Джо
Джо, привет. Ты дома?
У тебя сегодня свободно?
Привет, Крис Да, конечно. Что-то случилось?Вроде того
Можно мне к тебе приехать на ночь?
Да Боже, Крис. Все в порядке? Мне тебя встретить? Ты где вообще?Нет нет Не нужно, я еду на машине к тебе Я объясню позже Извини, что так странно пишу – за рулем
Конечно, Крис, никаких проблем Приезжай, все нормальноСпасибо, Джо:*
------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Солнце. Небо. Яркая полоса света, проникающая сквозь крону невероятно высокой сосны. Кажется, такие высокие сосны растут только в Канаде. Может, в России тоже? Я иду по залитой солнцем поляне и вижу фигуру человека. Фигура расплывчата. Человек оборачивается, и я различаю лишь темные волосы, карие, улыбающиеся глаза и… -Блин, Крис, ты опять уснула, что ли? Громкий, резкий голос Молли грубо вырывает меня из сна. Картинка исчезает, расплываясь. Я открываю глаза и обнаруживаю себя спящей на новых эскизах. Твою ж мать! Надеюсь, не помяла ничего. Я быстро просматриваю наброски и с облегчением вздыхаю, не найдя на них никаких помятостей. Молли стоит, опершись о мой стол, и сурово буравит взглядом мою голову. Я поднимаю глаза на нее. Блондинка пытается сохранить серьезность, но не удерживается от улыбки. -Бурная ночка с Эштоном? Господи. Что она несет? Со сна мне кажется эта фраза еще более глупой! -Что? Нет. Нет, конечно. Просто много работы. Выматываюсь. Молли, немного расстроенная тем, что не удалось раскрутить меня на историю о моей личной жизни, осматривает просторную комнату, в которой обычно работало несколько модельеров сразу же. Сегодня я была здесь одна. Карл уехал за тканями, а где остальные я и понятия не имею. -Ну, что, Крис, я зря к вам в студию приехала, что ли? Есть что на примерку или как? Молли - моя модель. С нее я обычно снимаю мерки, по ней подгоняю готовое изделие. Она такая же участница процесса создания одежды, как и дизайнер, то бишь я. -Да, конечно. Есть кое-что. Я встаю и открываю большой шкаф за моим столом. Здесь хранились почти готовые модели одежды. Среди кучи вешалок с платьями, пальто, кардиганами и прочим нахожу нужное синее в полоску платье и подаю его Молли. -Осторожно, там кое-где только наметано. Девушка кивает и уходит переодеваться. Почти в ту же секунду, как она скрывается за ширмой, в комнату влетает Карл, француз, гомосексуалист, натуральный блондин и весьма талантливый модельер, в отличие от меня. Он с шумом скидывает на свой стол, итак заваленный всякой чепухой, новые свертки ткани и в изнеможении вздыхает. -Кошмар! Кашемира нет просто нигде! Весь Нью-Йорк объездил. Его французский акцент просто ужасающий, но я уже привыкла понимать его. Все время, слыша, как он коверкает английские слова, я задумываюсь, а не воспринимают ли меня, собственно, так же? Хотя я и говорю на английском с пеленок, но все равно никак не могу считать его родным. Все-таки 8 первых лет своей жизни я, как-никак, провела в России. И, наверное, единственная из своей семьи я считаю своей родиной все-таки именно ее, а не Лондон, в который мы переехали, когда мне было 8, и тем более не Америку, которая стала моим домом всего каких-то 5 лет назад. Пока я стою, погруженная в воспоминания, Карл начинает разбирать свертки, что-то бубня себе под нос. В это время из-за ширмы выходит Молли. Одного взгляда на нее мне хватает, чтобы понять, что на ближайшие несколько дней я буду занята тем, что буду яростно перешивать это убожество, которое сейчас на ней. Девушка модельной походкой подплывает к моему столу. Карл, метнув на Молли неодобрительный взгляд, задает мне вопрос, ставя ударение в моем имени на последний слог на французский манер: -Кристин, скажи, когда придет этот приятный молодой человек с фигурой бога? Я бросаю на него "исполненный ревности взгляд" и с улыбкой отвечаю: -Сколько раз повторять, Карл, Эштон – мой парень и он натурал. Даже не пробуй его отбить. Карл поджимает губы и со словами «Даже пошутить уже нельзя» скрывается за горой тканей. Я пытаюсь сконцентрироваться на платье, надетое на Молли, но получается это мало. Думаю об Эштоне. -Дорогая, ты так устала. Неделю уже из студии не вылазишь. Может, сходишь куда-нибудь, развеешься? – с жалостью говорит Молли. – Помню, как мы только познакомились. Тогда ты выпила на спор несколько стаканов текилы залпом. Это было весело. Где теперь та Крис? Я смотрю на нее исподлобья. -Погибла под тоннами свертков с тканью, эскизов и булавок. -Но ты же и тогда была дизайнером! Что изменилось, не пойму? - пожимает плечами девушка. - Ай! Больно же! Это я случайно уколола ее булавкой, пытаясь приколоть ее на подол, который был скроен с явным нарушением. -Извини. Не двигайся, пожалуйста, не могу нормально заколоть ткань, когда ты дергаешься. Для удобства я встаю на корточки, чтобы поправить подол платья. -Молли. Если ты помнишь, я чуть не вылетела из института из-за этих вечеринок. Теперь это в прошлом. Моя работа мне дорога. Девушка на это только хмыкает. -Ну ладно. Раз так. Решила заделаться хорошей девочкой? Только, Крис, грешники еще никогда не становились праведниками. Конфуций, а не Молли Уизерпин! -Буду иметь в виду! – улыбаюсь и поднимаюсь на ноги, смеряя оценивающим взглядом свою работу. *** -Крис, может, хватит смотреть уже в одну точку? Джо машет перед моим носом рукой. -Что с тобой? Мы сидим в кафе недалеко от студии. На улице идет дождь. А в кафе тепло и сухо. Кофе, кажется, даже на этот раз вкусный. Хотя я люблю мокачино, а здесь есть только противный латте. Джо с улыбкой смотрит на меня, запуская руку в каштановые волосы, чересчур длинные. Он никак не хочет с ними расставаться, говорит, это его имидж. На Джо темно-серый кардиган, который я ему подарила на день рождения, и легкий синий шарф. -Да так. Ничего. Просто осталось всего ничего до недели моды. А пока у меня не сделано ни одного нормального платья. Работаю уже просто днями и ночами. Недосып жуткий!.. Еще на Рождество мама просит приехать в Лондон. И с Эштоном там… Я осекаюсь на полуслове, забываясь, что не хотела говорить об этом. -Что с Эштоном? – подхватывает Джо. -Забей. Ничего интересного. -Ну, я твой друг. Для меня это что-то да значит. - Улыбается хитро парень и откидывается на спинку дивана, обтянутого темно-серой тканью. Я морщусь. -Лучше расскажи, как там та короткометражка про театр. Джо выдыхает, смотрит задумчиво в свою чашку, а потом говорит: -Ну как? Никак. Эрик отказался ею заниматься, так что весь отснятый материал монтирую я в одного. Превращаюсь в режиссера монтажа. Работы много, а опыта - не очень, честно говоря. Даже и не знаю, что из этого получится. Он улыбается. Я потягиваю латте и говорю: -Зато тебе все лавры. Ты уже решил, где показать ее? Джо пожимает плечами. -Да, есть пару мест. Небольшой альтернативный кинотеатр авторского кино согласен покрутить ее недолго. Еще кое-какие места. А так, я планирую отправить ее кое-куда, лишним не будет, хотя бы получу конструктивную критику. Я усмехаюсь. -Не, у меня там ужасная игра. Когда я смотрю эту короткометражку, у меня начинается мигрень. Джо ожесточенно мотает головой. -С ума сошла? Да ты – это лучшее, что вообще есть в этой короткометражке. Если она и выстрелит, то только благодаря тебе. Ну и моей режиссуре и грамотному монтажу. А Эрик пусть катится. Мы засмеялись. -Ты не сказала, кстати. Как там с Эштоном? Я вздыхаю. -Никак с Эштоном. *** Эштон сидит с ногами на диване и смотрит американский футбол. Типичный американец – высокий, подтянутый, спортивный. Я прихожу из студии обычно поздно вечером, и никогда еще мне не удавалось увидеть его в другом положении, чем просмотр телевизора. Ну, иногда, когда я приходила чуть раньше, я заставала его за созданием сайтов – его обычным средством зарабатывания денег. Но в последнее время, я прихожу достаточно поздно, чтобы созерцать Эштона в единственно возможном для него вечером виде – за просмотром «ящика». Начинает складываться ощущение, что в течение уже битого месяца я для него просто не существую. Я прихожу, ужинаю, принимаю душ, иду в спальню, валюсь на кровать, проваливаюсь в тревожный дурман-полусон, просыпаюсь, завтракаю, одеваюсь и покидаю дом, пока Эштон еще спит. А вечером все снова начинается по кругу. Будто кто-то поставил пластинку и забыл ее поменять, когда она начала крутить одну и ту же мелодию. Раньше ведь все было по-другому. Мы были так счастливы! Я переехала к нему с 3 месяца назад, мы сделали ремонт. Мы проводили вечера вместе, смотря фильмы или просто болтая ни о чем. Я знала, что Эштон – домосед, и это меня не смущало. Как это может смущать, если ты знаешь, что дома тебя всегда ждет твой мужчина, который любит тебя и всегда готов порадовать, как бы сильно ты ни устала на работе? Разве что-то изменилось с тех пор? Почему мы больше не счастливы? Точнее, почему больше не счастлива я, ведь Эштон, похоже ничего не замечает? Я больше работаю, больше устаю, это да. Но неужели какая-то глупая загруженность на работе может проложить такую огромную стену между нами? Я сажусь на диван рядом с Эштоном. Он сидит и смотрит телевизор, даже не отреагировав на меня. Я начинаю вскипать. Я так чертовски устала от всего этого! Неужели так сложно просто не игнорировать меня?! Мне хочется дать ему в морду и выгнать нафиг из этого дома. Но это его дом. Вот незадача! А Эштон сидит и смотрит свой футбол. Ему пофиг, что я пришла уставшая с работы, что я вообще пришла, что я вообще есть! Да, господи, о чем я, он до сих пор носки не убрал, валяющиеся посреди комнаты, не то, чтобы на меня обратить внимание! Что-то происходит! Я очень сильно злюсь. На него, на эти носки, брошенные на пол, на этот треклятый телевизор, делающий Эштона таким аморфным и равнодушным ко мне! Я смотрю на него и думаю: «Какая же я была дура, что не замечала раньше, что он такой и есть – равнодушный, совершенно амебный и ничего в этой жизни не желающий делать!». Нет, но я ведь все равно люблю его… Хоть он такой идиот. -Эш. Молчание. -Эш. Наш дом горит. Молчание. -Эш. Твой счет в банке на 100000 сгорел. Молчание. -Эш. Я ухожу от тебя, неблагодарная тварь! Я почти кричу, вскакивая с дивана. Ему пофиг. Ну все. Ты меня разозлил. У меня будто срывает башню. Я сначала крикнула ему это со злости, а потом уже поняла, что я сказала. Несколько секунд я смотрю на Эша, но он будто и не слышал ничего. Я хочу было сказать ему «Прости, не знаю, что на меня нашло», но что-то во мне надламывается и не дает произнести этих слов. Вместо этого в мою голову прилетает шальная, но кажущаяся логичной в этот момент мысль – а почему бы и вправду ни уйти от него?! Что меня, собственно, держит? Да ничего! Я ошиблась. Никто никого не любит. Ой, точнее, простите великодушно, любит, конечно же. Эштон любит свой треклятый футбол. За считанные секунды в моем больном мозгу, усталом от этой вечной «модной» нервотрепки, от постоянного невнимания Эша, вскипает еще большая злость. Господи, да ведь я уже сколько времени подряд терплю все это! Завал на работе, недосып, постоянный стресс, царящий в студии в связи с приближением недели моды. И плюс ко всему уже черт знает сколько времени это животное на диване не обращает на меня никакого внимания, будто меня вообще нет, а еда готовится сама, вещи сами стираются, а пол сам собою пылесосится! А не пойти бы тебе?! Все. С меня хватит! Я в бешенстве бегу в другую комнату, достаю с верхней полки шкафа чемодан и начинаю яростно кидать туда свои вещи. Только через несколько минут, когда я достаю книги с полки над телевизором, загородив на какую-то секунду экран, Эштон подает голос: -О, Крис, дорогая, вернулась уже? -Да неужели?! – ору я не своим голосом и кидаю книги в чемодан. Изумленный Эш выпрямляется на диване и смотрит на чемодан, потом на меня. -Ээ, Крис, ты чего? -Ничего! Я бросаюсь к стеллажу, открываю его и кидаю в чемодан свои вещи. Парень пока в шоке сидит на диване. Я злюсь еще сильнее. Ну, неужели до него не доходит, что я бросаю его, что я ухожу, что он может запросто взять и лишиться меня? Или ему все равно? Господи, о чем это я?! Ему все равно, я именно поэтому от него и ухожу. Собрав основные вещи, я яростно застегиваю чемодан, одеваюсь и выхожу в прихожую. Только тогда Эш встает, наконец, с дивана и застывает в дверном проеме, наблюдая за мной. Его изумлению нет предела. Как и моей ярости. Как бы я хотела, чтобы он сейчас начал мне мешать, орать, даже, может, силой заставить остаться, но проявил хоть какой-то интерес к происходящему. А он просто стоит. Господи! Как же меня это бесит! Все бесит! Он бесит! Я уже на крыльце, стаскиваю чемодан, подхожу к машине, открываю багажник… -Ты уходишь от меня? – раздается слабый голосок около входной двери. -Да! Поздравляю, до тебя весьма быстро дошло! Не ожидала от тебя такой проницательности! – кидаю я и сажусь в салон. На улице холодновато, в машине тоже, но меня это не останавливает. Завожу машину и выезжаю со двора. Этот олух стоит на крыльце и просто провожает меня взглядом. Надо было сделать это раньше! Выезжаю на шоссе, чтобы больше никогда не появиться на этой улице, в этом доме. Ни-ког-да! *** Ранее утро. Я сижу на кухне в квартире Джо за барной стойкой и попиваю зеленый чай, с ногами забравшись на высокий стул. -Я так и не понял, что произошло, – раздается голос парня из-за плиты. -Я ушла от Эша. Больше ничего. -А жить-то ты у меня будешь теперь? – с улыбкой спрашивает Джо, обернувшись. -Нет, конечно… Точнее, только до отъезда в Лондон. Если мне вообще удастся покинуть Нью-Йорк. А потом вернусь и сниму какую-нибудь квартирку. -Ой, и не жилось тебе в богатом доме Эштона, будешь теперь ютиться на диванчике в гостиной у меня. – Джо возвращается к готовке. -Извини, Джо. Я просто так и подумала, что ты меня пустишь. – Виновато улыбаюсь я. Джо, ставя на барную стойку тарелки с ароматной яичницей с беконом, говорит: -Пустить-то пущу. Просто жить будем в тесноте. -Да не в обиде, – случайно по-русски добавляю я, хватаясь за вилку и подвигая себе яичницу. Да, иногда со мной случается и такое. Русский никак не вытравить из своего лексикона. Просто, бывает, забудешься и все – снова, как ни говоришь на английском последние лет 18. -Что? – не понимает Джо. Я отмахиваюсь. -Да ладно, забей. Просто поговорка такая есть в русском языке. По-английски звучит убого, уж извини. Джо улыбается, отхлебывая ароматный чай из кружки. -Надо будет съездить в эту твою Россию. Даже интересно, что там да как. -Я и сама жила-то там только до 8 лет. Так что не такая уж я и русская. – Смеюсь я. Джо, уплетая яичницу, пожимает плечами. -Не знаю. Ты мне всегда говорила, что Россия у тебя в крови. -Ну, да, типа того. - Моя очередь пожимать плечами. – Просто сколько уж лет прошло, а я не могу забыть Москву, Россию, этот язык. Как-то это у меня иногда всплывает, знаешь, из подкорки. Джо согласно кивает. -Да, я, кажется, понимаю тебя. Для тебя Россия – родина, хоть ты жила в ней уже давным-давно. Мой отец – шотландец. Он всю свою жизнь рассказывал мне о красоте Шотландии, о ее замках, полях, лесах, о ее каком-то особенном духе старины и сказки. Я никогда его не понимал до конца, но всегда знал, почему он так говорил. Может, он уже и не живет там лет 50 как, но родины из души-то не вытравить. Вот и у тебя так же. Я активно киваю и поддакиваю другу: -Ты прав! А тебе хотелось когда-нибудь съездить в Шотландию? -Да, конечно, до сих пор хочется, - вздыхает как-то очень грустно Джо и неожиданно переводит тему. – Ладно…Ты что-то сказала про Лондон? Что это за новости такие? Я думал ты тут остаешься на Рождество. Я, обжигаясь беконом, но продолжая упорно его жевать, говорю: -Мама позвонила, пригласила отпраздновать Рождество семьей. Что-то у них там, видимо, случилось, раз так срочно звонит, приглашает. Не похоже на нее. Дана приедет, сестра моя. Наверное, случилось что, иначе зачем бы она мне звонила буквально за 2 недели до рождества и так активно звала в Лондон? Хотя…может, меня и не отпустят вовсе. Сейчас в студии такой завал!....Ай, как горячо! Черт... Все орут, бегают, кипишат. Не успеваем к сроку сшить вещи для недели моды в Нью-Йорке. А это серьезно. Будет грандиозный скандал, если хотя бы один эскиз нашего босса, великого кутюрье, не будет воплощен в жизнь. Пытаюсь залить пожар во рту остывшим чаем. -О, понятно. Тогда, конечно, поезжай домой, раз к родителям. И сдалась тебя эта мода с этими всякими нервотрепками? Только время зря теряешь, – пожимает плечами Джо. -Ну, Джо, а сдалось тебе это кино? – копирую я его интонацию с улыбкой. Парень серьезно поднимает на меня глаза. Даже на время забыл об яичнице. -Ты, пожалуйста, кино не трогай. Это искусство. Я творю, создаю что-то для души, для людей. Я киваю. -Я тоже. Мода – это тоже искусство. Я тоже создаю что-то для души. Я смотрю на Джо и понимаю, что задела его за живое. Он абсолютно легок в общении, для него почти нет запретных тем, на которые он может шутить. Но только не тема кино. Кино – это настоящая страсть Джо. Говоря о кино, он даже в лице изменяется. Становится таким серьезным режиссером, влюбленным в свое дело. Ну, каким он, собственно и является в остальные моменты, когда не ест и не зависает с друзьями. Джо смотрит на меня, не мигая. Кажется, что он может сейчас с легкостью зарядить мне оплеуху. -Ты сейчас серьезно? Я молчу, сглотнув. Ну, все, я труп. Джо продолжает медленно, не отрывая от меня глаз: -Кино – это исповедь, это пот и кровь всей съемочной команды, от актеров и до сценариста, это отдельный мир. Это искусство, иными словами. А что мода? Ты должна понимать, что занимаешься сейчас совсем не тем, чему тебя учили в Парсонсе. Да, тогда, в Школе дизайна, ты училась быть дизайнером, творцом. А сейчас что? Ты же просто создаешь то, что придумал кто-то другой. -Ну, это просто пока что так…- мямлю я смущенно. Мне было стыдно, что я задела его за живое, обидно, что он говорит так жесткого, и в то же время я понимала, что в сущности Джо прав. Я всего лишь швея, выполняющая работу по чужим эскизам и втайне от всех рисующая свои, мечтая когда-нибудь стать настоящим модельером. - Даже если когда ты и сможешь придумывать собственные фасоны юбочек и шляпок, то все равно ты будешь в плену у собственной аудитории, людей, для которых все это и создается. Ты будешь создавать вещи для продажи. А то, что создается для продажи, не может никак считаться искусством, уж прости! Это максимум дизайн, но не искусство, нет. Так что, извини меня, нельзя ставить кино и моду в один ряд. Просто никак. Он начинает остывать и принимается спокойно есть. Я сижу совершенно подавленная и ковыряюсь в своей тарелки. Хочется что-то сказать в защиту моды, но понимаю, что совершенно не знаю, что тут можно сказать. Ведь он по сути прав. Хоть это и весьма обидно. -Крис, - зовет Джо, поднимая на меня глаза. Кажется, до него доходит, что его слова меня задели. – Эй, Крис…Извини меня, наговорил лишнего. Я верю, что ты станешь хорошим дизайнером. Я вспыхиваю, ненавижу, когда меня пытаются утешить, особенно, когда сами же знают, что врут. -Нет! Ты прав! Я никто, просто швея. Исполнитель. И мне не стать настоящим модельером. Буду все время кататься на эти недели моды, но никогда не представлю на них ни одной своей коллекции. Я прекрасно понимаю это. Шумно встаю из-за стола. Аппетит прошел. Иду в гостиную и падаю на диван на спину, смотря в потолок. Хочется плакать от злости, но я сдерживаюсь, просто лежу насупленная и со скрещенными на груди руками. Джо подходит ко мне и смотрит на меня сверху вниз. Потом облокачивается на спинку дивана и говорит: -Крис. Ладно, должен тебе признаться. – Перевожу на него взгляд. – По моему мнению, ты больше актриса, чем модельер. В тебе есть что-то такое, киношное. Мне так кажется. Я сурово смотрю на него. -Я снялась в парочке твоих короткометражек, просто потому что у тебя были проблемы с актрисами второго плана, а ты уже говоришь, что я больше актриса, чем модельер. Видимо, модельер я и вправду хреновый. Джо сдавленно смеется и берет мою руку в свою, садясь на диван около меня. -Ну вот даже сейчас! Ведешь себя как самая настоящая актриса, только сама этого даже не осознаешь. Я удивленно смотрю на него. -Еще чего! Но Джо быстро меня перебивает: -Так что для меня еще сложнее видеть, как ты убиваешься из-за какой-то никому не нужной моды, обладая такими способностями. Тебя и камера любит, и чувство стиля у тебя есть, и пластика особая, твоя. Если б ты только захотела, я бы снимал тебя во всех своих фильмах. У меня уже есть для тебя парочка ролей… Я морщусь, приподнимаюсь на локтях и, раздраженно тряхнув головой, перебиваю его: -Блин, Джо, сколько раз говорить, я не хочу сниматься в твоих фильмах. Я люблю свою работу, и ее у меня много. Снимай лучше профессиональных актеров. У вас вон в академии много актеров училось. Вот и приглашай их. Я бы хотела, чтобы каждый из нас остался при своем…- я осекаюсь и осторожно продолжаю, - искусстве. Джо разочарованно кивает и уходит на кухню. Я снова ложусь на диван и смотрю в потолок. Тоже мне, я «веду себя, как актриса»! Полюбуйтесь-ка на этого знатока актрис! Нет, уж, что вряд ли, то вряд ли.