Зовите меня Крис!/Please, call me Chris!

Twitter

Just Chris @_chris_mendess_ Лечу в Лондон на Рождество. Помолитесь за меня Dana Mendess @dana_mendess @_chris_mendess_ Можно и за меня тоже?:) Just Chris @_chris_mendess_ @dana_mendess да уж, не повредит, это точно ------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Я стою в бывшей своей комнате и смотрюсь в бывшее свое зеркало. К уголку зеркала прикреплена фотография. На ней я, Дана и Макс. Мне лет 16, Дане – 15, Максику – 13. Мы такие смешные, улыбаемся, обнимаем огромного снеговика, которого слепили. Это мы, наверное, на Новый год в Москву приезжали. Я уже и не помню. Возможно, это был 1 из тех редких дней, которые мы проводили в России в гостях у бабушки. Макс совсем не знает русского, хоть я всегда и пыталась его научить. Ну, что-то он может сказать, но совсем немного. Да и не помнит он ничего, что связано с Москвой, потому всегда относился равнодушно к таким поездкам. Чего не скажешь обо мне, конечно… Кто-то робко стучится в дверь и приоткрывает ее. -Ты не голая? – спрашивает Дана, входя в комнату. -Даже если бы и была, тебя бы это не остановило, - пожимаю плечами я. – Как я выгляжу? Я кручусь перед Даной. Она критически оглядывает меня. -Пойдет. -Как-то не слышу восторгов по поводу моей новой юбки – я сама ее сшила, между прочим, - делаю вид, что обижаюсь, я. Дана хмыкает и садится на мою кровать. -А что, где ты Тревора потеряла? – спрашиваю я у сестры, поправляя воротник рубашки и прическу. – Его там мама не съест? -Не уверена, - напряженно выдыхает Дана. – Вообще они с папой разговорились, я подумала, все пока нормально – могу сходить к себе в комнату и к тебе вот решила заглянуть. -Ааа… - протягиваю я. – Сколько ты уже здесь не была? Год? -Ну да, около того, - дергает плечом Дана. – Но до твоего рекорда мне еще далеко. Я улыбаюсь, подкрашивая ресницы, и отвечаю: -Да уж, и не поспоришь. Сестра вздыхает и молчит. Я сосредоточенно крашусь, Дана осматривает мою комнату и все молчит. Да уж, Дана, какой ты стала взрослой! И почему я так долго не встречалась с тобой? Мы и переписывались, созванивались-то редко. Я же только недавно узнала, что ты живешь в Торонто теперь, уехала из старого доброго Лондона! И как я вообще могла быть такой равнодушной?.. -Ну, как Тревору Лондон, дом, сами родители? - нарушаю тишину я. Дана поднимает на меня глаза, отвлекаясь от рассматривания ковра на полу, и пожимает плечами: -Да не знаю, мы пока не успели это обсудить. Но, как видно, папа ему явно по душе, - она улыбнулась одними губами. - Как думаешь, родители нормально отреагировали? Особенно, мама. -Нууу… - протягиваю я. – Ты же знаешь маму – никто не может сказать, когда у нее в голове что звякнет, и она начнет свои обычные концерты по заявкам трудящихся. А папа, я думаю, уже нашел с Тревором общий язык. Он вообще у нас мировой отец, сама знаешь. Дана облегченно улыбается. -Да, ты права. Папа у нас адекватный. Чего не скажешь о маме. -Ну, ты к ней уж слишком строга, - качаю головой я. – Она просто сильно о нас переживает и думает, что мы маленькие все еще… Я готова, кстати, пошли вниз. Дана встает с кровати, выходит из комнаты, за ней я, и говорит: -А вот 5 лет назад ты так не считала. -Ну, это было 5 лет назад, вообще-то, - улыбаюсь я. – Теперь я в принципе могу ее понять. Мы спускаемся на первый этаж. У камина папа, Кит и Тревор активно дискуссируют на тему политики. Мама накрывает на стол. Увидев нас, она спрашивает: -Дана, ты звонила Елене? Они там едут или нет? Скоро уже Рождество начнется. -Да едут они, едут, - отвечает Дана, нехотя. – Пробки, мам, Сочельник же. Наверняка застряли где-то. -Но ты все равно позвони. Мало ли что, - наказывает мама и скрывается на кухне. -Господи, - закатывает глаза Дана. – Мне почти 22, а мама до сих пор говорит мне, что делать. Я, украв со стола виноградинку и жуя ее, говорю: -Да не обращай ты внимания… Договорить мне не дает звонок в дверь. Дана бросается открыть. Это оказываются Елена и ее парень Оливер Сайкс. Я снова прохожу через стадию взаимного знакомства, все домашние тоже. Ну, теперь-то все точно в сборе. *** Мы сидим за большим обеденным столом в центре зала. Папа и мама напротив друг друга по торцам стола. Я – на одной стороне с Даной и Тревором. Кит, Елена и Оливер – прямо напротив нас. Все выглядит прямо-таки идеально. Куча вкусной еды на столе. Папа, перебрасывающийся с Оливером и Тревором о чем-то чисто мужском, вроде матчей по хоккею или что-то вроде того. Кит, пинающий меня под столом, как в детстве: 2 удара – посмотри под стол, 3 удара – посмотри на Дану, 4 удара … А нет он просто так меня пинает! Ах ты! -Кристина, помоги мне принести пирог на стол, - просит мама шепотом, наклонившись ко мне. -Блин, мам, сколько можно просить?.. – пытаюсь поправить ее в тысячный раз, чтобы она не называла меня моим полным именем. -Можно хоть в этот раз без пререкательств? – отрезает мама. Что? Я вообще не уверена, что есть такое слово. Что это за слово такое «пререкательство»? Главное, так она со мной разговаривает только по-русски, когда никто не слышит. А вы еще сомневаетесь, почему я уехала отсюда?! Вот почему. Я неохотно встаю и иду за мамой на кухню. Там я было берусь за поднос с пирогом, но мама останавливает меня и все тем же неприятно-скрытным шепотом спрашивает: -Ну? -Чего «ну»? – недоумеваю я. -Ну, и как тебе этот новый данин хахаль? Ох, обожаю этот фольклорный русский, на котором она со мной говорит о всяких противных вещах. -Я и старого не видела, - отвечаю я. -Энди. Милый мальчик. Такой интеллигентный, переехал ради нее в Лондон. Музыкант, группа своя… -Так у этого тоже своя, - замечаю я. Мама хмурится, видя, что я ее не поддерживаю. -Ну, все равно. Энди ради Даны и переехал, и квартиру снял, и жили-то они вместе, и песни ей писал. А этот что? -Мам, успокойся. Они встречаются всего месяц. Что ты хочешь? – я делаю попытку образумить мать. -Я хочу, чтоб она была счастлива. Только и всего, - заводит мама свою любимую шарманку о счастье. -А почему ты считаешь, что она не будет счастлива с Тревором? – пожимаю я плечами. – И вообще, это не наше дело, мам, не нужно совать в него нос. Мама оскорблено поджимает губы. -Думаешь, так можно говорить матери? -Так, ну чего ты заводишься? – вздыхаю я. – Все же нормально, успокойся, все будет хорошо. Пойдем отнесем пирог, пока не остыл, и будем спокойно праздновать Рождество без всяких проблем. Мама молчит оскорблено, а потом выдает: -А тебе нравится Кит, Кристина? -Чего? Мам, ты совсем уже? – я вскидываю брови. – Что ты удумала там? Не нравится мне Кит. Мы на 1 горшок ходили. Как вообще может нравиться друг детства? -Ах, ну, да, ну, да… - протягивает отрешенно мама. – Ты иди, отнеси пирог, а мне тут еще кое-что сделать надо. -Хорошо, - киваю я и почти выхожу из комнаты. – И, мам, - она смотрит на меня, - не выкидывай ничего, я тебя прошу. Давай не будем, как всегда, все портить, ладно? -Ладно-ладно, - рассеянно кивает мама, и я, довольная, что удалось переубедить маму или, по крайней мере, заставить ее отказаться от идеи поссорить Дану и Тревора или что-то вроде этого, которая уже наверняка появилась в ее голове. Я ставлю пирог на стол, сажусь на свое место. Через какое-то время возвращается и мама. Все идет своим чередом. Все кушают, обсуждают последние новости. Тут мама вдруг как-то встрепенулась и говорит громко так, чтоб слышно было везде: -Кит, дорогой, а ты до сих пор работаешь в банке? Кит от неожиданности чуть не давится рыбной костью, кашляет, а потом с недоумением в голосе отвечает: -Ну, да. До сих пор, миссис Мендесс. -Ага. А помнишь, ты говорил, что хочешь заиметь свой бизнес? И как дела с этим? -Потихоньку, - отвечает Кит, беспомощно смотря на меня. – Ну, мало-помалу растем, расширяемся. Не все сразу. -Ну, конечно, не все сразу! Главное – начало. Скоро, наверное, миллионером будешь. Мы с Даной, сидящей рядом, недоуменно переглядываемся. -Ну, - смущается Кит, - я не был бы так уверен… -Да чего ты! Не смущайся, здесь все свои, - голосит мама. -Мама... – начинаю я, но она машет в мою сторону рукой и перебивает меня, уже обращаясь к Тревору: -А ты, Тревор? Чем ты занимаешься? Он с улыбкой смотрит на нее и просто отвечает: -Музыкой. Я пою в музыкальной группе. -И что известная она? – интересуется мама все тем же фальшиво-приветливым голосом. -Ну, достаточно. Я не уверен, что вы ее знаете, но в Америке… - Тревор не успевает договорить, потому что мама просто нереально нагло перебивает его. -Ооо, ну, значит, не известная. В вашей Америке все что угодно может стать популярным! Взять хотя бы этих One Direction. Ну что это, музыка разве? Америка, Америка! Что это, ваша Америка? Пшик, да и все. Вот другое дела Соединенное королевство. Здесь хотя бы всяких гомомсексуалистов и прочей нежити нет, а у вас там их пруд-пруди. Америка, тоже мне!.. -Вообще-то, мама, это британская группа, - прерывает поток антиамериканской речи Дана. Лицо у нее стало жесткое, даже скулы появились. Видно, что она начинает злиться. Тревор же улыбается по-прежнему. Видимо, его это все только забавляет. -Зря вы на Америку так грешите. Обе ваши дочери там живут, - замечает он. Вы бы видели в этот момент нашу драгоценную маман. Она побурела, будто даже надулась, как лягушка. Я понимаю, что сейчас грядет скандал просто нереальных масштабов. Я пытаюсь остановить это. -Мааам... Но она смотрит на меня какими-то дикими глазами, привстает и говорит: -А ты мать-то не затыкай! Я могу говорить, что хочу, я троих детей воспитала, вырастила, - и тут обращаясь к Тревору. – А вы, молодой человек, по какому, собственно, праву со мной так разговариваете? -Натали… - начинает папа, но мама бросает на него такой взгляд, что тот быстро умолкает. Тревор спокойно отвечает, отложив салфетку. -Я вам не грубил. Чего не скажешь о вас по отношению к моей родной стране. Мама взвизгивает так, что, кажется, трескается потолок. Все, спасайся, кто может, мама разозлилась и злость ее будет настолько ужасна, что кто-то сегодня из-за стола сегодня точно живым не выйдет. И, похоже, это буду я, потому что она так яростно размахивает руками, что они пролетают в миллиметре от моей головы. -Да как ты смеешь в таком тоне со мной разговаривать, грубиян? Сам из страны педиков приехал, а туда же, лезет меня еще поучать, недоносок… -О господи, мама! Что ты несешь?! – взрывается Дана и шумно встает из-за стола. -Дана, сядь, - просит Тревор, но она его не слушает. -Ты вообще что ли с ума сошла? Просто не могу поверить, что ты так говоришь! -Во что ты не можешь поверить? Водишься со всякими прошмалыгами, мужиков меняешь, как трусы грязные, а теперь еще и удивляешься, почему это твоя мать ставит их на место! Мама несет просто невообразимые вещи, от которых хочется просто встать и уйти. Остальные смотрят на все это, в шоке раскрыв рот и не зная что сказать. Дана, поджав губы, смотрит на маму. Вот это взгляд! Мама должна была воспламениться под прицелом этого взгляда. Дана отряхивает челку со лба, дернув головой, как бы готовясь ко схватке. Тревор и я, как по команде, встаем, понимая, что сейчас, пожалуй, придется Дану держать, чтобы она не убила кого ненароком. -Так что я еще и шлюха, по-твоему? – медленно, с расстановкой произносит Дана. Мама вдруг прикрывает рот, не зная, что сказать. -А чего ты молчишь, мамочка? – повышает голос Дана, мы хватаем ее за руки, но она легко освобождается и подходит ближе к маме. – Сказать больше нечего? Не поверю, что ты все сказала. Давай, говори про то, что Тревор мне не пара, что Энди был лучше, что, я не знаю, кто угодно лучше, чем этот американец. Мы же все тут чистокровные британцы, прям род от самой королевы ведем, сэры и леди сплошные! Знаешь, что, мама? Мне это надоело. Когда бы я ни приехала, все это кончается скандалом. Хочешь поссориться снова? Все, мам, у тебя получилось! Снова ор, крики, визги. Спасибо за испорченное Рождество, мамочка. Я в этом доме больше оставаться не намерена. Она срывается с места и бежит к лестнице на второй этаж. Тревор кидается за ней. Я чуть медлю. Мама кричит ей вдогонку: -Дана, подожди. Елена тоже подскакивает и бежит за Даной. Я следую ее примеру. В даниной комнате – крики и возня. -Отпусти меня, Трев. Я должна собрать вещи! – кричит Дана. -Успокойся, Дана, все нормально. Из-за этого не обязательно уезжать. Если ты думаешь, что я оскорбился, ничего подобного. Все отлично. Мы с Еленой входим в комнату. Елена подбегает к Дане, кидающей только разложенные по полкам вещи в чемодан, и говорит ей: -Ну чего ты? Куда вы поедете сейчас, ночью? -Куда-нибудь подальше от этого места! Я здесь больше не останусь! Пусть сама с собой споры ведет. Я не намерена больше этого слушать, - в исступлении, сквозь подкатывающие слезы кричит Дана. -Дана, ну ты же знаешь нашу маму. Сейчас поскандалит и перестанет, а потом извинится еще. Ну чего ты, правда что? Не надо никуда уезжать, Рождество же, - пытаюсь я ее успокоить. Сестра поднимает на меня полные слез и решимости глаза и серьезно говорит: -Если это такое Рождество, даром его мне не надо, Крис. Как ты не понимаешь, не хочу я больше ее видеть! Она всю жизнь так. Ведет себя, как душа положит, а все и терпят, все думают, не портить же праздник всем, действительно. Я больше так не могу, Крис. Она меня просто доконает, если я останусь здесь хотя бы на день. Не могу я, не могу… - она срывается на плач и закрывает лицо руками. Тревор быстро подходит к ней и обнимает Дану. Та, уткнувшись в его плечо, дает волю слезам. В этот момент в проходе двери обозначается Оливер. -Я на колесах, довезу, - говорит он. Елена оборачивается и говорит парню: -Мы тоже уезжаем. Тот кивает. Дана перестает плакать, стирает слезы и молча застегивает наскоро собранный чемодан. -Поехали, - просто командует она, и все спускаются вниз. Папа и Кит сидят на своих местах, а мама, как только мы спускаемся, подлетает к нам и пытается что-то сказать Дане. -Мама, - строго и серьезно говорит та, - успокойся. Счастливого Рождества. Мама застывает в недоумении, а Дана пользуется этим, чтобы пройти мимо нее к входной двери. Я выхожу вместе с делегацией отъезжающих. Оливер заводит машину, все садятся в нее. Дана оборачивается ко мне и спрашивает: -Крис, не поедешь с нами? Зачем тебе тут сидеть? Все равно Рождество уже испорчено. -Да нет, - пожимаю я плечами. – Я останусь, Дан. Мне некуда ехать, а вам я буду только мешать. Она хочет что-то возразить, но ее окликает Оливер и просит поскорее закрыть дверь – холодно. Сестра подчиняется и садится в салон. Они отъезжают, а я провожаю их взглядом. На ступени крыльца ступает Кит, которого я узнаю по его характерному кашлю. -Отличное Рождество. -Угу, - мычу я, думая о другом.