365 дней

Сначала пришли запахи, следом за ними, не давая опомниться, нахлынули воспоминания. Запах старой травы и пожухлых листьев. Запах теплой осени, ярких красок и волос Сэма. Почти мертвая душа встрепенулась и потянулась навстречу этим ощущениям. Стало очень грустно, тоскливо, холодно. Дин с нарастающей тревогой метался, пытаясь спрятаться, убежать от предчувствия, от неизбежности. Он, как сумасшедший, работал, стараясь вымотать физически свое тело. Наивно надеясь, что физическая усталость не пустит боль. Но запах кофе напомнил о том, что Сэм любил капучино с густой пеной из сливок. Тоска начала вползать потихоньку, с каждым новым воспоминанием. Дин попытался отвлечься и переключился на Лизу. На активное и продолжительное ухаживание у него просто не было времени, сил и желания. Просто в один из вечеров Дин прижал Лизу к себе и стал покрывать ее лицо торопливыми поцелуями. Страсти в нем было как в дохлой рыбе, но он отчаянно пытался спастись, согреться ее теплом. Лиза почувствовала его настроение, отстранилась, взяла Дина за руку и повела за собой в спальню. Толкнула его в грудь, роняя на простыни, и прошептала: «Просто ни о чем не думай». Она целовала его сильными, горячими поцелуями, согревая и успокаивая. Постепенно напряжение стало уходить, уступая место возбуждению. Ласки Лизы становились все изощреннее, она со стоном впивалась в его губы требовательными поцелуями, покусывала, царапала, зализывала языком. Тело Дина горело, он подмял Лизу под себя и одним резким движением вошел в нее. Наслаждение было сильным и очень горьким. Стоны Лизы напомнили голос Сэма, хриплый от возбуждения, тягучий от приближающегося оргазма. Разрядка прошлась крупной дрожью по телу Дина. На душе вновь стало пусто. Он с облегчением уснул. Утром запах пены для бритья напомнил, как он учил младшего брата бриться. Вкус бифштекса — о том, как они любили сеть закусочных у дороги. Тетради Бена — о желании Сэма учиться. Дин целыми днями работал как проклятый, а ночами доводил Лизу до потери сознания своими ласками. Потом пришли сны. Поначалу как обрывки старой киноленты — куски, не связанные между собой. Лицо мамы, снег, летящий большими хлопьями, куча кассет на переднем сидении. Желтоглазый демон, кепка Бобби и много чего еще. Сны причиняли неудобство, Дин вставал уставшим, раздраженным. Очень часто он сидел ночью на крыльце и смотрел в темное небо, усыпанное звездами. И вспоминал. Веселые глаза, безалаберную храбрость, отчаянную потребность жить, как все нормальные люди. Он уже смирился с тем, что пустота уходит из него. С равнодушным смирением он ждал того, что придет ей на смену. Дин надеялся, что у него хватит сил все это перетерпеть и пережить. Он не звал ангела, не звонил Бобби и даже при Лизе и Бене старался притворяться, скрывать свои переживания. Никто не в силах ему помочь.