. Дин убирал опавшие листья на заднем дворе, завтра ему предстояло выйти на работу в ближайший автосервис. Лиза на работе, а Бен в школе. Листья пахли землей и осенью. Сэм очень любил лежать в куче опавших листьев, подкидывая их вверх и любуясь на их плавное движение навстречу земле. Боль острым ледяным ножом вошла прямо в сердце. Дыхание остановилось, а тело стало безвольным. Дин упал на колени. Пересохшими губами он хватал воздух, пытаясь сделать вдох. Боль была невыносимо сильной, она ворвалась в тело, выворачивая суставы, горяча кровь, заставляя сердце рваться на части. ОН НИКОГДА НЕ УВИДИТ СЭМА. Вина вдавливала Дина в землю, в глазах темнело. Он кусал губы, пытаясь удержать крик, совсем не чувствуя вкуса крови, быстро наполнявшей ему рот. Это его вина. Он не смог уберечь брата. ОН. Он навсегда остался один, рядом никогда не будет Сэма. Не будет тихого шепота на ухо спящему Дину, не будет розыгрышей, не будет теплого сильного тела рядом. Дин царапал землю, срывая ногти до глубоких царапин, забившихся землей. Он пытался физической болью сбить эту раздирающую его на куски муку. НИКОГДА. Ни завтра, ни через месяц, год. Дину все казалось, что последние шестьдесят два дня — просто затянувшийся страшный сон. Что очень скоро Сэм потреплет его по плечу, и он проснется. Его начало трясти, окровавленные губы уже не могли сдерживать крики боли. Дин скулил, уткнувшись горячим лбом в сырую землю. Из закрытых глаз текли слезы, но они не приносили облегчения. Душа кричала, с нее сорвали всю кожу еще тогда. А сейчас она просто очнулась. Воспоминания острыми когтями раздирали ее, запахи и сны рвали длинными зубами, терзали, заставляя хрипеть от горя и отчаянья. НЕ УВИДИТ. Крик раздавленного горем Дина мало походил на человеческий. Он заставил разлететься птиц, завыть соседскую собаку, вздрогнуть ангела далеко в Раю. Дину же было все равно: страшная злая тоска, замешанная на безысходности, в обнимку с бесконечно тяжелой виной, располосовали его сознание на крошечные кусочки. Тело била крупная судорога, натянутые нервы звенели от напряжения. Слезы, красные от крови, размазанные по всему лицу. СЭМА. Лицо брата всплывает перед закрытыми глазами. Сэм улыбается — чуть виновато, немного лукаво и очень нежно. Дина начинает выворачивать прямо на кучу листьев. Его рвет кровью, болью и кусками мертвой души. Внутри ничего не остается. Одна только боль. ОН НИКОГДА НЕ УВИДИТ СЭМА. Кастиэль подоспел вовремя. Дин уже давно потерял сознание и лежал в куче листьев, перепачканных кровью и чем-то еще. Твердая земля вокруг человека была покрыта глубокими кровавыми бороздами. Кровь была везде: на листьях, на земле, на скрюченном от боли теле. Кас взглянул на его душу и отшатнулся, ужаснувшись увиденного. Душа Дина — словно освежеванный труп, без признаков жизни. Из каждого миллиметра сочилась боль. С каждым вздохом уходила жизнь. Кастиэль поймал истерзанную душу и, согрев ее своим дыханием, вернул обратно в измученное тело. Все, что он мог сделать, это сидеть на опавших листьях и держать своего человека под защитой сильных, невидимых крыльев. Тело человека он привел в порядок. Но лечить душу ангелы не умеют.